- Да что же это за напасть-то такая! Сколько можно ко мне ходить? Каждый день все заглядывает и заглядывает, сует свой нос в чужую жизнь и, к тому же, еще что-то требует с меня! С меня – старой и немощной женщины! Да, где же это видано?!
- Я смотрю, вы, как всегда в добром здравии, миссис Бёртон…
Старуха вскочила из-за стола, как только я вошел в хижину и сразу же стала читать мне бесконечные нотации. И треп ее имел на столько ядовитый характер, что у меня не раз ныли вески после разговора с ней. Но на этот раз я пришел с твердой целью наконец-то поставить точку на своих еженедельных визитах в этот дом.
- Довольно болтовни, - твердо заявил я, заставив умолкнуть собеседницу. – Мне не стоит вам напоминать о… раз, два, три, четыре… семи не обоснованных продлений срока. Вы хоть в курсе, что должны быть мертвы уже два месяца тому назад?
- Вот же нечисть проклятая! Да я жить еще могу лишний десяток лет! А ты пришел по мою душу?!
Я устало вздохнул, и оперся о деревянную стену:
- Одумайтесь, миссис Бёртон, вам 90 с лишним лет! Какой лишний десяток? Ваш срок истек уже давным-давно! Может, мне напомнить, что еще одно продление сулит вам прямую дорогу в Ад?
- Что ты говоришь, чепуху какую-то? Это же чем я так провинилась по жизни, чтобы меня в преисподнюю упекли?!
- Вы именно сейчас, в эту секунду упираетесь и не даете мне сопроводить вашу душу в Чистилище, а это – серьезный грех. Конечно, если вы добровольно согласитесь с моими условиями, то я добьюсь смягчения приговора.
- Это что же за условия у тебя такие? – недоверчиво сощурилась старуха.
Я вытащил из сумки парочку пожелтевших листов и протянул миссис Бёртон. Та презрительно покосилась на меня и выхватила их, тут же забегав маленькими глазками по строчкам. Мне оставалось только наблюдать за всем этим. Но бабуля читала быстрее, чем казалось на первый взгляд, она неожиданно оторвалась от документа и взгляд ее снова обрел скверный характер:
- Так это контракт?
- Да, что-то вроде того.
- Да как ты смеешь, демон проклятый! Думаешь, я настолько глупа, что поведусь на твои бредни, а потом ты сожрешь мою душу?! Ну уж нет! А ну, выметайся, живо! Я сказала, пошел вон отсюда!
Меня буквально вытолкнули на улицу, а следом за мной вылетела и моя коса. Моему гневу не было предела в тот момент. Что за люди нынче пошли, - не соглашаются с контрактом, обзываются демонами, не смотря на мое настоящее призвание! Это мало того, что не культурно, так еще и глупо! Ну и плевать я хотел на эту старуху и всех остальных! Пусть жарятся себе в кострах Мириаллы, я даже пальцем не пошевельну для их спасения!
С этими словами я взял в руки ежедневник и зачеркнул имя бабки, нервно разбросав штрихи по буквам. Потом подхватил свою косу и щелкнул пальцами. Тут же пейзажи зеленых равнин растворились в сером тумане, и я оказался в родном Чистилище – месте, где обычно собираются и живут «люди» моей профессии. Тоже жнецы, исполняющие свою роль в этом великом «спектакле жизни». Мы все здесь трудимся во благо людей и себя (естественно), мы те, кто провожают души на ту самую другую сторону.
Вокруг было, как всегда, пусто. Хотя, вряд ли это место должно быть шумным. Все души сейчас, скорее всего, в Суде, а жнецы на работе в мире живых. Только я один справился со всеми делами и вернулся домой с отчетом. Правда, отчет был далеко не идеальным, но, особо переборчивых среди моих многочисленных работодателей нет, так что я могу преспокойно отклонятся от графика. Вот, что значит иметь друзей среди начальства!
Закинув агрегат труда себе через плечо, я медленно, но уверенно зашагал по пыльным и туманным улицам. То тут, то там можно было разглядеть лениво горящие огоньки в запотелых окнах. Они, словно крошечные светлячки загорались и снова исчезали на кончиках свечей в кабинетах занятых жнецов. Уличные фонари в это время не горели, а дорогу мне тускло освещал невидимый источник света. Будто солнечные лучи отражались от миллиона пылинок, создавая неповторимое ощущение земных звезд прямо у себя в руках. Чистилище не богато на живую растительность или голубое небо, как в мире живых. Здесь можно увидеть только бесконечную дорогу в никуда, потрескавшиеся дома, вдохнуть ядовитой могильной пыли и послушать рыдания не упокоенных душ. Да, веселое местечко, ничего не скажешь.
