Пролог
-Где моя расческа? Куда она снова запропастилась? Эдуард! Опять она у тебя?
-Я её не брал, вероятно, она от тебя убежала?
«Вздор,-говорила тогда мама,-вещи не умеют бегать».
А за её спиной, похожая на худую сороконожку, медленно шла расческа, и вид у нее был ужасно гордый!
Глава 1.
Это было утро в маленькой квартирке на третьем этаже, где всегда на стенах было много надписей и по выходным пахло хлоркой, а по будням супом, иногда он был подгоревшим. Окно было разбито, и о нем напоминал только угрюмый, некогда белый, подоконник, на который Эдуард насыпал по утрам немного хлебных крошек для синиц.
Он точно знал, что птицы умеют благодарить, потому что взамен они приносили ему одуванчиковые зонтики или крошечные цветочные лепестки. Конечно, мама с папой в это не верили. Мама много работала и Эдуард никак не мог понять, как она может проснувшись со словами : «Бог мой! Опять провести целый день в этом ужасном месте», тут же взять свою большую сумку, накинуть плащ и отправиться в это самое ужасное место. Впрочем , взрослые ужасно странные, в этом нет никакого сомнения. Но вот ещё что, Эдуард всё чаще размышлял о том, что любая многоэтажка-это прежде всего картина, размноженная на несколько частей и разбросанная обрывками по этажам. Это огромный поток света, разделенный на десятки электрических ламп и светильников. И ночью начинается самое интересное, когда все уснут, Эд залезает на чердак, ловко поддевает старое круглое окошко и просовывает в него трубу от дедушкиного телескопа, стараясь заглянуть в единственный мутный и грустный глаз неба-луну. Дедушка говорил, что небо не всегда было одноглазым, просто однажды, ему захотелось охватить глазами весь мир, каждый перекресток и дом. Желание оказалось столь сильным, что ему пришлось пожертвовать одним глазом ради того, чтобы быть всюду. Вот и теперь, где бы мы ни были, хлопают металлическими ресницами хитрые звёзды и высматривают гуляющих. К слову , они же зажигают фонари над влюбленными и тушат керосиновые лампы над уснувшими стариками, чтобы свет не щекотал их и без того усталые веки. Эдуард мог просидеть на чердаке несколько часов, чтобы поймать за ворот пару падающих звезд, похожих на крошечные слезинки, только холоднее и еще меньше. Но как только звезда опускалась на ладошку мальчика, входил сонный папа, поправлял, насупившись, очки, и монотонно произносил: «Сударь, вы знаете, который час? Вам уже давно пора быть в постели. Нехорошо-с, нехорошо-с.»
С этими словами он удалялся и больше не показывался до утра из кабинета, а Эдуард спускался вниз, шел к себе в комнату и опустившись в кровать, натягивал одеяло до самого подбородка. И небо закрывало оба глаза, разрешая начаться ночи.
Глава 2.
Когда Эдуард просыпается, к нему сразу бежит мама. И едва он открывает рот, чтобы рассказать ей о прекрасном сне, та тут же перебивает его словами : «Надо сию же минуту надеть колготки, если ты не хочешь простудиться, и чтобы без сандалей не выходил из комнаты!»
Затем, на её лице мелькает тень едва уловимой улыбки, мама чмокает сына в щеку и очень быстро уходит. Остается только запах. Гортензий, манной каши, крема для рук и пирожков. А всё-таки ей бы следовало выслушать историю об этом сне, она ведь и вправду удивительная. Дело началось с того, что в сон вдруг попал жираф. Обычно, во сне можно просто открыть форточку и вылететь прочь, а здесь всё было совершенно по- другому. Едва Эдуард повернул защелку, как увидел, что одно из облаков того гляди упадет. Мальчик быстро выглянул во двор и увидел стоящего между облаков громадного жирафа, что-то повторяющего про себя. Если прислушаться, то это было похоже на : «Опять! Как же так могло получиться! Я же просил постирать мои пятнышки, а они взяли их и погладили,теперь те превратились в полоски! Это очень грустно, я чувствую себя самым несчастным жирафом на свете.»
Эдуард высунулся что есть силы из окна и прокричал : «Иди скорее сюда, я постараюсь помочь тебе, переставай плакать. Мы нанижем на твою шею облака как большие бусины, а потом превратим их в маленькие пятнышки.»
«Тогда мне станет очень радостно!»,- воскликнул жираф, и встав на цыпочки, потянулся к раскидистому дереву. А Эдуард даже не заметил, как, вытянул свою руку и принялся собирать облака. Дело это было не из простых. Те никак не хотели слушаться, не получив барбарисовых конфет. Но нельзя идти у них на поводу, ведь если дать слишком много сладкого, они порозовеют и тогда немедленно наступит рассвет. Это случится раньше времени, и малыши с их мамами и папами не успеют выспаться!
«Скорее! Идите ко мне! Вы так нужны!»,- кричал Эдуард, размахивая руками и собирая облачка. Затем, мальчишка нанизывал их на шею жирафа, те распадались на маленькие кляксы и тут же засыхали новенькими пятнами на всем теле.
«Вот это да, работает!»,- рассмеялся Эд и погладил громадное и грациозное животное, но вдруг отдернул ладонь и грустно сказал : «Тебе пора уходить, ты нужен своим родным, не мешкай!».
«Вспоминай меня!»,- тихо ответил жираф и напоследок коснулся влажным носом руки мальчика.
«Конечно!»,- проговорил Эдуард, глядя в окно. Ему на глаза навернулись слезы , в которых плавало отражение розоватого рассвета, а на столе лежал маленький фантик от барбарисовой карамельки.
Глава 3.
Календарь, ворча и кряхтя, перевернул следующий лист, говорящий, что сегодня первая суббота мая. Солнце ласково дотрагивалось пальцами старых балконов и гладило соседских безродных котов. Эд проснулся раньше обычного, быстро всунул ноги в потёртые сандалии, кинул в авоську пару апельсинов и выскочил из квартиры. На улицу идти не хотелось, а потому он решил проведать Элли, старушку, живущую этажом ниже.
На самом деле её настоящее имя-Элла, но её так уже давно никто не называл. О ней лишь знали то, что она любила своего попугая, пила зелёный чай с лимонником и некогда играла в уличных спектаклях. С той поры у неё осталась театральная привычка курить через мундштук. Курила она часто и подолгу, но это было изящно: наклонив голову вправо, Элли затягивалась папиросой, томно прикрывала глаза, и спустя несколько минут разомкнув губы, выпускала дым, похожий на облака. Спустя ещё минут пять, старушка поворачивалась к сидящему рядом, если такой был, и говорила: «Прекрасный день, неправда ли?».
