С собакой этой мы судьбою схожи:
Бездомен пёс и я без дома тоже.
Был брошен кем-то, или от природы лишний,
И я вкусила той же кислой вишни
Маленькая девочка гуляла во дворе. Я ни разу не видела её родителей, девочка довольствовалась обществом своего пса, крупного добермана, который, несмотря на отсутствие ухода за ним, был в хорошей форме. Девочка и доберман гуляли порознь, но всегда держали друг друга в поле зрения, словно были связанны невидимой нитью.
Девочка, казалось, была вполне довольна жизнью. Спокойная и уравновешенная, она произносила слова не по-детски серьёзно, отвечая на вопросы, а вечно голодный пёс, предоставленный сам себе, ежедневно устраивал засады возле мусорных контейнеров. Доберман-переросток тормозил беззаботных обывателей на полдороге, и, бесцеремонно опустив голову в мусорный пакет, поедал отбросы. Люди ворчали, но не ругались, жалея собаку. Была ли сыта девочка? Никто не знал.
В отличие от добермана, девочка была воспитана, но, при этом, явно не ухожена. Весной, она носила невзрачную футболку, неизменную панамку,тренировочные штаны и сандалии на боссу ногу. Летом, из-под грязных тренировочных штанишек, были видны спущенные эластичные гольфы, скорее всего мамины, и ботинки с болтающимися шнурками. Доверчивые синие глаза девочки, которые казалось, улыбались вместе с губами – были единственным её украшением.
О ней я знала немного. Иногда моя дочь играла с ней вместе, встречаясь на детской площадке. Девочка говорила мало, только слушала и улыбалась. Увидев при первой нашей встрече книгу в моих руках, девочка сообщила, что её мама тоже любит читать. Это было всё, что я услышала о её семье за всё лето. О том, что люди могут жить по-другому, девочка узнала, когда пошла в школу. Тогда же, в её жизнь вошёл отчим, и я.
Алина стала заходить к нам, со второй половины первого учебного года. По началу, вечером, после школы: «По пути, - говорила она», но вскоре начались и утренние визиты. Оправдываясь тем, что уходит из дома вместе с мамой, Алина звонила в дверь нашей квартиры рано утром, одновременно со звонком будильника. И если от будильника можно было отмахнуться, то от дверного звонка нет.
Бывало, ожидая мою дочь, Алина стояла в прихожей по часу, но, всякий раз отказывалась войти и позавтракать с нами. Что-то было не так, но что? Этого я не могла выяснить. Мои сомнения, при виде неизменно улыбчивого лица Алины, натыкались на невидимую стену внешнего благополучия. Я откладывала разговор, а она не торопилась раскрывать душу. Главное, что мне удалось узнать от своей дочери, что Алину, отчим хоть и не любил, но не трогал.
Счастье. В чём оно – счастье ребёнка, счастье «маленькой» души? Как рождается недовольство и неприятие ребёнком материнской любви? Почему часто, ребёнок выросший в окружении близких, в «штыки» принимает заботу, которая исходит от них, при этом, считая её само собой разумеющейся; и почему дети выросшие в детдоме мечтают, хотя бы знать, кто она – мама, та, которая самая любимая, но не с ним? Потому что одного баловали, другого нет? Как удается некоторым взрослым привить любовь к себе, не обращая внимания на ребёнка? Эгоизм и любовь. Где корни, из которых произрастают эти чувства? Любовь чрезмерна, или она измеряема? Взвешивать ли свои чувства, чтобы вырастить достойного человека?
Удивительно добрая и кроткая, Алина обладала теми чертами характера, которых не хватало моей дочери, не знавшим ни в чём нужды, тем более в любви и внимании. Пользуясь любой возможностью, я пыталась выспросить секрет. В ход шли: и вечерние беседы за чаем, и совместное рукоделие. Но тема семьи, оказалась темой запретной. Для кроткой Алины семья – была неприкасаемой святыней, и она, возможно, не поведала и своей личной тайны, если бы не страх, мучивший её. Я всеми силами пыталась выяснить, что именно угнетает её в последнее время? В ответ, девочка только печально вздыхала и рассказывала о своей собаке, о той, которая самая замечательная. Дело в собаке?
