Спуск по лестнице занял не более пяти минут. Приближаясь к спальному корпусу, Аглая решила сократить путь. Здесь тропинка бежала вниз с крутого косогора, на котором росли дубы и кедры. Когда сопку и корпус разделял лишь редкий кустарник, она услышала детские голоса.
– Ну, что слабо? – подначивал задиристый голос местного пацаненка Кольки – грозы всех хиляков, девчонок и собак.
– И ничего не слабо, – отвечал неуверенный голос мальчишки лет десяти, – фонарик давайте.
– Ишь ты – хитрун какой, нашел дураков, сначала денежки гони, понял?
Под ногой у Аглаи хрустнула ветка.
Из кустов высунулся рыжий хохолок, потом круглая, вся в конопушках, физиономия. Узкие лукавые глазенки, встретившись взглядом с Аглаей, расширились, и беззубый рот караульного закричал: «Аташ! Тетка!»
Пока Аглая искала, как бы удачней обойти колючий куст дикой малины, местных пацанов как ветром сдуло.
До библиотеки оставалось минуты три ходьбы, но Аглаю остановил детский вскрик – ой, мамочка! Он донесся из-за большого валуна. Аглая обошла его и увидела яму метра полтора глубиной, в которой на корточках сидел мальчик.
– Привет, меня Аглаей Леонидовной зовут, – стараясь расположить к себе ребенка, представилась она, – а ты кто и как сюда попал?
На Аглаю из-под насупленных черных бровей недоверчиво смотрели детские глаза, переполненные беспомощностью и испугом.
– А, я вспомнила, – пошла на хитрость Аглая, – ты же Ваня. Что ты, Ванечка, в этой яме нашел?
– Никакой я вам не Ваня, – дерзко ответил мальчик и встал во весь рост, при этом испытывая боль, отразившуюся на смуглом лице, – я Вадим.
– Ага, сработало, – обрадовалась Аглая, – извини, я спешу, меня люди в библиотеке ждут. Ты сам выберешься или тебе помочь?
Мальчик быстро сообразил, что отказываться от помощи глупо – самому из ямы не выбраться.
– Держите сначала фонарик, – протянул он Аглае руку, – а вы меня не сдадите?
– Кому, воспитателям? – спросила она. – Ах, вот оно что, – нет, фискалить это последнее дело. Но я потребую вознаграждения – ты мне все расскажешь как на духу.
В глазах мальчугана на миг мелькнуло сомнение, но потом он видимо решил, что этой женщине можно доверять, и сказал – идет.
Когда Аглая вызволила Вадима из ямы, она поняла, что мальчик ушиб ногу. Пост медсестры и внутренняя связь находились в спальном корпусе, куда они и направились после недолгих уговоров. Аглая сообщила начальнику санатория, что беглец нашелся, и они будут ожидать генерала в библиотеке. Вадим слушал настороженно и, только когда Аглая положила трубку на рычаг, расслабился.
– Ну, давай, кались, – тоном, не приемлющим возражений, сказала она, придерживая Вадима под руку на ступенях лестницы.
– А что рассказывать-то, – попытался уйти от ответа генеральский сынок.
– Ну, для начала, зачем тебе днем понадобился фонарик?
Вадим испытующе посмотрел на Аглаю:
– А вы меня точно отцу не сдадите?
– Клянусь!
– Пацаны сказали, что там есть лаз в подземный ход.
– И сколько ты им заплатил за информацию?
– Двести, и потом еще сто должен был отдать, когда они помогли бы мне из ямы выбраться.
– Значит, сто мы с тобой сэкономили, – засмеялась Аглая, – и, что ты совсем не боялся, если бы я не появилась, полез бы?
– Я фонарь включил, чтобы лаз осветить, а он возьми и погасни, наверно батарейка села. А потом слышу – атас! Ну, вот и весь рассказ, – тихо закончил Вадим, заметив генерала.
– А ты не подумал, что тебя там могло землей засыпать, и никто бы не нашел? Так, слушай уговор: ты за нами к часовне пошел, хотел догнать, но на ступеньке споткнулся и ушиб ногу, – шепотом успела сказать Аглая и улыбнулась генералу, идущему им навстречу.
– Спасибо, Аглая Леонидовна, мы, как договорились, после обеда в библиотеку зайдем, – поблагодарил счастливый папаша и скомандовал сыну: марш в машину.
Аглая позвала Янчика, который строил песочный замок:
– Сбегай, пожалуйста, в игровой городок, если там Коля с мальчишками играет, скажи, что бабушка велела, чтобы он пришел в библиотеку и купил у нее фонарик за 200 рублей. Не придет, – сама к нему вечером в гости пожалую.