Так начинался долгий разговор, но в большинстве случае этот сидящий рядом говорил, что времени у него совсем нет и, сжав в руках портфель, шёл куда-то прочь. Старушка тушила сигарету и поднималась наверх. Когда Эдуард приходил к ней в гости, они смотрели бесконечно много диафильмов и говорили о театре. А если у Элли было особенно хорошее настроение, она позволяла мальчишке покопаться в её старых костюмах, пахнущих театральными костюмерными и терпкими духами. Сегодня, едва он вошёл, она вскочила с плетёного кресла-качалки, подошла к нему и быстро сказала: « Скорее пить чай, я вспомнила историю!». На самом деле, Элли знала множество историй, она подслушивала их у кулис, у крошечной гитары и даже у маски клоуна. Сегодня она говорила про француза мима и крошечные лилии на его шляпе, распускающиеся во время чьей-то улыбки, и итальянца-велосипедиста, колесившего по всем городским мостам в компании ручной обезьянки. Затем она замолчала, зашторила окна и крикнула: «Эдуард! Скорее неси мою старую лампу, она на одной из антресолей, нам нельзя медлить они могут убежать!».
Эду не досталось и крохотной минутки на вопросы, потому он встал со стула и направился к высоким полкам. В суете банок и потрепанных газет он вдруг заметил льняной абажур, под которым пряталась стеклянная груша.
«Да что ты медлишь! Они очень прыткие, скорее вставляй в розетку, она прямо под столом, да-да внизу»,-приговаривала Элли. Мальчишка быстро залез под стул, вставил провод, перемотанный у основания изолентой, и затем перенёс зажжёную лампу на стол.
«Задвинь левую штору поплотнее,-командовала Элли, так-так, теперь садись на диван, дело в том, что когда я была ещё совсем крошечной девочкой, мама говорила мне перед сном, что заснуть всегда проще, когда считаешь барашков, я долгое время честно пыталась, но всегда выходило одно и тоже: я закрывала глаза и оказывалась у лесного озера, а повсюду было множество разбегающихся зайцев, шутка ли, зайцев с длинными-предлинными ушами.»
«Что это значит?»,- недоумевал Эдуард.
«Ты всё казался мне смышлёным мальчуганом,-загадочно улыбнулась старушка,-мы будем ловить зайцев, и ты мне поможешь, как только увидишь на стене зайца, сразу вставай с кресла, и хватай их в ладони! Только будь осторожен, они очень хитрые! Ну, скорее поверни лампу на стену!».
Эд быстро повернул абажур и сел. Он знал, что Элли стоит справа от стены, но не мог быть абсолютно уверен в этом, потому что в темноте всё казалось совершенно другим. Вдруг, по обоям запрыгали три зайца, они казались намного чернее и больше, чем в самом деле, мальчик вскочил и принялся пытаться удержать их в ладонях, но один заяц оказался вовсе не тем, кем казался. Едва Эдуард коснулся его ушей, те вдруг начали расти и превратились в крылья, и через пару минут какая-то большая птица с угольным отливом крыла скользила вверх по стене.
«Мы уже поймали двух зайцев, сейчас будь осторожен, они будут пытаться улизнуть»,-вопила Элли.
По обоям прыгали зайцы, какие-то не успевали приблизиться к полу, их лапы тут же уменьшались, появлялся длинный хвост, и в комнате эхом прокатывалось протяжное : «мяяяяу», какие-то норовили сбежать со стены на потолок, чтобы прокатиться на люстре, но едва они перепрыгивали на плафоны, то резко начинали уменьшаться и разлетались бабочками по комнате.
«Смотрите, смотрите, я вижу ещё двух зайцев, они играют в чехарду справа от вас!»,-Эд приблизился к стене и резко накрыл ладонями обе небольшие тени.
-Молодец! Я чувствую, что остался последний, не упусти его!
«Но я никого не вижу!»,-уверял Эдуард.
-Тогда начинай слышать и чувствовать, разве ты не умеешь?
Вдруг где–то внизу мелькнул небольшой силуэт, в котором угадывались только длинные уши. «Я нашёл!»,-воскликнул Эд, и потянулся вниз, чтобы схватить зайца,но как-только его пальцы коснулись чего-то мягкого, Элли резко дёрнула штору и всё сразу исчезло. Ворвавшееся в комнату солнце съело ламповый свет и не оставило ни одной крошечной тени в комнате. «Кажется, мы засиделись,малыш,-растерянно сказала Элли,-мама, наверняка, тебя ищет».
«Скорее всего,-пробурчал Эдуард,-я и вправду пойду.» Дойдя до входной двери, Эд обернулся назад и бросил вопрошающий взгляд на мадам
«Вы напишите мне письмо? Я бы хотел ждать его.»,-и он опустил глаза в знак своего смущения.
«Конечно, напишу,-улыбнулась Элли,-оно будет очень важным, а теперь иди.» Она открыла перед Эдом дверь.
Мальчик кивнул и отправился вниз по лестнице. Идти домой совсем не хотелось,там невыносимо скучно, а потому лучше просто походить по улицам. Эд дошёл до местного ларька, купил немного зачерствелый батон и отправился на ближайшую реку кормить уток. Что-то было совершенно дикое в их борьбе за хлебные ломти. Клювы казались слишком длинными, а перья слишком мокрыми.
В такую минуту Эдуард думал о том, как было бы здорово завести дома утку, она бы плавала в раковине, пока мама моет посуду и сообщала число помытых чашек и тарелок. Впрочем, маме, конечно, эта идея бы не понравилась. Мальчуган вытряхнул песок из сандалей, кинул последний кусок хлеба птица и отправился домой. По пути ему встречались разные бродячие собаки с мокрыми носами, они не останавливались надолго, у них было слишком много дел. Через этот мост сразу началась череда многоэтажек с многочисленными окнами. Эдуард подошёл к подъезду, видевшему его еще совсем юным и дёрнул податливую ручку. Через тридцать ступенек мальчик Эд стоял на пороге своей квартиры и теребил визжащую кнопку звонка. «Неугомонный ребёнок, нельзя один раз нажать? Удивительно, что кнопка ещё держится»,-вздохнула мама. Она выглядела очень смешно, на её голове было много-много бигудей, она ложилась с ними спать в особенные дни, когда ожидался какой-то праздник, таким образом по маминой голове можно было определять, каким будет «завтра». Эд вошел в прихожую и скинул сандалии. На галошнице лежал небольшой конверт.
