Покидаю удобное ложе, расстаюсь с воображаемой картинкой, обхожу площадку и...
О, Господи! Вижу море. Смотрю и теряю нить времени, а река лет начинает плыть в обратную сторону.
На босую ступню сандалии,
Ремешки до колена плетением,
Шёлк волос по плечам вуалью,
Тонкой змейкой затянутый стан.
Гребень кости слоновой в россыпи
Погружается, тонет с радостью-
По волнам ладони как лодочки.
Шторм улёгся, на море штиль.
Две реки потекли и короною
Золотою богатой тяжёлою
На главе у римской матроны
Белый лоб, обрамляя легли.
Легко встала, промолвила Слово,
Чтоб служанки кувшин с водою
И серебрянный таз поднесли.
Умывалась, смотрела на море,
Озабоченно хмурила брови,
Обсушила лицо и ладони,
Грудь и шею. Служанке уйти
Приказала.
А море раздольно
разбегалось, качало волны
Дум предшествующих дороге
К via Flamina, via Emilia
Утомительным дням пути.
Кальпурния снова полуприсела- полуприлегла на скамью, которая в утренние часы была прохладна. Дары, принесённые сюда в Кумы на алтарь
предсказывали удачу и покровительство. Было грустно от того, что отец оставался в Геркуланах.
Консульские обязанности не позволяли ему надолго уезжать. Он, Кальпурнио Пизоне Чезонио должен всегда находится вблизи столицы. А ей предстояла дорога Домой!
Море, жизнь, дороги - всё непредсказуемо. Покой этой минуты, а через час - волны,
разбивающиеся о прибрежные скалы, ураганный ветер, предвещающий шторм. И солнце, скрывшееся, быть может, навсегда. Свиток, вручённый ей гонцом лично в руки... Но сургучная печатка потрескалась и соскользнула без малейшего усилия в ладонь. И вот – сборы в путь.
Она давно предчувствовала таковой исход. Три года назад по улицам Плачентии- её родного города шли легионы Цезаря и сам триумфатор красовался на белом коне. Да, это было поистине триумфальное шествие! Однако ей, не видевшей мужа долгие годы, трудно было разобраться в чувствах: то ли радоваться. то ли огорчаться. Она была в первую очередь женою Гая Юлия Цезаря, и только затем – просто женщиной. Короткое пребывание мужа в их доме, похожее на привал между маршевыми переходами от битвы к битве, оставило на душе одно лишь смятение и горечь. Они почти не были наедине, всё время на людях. За одиннадцать лет замужества Кальпурния не смогла насчитать одиннадцати ночей... И та, незабываемая перед выходом армии в Равенну под предводительством Проконсула и победителя всей «косматой Галлии», победителя германских племён и британского короля – первого из римских военночальников пересекших Британский(Гудзонов) пролив и реку Темзу и одержавшим победу над сильной, численно превосходящей римлян , флотилией Галлов в водах Атлантики.... последняя их ночь накануне... последняя незабываемая встреча.
Она не подозревала, что муж болен. Поздно вечером Цезарю вручили донесение из Рима, гласившее о том, что решением сената ему отказано в продлении на последующие пять лет проконсульства в Галлии, и об утверждении Помпеем своей полномочной ДИКТАТУРЫ.
Пробежав глазами написанное, муж пришёл в ярость. Уже утром из спальни Цезаря вышел преданный бессменный слуга, знавший о своём “padrone” досконально всё, и пригласил её войти. Кальпурния увидела Цезаря облачённого в воинские доспехи и лишь бледное лицо подтверждало, что ночные часы были посвящены отнюдь не отдыху, не сну... Он научился заранее определять приближение приступа «падучей болезни»(эпилепсии). Вот почему вчера, сжав плечо жены железной хваткой (и она закричала от боли и ужаса, увидев, искажённое гримассой лицо), вытолкнул Кальпурнию за двери, а затем крикнул пронзительно по-зверинному: «Плинио! Плинио!», призывая слугу на помощь.
Она слышала только звуки сотрясаемого конвульсиями беспомощного тела. Было страшно и необьяснимо происходящее. Стало понятно, что муж сердится. Она-жена, женщина оказалась свидетельницей его бессилия.
Прощаясь с Кальпурнией, он сказал: «Никому! Никогда! Нигде!»
