Спать они в ту ночь так и не ложились, встретив рассвет, зайдя в пансионат, собрали вещи, переоделись.
В 7.00 вся группа собралась в холле с чемоданами. Путь их снова лежал в столицу Болгарии- Софию, и хоть впереди был целый день новых впечатлений, но грусть так и витала в воздухе. Никто не хотел уезжать. Загрузившись в автобус, Инга попросила водителя подъехать к морю - попрощаться.
Все подошли к берегу, на лицах читалась печаль. Олег, ни с того, ни с сего, быстро разделся и поплыл.
Инга растерянно посмотрела на него, был бы это кто-то другой, ох и досталось бы ему, но ругать Олега, с которым у нее стали зарождаться отношения она не могла. Все было слишком зыбко.
Она растерянно посмотрела на соседок по купе.
"Бросайте монетки, чтоб вернуться сюда вновь"- выручила ее, предложив это всем, одна из Наташ. Девушки стали шарить в своих сумочках разыскивая стотинки- монетки этой гостеприимной страны.
Таня нашла монетку достоинством в 50 стотинок, но ей было жалко бросать такую большую, она поискала еще, увы, другой не было. Таня посмотрела вокруг, ища глазами Лешу, но не обнаружила его рядом.
Немного удивившись, она стояла в раздумьях бросать или нет. Решив подождать Алексея, она вертела монету в руках.
Олег надолго всех не задержал, пробыл в море не больше у минут, он вышел, оделся и Инга дала команду садиться в автобус.
Таня заволновалась, она смотрела по сторонам, смотрела в море (вдруг он тоже решил поплавать), его снова нигде не было.
Группа двинулась вперед, а Таня все стояла на берегу. Подождав еще, она недовольно качая головой, пошла за остальными. "Что за человек!- ворчала она, почему нельзя нормально, как все было постоять на берегу? Куда он опять побежал? Какая бредовая мысль посетила его в этот раз?"
Девушка медленно подошла к автобусу. Его не было. С неохотой она поднялась на ступеньки и застыла в двери. Нигде не видно.
"Татьяна! Где твой хахаль?- грозно на весь салон спросила руководитель группы, - вы со своими выходками заставляете нас постоянно ждать! Это когда-нибудь закончится? Ты что, не можешь уследить за мужиком, раз уж он попался тебе в руки? Смотри, Татьяна, добегается он когда-нибудь, что не вернется однажды!"
Ее понесло. Раздражение, так долго копившееся в ней, выплеснулось наружу.
Таня стояла под шквалом упреков, опустив голову и вжав ее в плечи.
О! Как знакома была ей эта ситуация. На нее орут. Все как в школе, когда какая-нибудь обидевшаяся на завуча- ее маму, учительница вызывала ее к доске и недовольно высказывала всему классу, о том, как она плохо знает материал.
А она знала. Сказать только не могла. Она пробовала брать себя в руки и очень редко это удавалось. Чаще же всего, разволновавшись, начинала очень сильно заикаться. Проще было молчать. И она молчала, стоя под градом напрасных обвинений. Но в школе она была начеку и предполагала такое развитие событий, сейчас же это явилось для нее полной неожиданностью. «Я я я.." - внезапно она поняла, что язык вновь не слушается ее и она не сможет произнести я-то здесь при чем. Точнее сможет, но тогда все услышат ее дефект речи, а ей этого очень не хотелось. Поэтому она замолчала, подавив в себе слова.
"Ты, ты, ты! - передразнила ее Инга, - нашлась королева! Надо же! Он ей цветочки-пироженки бегает покупает, а мы тут стой жди, слюнями давись, пока она ее улепетывать будет! Ты хоть раз подумала, как это выглядит со стороны!", торопливо высказывала она то, что накипело на душе.
"Инга, а ты оказывается злая!"- подал голос Олег.
Она внезапно осеклась и замолчала.
"Инга, ты что кричишь на нее, вот он, Леха, спит себе на заднем сиденье"- сказал Слава.
Щеки Инги заалели, а уши стали пунцовыми.
"Какая я дура!- ругала она себя, - надо же мне было попасть в столь глупое положение!"
Таня на ватных ногах прошла вглубь салона, и села одна, подальше от всех. Наташа- медсестра подсела к ней, но девушка отвернулась к окну.
"Ты не хочешь со мной разговаривать?"- спросила она.
Таня хотела, но не могла. Она смотрела в окно, не в силах посмотреть ей в глаза, и по ее щекам текли слезы. Наташа посидела рядом еще, но видя что подруга игнорирует ее ушла.
Тане стало еще хуже. Слезы так и лились. Она подняла руку, чтоб утереть их и увидела в ней, так и не брошенную в море, монетку.
Монетку, разбившую все ее мечты!
"Теперь она сюда больше никогда не вернется!" - рыдания сотрясли ее. И она громко всхлипнула, а всхлипнув, и поняв, что это услышали, зарыдала, не в силах сдержаться.
Это была самая настоящая истерика, которая до этого была в ее жизни лишь один раз в детстве. Ей давали попить, отпаивали валерианкой, хлопали по щекам.
Она не могла остановиться, обиды нынешние и давние, все что мучили ее столько лет, со слезами выходили наружу. Терять после такого позора с Ингой ей было уже нечего и оня ревела. Ей очень хотелось остановиться, но она не могла!