Меня радостно встретила знакомая вывеска с тремя отпавшими буквами «М.. Касп..р..й» («Мр. Касперий»). Я вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Звук моих шагов сразу же привлек внимание пожилого дядечки, сидящего в дальнем конце комнаты. Он приветливо помахал мне и жестом поманил к себе:
- Давно не виделись, Лука. С отчетом пришел? Ну, что встал? Давай его сюда, посмотрим на твою работу.
Я послушно сел на скрипящее кресло рядом с ним и положил свой ежедневник ему на стол. Меня окружали тысячи картонных коробок и мешков с продовольствием (не спрашивайте, с каким, я сам не имею ни малейшего представления). Где-то с потолка капала, скопившаяся на крыше, роса, и звонким эхом отражалась от темных стен кабинета. На столе у Касперия стояла почти догоревшая свеча, которая являлась чуть ли не единственным источником света, если не считать тусклый свет, пробивающийся сквозь потрескавшуюся древесину. Сам же мой начальник в задумчивости листал предоставленные мною документы, изредка дергая поседевшей бровью. Я молча наблюдал за его взглядом, положив руки на колени и закусив от волнения губу.
- Смотрю, с той старухой тебе так и не удалось поладить, - усмехнулся Касперий.
- Да и черт бы с ней! Она не идет ни на какие уступки, а почему я должен на них идти!
- Так что, зачислять ее в Суд?
- Делай, как хочешь, она и в Мириалле никому жития не даст…
Мой собеседник кивнул и достал из стола маленький клочок бумаги. Что-то быстро нацарапав на нем, он поставил печать и отодвинул все на край стола:
- Заскочи по дороге в Суд и отдай это Норбану. Он знает, что делать.
Касперий подмигнул мне и снова приступил к своим обязанностям, давая понять, что больше я здесь не нужен.
Дорога в Суд лежала через множество тесных улочек, которые обходить можно пока глаза не высохнут, поэтому я решил сократить себе путь. Щелкнув пальцами, я тут же оказался напротив огромного серого здания, похожего на ратушу, только на вид давно заброшенную. Тем не менее, оно являлось главной достопримечательностью Чистилища.
Дверь, как всегда была открыта. Внутри меня ожидала пустая комната с широкими колоннами и грязным кафелем, выложенным на полу странными черно-белыми узорами. С каждым шагом из-под ног разлетались клубы пыли. Она была везде, казалось, я плыл в ней. Омерзительное чувство, хоть и такое родное сердцу.
Открыв следующую дверь (которая уже оказалась побольше), я осторожно огляделся по сторонам. Здесь было довольно людно, но на мою персону никто не обратил и грамма внимания. По углам столпились жнецы в черных мантиях, их было много и все они являлись настоящими мастерами своего дела. Скорее всего, у них никогда не будет проблем с земными бабками, не желающими умирать. Ну, а такие, как я, еще долго будут сидеть на низких рангах…
Зал был обставлен множеством каменных скамеек, как в земных церквях, и небольшим алтарем в конце. Дверь за ним вела в Зал Суда – место, где над душами вершилось правосудие, а слева от нее стояла лестница, ведущая на открытый второй этаж. Скорее всего, Норбан там. Я уже знаком с этим хитрым старикашкой, готовым за деньги продать чуть ли не все Чистилище. Поэтому у меня никогда не было особого желания болтать с ним. Но он в то же время является моим спасителем, закрывая все мои недоработки своим влиянием. Мы стараемся как можно сильнее сократить поставки душ в Мириаллу. Но не из-за благих намерений, отнюдь. Таковы требования ангелов, возомнивших себя властителями нашей работы. Они терроризируют жнецов, заставляя их отдавать небесам львиную долю полученных душ. Даже представить не могу, зачем этим белокрылым существам такие проценты, но ввязываться в это уж точно не хочу, себе дороже. Гораздо проще сидеть себе тихонько и помалкивать в тряпочку, пока старшие по званию все решат за тебя.
На втором этаже жнецов было поменьше, и те уже с подозрением оглядывались на меня, что сильно напрягало. Но, не смотря на пытливые взгляды, я добрался до крайней двери и вежливо постучался. Изнутри послышался хриплый голос, приглашающий меня войти. Я сразу узнал в нем Норбана и, набрав в грудь побольше пыльного воздуха, вошел в кабинет.
