-Где то здесь они. Близко. Видишь все изрыто!-Говорит мне товарищ, показывая следы ночной жировки кабанов.
Действительно, следы покопок видны повсюду. Они чернеют среди припорошенной снегом стерни, в центре поля и по его краям..
Василий ушёл на тропу, а я стал искать островок сухобыльника, в котором можно было бы затаиться. Нашел нужное под кронами разрозненно стоящих берез.
«Дедова борода» была негустой, но лучшего не увидел. Оглянулся, место это было не лучше и не хуже других, зато недалеко от привады. Низкое солнце готовилось ко сну. Я сходил в поле, набрал охапку соломы, чтоб подстелить под себя, но пока нес её к месту засады, подъехали на мотоцикле еще два человека. Один из них сидел за рулем, другой в коляске. Оказалось местные охотники.
-Мы приехали отстреливать кабана на своей кормушке, - сообщил один из них, но тон его голоса был дружелюбен. Он хорошо знал меня. Второй тоже умело скрыл свою досаду, потому что несколько лет назад был моим учеником.
-Стреляйте, я вам мешать не буду, - сказал я и лёг с западной стороны от рассыпанного на земле вороха зерна.
- Вы не правильно сели, у них тропа вон там, за кустами идет, - предупредил меня старший из охотников, Виктор.
Я отметил про себя благородство парня и с благодарной готовностью перенёс солому на несколько метров правее, а Виктор ещё с минуту вполголоса разговаривал со мной.
- Подсвинки, те идут сюда без разведки.
У меня на этот счет было другое мнение, но спорить не стал.
-Чем вы стреляете? - Спросил Виктор.
-Пулями, картечью.
-Лучше картечью, пуля шьет, а звери потом далеко уходят. Меня один секач после такого выстрела вот на эту березу загнал. Я бросил тогда ружьё и так быстро вскарабкался на дерево, что потом сам удивился своей прыти.
Чуть он меня тогда за ногу не схватил. А кабанище долго ждал меня, всё надеялся, что спущусь к нему, а он в отместку намнет мне бока. Не дождался, но копытами так погнул колеса моего велосипеда, что пришлось потом тащить его на себе, как кусок железа. Здорово я тогда трухнул. Дома, после стресса, выпил стакан водки, но даже ни в глазу.
Потом мы ждали зверей. Было холодно, я прятал лицо в шапку и душил в себе желание чихнуть. Слушали, смотрели по сторонам. Темнело. Строчили сороки. Шуршала обеспокоенная зверем трава. Трещал под тяжёлыми шагами сушняк. Чувствовалось напряженная близость дикой лесной мощи. Черные лесные звери были голодны, упрямы и одновременно осторожны.
Наша засада была суровым испытанием для здоровья. Мы открыто лежали на снегу. Никакого лабаза не было. Надеялись, что ночью звери нас не сумеют ни увидеть, ни почувствовать. Пальцы моих рук и ног коченели. Звери трещали и шуршали боками по сухой траве уже в метрах семидесяти от нас, но главными чувством были не волнение, а ощущение всеобъемлющего проникновения в жилы и плоть вселенского холода и желания перетерпеть все это. Перетерпеть, увидеть, выцелить, добыть.
Где то слева от нас ударил выстрел. Он был звучен, и я подумал о Васе, о его вечной удачливости. Но она приходит к нему, потому что, он хорошо знает и местность, все переходы зверей, их повадки, да и охотничье чутье у него развито на уровне интуиции.
Обутые в зимние ботинки, все сильней мёрзли ноги, но вдруг раздался свист, потом еще раз, и я понял, что товарищ зовёт меня к себе. Было немного жаль покидать засаду, потому что в глубине чащи, уже шевелились тени. Но вот и звери услышали этот свист. Тени их перестали шевелиться и тут же пропали.
А потом мы шли к машине и смеялись. Я грелся ходьбой, а Вася живо повествовал о том, как он добыл матёрого козла.
-В человек живут два волка, - один добрый позитивный, а второй завистливый и злой.
-Кто же побеждает из них?-Спросил я.
-Кого ты из них будешь кормить, тот и победит.
В тот час никому мы не завидовали. Охота всегда была частью нашей жизни, а лучше жизни еще никто ничего не придумал. А счастье приходит к достойным.