Я был счастлив — одну минуту,
За то, увы! и горесть люту
Терпел от рока и людей!
Батюшков.
Эпиграф II
Уставший взор безликих глаз
Провозгласил двоих союз.
Безумствует в душе соул-джаз,
Неспешно преходящий в блюз.
Тише, слышишь?
Слышишь, как он дышит?
Вдох двойной , вдруг прерван , тишина.
Тише, тише, он услышит,
Барабанит как душа.
Долго, горько,
Горько я молилась,
Хоть не верую в безумие Творца.
Как дарить он может милость
Презирающим величие Венца?
Странно, дико,
Страшно..Как так вдруг?
Почему мольбам моим он внял?
Плачем усладить чтоб слух,
Мой свергая пьедестал?
Рано, глупо,
Глупо мне бояться.
Просто счастья неожидан вихрь.
Долго будет он метаться
Окружая нас двоих?
Тише, слышишь?
Слышишь, как он дышит?
Произносит как слова?
Взор лукавый синью вышит,
Но размыт, как облака.
Жутко горько,
Горько отчего же?
Отчего так тяжко на душе?
От боязни, что, быть может,
Ждет нас крах на вираже?
Пусто, глухо,
Глухо, нас не видят.
Только птицы, только небеса.
Кровь кипит, кипит и тут же стынет
Когда льнет к лицу твоя рука.
Эпилог
Да, счастья срок — одно мгновенье.
Тургенев, был чертовски прав.
Но платим мы одним томленьем,
Его однажды испытав.
Теперь одну мне горесть люту
Терпеть от рока и людей
За то, что я одну минуту
Смотрела в глубь его* очей. (*счастья)
Теперь глаза тоски я вижу
И только ею дорожу.
Я громко счастье ненавижу,
Но тихо поступь его жду.