Приятельницы мне твердят:
пой про любовь.
Я не берусь судить, как вам,
а что по мне, так просто надоело
и возраст уж не тот.
На свете много чувств иных,
достойных описанья.
Таких, как скажем, сущность
внутреннюю понять
не человека, нет,
но человечества всего…
Всё существо его я вижу, как дорогу,
широкой полосой идущую, не в горизонт
в века, в туманную синь времени.
Оттуда, уж нет путей обратных…
Она, как кинолента на бабину
накручивается,
чтобы сохранить векам грядущим
след пройденный.
Поколения идут и оставляют тлен –
тела в земле сырой,
чтоб раствориться и своими веществами
пополнить арсеналы недр.
А, дух?
Принявши очертания людские,
воспользовавшись красками палитрой,
плывёт, не ведая ни скорби, ни тоски
в безоблачную прошлого картину.
Но, что же, остаётся?
Дворцы из мрамора, амфитеатр Колизея,
и неразгаданное чудо Наска.
На всё свою печать накладывает время:
одно песками занося,
другое опускает
в глубины вечной мерзлоты.
Рабы Египта, Рима и Востока!
Как роботы, запрограммированные на труд,
покорно строили и тут же умирали…
И время поглощало их.
Зачем рождало?
На страданья, на боль, на непосильный труд…
Масса! Людская масса!
Взаимообусловлено в природе всё,
но, как понять той массы назначенье?
Пришли, чтоб воплотиться в пирамиды,
в одежду, в пищу?
Зачем Земля тебе такой поток?
Ведь в каждом есть душа,
всё хочет жить, цвести,
рождать себе подобных.
Но… Чу! Я слышу…
«Мы были и ушли, оставив память
В колоннах этих, гранитных глыбах.
Смотри и слушай:
миллионы жизней - всё это мы!
А те, что поглощали, найдите их?
Нет и следа!
Ведь истинно лишь то, что оставляет след.
Не помнишь ты рабовладельца,
которому Эзоп принадлежал.
Поэта ж плод ума – живёт в веках.
И то не важно, что страдали мы,
мы выполняли высшее предназначенье.
Избранники судьбы МЫ, не они!
Смотри в века, но не в минуты,
будь выше времени и память добрую
трудами оставляй».
Да истинно лишь то, что оставляет след…
Но, как понять, смириться?
Они же люди…
Да, жалок человек, не ведавший сей тайны,
живущий днём сегодняшним, базаром, сексом,
да помыслами: свой карман набить,
обогатиться на страдании людском,
разграбить армию в столь сложную эпоху.
Какую память о себе оставят те,
готовые продаться за доллар?
Проклятья смрад
отравит жизнь и их потомкам.
Какая узколобость,
«упирающихся в своё корыто»…
Однако, всё проходит,
всё плывёт в тень прошлого,
накручиваясь на бабину…
А времени поток неутомимый
бежит навстречу,
будущее неся.
Шагаем встречь ему,
ежесекундно пребывая
на лезвии дня настоящего.
И, оттолкнувшись от него,
Оставив часть себя в делах,
старея, заносим ногу в будущее…
Оно уж на пороге,
стучится в дверь и требует вниманья,
накатывается ветром осени шумя,
напоминая, что уже не за горами
конец земного бытия.
А что душа?
Она, взмахнув крылами,
помчится в синь веков,
с собратьями резвясь,
и где-то там, за поворотом
уйдёт из вида…