-Мам, тут письмо в коридоре. Это мне?
«Похоже, что да , твой отец не получает субботней почты, а мне не приходит ничего, кроме многочисленных квитанций, будь они неладны»,-тут мама рассмеялась. «Хорошо, спасибо», сказал Эд, схватил конверт и опрометью кинулся в свою комнату. Захлопнув дверь, он плюхнулся на скрипучую кровать. Конверт пах папиросами и крымским табаком. Эд улыбнулся и принялся открывать письмо.
Внутри лежала бархатная чёрная перчатка. Эд удивленно схватил её за указательный палец и немного потряс, откуда-то изнутри упала маленькая бумажка лишь с одной надписью : « Здесь все зайцы, я пересчитывала».
Глава 4.
Эд очень любил ездить на дачу. Ему нравилось скидывать с загорелых ног шлепанцы, забираться вместе с Чарли на заднее сидение синего отцовского пикапа и смотреть в открытое окно на перемену мест. Всё это превращалось в диафильм, где не было главных героев, но было бесчисленное количество декораций и действующих лиц. На въезде в дачный посёлок всегда стояли седые старухи, их глаза выцвели от солнца, но те продолжали разговаривать друг с другом, заниматься огородом и даже петь протяжно и тоскливо по вечерам. Дальше по пути встречаются дети, нередко они держат в руках котов, тех самых беспородных, откормленных, с очень важными и спокойными мордами.
Эта поездка началась с грустных дней, один из которых стоит выделить особенно. В такие дни вместо солнца над городом висит лишь серая клякса, нельзя гулять, кататься на велосипеде и делать множество других приятных дел. Хотелось быстрее войти в душный дом, забраться на верхний этаж, натянуть одеяло до кончика носа и не выходить до самого вечера. Но всё случилось иначе. Как только Эдуард вошел с родителями на веранду, папа огляделся, поставил на пол тяжёлые сумки и совершенно серьёзно обратился к сыну: «Ну что же, молодой человек, раз на улице такая погода, займёмся чем-то полезным в доме. Кстати говоря, давно пора убраться на чердаке, там множество игрушек, из которых ты давным-давно вырос, мы разложим их по коробкам, а потом решим, что с ними делать.»
Эд слабо кивнул и пошёл на чердак, шаркая ногами. Едва он зашёл на крышу, то сразу почувствовал запах. В душном воздухе витали ароматы антимоли, старости, пыли, древесины и подгнившего пола, по которому с нажимом шагал Эдуард, вызывая противный надрывный визг. Крыша чердака была изрядно нагрета полуденным солнцем, слабые порывы ветра слегка приоткрывали чердачное окошко, чтобы освежить сонное пространство. Чердак умел ждать, а потому долгожданная встреча для него была целым событием, к которому он относился взволнованно и трепетно. Вешалки тянули свои руки к Эдуарду, ловя в дружеском рукопожатии его детсковатые ладони, сундуки хлопали крышками, и в беззубой улыбке обнажали старинные цветастые платья. Где-то в углу бегала мышь, суетясь в поисках хоть чего-то съедобного. Табуретка с отломанной ножкой проковыляла к Эду, приглашая сесть, но тот, казалось, был совершенно опечален.
«Что случилось, сэр?, - это выскочил из сундука плюшевый барсук,-вы особенно грустны сегодня!»
«Это все погода! У моей матери по осени начиналась страшная мигрень»,- сказала выкарабкавшаяся из-под кипы газетных листов Крольчиха.
«Тогда ему не помешает чай с медом и облепихой»,-вмешался Барсук. Он немного хромал, но оттого не выглядел хуже.
«Я здесь лежу с тысяча девятьсот тридцать ...»,-бурчал календарь, никогда не меняя своих слов.
«Замолчи уже! Как вы не понимаете! Сегодня мне нужно будет расстаться со всеми вами!»,-в слезах крикнул Эдуард.
«Расставание,-противоположное по смыслу,-воссоединение. Глава вторая, третья строчка сверху»,- кричал Орфографический Словарь. Эдуард присел на расшатанный табурет и уткнул голову в колени.
«Хм, похоже ему и вправду грустно...»,-шептала Деревянная Лошадка.
«Сегодня нам придется убраться отсюда навсегда»,- хныкала Кукла в оборчатом платье, у нее почти не осталось волос, но глаза всегда оставались выразительными.
«Нас отправят бандеролью?»,-повторяла Марка.
«Или с нами перестанут играть?»,-утирал слезы Лис.
«Тихо! Давайте все спрячемся!», - предложил Комод.
«Как ты себе это представляешь? Нас никто уже не будет искать, глупости!»,- плакала Кукла.
Вдруг всех заставил замолчать вопль Эда: «Хватит болтать! Я всё придумал! Я отправлю вас в путешествие. Вы нужны чьему-то детству». И тут Эдуард вмиг понял, как многое умеют вещи. Из засохшего желудя он сделал крытый дилижанс, где вместо козырька была шляпка, похожая на крошечный беретик, лошадей он заменил воздушным змеем, которым ловко управлял крот. Глядите, как ловко он высматривает в бинокль встречные облака!
«Времени совсем нет, залезайте в экипаж!»,- вопил мальчишка, подавая руку медленным дамам- керосиновым лампам, и спешно усаживал совсем ещё юных кукол на жестковатые сидения.
«Что он задумал? В мои годы надо начинать внимательно относиться к переездам...»,- кряхтел Сверчок, убирая скрипку в затёртый чехол.
«Старина, мы увидим мир! Поторопись!- суетилась Марка и прокручивала в своей бумажной головёнке башни и говорливые ручьи Леннеберги!
«За мной,- командовал деревянный солдатик- я беру честь хранить верность этому экипажу и обещаю приятное путешествие по молочным берегам в страну детства!»
Скрипнула дверь, в проеме появилась высокая худощавая тень отца, отличающаяся чересчур прямым и длинным носом , похожим на клюв грача. По потолкам гулкой волной прокатывался хриплый папин кашель, пахнущий эвкалиптом и раствором для ингалляций. Это означало, что он уже близко, совсем близко! Последний шаг!