- Собака – чудо! – произнесла как-то я .
Алина посмотрена на меня очень серьёзно, но со слезами начала рассказывать, как отчим, в отсутствии хозяйки дома, избивает собаку. Как пёс, измученный побоями, не желает идти в дом, и что мама ничего не знает. Собака, была для Алины важней самой себя. Оставалось только догадываться, каково было отношение к девочке со стороны чужого человека? Но об этом она умалчивала. Что я могла предложить? Рассказать всё маме.
Алина боялась расстроить маму, но иначе проблема не решалась. Боязнь выяснять отношения с чужим человеком требовало от девочки много мужества, но всё оказалось просто - любовь к четвероногому другу пересилила страх, перед взрослым человеком. Разговор состоялся. Отчим был изгнан и за другие провинности.
На какое-то время девочка пропала из поля зрения, в дом вернулся отец, и она всё свободное время проводила с ним. Наконец-то ребёнок будет под присмотром родных людей! Я порадовалась за свою маленькую подружку: восторжествовала справедливость, и больше у Алины нет необходимости ни свет, ни заря уходить из дома.
Почти целый год Алина в себе держала тревогу, не давая ей выхода. Ради выхода злости взрослого человека терзалась её душа. Нелёгкий опыт разрешения конфликта. Он или поможет ей во взрослой жизни, или заставит и дальше терпеть чужую агрессию. Сейчас же, девочка и доберман были вновь представлены сами себе. Визиты в наш дом сошли на нет. Да, и учебный год закончился. Алина перестала появляться в нашем дворе, и мы не знали, что с ней? Но, как это часто случается, представился случай.
Летом, как всегда, прихватив книгу, я с дочкой вышла на улицу. Кроме нас во дворе никого не было, я предложила пройтись. Дочь охотно согласилась, и мы отправились бродить по округе, в поиске товарищей по играм.
На площадке расположенной посередине двух соседских пятиэтажек, мы встретили Алину. Двор, в котором она гуляла, был небольшой, сырой и неуютный. В другое время, мы с обычно проходили мимо него, но, встретив Алину, моя дочка непременно захотела остаться, и они обе умчались мастерить какую-то пристройку к шалашу, выстроенному у больших труб. Мне ничего не оставалось делать, как устроится поудобней с книгой и терпеливо ждать, когда девочки наиграются.
Вокруг качелей все лавочки были заняты и я, поискав место, присела на дальнюю скамейку, раскрыв книгу на карте Африки. Большая энциклопедия привлекла внимание молодого оборванного джентльмена. Обросший, дурно пахнущий, с мешком для сбора бутылок, он медленно приближался ко мне, словно загипнотизированный.
- Эдуард! – представился он. – Позволите, я присяду, - и, не дожидаясь приглашения, кокетливо сел рядом. – Какая интересная штучка, – он любовно рассматривал книгу, с трудом сдерживая порыв взять её в руки: – Дадите почитать, - и, видя мою негативную реакцию, добавил: – До завтра. Дадите?
Мне было жалко не только отдавать дорогую энциклопедию этому гражданину до завтра, но и на две секунды. Я, молча, встала и убрала книгу в сумку. Эдуард болезненно проводил её глазами.
- Пожалуйста, до завтра, - повторил он.
Но я уже отошла, и позвала дочку к себе. Алина тоже побежала.
- Папа, ты домой? – она остановилась рядом с Эдуардом.
- Нет, ещё погуляю, - он погладил её по голове, - иди, играй.
Алина убежала.
Это её папа! Я желала увидеть отца девочки – и вот он! Вспомнились слова о маме: - «Она тоже любит читать». Кто она – мама?