Этот день начинается всегда одинаково. Я открываю глаза, когда уже светло. Страшная усталость, накрывшая меня, уходит вместе с туманом. На безупречно голубом небе спокойно и медленно плывут облака. Я встаю и делаю несколько шагов. Туман окончательно рассеивается и впереди – там, куда я иду, открывается синяя холодная гладь озера. Я хорошо знал, как зовут его, но не могу вспомнить. И озеро знает меня, помнит. Кажется кроме нас: его и меня в этом мире нет больше никого. Разве что облака. Но они очень высоко, и я не смогу ни дотянуться до них, ни долететь, ни позвать.
Я опускаюсь на колени, опускаю ладони в прозрачную воду и говорю: «Здравствуй, Озеро!» Мне кажется, что озеро тоже приветствует меня, поэтому я и чувствую его живую прохладу. Чувств осталось так мало, что я дорожу каждым своим ощущением и, если бы мог испугаться, наверное, боялся, потерять хоть одно из них.
Ладони мои набирают пригоршню влаги. Я бережно подношу её к лицу, чтобы умыться, как делал это всегда - прежде, коротким северным летом, когда вода озера не была скована льдом. Усталость уходит. Я хочу подняться, но, моя ладонь снова ощущает глубокий рубец поперёк лба. Пожалуй, это единственное ощущение, которое не дорого мне. Оно не приносит ни боли, ни досады, ни злости. Наверное, потому, что здесь нет: ни боли, ни досады, ни злости. Есть только этот один – светлый и бесконечный день.
Я хорошо знаю, что это след боевого топора. Даже помню сам топор, хотя не могу, да и не хочу помнить, того, кто нанёс мне последний тяжёлый удар, после которого меня и накрыла усталость. И вот я снова хочу видеть, что с моим лицом? Гляжусь в синюю озёрную гладь и, вижу безупречное голубое небо, остроконечные вершины елей и белые невесомые облака. В озере нет моего отражения. И душа моя хочет застонать самую протяжную, певучую и красивую песню из всех, что пели, когда бы то ни было, рунопевцы. Из всех, что будут петь. Кажется ещё чуть-чуть, и я снова почувствую боль – боль одиночества. Хотя и не боюсь её. Я готов к ней.
Но что это? За спиной я слышу мягкий топот и взвизгивания. И вот уже в лицо мне тычутся холодные мокрые носы животных. Щёки начинают облизывать их тёплые длинные языки. Это мои собаки! Они приходят ко мне каждый раз, едва успевает начаться этот день. «Ню-Ню, Шельда, Баро, Варта… Руто! Проказник Руто! Как же хорошо мне с вами! Как хорошо, что вы у меня есть…» Удивительно, но я помню имена своих собак, хотя не помню даже своего имени. Не помню почти ничего… Или, не хочу помнить. Я обнимаю каждого пса и всю стаю. Мы снова сидим на берегу нашего озера, чувствуя друг-друга, Озеро, небо, зелёную подстилку робких северных трав. Нам хорошо. И в том мире, где мы находимся, нет приятнее чувства.
Так проходит время. Одна смена облаков, другая. Может быть, половина моего вечного дня, может быть, больше. Но вот вдали появляется лёгкий, почти прозрачный образ. Он движется к нам – это Она. Я вижу, как Она улыбается, скользя над землёй. Душа начинает петь подобно струне. Пущая, неведомая доселе радость наполняет весь мир. Я поднимаюсь и пытаюсь идти… Нет, плыть навстречу ей. Я знаю, что мы были обещаны друг-другу. Я верю, что она всё это время ждала меня. Я понимаю, что должен был вернуться… И не смог. И сейчас я не могу вспомнить Её имени. И Она, кажется, чувствует это и… начинает удаляться в сторону. Образ её становится ещё более невесомым, а платье-хангерок прозрачным. Я рвусь к ней изо всех сил, лечу встречь. Мои собаки летят за мной, неистово перебирая лапами и высунув языки. Она оглядывается, дарит мне печальную улыбку и… окончательно рассеивается.
Почему нам не суждено быть вместе? Почему это видение повторяется снова и снова – с каждым новым, с каждым прежним днём - всегда?
Любил ли я её? Не знаю. Мне некогда было думать об этом. Воину вообще некогда думать. А любить… Это великая загадка. Я слышал, что где-то там – далеко на полдень есть Бог, который есть Любовь. Который, даёт каждому то, что заслужил. И мера Его любви безгранична… Если человек жил честно. И верил Ему. Я жил честно. Но я не знал этого Бога. Не успел узнать. Не успел полюбить. И поэтому получил только то, что заслужил. Мне обещали Валгаллу. Но я получил только этот день. Хотя, разве этого мало? Но всё-таки грустно. Даже с моими собаками. Которых, наверное, я и любил. И поэтому они здесь.
Невесть откуда под рукой оказывается кантоле. Я начинаю играть, и песня моя летит к облакам. Сперва она заунывная и печальная. Но вот уже струна находит нужный мотив, звенит веселее, даже задорнее. Я бы пустился в пляс. Было бы с кем.
Вот уже и скатерть накрыла поляну. Яства и пенный эль, кажется, приглашают вкусить их. Ну чем не Валгалла? Ещё чуть-чуть и на пир соберутся мои друзья. Нам есть, что вспомнить! Есть, что спеть… Но время идёт. Я вглядываюсь в голубую дымку, застилающую дальний бор. Вот-вот оттуда появятся их образы, смеясь и рассказывая саги из нашей прошлой жизни, они поплывут сюда, но… Они не появляются. Они в Валгалле – те, что заслужили её, уйдя, как и я - с мечом в руке. Они не здесь. И я хочу к ним.
Лодка у берега приготовлена. Я сажусь в неё, берусь за вёсла. День переходит в короткие северные сумерки. С каждым гребком я всё больше погружаюсь в них. Ещё немного и опустится ночь, но я обязательно доплыву. Скоро, совсем скоро, на воде покажется отблеск костра вокруг которого, обнявшись, пляшут упившиеся элем мои друзья, те, что ушли раньше меня или вместе со мной. Сегодня я обязательно успею в Валгаллу.
Кто-то скулит на скрывающемся во мгле берегу. Я снова вижу силуэты моих собак. Они жалобно воют, ведь им нельзя со мной. И мне кажется, что их глаза блестят от слёз.
Я бросаю вёсла и закрываю ладонями лицо. Я не могу уйти без них. Я должен вернуться. Непостижимая нечеловеческая усталость накрывает меня. Превозмогая её, я снова беру вёсла и разворачиваю лодку к берегу. Напрягаюсь изо всех сил и успеваю сделать лишь один – последний гребок. Тяжёлая как валун усталость валит меня на дно лодки. Я ещё могу дышать и чувствовать. Последнее, что я чувствую, это как нос лодки тычется в берег. Тёплые собачьи языки снова лижут мне лицо. Мой день заканчивается… Чтобы начаться снова.
2016