«Эдуард! Откуда так дует?,-папа приспустил очки на кончик носа и огляделся-зачем ты открыл окно?».
«Моим игрушкам захотелось полетать , я пригласил голубей. За крошки хлеба от утренней булки те согласились доставить Солдатика, Кукол и остальных путешественников в чудесные края. Уверен, что сейчас они пролетают над зелёными и синими крышами где-то далеко. Надеюсь, что Солдатик будет осторожен, у него прошлое ранение от схватки с Чарли.»
«Это всё очень интересно, но давай обсудим всевозможные воздушные перевозки в следующий раз. У меня много работы, и нет ни минуты свободного времени, я ухожу в чертеж, а тебе спасибо, что удосужился навести хоть какой-то порядок. Не забывай про свои уроки, сударь»,-прокричал папа и ушел вниз. Эд ещё сидел какое-то время на пыльном чердаке, и старался рассчитать примерный возраст взрослости, с учётом того, что она начинается с дня, когда ты уже можешь сам застегивать сандалии и выговаривать смешные слова, типа крокодил и динозавр. Он и подумать и не мог, что в этот самый момент, этажом ниже, в своём кабинете сидит папа и с улыбкой отчитывает Чарли за преступное нападение на солдатика. Пёс же глядит в окно на гуляющих голубей и старается подслушать у них историю о далёкой игрушечной стране, на въезде в которую стоит маленький домик, в котором живут сказки, а на его крыше флюгер крепко сжимает в своих ладошках сильную руку западного ветра.
Глава 5.
Хуже чем понедельник может быть только тарелка маминой каши, слипшейся в комочки и пахнущей дном эмалированной кастрюли.
-Эдуард, скорее доедай и мы уходим на прогулку. С собакой кто будет гулять?
«Ну, я думал, что сегодня папа выгуляет Чарли...»,-мурлычет вполголоса Эд.
«Думал он, о-хо-хо, ты это заканчивай, папа работает и у него слишком много дел. Да что я тебе объясняю вообще...»,-вздыхала мама.
«Ну да»,- Эд знал, что у папы никогда нет времени. Или у времени нет места между одним и вторым часом на папу. Поэтому с ним нельзя сходить в театр, посмотреть на бродячих котов, или объехать майским днём весь город на велосипедах, предварительно нарисовав карту и отметив на ней самые значимые места.
Нужно идти в прихожую, брать поводок и тащить Чарли в грустный двор, зажатый в кольце многоэтажек. Раньше казалось, что весь мир это множество коробок, в какие-то ты убираешь игрушки, будучи ещё малышом, в каких-то коробках куда больше места, там стоят столы и стулья, здесь учатся или делают вид, что учатся, не понимая, что нужно однажды приподнять крышу школьного здания и сбежать прочь из этой коробки, пока окончательно не растерял свои истинные мысли и чувства. И весь этот двор, где разгуливает пёс Эда, тоже коробка, но вместо крышки в ней небо, на дне растёт трава и стенки это всего лишь большие здания. Иногда страшно стоять в центре детской площадки и смотреть вверх, пока Чарли обнюхивает соседние деревья, в душу тут же закрадывается какое-то странное чувство того, что все люди невероятно крошечные. У них маленькие домики и уж совсем малюсенькие вещи!
Эдуард вспоминает дедушку и ему снова начинает казаться, что всё самое дорогое и важное в жизни однажды может запросто исчезнуть. И это совсем не понарошку, как например исчезает весна или солнце, это настоящее "исчезнуть", грустное и неизменное. Мама говорит, что дедушка стареет и он уже не сможет кататься на велосипедах и играть в мяч во дворе. Эд это знает, он часто навещает его и бабушку, как раз сегодня он снова вышел из дома в полдень и ушел в сторону старой станции,где сидел до вечера, изучая лица. Они делились на приезжавших и уезжавших, но их объединяла усталость, от которой становилось не по себе. За четыре прошедших поезда ничего не изменилось; в первых вагонах было много смеющихся детей с их серьезными мамами и папами, ближе к середине поезда располагались уютные дачники с еженедельным журналом "Огородник" и грустные женщины с толстым слоем помады и маленькими сумочками, нервно зажатыми в руках. А за ними сидели компании, там пели песни, болтали ногами те, кто сидел сверху и еще некоторые пытались выскочить в тамбур и покурить, ускользнув от взгляда проводницы. Песни спрыгивали с потертых гитарных струн и неспешно прогуливались по вагонам ; особо доверчивые взбирались на колени к старушкам, нетактичные-плясали на спинах сонных котов, а особо отличившиеся бурным нравом прыгали по занавескам и спинкам кровати вагонов-купе, подглядывая за влюбленными. Те, конечно, сидели в конце вагона, они разводили вишневое варенье с водой и пили его, громко причмокивая и восклицая: «Как прекрасно!"
Раньше Эд часто ездил по соседним станциям с дедушкой, уплетая ириски, сливочную помадку и бублики. Из дедушки мог бы получится отличный машинист или гид, всегда говоривший: " Следующая станция «Театральная! Дамы оправьте юбки, господа разгладьте бабочки! Следующая станция «Ботаническая». Дамы приготовьте лепестки разных цветов, а кавалеры изучите строение гусениц.»
Всё это время Эдуард размышлял :«Интересно , помнит ли дедушка о своём старом сарае, где хранились мои детские санки, его юность в коричневых чемоданах и бабушкина резвость в лыжных палках. Там на двери всегда была стальная табличка с выгравированной надписью "Пионерская комната», я и сейчас не очень-то понимаю, кто такие пионеры, для меня это просто ребята, которые в выцветших капитанках глядят с фотографий, не то задавая вопрос, не то зная ответ. Мне никогда не узнать, что у них на уме. В старом саду, на крыше душа я прятал яблочные семечки,а после ложился на спину, вытягивал загорелые ноги, и старался уснуть, думая о том, что когда я проснусь, вокруг меня вырастут яблоневые деревья. И у меня появится свой лес. Но яблони упрямо не вырастали и я просыпаясь придумывал причину , иногда я убеждал себя, что семечки склевали птицы, а иногда думал, что они были просто очень слабенькими».
Эд ждал красного гремящего трамвая, шаркал ногами и насвистывал только что придуманную песенку:
" У нас на двоих один только зонт,
Второй склевала птица-дронт".
