ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Адам Фергюсон (1792)
Selections from the Scottish Philosophy of Common Sense. Chicago,1915. Р.197-213
В природе хорошо известно различие вещей развивающихся и неизменных, из которого мы должны исходить во всей дальнейшей трактовке нашего предмета.
Для того, чтобы предмет мог быть в неподвижном состоянии, не обязательно, чтобы он не мог быть в состоянии изменения, даже от действия каких-либо внешних причин; достаточно, чтобы он не имел какого-либо принципа изменения в своей природе. Пребывать в развитии, напротив, не означает подвергаться каким-либо изменениям, производимым внешними причинами, но обладать переходами от одного состояния в другое, которые исходят из принципа движения в самом предмете. Камень, взятый из карьера, может получить в руках мастера любое разнообразие форм, но оставленный сам по себе, он будет оставаться в своем состоянии. Напротив, посеянное растение при наличии благоприятной почвы и других воздействий среды укореняется и растет само по себе.
Природа, находящаяся в развитии, всегда подвержена превратностям развития или упадка, и не является неизменной ни в какой период своего существования. Таким образом, в материальном мире предметы, устроенные как находящиеся в развитии, когда они перестают двигаться вперед, начинают приходить в упадок, хотя время их перехода от одного состояния к другому может и не ощущаться. В этом состоит порядок и принцип бытия растительного и животного мира. В своем продвижении материя, из которой они состоят накапливается, и в каждый период приобретает форму, которая приближается к концу своего прогресса. Принцип самой жизни приобретает силу или способность выполнять и изменять функции природы. В процессе упадка они исчезают, сокращаются и теряют свою энергию и силу.
Интеллект, как представляется, в еще большей степени содержит принцип развития, и подвержен еще большим крайностям развития или деградации. Он нуждается в постоянном наращивании наблюдений и знаний, умений, привычек и практик, в улучшении различения добра и зла, и выявления своих целей и способностей. Он снижается через упадок памяти, проницательности, привязанностей и воли.
В то время как неизменные вещи описываются через перечисление сосуществующих частей и неизменных качеств, предметы развивающиеся характеризуются перечислением этапов, имеющих место при переходе от одной формы или состояния существования к другому, а также при достижении результата, будь то близкого или отдаленного, к которому направлены последовательные движения их характера.
Характер и ранг вещи, находящейся в развитии, подлежит оценке не по ее состоянию на любом конкретном этапе своего развития, но по ее способности и предназначению продвинуться в своем масштабе бытия. При наличии семени или самого слабого побега дуба, который может быть меньше многих других растений сада, мы уже можем сделать вывод, что однажды здесь вырастет статный лесной великан. От человеческого младенца, хотя он уступает детенышам многих других животных, мы ожидаем красоты молодости, энергичной души зрелого мужества и мудрой старости. И самый высокий ранг, в масштабе создаваемого существования, имеет тот характер бытия, если таковой есть, которому суждено расти к совершенству, и который может расти без конца; развитие есть главное его благо, а главное зло для него упадок.
Мы склонны рассматривать развитие как совокупность неизменных периодов, как мы сводим круг к бесконечному числу сторон, рассматриваем жидкость как состоящую из бесконечно малых твердых частиц, а продолжительность - как состоящую из последовательных точек, или неделимых моментов времени. В этом наше представление неточно, и наши рассуждения, конечно же, скорее всего, станут неверными. Поступательное развитие возможно разделить на периоды, но период ни в коем случае не является чем-то неизменным. Каждое подразделение, как и весь процесс развития, является переходом от одного состояния к другому, через состояния промежуточные, более или менее многочисленные, которые мы с удовольствием осмысляем по отдельности. Развитие разумного существа, например, может быть более или менее быстрым, но является постоянным; и в самом продолжении существования через повторение актов сознания и восприятия оно должно получить постоянное приращение знаний и мышления. Если же источник, из которого оно черпает такого рода улучшения, придет в негодность, оно, вероятно, подвергнется деградации и упадку.
