Гибель Титаника

 

 -  Вот вы говорите, что от судьбы не уйдешь, рак , неизбежность. Может оно и так, а я вот одного человека знал, ему все врачи в один голос твердили, что у него рак, мол резать тебя братец надо.

 -  Ну и что дальше? - Спросил голос из темноты.
 Нас несколько рыбаков сидело возле реки.
 Рассказчик  затянулся сигаретой и стряхнул искры в воду.

 А вот что. Был  у нас на зоне мужик, из шахтеров, из Кохтла Ярве. Громадный, руки - как кувалды.  Десять лет был у него срок, за убийство мелкой партийной сошки. Пришитое дело.  Он был активистом у себя на шахте, стахановцем, но вышел у него конфликт с начальством, с трибуны об их жлобстве как то высказался, другие шахтеры его поддержали.Oчень это начальству не понравилось, начали они его с премиями обходить, за какую-то малость сняли с него  звание стахановца, а потом и в очереди на квартиру отодвинули.  А у него жена, дети.
 Словом,  к бутылочке он и потянулся. Напьется и ну коммунистов костерить, менты пристанут, он и их пошлет, куда подальше.
  Hадоел им всем. И случись тут, труп на улице нашли, бухгалтера с той же шахты. Думаю, это свои друг с другом счеты сводили, а тут как раз он подвернулся, на него и списали. Так не раз бывало, сколько у нас на зоне пацанов сидит, с пришитыми-то делами.  Мужик же этот, Петров его фамилия, тихий был, даже если напьется, безобидный. Ну ругнуть кого матом это одно, а уж чтоб ударить - ни ни. А тут - целое убийство . Он клялся, божился, да куда. Труп - есть,  бутылка из-под водки пустая, с его отпечатками- возле трупа, и кайло, с его опять же отпечатками. Засудили его быстренько. И суд какой-то глупый вышел, даже полную катушку ему не дали.

  Протрезвел он в тюрьме, задумался, а потом начал письма писать, требовать, чтобы дело пересмотрели, мол невиновный он, все выше и выше писал. Помню, начальник политчасти, майор Рулев тыкал ему в нос очередным посланием, адресованным в Москву  и кричал:" Сволочь, советская власть тебе не нравится! Клевещешь на органы! На кичу его!
 А он все равно продолжал писать. Вот тут-то они и решили тактику переменить. После  очередного медицинского осмотра вызывает его к себе врач, и  ласковенько так говорит:

-   М-да, осужденый Петров, что-то мне  вид твой не нравится, неважнеций, прямо тебе скажу , видик. Болит что-нибудь? В боку колет?

 -   Бывает иногда, сам знаешь, доктор, особенно как 120% норму дашь, чтобы баланды лишней получить, так где хочешь заколет!

 -  А мы тебя вот что, в централку отправим, снимочки сделаем, посмотрим.

Подумал Петров и согласился. Понятное дело, какой зэк от " больнички" откажется, молоко, хлеб белый. Oн и поехал. Вернулся же назад совсем невеселый.
"Что да как там", -  ребята спрашивают.
  -  Надоели они мне, гады, опухоль, говорят нашли, резать мол надо.
  -  А ты что?
  -  А я уколов по страшному боюсь, как шприц увижу, так в отруб, а тут - резать! Послал я их подальше, пилюли под койку бросил, сказал  доктору -  тебе надо, ты и ешь.

  После комиссия опять приезжала, опять его на рентген посылали, вернулся он, совсем уже худой и пожелтевший, видно и"больничка" впрок не шла. Совсем доходил,    крепко его терзали сомнения, а вдруг и впрямь опухоль. Хотя, ведь не болит нигде?

  С таким вот понурым видом подошел он ко мне однажды. Я тогда сидел, грелся на солнышке возле барака, да на гитаре баловался.
 
  -  Ну, что у тебя новенького? - Спросил я его.