Картина, представшая передо мной, пробудила желание бежать до самого края Чистилища к Реке Раскаяния и никогда не возвращаться. Передо мной стояли двое, выряженных в белые пиджаки, ангела, а за ними светилась взволнованная рожа старика.
Завидев меня, Норбан протиснулся между крепкими спинами своих посетителей и с объятиями кинулся ко мне:
- Лука! Как же я рад тебя видеть, мальчик мой!
- Здравствуйте… - пролепетал я, не зная, как реагировать на подобный прием.
- Знакомьтесь, господа, вот тот, о ком я рассказывал! Лучший жнец во всем Чистилище! – на сей раз Норбан обращался к ангелам, насмешливо переглядывающихся между собой.
- Так он же еще мальчишка! – воскликнул один из них, смерив меня скептическим взглядом.
- Маленький, да удаленький, к тому же, мастер своего дела, правда, Лука?
Довольно иронично получилось… Я не знал, что сказать, но боясь разозлить небесных гостей, утвердительно кивнул. Уверен, что это рано или поздно выйдет мне боком…
- Мастер, говоришь… Ну, посмотрим, насколько ты хороший жнец...
Тон ангела мне совсем не понравился. Он подошел к письменному столу посреди кабинета и швырнул на него лист не то пергамента, не то кожи. Второй, тем временем, с силой толкнул меня в шею.
- Подписывай, - ткнул он пальцем в бумаги.
Я хотела сперва прочитать условия сомнительного контракта, но громкий крик одного из моих новых друзей заставил меня, не раздумывая, подписать все, что требовалось. Ангел, что пихнул меня, довольно улыбнулся и спрятал бумаги себе за пазуху, одновременно бросая быстрые взгляды то на своего напарника, то на Норбана. В конце концов, он развернулся к старику:
- Мы придем за ним завтра. Прошу, не наделай глупостей.
С этими словами ангелы исчезли, а комната вновь наполнилась густой тишиной. Теперь взгляд старика похолодел, и он снова вернул себе прежнее противное обличие. Честно говоря, не понимаю, зачем был весь этот спектакль, и почему меня не предупредили? Хотя, о чем я думаю! Меня только что заставили подписать какой-то контракт с двумя ангелами-головорезами!
- Может, мне объяснят, что здесь происходит? – как бы невзначай спросил я.
- Лучше тебе не открывать свой рот до окончания срока служения.
- Что? Служения? Так вы меня в рабы продали?
- Заткнись! Слышишь меня, закрой пасть! Думаешь, это я во всем виноват? Ну не-е-ет, я не преступник… Это все ты! Точно! Именно ты продал нас всех за жалкие гроши, которые пообещали тебе эти пернатые!
- Но, я никого не продавал! Мне никто не предлагал никаких денег!
Неожиданно Норбан вскочил с места и одним рывком оказался прямо напротив меня:
- Да кто тебе поверит… Тебе – жалкому подобию жнеца! Ты даже в ученики не годишься, только и умеешь приносить неудачи на мою голову!
Он развернулся и зашагал в сторону выхода.
- Это было подло, господин Норбан, - наконец-то смог выдавить я.
- Не важно. Теперь это твои проблемы.
С этими словами старик ухмыльнулся, да так, что по моей спине побежали мурашки, и скрылся за массивной деревянной дверью. Внезапно меня одолел жуткий гнев и чувство несправедливости. Мне захотелось догнать мерзкого жнеца и вдавить его тупую ухмылку в пыльный кафель! Но, вместо этого, я вспомнил о завтрашней встрече с новыми «хозяевами», и с силой ударил кулаком по столу. В голове не укладывается, как меня так быстро смогли превратить во вьючного осла. А, ведь, только пару часов назад я даже и не предполагал подобного развития событий…
Самое ужасное в моей ситуации было то, что с ангелами я спорить не мог, им палец в рот не суй – по локоть откусят и душу в небесную тюрьму отправят. А это значило, что выходов у меня было всего два: принять на себя свой новый «долг», или всю оставшуюся вечность провести на облаках, в райской комнате пыток. И почему-то я выбрал первый вариант. Скорее всего, это будет более выгодно для меня. Дурак? Дурак!
Немного успокоившись, я огляделся вокруг. Высокие книжные стеллажи и тумбочки со свечами имели печальный вид, впрочем, как и все остальное в Чистилище. Книги, казалось, могут развалиться от одного только неправильного взгляда, не говоря уже о тонких ножках запыленных кресел. И зачем только Норбану такая никчемная роскошь? Просто похвастаться, или для личной коллекции? Ну, судя по его характеру, могу предположить, что плевать он хотел на все это с Черной Колокольни. А что это значит? А это значит, что старик будет не против, если я позаимствую какой-нибудь «хлам».