Для наших целей, однако, достаточно заметить, что состояние природы или отличительный характер любого существа в развитии должно не отсчитываться от его описания в самом начале, или в любой последующей стадии его развития, а охватывать взором его развитие целиком. Дуб отличается от сосны не только в семени, но во всех последующих аспектах форм, например листвы и семян, их росте, развитии и периодах. И состояние природы, по отношению к каждому дереву в лесу, включает в себя все разновидности формы или размера, которые, как известно, выявляют саму природу. Также по этой причине естественное состояние живого существа включает в себя все его известные варианты, от зародыша к жизни в детстве и взрослом возрасте, через каковые стадии проходит всякая жизнь.
Состояние природы, по отношению к человеку, является также состоянием развития, полностью реального и в наибольшей степени. Человек максимально развивается в растущем состоянии, когда его конечности и органы набираются сил и в то же время он возрастает в их использовании. Его способности улучшаются с помощью физических упражнений, а также находятся в постоянном состоянии напряжения. Если его мысли переходят от одного предмета к другому, он может вернуться к тому вопросу, который оставил, с некоторым преимуществом приобретаемой проницательности или понимания. Он накапливает восприятия и наблюдения, принимает во внимание новые предметы, не забывая при этом старое; конечно же, он знает больше в каждый последующий период, чем в предыдущий, и понимает более надежно; он проникает в неясности, которые его сначала смущали, и выполняет каждую мыслительную операцию со все большим количеством предметов и большим успехом.
Что касается периода своего существования, он видит его, но лишь частично. Когда он смотрит обратно в точку, откуда он отправился, он не может усмотреть ее; когда он с нетерпением ожидает конца своего пути, он не может предвидеть его. Он может наблюдать рождение и смерть ближних, но ничего не знает о своем собственном рождении и смерти. Если бы он мог вспомнить самое начало того, как он помнит себя, и убеждается в реальности начала своего существования, он вскоре может быть убежден, что он просмотрел значительный период, который предшествовал; или если он должен в какой-то момент предположить, что его конец наступает вместе с разрушением его животного состояния, это может оказаться в равной степени ошибочно. Тем не менее , он не находит ничего в мире вокруг него за пределами того , что он может собрать из воспоминаний о прошлом, или вывести из законов природы в предвидении будущего, из которого он может вывести какие -то определенные знаки его собственного начала или конца его.
Таким образом, не вдаваясь в особенности или неравные степени того, что происходит с разными людьми, мы можем предположить, каково состояние природы по отношению к человеку. Состояние природы относительно вида представляется нам по-разному, и в разной степени. Она состоит в непрерывном последовательности одного поколения к другому; в достижениях развития, имевших место в разные эпохи, дополняющие одна другую, ибо нет даже самых отдаленных периодов времени, в которые не появлялось бы нечто новое в этом отношении. Этот прогресс на самом деле может прерываться , и может прийти к концу, или уступить дорогу изменчивости на любой из его стадий, но не обязательно его наивысшие достижения имеют место в данный период или в любой другой.
С тех пор, когда сын начинает учить то, чего не знал его отец, или ученик начинает там, на чем закончил его учитель, совершается то, что в равной степени способствует дальнейшему продвижению; каждому поколению состояние его жизни и занятий служит основой для новых изобретений или последовательных улучшений. Как Ньютон не был согласен с выводами, которые сделали из своих наблюдений Кеплер и Галилей, так последующие астрономы не ограничивают свое видение тем, что сделал Ньютон. И, по отношению к механическим и коммерческим искусствам, даже в разгар труда над тем, что уже создано, до тех пор пока есть какие - либо возможности для улучшения, изобретения используются так, как будто ничего еще не было сделано, чтобы поставлять нам необходимое, или совершенствовать удобства человеческой жизни. Но даже здесь, как и на всех ступенях развития, оно имеет активный характер в отношении преимуществ, будь то знания или искусства, полученные от других, и если не будет приложено определенное усилие, чтобы двигаться вперед, подвергается воздействию деградации и упадка. Поколение, в котором нет никакого желания узнать больше или практиковать лучше, чем его предшественники, не будет, вероятно, знать и практиковать хотя бы так же хорошо. А упадок последующих поколений, при этом упадке интеллектуальных способностей, не меньше, чем определенный прогресс, достигнутый в рамках использования более деятельного и прямого расположения.