Потом Аглая позвонила дежурному электрику:
– Слушай, Петя, вы у пятого корпуса кабель прокладывали, пойди-ка, посмотри, что там мальчишки нарыли.
– А, это Колька наверно, он все крутился рядом, да выспрашивал, что делаем, ну я и брякнул – клад ищем. Сейчас соберу мужиков, все засыплем.
Аглая уже успела обслужить человек двадцать читателей, а Ян все не возвращался. Она начала беспокоиться, как бы его не поколотили. Через пару минут явился конопатый беззубый Венька и виновато сказал:
– Аглая Ленидовна, у наш дещати рублей не хватает и выложил на стол две сотки и девять медяков.
Следом явился сияющий, как медный самовар, Янчик.
– А еще сто рублей за что? – строго спросила у него Аглая.
– За аморальный ущерб, – не моргнув глазом, ответил Ян. – Колька меня Яном-бараном обозвал.
– А ты его?
– А я сказал: Колька – дурак, да и только.
– А он?
– А он меня не догнал!
От воспитательной беседы Веньку спас телефонный звонок. Воспользовавшись тем, что Аглая пошла за телефоном, он схватил фонарь, показал Яну кулак и смылся.
– Совсем вы мне голову заморочили, – спохватилась Аглая, увидев, что звонок был от Катерины и еще два пропущенных от Максима. Выяснив, что у всех дела обстоят нормально, а Макс вернется завтра вечером, Аглая повела Янчика обедать.
После обеда в библиотеку пришел подобревший генерал, видимо, снявший стресс рюмочкой. Он привел Вадима, которого теперь не отпускал от себя ни на шаг.
– Хотелось бы, Аглая Леонидовна, почитать статьи Павла Берегова о тайне военного монастыря.
– Да, пожалуйста, располагайтесь в читальном зале, – посоветовала Аглая. – Сейчас мальчикам принесу шашки, а вам – журналы «Ориентир» и, для ясности картины, воспоминания самого отца Алексия – Александра Захаровича Осколкова – первого настоятеля монастыря. Именно он прибыл в Приморье с Афона и занимался строительством обители с 1895 по 1897 год.
– Был еще и второй настоятель?
– Да, с 1897 по 1923 год настоятелем монастыря был отец Сергий – Павел Озеров, приехавший на Дальний Восток с Валаама. Вот смотрите, в своем журналистском расследовании корреспондент, задавшись вопросом, кому же в действительности принадлежал монастырь, и чем занимались монахи за надежными стенами обители, написал: «Интересен тот факт, что именно в 1895 году его фамилия появляется в "Именных списках" офицеров Генерального штаба, в коих значится, что Андрей Осколков числится полковником Генерального штаба…», – это Павел Берегов пишет в 2002 году. А уже в 2003 году он сообщает, что «... под крышей святой обители находилась русская разведшкола, ориентированная на работу по восточному направлению. Отец Сергий, настоятель монастыря, являлся полковником Генштаба русской армии и одним из руководителей этой школы».
– Так кто же из них был полковником? – спросил генерал, сравнивая информацию в двух разных статьях.
– Хочется ответить как в фильме Гайдая – оба, – усмехнулась Аглая. – Причем заметьте, корреспондент называет Александра Осколкова – Андреем. А вот смотрите, – открыла Аглая книгу «Далекая обитель на краю Руси», – игумен Свято-Троицкого монастыря отец Феофан (Зиборов) приложил немалые усилия, чтобы восстановить истину о личности отца Алексия. Он послал официальный запрос в Российский Государственный военно-исторический архив, так как заместитель командующего войсками ДВО в официальном письме информировал: «... Более того, из документов Центрального Архива РА и ВМФ (ф-33892, ф-33892 с, ф-40253 с) доподлинно известно, что под видом Шмаковского Свято-Троицкого Николаевского монастыря в конце прошлого века была создана разведывательная школа, которой руководил офицер Генерального Штаба Русской Армии полковник А.Осколков. Строительство и жизнедеятельность монастыря финансировались исключительно из средств Генерального штаба России, через канцелярию Главного священника Русской Армии, т.е. изначально «монастырь» строился как военный объект и оставался таковым до 1921 года».
– Любопытно, и что же ответил архив? – протер очки генерал.
– А вот, читайте, – указала Аглая на копию архивного документа №92 от 27. 01.1999 года.
«В ответ на Ваш запрос сообщаем, что сведений о создании в конце XIX в. под видом Свято-Троицкого Николаевского мужского монастыря разведывательной школы в архиве не имеется», «Полковник Осколков в списках офицеров за интересующий Вас период не значится».
