Встань, иди!
«Скорая помощь» ехала не торопясь. Фельдшер сидела спокойно и
даже не смотрела на женщину, сидящую молча на топчане.
Молодая женщина, лет двадцати шести, понимала, что прием в отделение гинекологии будет для нее не приятный. Наконец доехали, зашли в приемный покой. Фельдшер, молча, положила направление на стол и ушла. Медсестра переписала данные, померила температуру и давление. Вышла.
Врача пришлось ждать долго. Примерно через час, появилась симпатичная женщина в белоснежным халате.
- Ну, рассказывай, что натворила? Роды преждевременные вызывала?
- Нет, я не беременная, очень болит живот.
- Тогда еще посиди и подумай, пока не узнаю правду, будишь лежать в приемном покое или иди домой.
Слезы навернулись на глаза. Пациентка легла на холодную кушетку, слабость, кружилась голова.
Прошло больше часа. Появилась врачиха.
- Ты еще здесь? Я думала домой ушла.
- Примите меня, пожалуйста, мне плохо.- Тихо попросила больная.
- Пока все не расскажешь, даже смотреть не стану.
Спокойно вышла из комнаты.
«Надо было остаться дома» - подумала Татьяна, так звали женщину.- «Что теперь делать? Уже ночь, да и как отсюда выйти».
К ней долго никто не заглядывал. Стало знобить, сквозь дрему услышала голос:
- Вы, почему не в палате? Как фамилия?
Татьяна, еле открыла глаза, хотелась спать. Рядом стоял мужчина в белом халате.
- Где я?
- В больнице. Что у Вас болит? Давно здесь лежите?
- Не знаю.
Татьяна вспомнила, как ее привезла «скорая», и оставили лежать в приемном покое. Рассказывать она ничего не стала. Врач, дежуривший ночью, осмотрел ее. Отвезли на лифте на третий этаж, положили в пустой палате. Всю ночь стояла капельница.
На обход пришла вчерашняя врачиха. Минуту постояла и вышла.
В палате запахло обедом, есть ей не хотелось, но никто и не предлагал. Опять стало лихорадить, Татьяна вышла в коридор, попросила смерить температуру. 39,8.
Сделали укол. Уснула. Ночью сквозь сон услышала голос:
- Встань, иди!
Сил не было даже глаза приоткрыть.
- Вставай!- уже настойчивей, кто- то сказал.
Татьяна открыла глаза, рядом на кровати, не совсем ясное женское очертание. Женщина прямо без рук свободно поднялась и села.
Татьяна, не отрывая взгляда от неё, стала потихоньку подниматься.
- Теперь иди!
Руки дрожат, ноги не слушаются. «Куда идти?» - промелькнула в голове, кругом темно. Кто с ней таким приказным тоном разговаривает, но сил не было еще раз посмотреть на «соседку».
Держась за кровать, дошла до стены. Открыла дверь. Длинный незнакомый коридор. Вспомнила: «Я в больнице. Пойду, найду туалет». Спросить не у кого, кругом тишина. Дошла до первой открытой двери, внутри светло, на стене висит зеркало. Из него смотрела незнакомая женщина, на совершенно белом лице широко открытые глаза. Татьяна оглянулась, но рядом никого не было. Ели слышно позвала на помощь. Так и не услышав своего голоса, стала терять сознание.
Очнулась уже в палате. Было светло, значит утро, два врача стояли около кровати. Медленно капало лекарство. Сильно болел живот.
- Что со мной? – тихо спросила Татьяна.
-У вас воспаление брюшины и началось заражение крови. Если за сутки не станет лучше, будем готовить к операции.
Вечером зашла врачиха. Татьяна несмело спросила:
- Я не умру? У меня двое детей.
- О детях надо было думать раньше.
Слезы потекли по щекам, она все время думала о детях. Муж остался с детьми, поэтому приехала в больницу одна, и он ничем помочь не может и не знает, что ее состояние ухудшается.
- Не плачь, все будет хорошо.
Татьяна удивленно посмотрела на соседнюю кровать, там лежала пожилая женщина. Как она ее не заметила сразу.
- Вас когда положили?
- Утром.
- А ночью кто со мной разговаривал?
- Не знаю, но меня здесь не было. Ты поспи, я за капельницей посмотрю. Завтра у тебя будит трудный день.
Глаза сами закрывались, мысли уходили. «Засыпаю»- подумала Татьяна. Но что-то мешало крепко спать. Рядом разговаривают. С трудом стала разбирать слова, говорили о ней.
- Надо оперировать, не ждать утра.
И снова тишина. Татьяна почувствовала, что – то неладное.
- Позовите медсестру, подо мной мокро.
Медсестра не подходила. Кровотечение все усиливалось.
Потом, когда уже все закончилось. Постепенно вспоминала, что происходило с ней. Стало жутко от мысли, в ту ночь она умерла бы, если не поднял её с кровати чей - то голос. Чей?
Я жива и все, что произошло со мной за эти сутки надо забыть.
Надо простить тех, кто так равнодушен к чужой беде. Но разве человек, надевший белый халат и дававший, когда - то клятву Гиппократа, не должен иметь чувства сострадания к больному. Кто дал врачу право быть безучастным и безразличным на своей работе. Беспомощный человек не может показать своего недовольства.
Прошло много времени с того случая, но в памяти сохранилось все до мелочей, кроме фамилии врачей. Сколько бы раз мысленно не возвращалась к этому не совсем радостному эпизоду остается вопрос. Кто в ту ночь ей помог?