Было это в первом классе. Настасья Яковлевна на уроке задала нам написать две строчки палочек не карандашом,как раньше, а уже чернилами, настоящей перьевой ручкой!
Я бойко принялась за дело. Тем более, что на голове у меня была новая, первая в моей жизни "беретка"(в школе было холодно, и мы не снимали верхнюю одежду).
Палочки я стряпала необычайно скоро, гордо взглядывая на соседа Вовку Пилюкова, который, высунув кончик языка, выписывал свою третью палочку. Лихо заломив свой берет, я уже скакала на второй строчке, а Вовка только закончил шестую палочку, да и
то какую-то дохленькую. У меня же они были жирные, высокие и едва умещались между поперечинами, а кое-где даже высовывались из-за них.
_Хр-хр-хр! - скрипело моё перо. И вот скороспелый забор закончен. Предвкушение заслуженной похвалы любимой учительницы щекотало мои внутренности. Я подняла руку и
скромно сообщила:
-Настась Якльна, а я уже написала!
Учительница удивлённо подняла брови:
-Ну-ка, ну-ка!
Гордо ныряя своим беретом, я шла мимо парт, снисходительно поглядывая на ребят.
Когда я положила перед учительницей своё творение, она глянула в тетрадь, потом на меня, нахмурилась и строго сказала:
-Ты, Аксёнова, не написала, а накарякала! Иди на место и напиши!
И сейчас я чувствую,как тогда горели мои щёки от стыда и капали слёзы обиды, потому что весь класс смеялся надо мной. Только Вовка Пилюков не смеялся, потому что он меня любил. За это и я его полюбила.
А берет я разлюбила.
Коварство и любовь.
Любовь к Вовке Пилюкову нанесла первую рану моему сердцу, которое кровоточило не меньше недели. Боль усугублялась и потерей веры в дружбу.
Эта личная трагедия разыгралась летом, на каникулах после первого класса.
Была у меня задушевная подруга Вера Панфёрова. Под большим секретом я ей сообщила, что мне нравится Вовка Пилюков. Она не удивилась и открыла мне имя своего любимого.
Разумеется, мы поклялись не выдавать наши тайны никому на свете.
Жили мы все в маленькой деревне Насакино, где работала только начальная школа. Не было ни октябрят, ни пионеров, зато мы организовали тимуровский отряд, как в книжке Аркадия Гайдара. Отряд был строго засекречен. Штаб располагался на острове за мельницей, в густых зарослях ивняка, крапивы и ежевики. Тимуром выбрали нашего старшего брата Женьку, потому что он уже закончил пятый класс в соседнем селе Чуфарово и даже курил!
Дисциплина в отряде была железная: по сигналу(флажку на высокой ветле) все сломя голову мчались в штаб, где получали задание сделать что-нибудь хорошее пожилым людям.
На одном из собраний в штабе был и Вовка Пилюков. Была и Вера Панфёрова, которая с загадочным выражением лица посматривала то на меня, то на Вовку. Наконец её прорвало: она запрыгала на одной ножке и стала выкрикивать:
- А я чего знаю! А я чего знаю!
Ужаснувшись, что Верка выдаст мою тайну, я бросилась к ней и попыталась ладошкой зажать ей рот. Но она оттолкнула меня и злорадно завопила:
-У Лирки Вовка Пилюков! У Лирки Вовка Пилюков!
От такого предательства и от стыда, что тайна моей любви обнародована, я остолбенела. Как отнёсся к новости "народ", не помню. А мой любимый, красный и злой,
дал мне по шее и убежал. Больше я в штаб не ходила. Сердце моё было разбито. И меня душила обида на Вовку - ведь он же первый меня полюбил!!!