– Ну, все понятно, – подытожил генерал, вновь заглядывая в журнальную статью.
– А мне нет, мне не все, – заявила Аглая, – вот смотрите, ссылка идет на фонды одного архива, а ответ получен из другого. Любопытно было бы поработать в фондах Центрального Архива РА и ВМФ.
– Ой, командующий звонит, – с улыбкой отреагировал генерал на звонок мобильника. – Да, дорогая …на пятнадцать минут забежать могу. Аглая Леонидовна, сейчас я мелкую проблемку решу, и мы продолжим. Вадим, я вернусь через полчаса, отсюда ни ногой – ясно, – погрозил он сыну.
Воспользовавшись паузой, Аглая решила угостить мальчишек чаем с липовым медом и вареньем.
– Ну, как ваша шашечная баталия? – спросила она, расставляя чашки.
– Пока один-один, – озабоченно ответил Вадим, видимо, не ожидавший такой мозговой атаки.
– Вот твои деньги, маме не забудь вернуть, – выложила Аглая на стол деньги, принесенные Венькой.
– Это мои карманные расходы.
– Я тоже хочу расходы, – заявил Ян.
– Хорошо, давайте поделим, – предложила Аглая, – тебе Ян десять рублей, а остальные Вадиму отдадим, он же раненый.
– Ладно, только мне еще десять надо.
– Зачем?
– Ну, они же карманные, у меня же два кармана, – хитро улыбнулся Янчик.
Зазвенел колокольчик входной двери, и Аглая вышла к посетителю. Это медсестра пришла обменять журналы. Ян выбежал вслед за Аглаей.
– Бабушка, а конфеты можно? – спросил он, слизывая с губ малиновый джем.
– Ну, что космонавт, скоро на Луну? – спросила медсестра у Яна, – ты рассказал бабушке, где проходят твои тренировки?
– Может, вы чаю с медом попьете? – уклончиво ответил Ян.
– Так, – пытливо посмотрела Аглая, – я что-то интересное пропустила?
– Ну, да. Ваш Янчик в лифте катался, мы его десять минут поймать не могли.
– Вот те и здрасте! – нахмурилась Аглая, – это что за новости?
Ян виновато опустил глаза и еле слышно прошептал: «Ябеда», а потом обреченно заявил: «Все, я пошел в угол».
Аглая не стала устраивать Яну допрос с пристрастием:
– Конфеты можно только Вадиму, твой угол, пока, занят, доиграете партию, потом будет разбор полетов. Слышишь, Ян?
– Не буду я играть, у меня мозги отключились, – послышался обиженный голос Янчика.
– А можно мы пока мультики посмотрим? – донесся голос Вадима.
– Ты жалобно попроси, – шепотом поучал его Янчик.
Аглая сделала вид, что шепота не услышала и разрешила.
– Здравствуйте, здравствуйте Борис Федорович, – заворковала медсестра, увидев входящего в зал генерала. Как ваше драгоценное здоровье и надолго ли вы к нам?
– С удовольствием бы задержались, ваши нарзанные ванны просто чудо, такое блаженство испытываешь, купаясь в «Шмаковском шампанском». Но, служба ждет, – вздохнул генерал, – через час уезжаем. Давайте продолжим, Аглая Леонидовна, – попросил он, раскрывая толстую папку с подборкой газетных статей.
В газете «Владивосток» от 3 октября 1893 года сообщалось: «… на «Ярославле» прибыл и выехал в Хабаровку отец Алексий, на которого возложена миссия устройства в крае первого общежительного монастыря. Как мы слышали, выбор места, постройка церкви и зданий будет зависеть прямо от отца Алексия, который и привез с собой готовые планы и чертежи. При монастыре будут устроены земледельческие и ремесленные школы и общежития для учеников, и на учебно-педагогическое дело будет обращено особое внимание.
Про личность отца Алексия нам рассказывали, что по происхождению он столбовой дворянин старой русской фамилии, родственник Генерал-губернатора Духовского; получил блестящее воспитание, он окончил курс в артиллерийской академии и командовал батареей на 4 бастионе при охране Севастополя. После крымской войны он, оставив службу, уехал в Америку, а потом постригся в монахи и был на Афоне и в Иерусалиме».