Есть один маленький секрет ,хотя Эд и не знал, как выглядит эта птица, и существует ли она вообще, но был твердо уверен, что если они вместе с дедушкой станут искать в пионерской комнате, то она непременно найдется.
Глава 6.
Следующее утро принесли вертолеты. Вначале в комнате Эдуарда было совсем тихо, только у стола теснилась тень ночного кошмара, грустно шаркая лапами, и над ней летали бумажные журавлики, которые еще не успели снова стать неподвижными. Как было бы здорово подсмотреть за вещами. Ведь они молчаливы и спокойны только днём, знали бы вы, какой кавардак они творят. Эд частенько обнаруживал их шалости , они приносили бабочек на письменный стол, вытягивали шнурки из кед и допивали оставленный чай, чтобы скорее ушмыгнуть в город. Но самым обидным было то, что можно только догадываться об их проделках; где была ночью маленькая машинка из гаража, вдруг она катала незнакомых малышей или соревновалась со взрослыми машинами. Эдуард спрашивал у попугая, часто ли он наблюдает за происходящим, на что тот многозначительно поправлял перья и отворачивался. Стало ясно, что с ним говорить бесполезно, может папа специально подговорил его молчать?
Эд лежал в комнате на старой тахте и глядя вверх думал о том, как было бы здорово иметь прозрачные потолки, ведь тогда чтобы смотреть на луну и звезды не нужно выходить на улицу, достаточно запрокинуть голову вверх и воскликнуть: "Как хорошо!". Утро сегодня было моложе чем обычно, оно не прокралось тихо меж занавесок, стараясь не задеть Чарли, а впрыгнуло в комнату босоногое , потопталось взбешенное, бросилось к кухне, перевернуло мамин любимый кофейник и пару страниц папиной газеты, а затем, усмехнувшись, бликом выскочило в форточку и запрыгало по крышам. Эдуард на цыпочки подбежал к подоконнику, две кошки сидели на крыше соседнего дома и поправляли свои шляпы , наливая друг другу лимонад.
«Хм... Даже не прячутся, интересно, о чем они беседуют?»,-с этой мыслью Эдуард тихо открыл окно, достал из-под кровати старенькие кеды и наскоро натянул их на ноги. Ветер щекотал ладошки и скатывался с ключичных горок.
«Я ,пожалуй, выйду на крышу, мама вернется еще не скоро, поэтому она не узнает! Впрочем , едва я увижу сверху, как она приближается к подъезду, я тут же впрыгну обратно в комнату, скажу, что делал уроки-вот отличная идея,- улыбнулся Эд,- ты же меня не выдашь?». Мальчишка потрепал сонного Чарли, а тот попытался что-то тявкнуть в ответ, но видимо его быстро отвлекли другие собаки из сна, а потому он промолчал.
Эд вновь вернулся к окну и стараясь не шуметь поставил левую ногу на подоконник, непослушный шнурок так и норовил зацепиться за щеколду, но ему не удавалось.
«Не вздумай подвести меня,-пригрозил ему Эд и затянул кеды потуже. Пройдя ещё немного по подоконнику, он вдруг заметил, что уже можно выпрямиться во весь рост, оконный проем давно позади и теперь над ним простирается небо.
Он лег на нагретый рубероид и принялся указательным пальцем очерчивать контуры быстро пробегающих облаков. Те старались сбежать, прятали детей за большими тучами, а затем исчезали и сами. И никто не знал, где их искать, да и они никак не желали быть найденными. Эдуард поднялся по маленькой лестнице, соединяющей крыше подъездов, на ней часто сидели днем голуби, и ночевали вороны, но чаще всего она была самой обыкновенной лестницей, ведущей на верхний этаж крыши, если конечно, это можно назвать этажом. Но тем не менее, едва Эдуард поднялся, он увидел небольшое каменное строение напоминающее треугольник лишь с одним странным окошком, оно было очень маленьким и рама была выкрашена в нежный лавандовый цвет.
Прямо на подоконнике сидел невероятных размеров рыжий кот с белоснежной кошкой, в его лапе застыл фарфоровый голубой кофейник. Он только собирался плеснуть молока в маленькую чашку своей мадам, но вдруг заметил карабкающегося Эдуарда.
«Друг мой! Разве вы не знаете, что на крыши нельзя вторгаться безо всякого разрешения, тут живут в конце концов!»,- и он ,нахмурившись, накрутил на коготь один ус.
-Но...я не знал, что на крышах живут, папа говорит, что это невозможно.
«Какой вздор! На крышах живут, и причем куда счастливее чем на земле, единственная беда здесь это простуды туч. Они начинают кашлять, у них слезятся глаза, и всюду тогда идет дождь, а у нас мокнут хвосты и уши. Снежинка всегда очень расстраивается в такие дни»,-и он с нежностью посмотрел на кошку напротив, та невозмутимо вылизывала переднюю лапу.
«Милый кот, это очень здорово! А кроме Снежинки здесь есть еще кошки?»,-спросил Эдуард.
«Кроме нее?- и он бросил еще один многозначительный взгляд из-под ресниц,-нет, да и зачем? Если мы можем с ней так запросто валяться дни и ночи напролет, глядя то на солнце, то на луну, или прогуливаться по козырькам, с высоты которых люди кажутся такими крошечными. Вон, даже твой папа, он-то и не задумывается, что порой для самого обыкновенного кота он может казаться не крупнее мухи, если , конечно, кот смотрит на него с крыши. Тут он улыбнулся и продолжил : «Так вот, я могу со Снежинкой уплетать случайно найденную селедку, а после слушать её спокойное мурчание или танцевать под старые виниловые пластинки вон на том чердаке, и он показал лапой на соседний дом. Если я могу протягивать ей лапу, помогая перебраться с крыши на крыши, зачем нужны остальные кошки? Ты удивляешь меня, мальчик! Неужели, об этом тебе тоже папа рассказал?».
Эд вздохнул : «Да нет, папа тут как раз не при чем, я просто подумал, не скучно ли вам вдвоем?».
«Ничего ты не понимаешь,-рыжий кот самодовольно махнул лапой,- скучно с другими, а если рядом с тобою один, всего лишь один, самый нужный и близкий, то вы уже очень счастливы.» С этими словами он лизнул в щёку Снежинку, которая, конечно, поспешила ответить тем же.