Таково состояние природы по отношению к человеческому роду; и, в этом, как и в любом другом предмете, находящемся в развитии, настоящее время есть лишь промежуток между прошлым и будущим, которые могут отличаться от него и друг от друга в любых отношениях. Каждый предмет является частью целого; и ни о чем нельзя, по какой-либо причине, сказать, что это может быть более естественным, чем другие вещи. Нельзя сказать, что развитие дуба от желудя к дереву более естественно, чем заболачивание равнины, или что для воды более естественно течь в источниках, чем в реках, которые смешиваются с морем.
Состояние природы по отношению к человеку, однако, иногда есть просто абстрактное понятие, ибо это природа никогда не может существовать отдельно от общества, которое ее формирует, от наук и искусств, которые она изобретает, или от государственного устройства, которое она создает. И, когда мы рассматриваем ее прогресс в любом из этих отношений, следует иметь в виду, что, без сомнения, будет удобным рассматривать здесь каждую конкретную вещь отдельно.
Однако не следует думать, что человек когда-либо существовал отдельно от качеств и деятельности его собственной природы, или что какие-либо его качества и действия существовали отдельно от других. В целом, на самом деле, все связано друг с другом, и любая часть может изменяться по мере или степени, в то время как природа и вид все еще остаются теми же самыми.
Ребенок может рассматриваться в отрыве от своего родителя, а родитель - помимо своего ребенка, но последний не существовал бы без первого. Если проследить человеческое общество назад к этому его простейшему устроению, даже там общество будет реальным как таковое. И если проследить человеческую мысль назад к ее простейшим действиям, даже там будет иметь место упражнение понимания, и некоторые усилия в плане изобретения или навыков.
Группы, в которых жили даже самые примитивные люди, всегда имели своих начальников и рядовых членов, и ничто из того, чего человеческий род достиг вплоть до последнего периода своего развития, вообще не существует без своего зародыша или принципа, из которого возникло все остальное, в самом раннем или наиболее древнем состоянии человечества.
Возможно, и будет, без сомнения, правильно, если мы еще раз повторим это - что только в спекуляции можно отделить результат какого-либо достижения независимо от его происхождения или рассмотреть само достижение отвлеченно или отдельно от способности и власти, с помощью которой оно достигнуто. Мы не должны отказать себе в использовании таких абстракций в трактовке человеческой природы, и даже больше, чем в отношении любого другого предмета. Но следует сделать предостережение, которое необходимо соблюдать при использовании абстракций, относящихся к любому отвлеченному предмету: нельзя принимать что-то ошибочно за реальность или навязывать спекуляцию историческим фактам.
Язык геометрии всегда абстрактен. Точка всегда есть место в пространстве, абстрагированное от всего остального; линия имеет длину, абстрагированную от ширины, а поверхность - длину и ширину без высоты; в твердом теле допускаются все размерения. Но геометрические абстракции нигде не должны ошибочно приниматься за реальность: длина не должна существовать без широты, или длина и ширина без толщины. Или, если такие ошибки на самом деле сделаны, тем не менее, никто не будет сделать вывод, что линии являются более естественными, чем поверхности, а последние - естественнее твердых тел.
Такие ошибки и заблуждения в терминах обычно признаются везде, за исключением трактовки человеческой природы. В любом другом варианте развития оно имеется в виду как таковое, а не как какой - либо конкретный шаг в развитии, которое, как предполагается, представляет собой естественное состояние. Последний побег дуба, растущего пятьсот лет и несущего тысячи ветвей, не считается менее естественным , чем первый.
Под понятием "естественное состояние" многие авторы имеют в виду возможность оглянуться назад на первые века человека, отделив его природу от ее видимых результатов и рассматривая его происхождение с какой - то неблагоприятной точки зрения, как если бы мы могли умалить честь семьи, оглядываясь назад на крестьян или ремесленников, которые когда-то были ее предками.