В Чистилище редко можно было найти что-нибудь интересное и дорогое, возможно, из-за скупости других, а может, жнецы ничем ценным особо не промышляют. В любом случае, кроме старой бумаги со стертыми буквами и грязных подсвечников, я вряд ли смогу что-то найти. Но попытаться стоит.
С первого раза нельзя было разглядеть что-то определенное, поэтому пришлось для начала смести все с письменного стола. Меня интересовали только более-менее годные перья, чернильницы и бумага, которой, к счастью, было навалом. Следом полетела маленькая книжонка, на вид еще не такая потрепанная временем, и половина свечи. Как в народе говорят – все в хозяйстве пригодится! Я слышал это выражение от людей, честно говоря, не знаю точно, что такое хозяйство, но уверен, что это слово очень важное, ибо используется очень часто в их диалогах.
Наполнив сумку до отвала, я подошел к двери и хорошенько прислушался. Странно, но вместо былого перешептывания, снаружи царила зловещая тишина. В зале, недавно доверху наполненного жнецами и душами, теперь никого не было. Лишь легкий ветерок гулял между колоннами, эхом разнося свист по серым потолкам.
Единственное место, где я мог по-настоящему расслабиться, это мир живых. Здесь, усевшись на свежую траву под молодым кленом, и полной грудью вдохнув запах полевых цветов, я проводил свободные часы своего времени. И сейчас теплый ветер трепал мои волосы, а солнце нежно касалось щек. Это ни с чем не сравнимое чувство настоящего прекрасного одиночества. Врядли можно также насладится им в Чистилище или на небесах, там нет того ощущения спокойствия, нет тех ярких красок, нет маленьких солнечных зайчиков, что пляшут по влажной от росы земле.
Яркие лучи отражались от лезвия моей косы, игриво подыгрывая легкому ветру. Я наблюдал за, расположившейся неподалеку деревней с крохотными домиками, где копошились еле заметные люди. Они выглядели такими занятыми – все бегали от дома к дому, ползали во дворах, ходили к речке. Наверное, это так утомительно – иметь столько забот, беднягам даже некогда полюбоваться родными красотами. То ли дело я – свободный жн… ах, да, я забыл… Ладно, просто жнец, не свободный и недовольный… А, ведь, быть может, я больше никогда не увижу этот мир, кто знает, что сделают со мной ангелы завтра…
От размышлений меня отвлек чей-то заливистый смех. Казалось, он был совсем рядом со мной, такой счастливый… Я обернулся и постарался вглядеться в заросли горного шиповника. В ту же секунду на широкую поляну выскочил маленький человек, которого люди называли «ребенок». Следом за ним появился и источник звука – женщина… нет, девушка. У нее были яркие рыжие волосы и широкая улыбка, совсем не такая, как у остальных. Ну, уж точно, миссис Бертон так бы не улыбнулась…
Я оперся о деревянный забор и с интересом наблюдал за беззаботной парочкой. Они, видимо, играли, или как это называется… В любом случае, им было весело, они смеялись так громко, как бы никогда не смог ни один жнец на свете. Это вызвало у меня какое-то странное чувство. Я не сдержался и улыбнулся. Как это было странно…
Неожиданно, девушка с рыжими волосами закружилась и упала на зеленую траву. Она снова засмеялась и что-то крикнула ребенку, который уже успел так же забавно шлепнулся рядом. Их разговор я не смог расслышать.
Я задумался, а когда снова обратил внимание на поляну, то заметил пристальный взгляд девушки. Она смотрела прямо на меня, и глаза ее теперь были не такими счастливыми, как раньше. Меня могли видеть только люди, чей срок уже подходил к концу, а для остальных я был просто мимолетной прохладой. И правда, меня видела только она… Внутри что-то сжалось так сильно, будто стараясь разорвать меня изнутри. Странно, что я испытываю жалость к людям, это неправильно. Поэтому единственным выходом было просто отвести взгляд. Я рухнул обратно на примятую траву и тяжело вздохнул. Мой взгляд больше ни разу не упал на ту поляну. Не хотелось снова смотреть в эти удивленные и непонимающие глаза, полные будущего отчаяния.
Смех стих и на холме снова воцарилась тишина. Она нежно убаюкивало мое сознание, погружая в сладкую долгожданную дрему…