Как она могла забыть о том, что жизнь это несправедливая штука? Как она, знающая на своей шкуре, о людской злобе могла забыть о ней? Как она вообще могла поверить в сказку? К чему ей эти розовые очки, в которых не видно предателей, притаившихся повсюду! Слезы текли градом.
Наконец, кто-то додумался разбудить спавшего мертвецким сном Лешу.
Привести ее в чувство удалось только ему. Он нежно обнял ее и тихонько гладил по голове.
"Тише, Танечка, не плачь!" - как мантру повторял он.
Рыдания заменили тихие всхлипывания, которые становились все реже, и скоро прекратились совсем.
"Тише, Танечка, не плачь"- как заведенный повторял он.
"Только на одного человека в мире и можно рассчитывать! Только он один во всем мире (бабушка уже не в этом), он один, добр к ней, он один смог рассмотреть в ней принцессу, которой она не была никогда, даже в детстве!"
Сердце ее переполнила нежность к этому юноше, шепчущему ей слова утешения
"Не утонет в речке мяч" - чисто и без малейшей запинки, неожиданно для себя самой произнесла она, сильно удивившись.
"Спасибо тебе!"- попробовала она новые слова, снова без запинки.
"Ура!- ликовала внутри она,- никто не узнает о моей проблеме!"
Ей было это настолько важно, что даже не очень смущала ее истерика. Плачут все, она видела это много раз, заикаются лишь очень немногие! Благодарность, вот то, что чувствовала она в этом миг, глядя в глаза Алексею. В его же глазах плескалась любовь.
Для него она была и принцессой, и царицей, и богиней, и музой!
Она заставляла его сердце биться быстрее, а душу петь, извергая из нее слова, такие же угловатые, как и он сам, падающие и укладывающиеся в неровные, неправильные строки.
Они выпрыгивали из него и занимали места, как им вздумается, без особого порядка.
В его стихах почти не было рифмы, и тем не менее звучали они именно стихами.
Выходя из автобуса Таня держала Алексея под ручку, проходя мимо Инги, не удержалась и съязвила: "Завидно стало, что не тебе цветы и пирожное носят? Ты и рада бы держать, да некого!"
Олег демонстративно отворачивался от нее и хоть она всю дорогу пыталась сгладить неприятное впечатление от своих слов, всем было понятно, что Олега она потеряла.
Танины слова были острым ножом в открытую рану, и были лишними. Жизнь достаточно наказала Ингу и так. Пообедав, группе дали свободное время для того, что бы походить по магазинам, купить сувениров домой, потратить болгарские деньги, либо снова поменять их на рубли.
Таня с Лешей зашли в сувенирную лавочку. Она стала выбирать подарочки. Маме и двум коллегам, с которыми она была близка. Больше покупать было некому. В ее жизни было мало близких ей людей.
Бережливая Танечка достала свои деньги, их осталось довольно много, ведь ей почти не приходилось их тратить, везде платил Леша. Выбрав, купила.
"Леша, а ты почему не купил?"-спросила она.
"У меня нет денег. Кончились..."- пожал плечами он.
"Все?- поразилась Таня, - ты же знал о том, что нужно будет покупать сувениры, и все потратил?" Удивлению ее не было предела. Это совершенно не укладывалось у нее в голове!
Совесть замучила ее, если б она знала, что он тратит на нее последние деньги, она бы попросила его не покупать ей ничего. Обошлась бы и без марене.
"Леша, сувениры это обязательно! Выбирай! Я заплачу!" - Таня помогла ему выбрать для его мамы и младшей сестренки.
"Леша, у меня деньги, потому что я работаю, а у тебя студента откуда, спросила она, мучавший ее давно, вопрос.
"Я тоже работаю. Грузчиком. Или санитаром. Как-то работал сторожем, пока Петрович был в отпуске."- бесхитростно поведал он. «Лёша, скажи мне честно, а сколько ты денег не менял, сколько осталось у тебя на обратную дорогу?"- спросила в лоб она, уже предчувствуя его ответ.
"Оставлял 20 рублей, но пришлось поменять их. Левушки закончились, (так ласково называли в группе болгарскую купюру- лев.)"
Таня поражалась. "Как можно быть таким беспечным?" Она силилась понять это и не могла.
Никогда, ни при каких обстоятельствах она не тронула бы рубли, оставленные на обратную дорогу.
Но потратил он их на нее. Не на себя, а на нее. Последние. Не пожалел.
Это произвело на огромное впечатление, хоть внутри она это все же не одобряла.
Она снова взглянула на него и он показался ей таким трогательным, как ребенок, который не в силах еще рассчитать последствия, протягивает на ладошке свою последнюю монетку: " Бери, мне не жалко", отдает он все, что у него есть с чистым сердцем, переполненным любовью.
Она поняла, что он нуждается в любви и заботе, так же как нуждается в маме каждый малыш.
Она порывисто обняла его и прижала его голову к своей груди: "Какой же ты бестолковый!" И нечто сродни материнской любви шевельнулось в ее душе. Они долго бродили по улицам Софии, целовались, теперь уже с особым чувством. С трепетом, с благодарностью, с нежностью.
Таня, как ни захватили ее чувства, но теперь голову уже не теряла и строго следила за временем.
Улочки Софии тоже навсегда отпечатались в ее памяти узорами мостовой, слепками фасадов зданий, сверкающими куполами соборов, и огненно-бордовым, необыкновенно ярким и красочным закатом, последним в Болгарии.
К автобусу они подошли раньше всех.
Глава 21 http://www.proza.ru/2016/03/28/658