Гоббс утверждал, что люди изначально были в состоянии войны и чужды дружелюбия и мира, что общество в целом неестественно для его членов и должно быть создано и сохранено силой. По крайней мере, это должно вытекать из его общего предположения о том, что состояние природы было состоянием войны. Если серьезно встать на эту точку зрения, мы можем спросить, в каком смысле война есть состояние природы? Конечно, это не единственное состояние, которому подвержены люди; ибо мы находим их в покое, а также на войне: мы не можем предположить, что это состояние, которое человечество должно во все времена предпочитать, ибо оно сопряжено с многими неудобствами и несчастьями. Но как тогда вообще могло быть сказано, что это первое и изначальное состояние, из которого люди были освобождены посредством своих первых учреждений?
Утверждение, что война была самым ранним состоянием человечества, производится без доказательства; ибо в прошлые времена, в течение первых веков человеческого рода, произошло слишком мало известного нам как то, что явило себя во времена последующие. Это правда, что во всяком развитии должны быть допущены точка происхождения и точка прекращения, которые должны быть выведены из направления, в котором идет развитие. Если даже человек никогда не видел восход солнца, из его движения по небу он может предположить, что оно восходит на востоке и заходит на западе. Человек, который продвигается вперед в познании и искусстве, как можно предполагать, начал в невежестве или грубости, но не надо полагать, что если иногда он находится в состоянии войны, а иногда и в мире, то он должен был возникнуть в состоянии войны. Напротив, есть много оснований предполагать, что люди возникли в мире и жили в покое, пока какой-нибудь повод для ссоры не возникал между ними.
Развитие человека и его численность, как и в случае с любым видом, предполагает первоначальный мир, по крайней мере, между мужчинами и женщинами, а также между родителями и их детьми в семье; и если мы хотим предположить состояние войны между братьями, этому по крайней мере должен был предшествовать мир, в котором они родились и воспитывались, смогли овладеть своими талантами и набрать силы, необходимые для того, чтобы начать уничтожать друг друга.
Другой философ в этой школе природы (де Сад? - Пер.) решил исправить оригинальное описание человека, в состоянии жестокости, без сознания самого себя, невежественного в своем роде; ему столь не суждено было воспользоваться своим разумом, что все попытки, которые он предпринял к использованию этой открытой им опасной способности, стали для него лишь постоянным источником разврата и страданий.
Но, как сказал нам первый из этих философов, благотворная сила, отличная от самого человека, принесла мир этому упрямому существу; другой же сообщил нам, что человек сам выдумал себе разум, чтобы размышлениями нарушить покой своей жестокой природы, и принес жертву заботы в это тревожное состояние рефлексии, которому вменяются многие его безумства и страдания.
Пока мы не сказали, кем было покончено с состоянием природы и что пришло ему на смену, мы должны продолжать предполагать, что это дело самого человека, и все, чему учили эти проницательные философы, означает не более того, что человек будет находиться в состоянии войны или ожесточения, если он не получит того, чем не обладает сам, для иного устроения и стремления к получению лучшего; и что на самом деле его положение таково, что он должен получить извне ту способность и расположение, с помощью которых он предпочтет это лучшее для себя.
Мы готовы признать, что человек создан для общества и достижений разума. Если по какой-либо причине он лишен этих преимуществ, он рано или поздно найдет свой путь к ним. Если он с самого начала был ущербен в этих отношениях, он будет также изначально стремиться исправить эти недостатки, и с течением времени фактически сделает это; он будет также продолжать совершенствовать все преимущества, которые он получает, и, таким образом, двигаться вперед; и мы можем еще раз повторить, что таково состояние его природы.
Будет абсурдно рассматривать находящееся в развитии существо как пришедшее в упадок, не указав на то обстоятельство, что ущерб, который оно претерпело, не затронул саму его способность стремиться к достижению лучшего и более высокого состояния, так, чтобы обрести это специфическое превосходство его природы. Грандиозность леса не менее реальна, если мы созерцаем его на фоне поросшего сорняками поля; гений Ньютона не менее достоин восхищения оттого, что он вырос среди невежества и простоты его младенческих лет; и мы не ценим меньше политику Афин, Рима или Спарты, если все они, возможно, возникли из орд, никоим образом не превосходивших те, которые сейчас находятся в разных частях Африки или Америки.
