- У меня для тебя сюрприз, - загадочно улыбаясь, промурлыкала Таня.
- Интересно, интересно, - отозвался я, садясь в машину, - чем же ты меня сможешь удивить?
- Приедем, увидишь.
Приезжаем мы на дачу, и Таня открыла сарай. Там в дальнем углу стояла клетка, в которой находился кролик.
- Правда, симпатичная.
-Очень , почти что такая же, как ты.
-Я Шурочкой ее назвала. Ее мне тетя Клава подарила.
Это была действительно красивая крольчиха светло-коричневой окраски с белыми пятнами.
С тех пор каждый день мы рвали для Шурочки траву, еще в ее рационе была морковь и капуста. Мы все время любовались ей, настолько она была красива.
Иногда выпускали из клетки и она под нашим присмотром скакала на лужайке около дома.
Но вот закончился дачный сезон, и Шурочку возникла необходимость убить. Не брать же ее домой.
Таня была не в состоянии это сделать и попросила меня. Я, поломавшись, согласился с большой неохотой.
Мне было очень жаль Шурочку. Но сыграло внутреннее " Мужик ты или не мужик".
Тут мне вспомнился рассказанный Таней случай, произошедший с ее родственником Иваном во время войны.
Белоруссия. Партизанский отряд, который располагался в дремучем лесу.
- Иван, тебе задание, - распорядился командир отряда. - Отведи вот этого фрица подальше от лагеря и там расстреляй.
Подчинившись приказу, Иван взял винтовку и повел пленного. Пройдя километра полтора, он остановил немца и навел на него винтовку.
Кажется, проще простого нажать курок и все. Но одно дело в бою, когда они стреляют в тебя, а ты в них. Стреляешь, и нет времени задуматься.
А тут стоит жалкий, безоружный человек, у которого дома наверняка семья, жена, дети. Да и воевал он не по собственной воле, а по приказу.
Иван стоял в двух шагах от фрица, а палец уже побелел на курке от напряжения, нажать на который, как он не старался, не мог. А немец стоял весь бледный, руки и ноги тряслись. Он давно уже распрощался с этим миром.
Эта жуткая немая сцена продолжалась довольно долго. Наконец, Иван не выдержал, подошел к пленному и развязал ему руки.
- Шнель! Шнель! – заорал Иван первые пришедшие в голову немецкие слова.
Немец стоял и не понимал, чего от него хотят.
- Да вали ты от сюда е…на мать, да поскорей!
Тут немец залепетал что-то себе под нос, понял и побежал, не оглядываясь, а Иван выстрелил в воздух.
Давно закончилась война. Иван работал в колхозе и как-то ему в руки попала газета. Он собирался сделать из нее самокрутку. Уже начал рвать, но тут его что-то остановило, и глаза его забегали по газетным строкам.
Там была опубликована статья, в которой какой-то немец разыскивал партизана, который отпустил его из плена во время войны. Писавший просил связаться с ним, чтобы отблагодарить.
Иван так и обалдел! Там все сходилось и место и время.
Но что делать? Если откликнуться , власти могли арестовать его и даже расстрелять, а промолчать, потерять вознаграждение, наверняка очень солидное.
Поразмышляв, он отправился к соседу Петрову, который работал тогда председателем колхоза. Это был высокообразованный человек, сам где-то воевавший.
- Что ты! Что ты! Не вздумай! - воскликнул Петров, - тебя моментально заметут, разве можно!
Иван так и поступил, а Петрова вскоре арестовали. Кто-то доложил в органы, что будто бы похожий на Петрова человек во время войны был старостой в оккупированной деревне. Наверняка это была ошибка, потому что Петров был порядочным человеком, но домой он так и не вернулся.
Я смотрел на Шурочку, которая беззаботно прыгала на лужайке, выбирая самую сочную траву, она даже и не подозревала о нависшей над ней угрозе.
Зачем согласился, подумал я, пускай быТаня сама и убивала. А может, как Иван поступить? Отпустить ее и пускай себе бегает на просторе.
Нет, нельзя! Ее моментально местные собаки загрызут.
Я вспомнил другой эпизод. Как-то по служебным делам судьба занесла меня на мясокомбинат в убойный цех. Там я наблюдал, как убивают скотину.
Коров загоняли в находящуюся на высоте пяти метров, клеть. Полом этой клети служили электроды, к которым присоединялось высокое напряжение. Включался рубильник, и находящиеся в клети, начинали метаться в смертельном экстазе.
Убитых подвешивали за задние ноги и они конвейером двигались для дальнейшей обработки. Все быстро и просто.
К этой клети выстраивалась длинная вереница коров, которые громко мычали, упирались и шли на встречу своей гибели.
Потом я видел, как в эту клеть направили лошадей. Лошади покорно беззвучно шли, чуя свою гибель. На глазах у них были слезы.
А бедная Шурочка ничего не чует, под ласковыми лучами солнца поедает траву, будто бы она ей понадобится.
В армии как-то послали меня помочь забивать свиней. Убойщик действовал весьма профессионально. Ему ловили свинью, он с веселыми прибаутками подходил и ловким ударом штыка бил в сонную артерию, из которой начинала хлестать кровь.
Желающие подставляли кружки, и пили эту кровь. Потом убойщик вскрывал брюшину и на пол вываливались кишки. Самое интересное, что некоторые свиньи, не чуя скорой своей смерти, подходили и похрюкивая, поглощали эти кишки. Смотреть на все это было выше моих сил. Но что поделаешь, армия, есть армия и нужно подчиняться приказам
.
И вот теперь мне самому предстояло убить Шурочку
В далеком детстве, живя на окраине Ярославля, моя семья на чердаке держала кроликов. В основном кроликами занимался старший брат. Он из досок соорудил десяток клеток.
Вначале кроликов было две пары. Они быстро размножались и где-то, через полгода клетки были битком забиты этими прелестными животными.
Брат наловчился тогда, и убивать их не было для него ни какой проблемы. Он ловил в клетке нужного кролика за задние лапы и сильным ударом полена бил по голове. Потом подвешивал и, орудуя ножом, стаскивал шкуру.
Мне очень жалко было кроликов, и я никогда не убивал сам. И вообще мне не приходилось кого-нибудь убивать.
-Ты скоро, - услышал я раздавшийся из дома голос Тани, - иди скорей пить чай.
Ну что же я расклеился как баба, - подумал я, - мужик я или не мужик!
Я нарвал травы и Шурочка доверчиво потянулась за этой травой. Я же, ГАД, схватил ее за задние ноги и поленом ударил по голове.... В эту ночь я долго не мог заснуть, перед глазами стояла беззащитная Шурочка.