«Я непременно зайду к вам ещё»,-воскликнул Эд. И он повторил, чтобы лучше запомнить: «Так,третья крыша над чердаком. Снежинка звонко засмеялась. «Ты чего?», -удивился Эд.
Она ответила: «Ещё никто не решался искать нас по адресу, и тебе не стоит! Мы постоянно путешествуем и можем оказаться совершенно на любой крыше, а потому если вдруг захочешь увидеть нас, чаще задирай голову вверх, и там непременно мелькнёт белый хвостик или рыжее ушко».
Эд кивнул головой и подошёл к карнизу, по улице также ездили машины и большие троллейбусы, какая-то маленькая девочка отпустила случайно воздушный шарик, и сейчас он пролетел совсем недалеко от руки Эдуарда.
В его голове мелькнула мысль о том, что , наверное, на каждой крыше должен быть специальный человечек, спасающий воздушные шарики. Только как бы он возвращал их опять детям? Пришлось бы придумать специальные пути, сообщающие небо и землю, люди, конечно, не сумели бы, да и не стали этим заниматься. Вдруг Эд увидел маму, она раскрасневшаяся шла с большим пакетом из магазина. Если приглядеться, то можно заметить, что мама носит часы циферблатом к себе, так ей удобнее следить за временем, она очень боится потерять хотя бы пару минут попусту.
Попусту это значит на всякие моменты, которые умеют делать людей счастливее, вроде катания на велосипеде, собирания ромашек, уплетания фисташкового мороженого. Может поэтому мама такая сердитая? Эдуард вдруг слез с карниза, надо было немедленно идти домой, иначе его ожидает страшный нагоняй от мамы. Вспомнив, что сегодня мама должна рано вернуться, Эд встал у козырька и шагнул вниз, он помнил, что сегодня может летать. Оказалось, что ходить по перилам балконов очень интересно,чтобы не оступиться достаточно слегка приобнять водосток, так будет намного надёжнее и безопаснее. Наконец, Эдуард приземлился. На его балконе всегда было много разноцветных цветов. Каждый раз, когда приезжает бабушка, она привозит из деревни новый глиняный горшок и уже заготовленный росток. Цветы помнят бабушку и, встречая её, уставшую, радостно кивают бутонами.
«Подвиньтесь же вы!»,-разозлился Эдуард!
«Сэр, вы забываетесь,- и толстый тюльпан раскраснелся и ,казалось, стал ещё больше,-сию же минуту извинитесь перед моими поддаными.
-Простите, вы очень красивые, просто у меня совершенно нет времени-запинался Эд
-Хм, ладно уж, в следующий раз тебе следует быть осторожнее-и успокоившись, тюльпаны опустили лепестки, указывая мальчишке путь к балконной двери. Щеколда оказалась на удивление податливой, а потом Эд уже через несколько секунд очутился в зале и быстро юркнул налево, в свою комнату. Плюхнувшись на кровать, Эдуард затаил дыхание, он слышал, как поворачивается ключ во входной двери. Это пришла мама, войдя, она громко захлопнула дверь.
- В магазин хожу каждый день, и как будто напрасно, всё исчезает, не успеешь положить холодильник.- и в сердцах она бросила на пол два пакета, которые, судя по звуку, были весьма увесисты. Затем раздался минутный металлический перезвон, это мама положила ключи на галошницу. Вот она всовывает ноги в домашние тапочки.Эд тихо повернул ручку двери в свою комнату и вышел, долго переминаясь с ноги на ногу у прохода в коридор, мальчик понимал, что сейчас нужно подойти к маме, спросить, как прошёл её день, сильно ли она устала, и нужно ли помочь, но вместе с тем он знал, что на все эти вопросы та только небрежно смахнет со лба выбившуюся прядь, вздохнет, и потреплет его по голове. Потому,глядя на нее, Эдуард молчал и изредка косился в окно, вспоминая о загадочных свободных котах с крыши. Но тут раздался недовольный мамин голос
-И долго ты так собираешься стоять?Взял бы давно пакеты и отнёс на кухню, ведь знаешь, что сегодня бабушка приезжает, нужно успеть приготовить ужин, или ты уже забыл про это?! Сколько можно витать в облаках!Поторопись уже наконец!
Закусив губу, Эд кивнул головой, и даже попытался напоследок выдавить улыбку. Он отлично знал, что к сожалению, мама не всегда могла дать ответы на, действительно, важные вопросы и сочла бы глупым интерес к тому, чем следует накрывать облака, чтобы они меньше болели, сгодился бы для этого дедушкин плед и как обустроить свой крошечный домик на крыше. Тем не менее, можно было бы дождаться вечернего приезда бабушки и поговорить с ней, заранее зная, что как только он расскажет ей про котов, живущих у козырька крыши, она улыбнётся, виновато пожмёт плечами, и наконец скажет:
"пойдем на балкон, посмотрим цветы, может фиалки распустились" и , конечно, не заметит, как над ней проплывет огромное облако, похожее на кота.
Глава 6.
Приручить дворовую ворону, носившую фрак, конечно, можно, но гораздо сложнее подружиться с угрюмым продавцом воздушных шаров. Это история берет начало в беззаботном детстве. Однажды, гуляя днем в парке, Эд встретил этого продавца впервые, он показался ему волшебником, ведь у него было множество разноцветных шаров и расшитый маленькими звездочками сюртук. Эд крикнул ему, чтобы он оставил для него синий шарик, на случай если вдруг этот
-Ну постойте же! Постойте!-вопил Эдуард на всю улицу, но мама молча взяла его за руку и повела вниз по улице. То ли «постой» было каким-то неубедительным и куцым, как собачий хвост, то ли эти слова попросту не долетели до продавца воздушных шаров. Но вдруг Эд вырвал свою ладошку из теплой маминой руки и побежал, минуя деревья и потертые деревянные скамейки.
-Прошу вас,отдайте мне синий шарик, я чувствую что он мне очень нужен. Вдруг он сможет поднять меня к облаку!
Старик улыбнулся и солнечные лучи заиграли на его седых бакенбардах.