– А вот прочитайте, Борис Федорович, как сам отец Алексий описывает встречу с родственником, – положила Аглая перед генералом «Воспоминания старца-основателя монастыря …», изданные в Петрограде в 1915 году:
«… пошел в дом Генерал-губернатора и часа два ожидал, пока, наконец, был принят. Вот! – подумал я, вызвал на дело, а о помещении не позаботился; ни объятий не простер, а еще и задерживает прием. Ведь и двоюродный брат монаха уничижает. Наконец после двух часов времени зовут. Встреча холодная, официальная. И прямо начал: «Все уже знают, что вы мой двоюродный брат и в газетах о том оповещено – мне кажется, что это рановременно и неудобно». Выслушав сказанное, с болью в сердце я ответил так: «Истину скрыть нельзя, раскрытие же сего делает честь и Вам и мне. Мы оба слуги Царей Небесного и Земного – оба заслуживаем почета и чести, и каждый один другого взаимно возвышает, а не уничижает».
– Как вы думаете, Борис Федорович, генерал - лейтенант Сергей Михайлович Духовской не знал, что иеромонах Алексий является полковником Генштаба армии и приехал на Дальний Восток с целью строительства школы разведки под видом монастыря? Или это заместитель командующего войсками ДВО в 1998 году одним росчерком пера определил монаха в полковники?
– Это, наверно, тот случай, когда решили, что бумага все стерпит, – высказал предположение генерал.
Далее отец Алексий пишет о том, что он получил благословение епископа Камчатской епархии Макария на сбор пожертвований для строительства монастыря и, взяв сборную книгу сроком на один год, собрался в дальнюю дорогу. «Возьмите с собой какого молодого, – сказал Макарий, – а то одному старому трудно в дороге. Захватите мое баранье одеяло, по-сибирски укутайтесь в него. Купите шубу, валенки, меховые рукавицы, шапку меховую. Морозы у нас в Сибири бывают суровые». А знакомые, особенно почтенная супруга Протоиерея, заготовили мне варений, печений, ухи, супов, пельменей сибирских и все это замороженное.
19 января я выехал один. Много, много стран мира на поверхности земли по суши и по водам проехал я, но такого непрерывного дальнего пути, как от Благовещенска до Челябинска, да еще в зимнее время, на санях, почти сплошь по чистому белому твердому снегу в течение января, февраля и части марта совершать не случалось».
– Добравшись до Петербурга, – пояснила Аглая, – отец Алексий совершил поездку на Афон и в апреле 1895 года возвратился на пароходе «Орел» из Одессы во Владивосток. Вернувшись на берег озера Петропавловского, что в 40 верстах от Хабаровска, вниз по Амуру, он обстоятельно осмотрел выбранный им участок, оценил все его достоинства и недостатки и сделал вывод о непригодности земель, определенных для отвода в вечное владение монастыря. Место было слишком болотистым, а во время разлива реки затоплялось. Пришлось монаху просить губернатора дать ему возможность осмотреть земли Южно-Уссурийского края. Благодаря начальнику округа Александру Васильевичу Суханову, который указал на местность при телеграфной станции Тихменево вблизи минеральных вод и Медвежьей сопки, отцу Алексию удалось отвести под монастырь 3000 десятин земли. С плодородными почвами, богатством луговых покосов и рыбного изобилия реки Уссури, скалистый берег которой заключал в себе прекрасный строительный материал: гранит и порфир.
– Согласитесь, – обратилась Аглая к генералу, – необычная миссия была возложена на шестидесятилетнего полковника Генерального штаба Александра Осколкова: проехать через всю Россию на перекладных и собрать пожертвования для строительства, так называемого монастыря.
А вот, любопытный факт, изложенный корреспондентом в журнале: «Еще в начале строительства Андрей Осколков создал вооруженную охрану монастыря численностью 120 человек. На вооружении отряда были винтовки, пулеметы и даже пушки».
Сам же отец Алексий писал, что генерал-губернатор Духовской дал ему в помощь и для охраны шесть человек вооруженных солдат. Но, 1897 году он, с разрешения Синода, он уехал на Святую Афонскую гору, и отец Сергий, прибывший на Дальний Восток с Валаама, стал настоятелем первой мужской обители.
– Охрана монастыря все же существовала, – сказала Аглая, – она была сформированная для защиты обители от ихэтуаней.
– Это же в годы «Боксерского восстания» 1899 – 1901 года, – припомнил генерал.
– Да, восстание в Северном Китае было начато тайным обществом Ихэцюань («Кулак во имя справедливости и согласия»). Общество выдвинуло лозунг: «Ударим кулаком по иностранцам!». Поэтому в Европе оно получило название «боксерское». У нас есть содержательная книга Михаила Шишкина «Письмовник». Минуточку, сейчас покажу, – сказала Аглая, – вот. В ней описано взятие русскими войсками Пекина.