Этот характер развития имеет исток, далекий от достижений, к которым оно направлено, и не какая-либо точная мера этих достижений, но сам переход от ущербности к совершенству является тем, что составляет все достоинство характера развития. Счастливы поэтому существа, чья цель состоит в том, чтобы стать лучше себя самих, и которые не рассматривают ущербное состояние, с которым они начали свой труд и которое сопровождает их в последующих частях развития, как предел, поставленный их достоинству, но как повод и стимул для их усилий!
Жизнь и деятельность разумных существ состоит в сознании или восприятии состояния, подлежащего улучшению, а также в стремлении работать для того, чтобы сделать его лучше. Это представляет собой основание всего упорства и амбиций человеческой природы. У людей есть разные предметы, к которым они стремятся, и они достигают в этом стремлении неодинаковых успехов; но каждый человек, в том или ином смысле, серьезен к тому, чтобы улучшить себя.
Человек по своей природе художник, наделенный изобретательностью, проницательностью и волей. Эти способности он готов применять к различным предметам, но в основном он стремится применить их к самому себе; в этом отношении его стремление является самым непосредственным и наиболее полным, и поэтому он также может знать закон, по которому осуществляется его развитие, и, сообразуясь с ним, он может обеспечить или ускорить его результат.
Большая часть человечества, как и другие части бытия, подвержена закону своей природы, и, не зная об этом, приходит к достижению ее целей; в то время как люди намерены достичь не большего, чем сохранить жизнь, иметь мир в общине и безопасность их личности и имущества, их способности действуют вполне и они извлекают всю пользу из их упражнения. Во взаимном согласовании своих относительных интересов и проблем они приобретают привычки политической жизни; достигая высоких наслаждений, они могут обрести также доброжелательность, честность и возвышение ума ; и, прежде чем они сознательно рассмотрят, в чем состоят заслуга или благоденствие их собственной природы, они уже научились выполнять многие из своих благородных функций.
Природа в этом, как и во многих других случаях, не доверяет проведение своих дел неустойчивым взглядам и замыслам любого подчиненного деятеля. Но если бы развитие человека в каждом случае было делом необходимости или даже случайности, и никоим образом не зависело от его воли и не подвергалось бы его повелениям, мы должны были бы заключить , что этот суверенный ранг и ответственность морального агента, которые ему принадлежат, были даны ему напрасно, и способность возводить ткань искусств на основании законов природы ему явно не принадлежала бы - хотя на самом деле она ему принадлежит по самому большому счету. Если он может работать над глиной, которая находится под его ногой, и сформировать из нее образцы красоты, если он может использовать силы тяготения, упругости и магнетизма для своего блага и удовольствия, мы можем предположить, кроме того , что он может направить знание законов, действующих в нем самом, к постижению того, как ему следует действовать, и это даст ему возможность оживить преимущества, которыми пользуется его развивающаяся природа. Если он в состоянии улучшить свои способности с помощью физических упражнений, а также приобретения привычек, нет никаких сомнений в том, что он сам может выбрать, какие упражнения он будет выполнять, и какие привычки он приобретет. Но для того, чтобы извлечь пользу из законов, которые управляют его развитием, ему надлежит вспомнить, что они собой представляют, и принимать свои решения с учетом цели, ради которой он будет прилагать усилия.
Именно ради этой цели человек обычно рассматривает, как достичь блага и избежать зла. Большинство вещей, существующих в природе, извлекают благо из принципа развития, неиспользование же этого принципа или злоупотребление им делает их восприимчивыми к упадку и гибели. Растения и животные чахнут и погибают, если они не возрастают в силе и красоте. Человек же, в котором источники добра и зла в большей мере предоставлены его воле, аналогичным образом подвергается, в гораздо большей степени, крайностям упадка и деградации. Подъем целых народов к высоким умственным достижениям в определенные эпохи не более примечателен, чем их упадок, вытекающий из их нравственной испорченности и умственного бессилия.
Отдельный человек обычно не в силах в значительной степени содействовать улучшению или затормозить падение своей страны. Но каждый человек, будучи прежде всего заинтересован сам в себе, является абсолютным хозяином своей собственной воли, и за выбор, который он сделал, отвечает только он сам.
Перевод (С)Inquisitor Eisenhorn