-Запомни, малыш, для того чтобы полететь, воздушные шары не нужны. Ты всегда сможешь отправиться настолько далеко, насколько будет угодно твоему сердцу… Я знаком с очень многими юными сердцами, они поначалу так и норовят упорхнуть-он вдруг тяжело вздохнул,- но я встречался с ними потом много раз, и замечал, что с каждым прожитым годом, они перестают верить в полет, они взрослеют, и мечтают все больше о скучных и неинтересных профессиях. Я говорю это потому, что не желаю тебе такой участи. Сотвори что-то по-настоящему великое и важное, тогда ты почувствуешь, как старые потертые ботинки начинают отрываться от земли, и ты уже сам не заметишь, как оставишь позади черепичные крыши зданий и кривые водостоки. В этом и будет твое счастье. Надеюсь, ты веришь мне?
Он слабо подмигнул, а Эд улыбнулся ему в ответ , заметив, что он сделал это вовсе не потому, что так было нужно, а просто потому что так захотелось сделать. Продавец отвернулся к связке больших блестящих воздушных шаров, и ловко перерезал ножницами ленту, соединяющую синий шар и некрасивый железный сосуд с гелием.
-Спасибо, я рад , что познакомился с тобою.- сказал Эд.
- Это взаимно, малыш, произнес старик и чуть-чуть приснял шляпу в знак уважения.
Эдуард смутился и еще раз посмотрел на звезды, рассыпанные по полам сюртука. Нужно было возвращаться к маме, иначе дома не сдобровать. Сквозь воздушный шарик небо казалось каким-то обиженным. Возвращаясь домой мы шли молча, только уже подойдя к дому, мама устало сказала : « Подожди меня здесь, надо в магазин зайти. Я скоро вернусь, постарайся не расстроить меня».
В этот самый момент Эд подумал о том, как было бы здорово, если бы в этот день вечер наступил чуть раньше , а перед этим на ночь можно было бы привязать чудесный синий шарик к спинке стула, стоящего рядом с кроватью. Возможно, и это не придало бы никакой уверенности , что этот стул вдруг подскочет на своих четырех худых ножках, и через дымоход покинет эту комнату, весело болтаясь на веревочке воздушного шарика. Тогда Эдуард заключил пари, оно было простеньким,и беспрестанно звучало в голове мальчика: « Так, я решил...если стул и шарик исчезнут к утру, то я расскажу об этом маме. Или нет...я просто приведу ее в комнату, и пусть она все увидит своими глазами, тогда мама точно расколется...по-хорошему».
Глава 7.
На улицах было шумно. Всюду били в литавры, и громко спорили барабаны о том, кто из них громче, а стало быть старше. Из окон тысячи детских глаз, сотни умудренных жизнью взглядов с одинаковым интересом глядели на оживленный бульвар. Эд обзавелся карамельными зайцами в кондитерской лавке и решил отправиться в сторону праздника. Таких дней в его жизни бывает очень мало. Вы же знаете, что его папа работает над какими-то серьезными, и потому чаще всего он угрюм и немного грустен. Впрочем, он это не показывает. Сегодня его начальники и начальницы посовещались и решили дать ему и другим папам и мамам выходные, чтобы те провели время дома и немного отдохнули.
Утром Эд подошел к маме и радостно закричал : «Мама, сегодня в нашем городе цирк! Давай сходим, там будет очень интересно! Пожалуйста-пожалуйста!»
«Эдуард, об этом не может быть и речи, лучше бы ты каким делом занялся, а то слоняешься по дому целыми днями»- ответила мама.
Впрочем, ждать от нее другого ответа было бы чересчур наивно. Даже для ребенка. Эд шаркнул ногой и с опущенной головой побрел к себе комнату.
« Ладно, постой, у твоего отца же сегодня выходной. Он вчера мне говорил об этом. Ступай-ка к нему, и может быть он согласится с тобою пойти. Может быть. А мне не мешай!»
О том, чтобы папа согласился оставалось только мечтать. Он ведь очень человек, и вероятно, даже свой выходной решит потратить на что-то «дельное». Но попробовать. Эд зашел в его кабинет, дверь была открыта, и изнутри тянуло запахом чернил и свежей бумаги. Папа стоял у окна и пытался открыть окно. Шпингалет постоянно заедал.
« Пап, слушай, сегодня в городе представление… может ты сходишь со мною? Мама сказала, что у тебя выходной». Отец отвернулся от окна и посмотрел на мальчишку.
« И что же там за представление, сударь, позвольте узнать?»
«Самое настоящее представление! Приезжает цирк!»- затараторил Эд.
Отец с недоверием потер узкий щетинистый подбородок. Эдуард уже ожидал отказа, но вдруг папа просиял и сказал: « А отчего бы и не сходить в этот ваш цирк. Помню, ребенком я и сам любил, когда к нам приезжали артисты, ох и зрелище же это было!». Было сложно поверить тому, что он говорит. Во рту серьезного папы веселые слова смотрелись как-то непривычно. Но тем не менее на отца было радостно смотреть, он выглядел бодрее и веселее, чем обычно. Эду стало страшно от мысли, что может творить с людьми работа, когда она вовсе не в радость.
«А сейчас, Сэр,предупреди маму, о том , что мы сегодня отправляемся гулять!»
Эд не верил своим ушам, он наскоро крикнул в кухню : « Мы уходим!», застегнул потертые сандали и отряхнул грязь с полинялых брючек.Отец вышел из кабинета с небольшим пакетом конфет. Эд вопросительно поглядел посмотрел на него, а тот подмигнул в ответ и сказал: « Ты многого не знаешь обо мне»,- и принялся натирать лакированные ботинки.
Вместе они вышли из некрасивого подъезда, где запах супа оставался таким же стойким на протяжении многих лет. Они шли навстречу празднику.
Ведь это только говорят, что праздники приходят сами и всем становится радостно. Это все враки! Мы и сами должны идти к ним семимильными шагами. Может дорога тогда и окажется самым счастливым из всех происходящих событий.
Как только они ступили на мощеную дорогу, где-то у левого уха Эда запели крошечные феечки. Они были очень маленькими. И потому их песни были похожи на комариный писк или разговор бабочек. Справа же росли диковинные цветы, но мы, конечно, их не стали срывать. Ведь так зачахнут феи. Как странно, каждый год рождаются новые цветы и умирают старые. И так происходит с каждым кустиком, с каждым растением. Кража у природы одного такого крохотный тюльпана-это оскорбление вечности. Отец снял шляпу. То ли оттого, что его вынудило солнце, то ли от уважения к крошечным цветочным головкам. Конечно, Эду хотелось верить во второе. Ведь это самая нежная благодарность.