Аглая открыла страницу, заложенную закладкой, и процитировала: «Про иностранные посольства в Пекине уже достоверно известно, что они уничтожены, а все европейское население вместе с китайцами христианами перебито. Китаец, служивший при немецком посольстве, чудом спасся и рассказывал про то, что досталось и русской миссии в Пекине: сожгли храм, подворье с библиотекой, больницей и школой. Сила ненависти такова, что уничтожили даже православное кладбище, все могилы разрыли и кости разбросали».
– Для подавления восстания в Китай были введены войска Германии, Японии, Великобритании, США, Франции, Италии, Австро-Венгрии и России, – уточнил генерал.
– А вот теперь прочтите, что, по словам священника Григория Ваулина, в это время происходило в монастыре, – предложила Аглая:
От китайской границы обитель отстоит всего лишь в тридцати верстах, войск в крае, из-за ухода их в Китай, осталось немного; братство в 1900 году было еще не многочисленно; да и из него были призваны в войска самые лучшие по физическому развитию силы. Из числа послушников были взяты 12 человек на действительную службу в действующую армию. Из монастырских рабочих тоже было призвано на войну 5 человек, даже лучшие в монастыре лошади были взяты для военных потребностей.
– Я читала в архивных документах монастыря, – сказала Аглая, – что в 1899 году в обители было 30 иноков и 24 ребенка – школьника.
Когда началась война, то весь край был в опасности; все ждали нападения неприятеля; разнесся слух, что китайские хунхузы готовились перейти границу. Население Приморской области призывалось к общей народной самозащите. С благословения Архипастыря, при обители была образована так называемая «монастырская сотня», в которую входило 24 послушника с рабочими и около 100 человек добровольцев от окрестных деревень, от каждого села по одному добровольцу с трех дворов. В обитель были так же присланы ружья и снаряды.
Тишина монастырской жизни резко изменила свой мирный характер: после молитвы в храме вместо обычных послушаний, «дружинники» занимались строевым обучением, практическою стрельбою из ружей и несением охранных караулов.
Администрация области за обитель беспокоилась больше всего еще и потому, что в ней работало на постройке свечного завода 50 китайцев и до 70 человек китайцев проводило к монастырю дорогу от станции "Шмаковка". – Я полагаю, что после этой войны монастырь начал строиться, как приграничная крепость, – высказала предположение Аглая. – Вот почитайте, что написано о подземных ходах монастыря. Кстати, первое кирпичное здание монастыря было построено в 1902 году. Сейчас в бывшем монастырском складе-амбаре размещен спортивный комплекс санатория и водолечебное отделение.
Аглая пошла обслуживать читателей, вернувшихся с пляжа, а генерал развернул журнал «Ориентир». Между страничками была заложена фотография молодого мужчины. Борис Федорович, решив, что это просто закладка, хотел отложить ее в сторону, но лицо показалось знакомым, и он позвал Аглаю:
– Аглая Леонидовна, вам знаком этот человек?
– Ой, это Вика забыла, это Глеб…
Генерал не дал ей договорить:
– По моим сведениям, это Игорь. Как мне известно, в госпиталь он поступил с водительским удостоверением на имя Рудакова Игоря Ивановича. Удостоверение обгорело,… Игоря придавила балка в горящем доме, из которого он вынес девушку и мальчика-инвалида. Это случилось в Грузии,… только благодаря девушке он и остался жив.
– Жив? Вы сказали, Глеб жив?!
– Так, секундочку, Аглая Леонидовна. Вы не волнуйтесь так, – генерал поискал номер в мобильнике, – сейчас, секундочку.
Шли долгие гудки, но ответа не последовало.
– Так, – взглянул генерал на часы, – доктор видимо, на операции. Давайте, Аглая Леонидовна, ваш номер телефона, я все выясню и позвоню. Этого парня оперировал мой друг, меня только приглашали на консультацию. При первой же возможности я вам позвоню, все выясню и позвоню.
Генерал еще раз посмотрел на часы. К корпусу подкатил автомобиль.
– Пора, Аглая Леонидовна, спасибо за информацию. Вадим, прощайся, мы уезжаем.
– Вы, Борис Федорович, запомните да, этот парень из Петербурга – друг моей племянницы Виктории – Шведов Глеб Алексеевич, он пропал без вести, – все еще не могла прийти в себя Аглая, провожая генерала к выходу.
– Мы книги выбрали, Аглая Леонидовна, запишите, пожалуйста, – попросила читательница, вернув Аглаю из состояния легкого шока и крайнего удивления к текущим делам.