Монетка не дала мне совершенно никакого результата. Поймав ее в воздухе, я обнаружил, что обе стороны были абсолютно гладкими, словно там никогда не было никаких слов. Разочарованно вздохнув, я решил, что буду плыть вниз по течению, поскольку ветер будет дуть мне в спину, а не в лицо. К тому же дальше располагалась деревня, у берега которой я мог бы причалить и продать лодку, чтобы выручить немного монет. Собравшись с духом, я оттащил лодку с берега на мелководье и тут же пожалел о своем решении: ботинки промокли насквозь. Выругавшись себе под нос, я залез в лодку и уселся на единственную доску посредине и, взяв в руки весла, принялся синхронными движениями нарушать спокойствие водной глади.
После часа беспрерывной гребли мои руки жутко устали, но я уже был близок к своей цели. Сквозь череду камышей и низких деревьев проглядывались очертание первых одноэтажных домов, в основном из дерева, покрытых потемневшей от времени соломой. Чуть дальше показались и каменные здания с черепичными крышами, а сразу за ними вырисовывалась башня и шпиль церкви, при которой, наверное, и располагался монастырь. Немного просушив ботинки и носки за время плавания, я принялся энергично грести к берегу, где располагалось несколько рядом стоящих домов и складов; наверняка это были хижины рыбаков, а на складах хранились снасти и лодки.
Оказавшись достаточно близко, я смог разглядеть крестьянина, который о чем-то живо говорил с невысоким мужчиной в простой серой одежде. Неожиданно со стороны леса раздались крики, и вдалеке показалась фигура человека с вилами наперевес. Он несся в сторону церкви, крича все громче и громче. Через несколько минут стал звонко бить колокол; его звуки распространяли тревогу и опасность. Застыв примерно в миле от берега, я принялся наблюдать, как группы крестьян выходили их своих домов и шли в сторону монастыря. Секундой позже со стороны леса показались всадники, закованные в серебристые латы на боевых конях; за ними плотным строем следовали пехотинцы. Они остановились на подступах деревни, ожидая пока вперед выедет рыцарь с белым знаменем в руках. Со своей позиции мне было сложно рассмотреть, что было изображено на полотнище; казалось, что там написаны какие-то слова.
Рыцарь вытащил меч и высоко поднял его над головой, после чего резко махнул в сторону деревни, давая своим людям сигнал атаковать. Через несколько минут на бедных людей хлынула волна смерти. Опьяненные беззаконием солдаты грабили и сжигали дома, убивая всех без разбора: мужчин, женщин, стариков и детей. Лишь немногие смогли оказать им сопротивление, которое было быстро подавлено. Продолжавшаяся резня огнем и кровью проносилась перед моими глазами; крики испуганных крестьян вскоре сменились боевым кличем солдат – они праздновали победу. Осознав свою полную беспомощность перед надвигающейся угрозой, я изо всех сил принялся грести от берега, молясь, чтобы меня не заметили. Но, похоже, стервятникам не было до меня никакого дела, – они были слишком опьянены кровью и легкой победой, чтобы замечать что-либо еще. На шпиле церкви теперь красовалось их белое знамя, которое трепали потоки ветра и я, напрягая зрение, смог различить слова, которые были на нем написаны: «Жизнь или смерть».