Теперь всё осталось в прошлом. Она всегда оставалась женой Гая Юлия Цезаря. И сейчас, устремив взгляд к морю, развернула свиток, доставленный из столицы Египта Александрии и ещё раз перечитала строки:
«Цезарь не торопится с возвращением в Рим. Причиною тому разные обстоятельства:
это и бунт римских легионов охранявших границы Египта ещё до смерти Помпея;
и недовольство местного населения тем фактом, что египетские коронованные особы выдали Риму свои давние долги царскими фамильными драгоценностями из государственной казны,
и, наконец, намеченное в будущем месяце бракосочетание Цезаря с Клеопатрой.»
Множество кусочков папируса упало к её стопам. Лёгкий ветерок подхватил их и понёс. Они долго кружились и падали, падали вниз .
Её муж и шестнадцатилетняя девчонка!
Выгодный супружеский союз двух монархов – императора могущественной Римской империи и принцессы-престолонаследницы богатого раскошествующего Египта !
Её выбрасывали как ненужную, утратившую праздничную белизну тогу.
Через семь- восемь переходов она будет в Плачентии.
И нисколько не жаль оставлять столичную жизнь.
За сто семьдесят лет существования её родной город из маленькой приграничной крепости превратился в важный административный центр и цветущий порт.
Плачентия также как и Рим из кирпичной превращалась в мраморную с мощёнными улочками и площадями, со своим амфитеатром, храмами и базиликами.
А Рим не принёс счастья...
Единственное место , где она себя чувствовала защищённо, это дом отца.
На вилле “Dei paperi” (Утинная) в Геркуланах в небольшом перестиле возле мраморной фигурки спящего мальчугана был устроен круглый бассейн. Упругие струи воды поднимались вверх и рассыпались сотнями брызг близко от того края , где она сидела: часами вышивала, читала, смотрела на воду...
Кальпурния, как и её отец, предпочитала эпикурейский образ жизни светскому, в котором не было места излишествам... Мысленно, подолгу вглядываясь в зеркало воды, уплывала далеко и видела себя девочкой, сидящей на низменном берегу реки По, и рядом с ней - учителя-грека, размеренно рассказывающего то о небесных светилах, то о заморских странах, то о невиданных животных...
Ей более всего нравилось слушать о карфагенском полководце Ганибале.
Ещё бы! Ей- девочке было в диковинку узнать как Ганнибал - её ровесник,
в десятилетнем возрасте повсюду сопровождал своего отца Гамилькара Барку- величайшего из военоначальников могущественного в те времена Карфагена.
Будучи двадцатилетним юношей, в одном из боёв с туземными племенами, когда погибает его отец, Ганнибал принял на себя ответственнейшую задачу по руководству военными действиями , с которой успешно справился.
Через десять лет он - уже блистательный полководец, с боевой силой, насчитывающей
пятьдесят тысяч пехотинцев, девять тысяч всадников и сорок боевых слонов, совершает невиданный переход через горные перевалы Перинеев и Альп, чтобы затем выйти в тыл римскому войску и застать его врасплох.
И здесь, в семи километрах от Плачентии, которая на этот момент насчитывает несколько месяцев от начала обустройства колонии в форме квадрата с внешним частоколом- cardo decumano, на реке Треббия весной двести восемнадцатого года до рождества христова Ганибал проводит победоносное сражение, причём значительный перевес в силе был на стороне римского войска.
Эти импровизированные уроки-прогулки навсегда остались в памяти Кальпурнии.
Позже из прочитанных книг она узнала о многих великих людях .
В библиотеке отца она находила немало рукописей на греческом и на латыни,
но были даже несколько манускриптов на одном из кельтских наречий.
Как давно всё это было! Возможно в родном городе на берегу По она снова сможет предаваться новым, пускай несбыточным мечтам.
Фантазии и реалии! Я за короткий срок успела пройти процесс реинкарнации и стать римлянкой Кальпурнией, возможно единственной женщиной-пьячентинкой, о которой упоминается в хрониках древности.
Говорят, лет двадцать тому назад на спокойных водах реки По у пристани стоял речной трамвайчик, борт которого украшала надпись CALPURNIA.
В текущий день меня возвращает детский голос, говорящий на языке до боли родном:
вижу рядом со скамьёй девочку-подростка и приближающихся к нам мужчину и женщину. Мы обмениваемся приветствиями, что характерно для Италии - пожелание доброго дня и пути для единожды встретивших друг друга путешественников.
Я узнаю о том, что они- москвичи, но теперь граждане Израиля, куда иммигрировали пятнадцать лет назад, а дочка родилась уже на своей исторической родине.
На прощание говорю: « Вы донесли до вашей девочки истинное сокровище – русский язык! Разве это не чудо?
Июль.2007г. Пьяченца.