  -  Да вот, думаю, а может врач прав и у меня там на самом деле рак? А я, дурак в последний раз такой шухер навел, удрал прямо из предбанника их операционной а он, может, добра желает, кто я ему, этому доктору?

   -   То- то и оно кто - зэк. Дурак ты, парень, списать они тебя хотят. Надоел ты им крепко со своей писаниной; " Не правильно засудили, мол дело пришили..." Может и пришили, так что, один ты такой, что ли. А ты их ментовскИе души все ковыряешь, угомониться не можешь. Вот они тебя и решили по-тихому-по-мирному зарезать.

  -  А вдруг там и на самом деле рак?

  -  А ты в карьере лягуху найди да ему покажи, если он клещами защелкает, значит точно рак, а если нет, значит - нет.

  Ты все шу-утишь, протянул он обиженно.

  -  Да посмотри ты на себя, рожа ты вологодская, какой у тебя там рак, да здоровый ты! Нету у тебя  ничего, уморить они тебя хотят да и все. Первый раз , что ли!

 Он заметно повеселел, оживился.

  -  Вот и я думаю, ни хрена у меня не болит вроде, а он, гад, прицепился," Ничего, Петров, потом еще как заболит, волком выть будешь" Очень, говорит, зловредная опухоль, никак оставить нельзя, резать надо.  Да ну их, на хрен. Так ты думаешь, ничего у меня нет?

  -  Ничего, - подтвердил я уверенно. - Я на своем виду много раковых видел, ты совсем на их не похож. Здоров, как бык. Хочешь, на пачку чая поспорим? - Пошутил я.

 Но он уже и не слушал, а только завороженно смотрел на мои пальцы, перебираюшие струны гитары.

  -  Здорово ты даешь,-  восхищенно вздохнул он, - мне бы так..

  -  На, попробуй,  - я протянул ему гитару.

 Он осторожно взял её своими ручищами.

  -  Жаль вот пальцы у меня такие толстые, не шевелатся, как твои.

  -  Ничего, -  успокоил я его, пальцы это ерунда, пальцы это не главное, был бы слух.

 А вот слуха, как оказалось, у него  не было и в помине.

 Когда он в первый раз затянул блатную песню:

  Дождик капал на руки,
  И на дуло нагана,
  мусора окружили,
  руки в гору, кричат..,-

 Я чуть с завалинки не свалился, до того это было ужасно.

  -- Ты это потише немного, главное мелодию выучи.

Видно я все же учитель терпеливый был, да и он. Всяких я видел упрямых, но этот всех переупрямил. Про болезнь свою и думать забыл, от врачей, как от мух навязчивых отмахивался, как минутка свободная, а их в зоне не много, так за гитару. И вот, верите ли, научился играть человек. Видно, даже без слуха выучиться можно. Гитару мы ему потом провернули, на чай выменяли, а так же два комплекта струн.
А песни - каких их только в зоне не услышишь, от блатных до русских старинных романсов, песен на стихи Есенина, про струшку-мать. Есенин всем нравился. Ноты он тоже выучил, у нас ведь и профессионалы- музыканты тоже сидели, он привяжется, научи, а им и в радость, что кто-то интересуется. И пел уже довольно нормально, для своей души, во всяком случае.

  А тут и освобождение как раз подоспело, что-то там наверху опять переменилось, то ли настоящего убийцу нашли, то ли еще что, только освободили его досрочно.

  Помню, день такой солнечный был, он уже знал, что выходит, на щеках его румянец заиграл.

  -  Давай ка мы с тобой чифирнем на прощанье, сказал он мне и принес откуда-то плитку шоколада. Чифирнули мы с ним славненько.

  А потом он нам " Гибель Титаника сыграл", мелодия есть такая, из кинофильма. Трудная мелодия, надо почти виртуозом быть, чтоб сыграть. Ничего, сыграл, еще как сыграл. Даже менты заслушались

 И все. И вышел человек на волю.

 А вы говорите, рак, неизбежность...