Я греб так быстро, насколько смог и не только потому, что хотел убраться подальше от места страшной трагедии. С востока начала приближаться череда черных туч, которая уже была готова излить свой плач по погибшим людям. В один момент ветер стал настолько сильным, что мое скромное судно могло перевернуться в любой момент. Не зная, что делать, я улегся на самое дно, привязав себя парусиной к доске посредине, на случай если лодка перевернется. Я пролежал так несколько часов, отчаянно сражаясь со стихией за свою жизнь, пока ветер немного не улегся, а с небес перестало лить, как из ведра. К этому моменту половина лодки была затоплена водой и стала быстро идти ко дну. Отвязав парусину, я посмотрел вокруг и обнаружил, что меня отнесло достаточно далеко от деревни, и теперь я оказался в совершенно незнакомом месте. Радовало одно: до ближайшего берега было примерно полмили, а чуть дальше приток реки уходил в пещеру, где можно было бы переждать непогоду. Покинув свой тонущий «корабль» я не без труда смог добраться до спасительного участка суши, после чего долго лежал на земле, приводя дыхание в порядок. Выжав одежду и вылив воду из ботинок, я побрел в сторону пещеры, ожидая найти там временное укрытие. У самого входа, прислонившись к скалистой стене, сидел скелет с барабаном на коленях и палочками в руках, застывшими на уровне его головы. Когда я зашел внутрь, мертвец ожил и, громко постучав в свой барабан, объявил: «Прибыла еще одна потерянная душа». Я шарахнулся от него в сторону, чуть не упав. Скелет повернул голову и посмотрел на меня своими темными глазницами, где не было ничего кроме бесконечной пустоты, после чего пришел в свое исходное положение. Инстинкт самосохранения подсказывал мне, что пора уносить ноги, но провести ночь в лесу в такую погоду, было на грани самоубийства, – я мог подхватить воспаление легких или другую болезнь, если быстро не разведу костер и не высушу одежду.
Списав все на больное воображение, расшатанное недавней расправой над мирной деревней, я вошел в пещеру. От увиденного внутри мне стало совсем плохо: у дальней стены справа стоял старик за аналоем в серой потрепанной рясе; в правой руке он сжимал перо, а на его простое лицо бросала блики единственная свеча. «Боже мой, как ты здесь оказался? – Воскликнул он, размахивая руками. – Живым сюда нельзя!». «Что здесь происходит? – Только и сумел сказать я, оглядываясь на свисавшие с высокого потолка сталактиты. Звук мерно капающей с них воды странным образом успокаивал». «В свое время узнаешь, – важно ответил он, – ты не ответил на мой вопрос!». Внимательно выслушав мою историю, старик лишь ухмыльнулся и покачал головой. «Похоже, ты просто оказался не там, где нужно и в неподходящий момент. – Сказал он. – Если говорить кратко: с тобой сыграло шутку само время, показав то, что не следовало показывать простому человеку. Обычно только мертвые могут заглядывать в будущее, если того захотят, но вот с живыми такое случается довольно редко». «Так что же это в итоге было? – Я уже потерял терпение. – Все события – сплошная бессмыслица, такого просто не могло произойти в реальной жизни!». «Верно, – спокойно заметил он, – но кто может сказать тебе, что такое время и как оно протекает? Возможно, несколько событий просто слились друг с другом и выдали нечто странное, а возможно все так и должно было быть. Кто может понять время? Наверное, только оно само». Я долго стоял и смотрел на этого странного старика, старясь убедить себя, что не сошел с ума. «И как же мне отсюда выбраться? – спросил я». «О, это проще простого. – Старик прочистил горло и крикнул что было сил: – Эрик, у нас тут оказался живой путешественник! Его время плыть по реке еще не пришло!». Тут же снова послышались звук барабана, который нарастал с каждым ударом, пока в глазах все не поплыло…
Я очнулся под акацией на берегу реки, где, казалось, остановился всего несколько часов назад. Моя одежда была абсолютно сухой, а в сумке лежали остатки черствого хлеба. «Должно быть, я задремал, и мне все это приснилось, – успокоил я себя и отпил немного воды из фляги». Тем временем со стороны каменного моста послышался стук копыт, и вскоре появилась повозка, на которой восседал молодой крестьянин в соломенной шляпе и желтым стебельком в зубах; рядом с ним сидела молодая и симпатичная девушка в белом платье с закатанными рукавами. Позади в повозке трое детей играли на ворохе сена. Он показался мне смутно знакомым, а после его слов я застыл как вкопанный. «Эй, парень! Далеко ли до ближайшей деревни? – спросил он, вытаскивая из кошелька медную монетку».