Вот они уже подошли к большой площади,где стоит большая повозка с истертыми колесами. А вокруг нее артисты! На натянутых проводах танцует балерина, ее взгляд опущен и движения напоминают хрупкие жесты дам, заточенных в музыкальные шкатулки. В ее волосах маленькая диадема, но лицо отчего-то переполнено грустью. У ближайших домов примостились акробаты и воздушные гимнасты, они ловко карабкаются по водостокам, умудряясь выкинуть пару-тройку захватывающих трюков, и протягивают женщинам, что стоят на балконах, сиреневые ветки. Те, как и положено, смущаются, но игриво вплетают сирень в волосы и смеются, окрашивая смех в цвет напомаженных губ. У кого-то из них смех был красным ( таких больше всего!), у кого-то розоватым, а у кого-то умудрялся быть персиковым. Ох уж эти дамы!
Вдруг, Эд увидел чудного мальчишку. Он стоит в синей капитанке и белой кепке, на ногах обыкновенные мальчишечьи сандалеты, повидавшие тысячи ударов старого футбольного мяча и сотни потопов, вызванных колонкой, из которой, набегавшись, пьют все мальчишки. Вода там ужасно холодная и потому взрослые всегда запрещают утолять жажду таким образом. Но кто их станет слушать. Они ничего не понимают! Они позабыли, что самый быстрый ручей-это струя напора колонки. Ни в коем случае не своей. Только соседской! Она гораздо способнее к волшебству. Но вот, куда же смотрит этот мальчик? Он такой рассеянный и вместе с тем удивленный и пораженный. Кто там?
Это же грустный арлекин! Ах да, простите, эту сказку ведь наверняка станут однажды читать и родители . Конечно, они не поверят в то, что арлекин-печальный! Ведь при них он всегда смеется и много шутит. Но на самом деле ,он невероятно одинокий. У него красно-черное трико и смешная шляпа, напоминающая раскроенный надвое праздничный колпак. На каждом из окончаний-бубенчик , то и дело заливающийся смехом. Арлекин вальсировал с фонарями, электрическими столбами или даже с забытой театральной вешалкой. Та была до неприличия худощава и расчетверена странными крючками, выполнявшими функции рук. Что и говорить, это были очень болезненные объятия.
Вышеупомянутый мальчик в синей капитанке смотрел на Арлекина и восхищался им , пока у шатра заламывал руки Пьеро и в немом укоре на него смотрела какая-то постаревшая под тройным слоем грима-Мальвина. Эд нащупал в карманах шорт засушенную маргаритку и немного помял ее в руках : « Пап, подожди минуту, ладно,». Отец молча кивнул и пошел к тиру.Он взял себе стакан газировки, как делал всегда лет 15 назад, и пожал руку цирковому гимнасту, пару минут посмотрел на то, как бесстрашно шагает по канату худенькая гимнастка. Он улыбался и вовсе не чувствовал себя взрослым. В тире тоже все было по-старому, сбиваешь три фигурки-получаешь большого пушистого медведя, сбиваешь две-маленького зайчонка,а если одну, то получаешь за это целую плитку молочного шоколада. Но папа не стал стрелять, он просто наблюдал, не упуская даже самой маленькой детали. А в это время Эд подбежал к мальчишке и быстро протянул ему маргаритку. Запыхавшись, он проговорил : «Отдай ее арлекину, когда он подойдет к тебе, слышишь? Это для тебя важно, я знаю».
Малыш поднял голову и широко раскрыв глаза посмотрел на Эда, после чего смущенно сказал : « А для него это важно?». Эд кивнул точь в точь, как его отец в тем моменты, когда он абсолютно уверен, что поступает правильно.
Пока они разговаривали, Арлекин оставил уставший от танцев фонарь и принялся прогуливаться между зрителями. Для одной девочки он достал из рукава карамельку, для тетушки- только распустившийся нарцисс, для мужчины в серьезном костюме у него нашлась вечерняя газета, а для папы Эда-жестяная коробочка с леденцами. Когда арлекин проходил мимо мальчика в синей капитанке, тот подпрыгнул и вложил в его руку маргаритку. Тот просиял и сняв свой смешной колпак, под которыми скрывалась легкая седина, нагнулся, чтобы поблагодарить, но тут же был прерван.
«Малыш, пойдем домой, эти куклы уже наскучили, я накормлю тебя супом и сделаю к десерту ягодный морс».
«Мама, постой, дядя что-то хочет сказать»,-и мальчик ткнул пальцем влево, где пару минут назад стоял Арлекин, но там никого не было.Арлекин исчез , словно его и не было.
«Пойдем же, нет здесь никого, опять твои выдумки. Не медли, ветер усиливается!»-строго сказала мама, но в краях ее губ притаилась едва-заметная улыбка. Эд засмеялся, уж очень эта женщина напомнила ему его собственную маму, которая сейчас наверняка стоит на кухне, готовит обеды, подметает полы, и не устает повторять, как она устала от всего этого. Эд посмотрел им вслед, и затем пошел к тиру, там он быстро отыскал папу, который выглядел в сотню раз счастливее, чем когда-либо. Эдуард взял его за руку и медленно повел в сторону дома , а на проводах, что над ними всё также танцевала безликая балерина, и чуть подальше одинокий арлекин с маргариткой в руках улыбался и искал глазами мальчугана в смешной синей капитанке. В переулках был слышен легкий перезвон бубенчиков, напоминающий сдавленное всхлипывание.
Вырезанный фрагмент [1]
Эд выглядел смущённым, велосипед, оставленный у дерева перекосился и невесело смотрел на прохожих, подмигивая фарой. Каждый раз, когда дул ветер, с велосипеда осыпалась краска.
Женщина в драповом пальто остановилась неподалёку, посмотрела вверх, потом по сторонам, словно она кого-то ожидала, а потом втянула носом осенний воздух и пошла прочь от этой улицы. Вслед за ней помчался красный трамвай, а за ним ещё мальчишка на самокате и старик с бидоном молока. Город щурился, ёрзал, и стряхивал с головы осенние листья. Те падали с крыш сараев и многоквартирных домов в авоськи к засидевшимся на лавках старушкам и на спины заржавешим автомобилям.
Эд взял велосипед за руль и повернул к себе, нужно было скорее уехать. Не имело значения куда и что там встретило бы его.
Вырезанный фрагмент [2].
Стоял полдень, ветер щекотал рукава плащей и пальто, вылезавшие из шкафа и ласково поглаживающее зеркало. Эд сидел на кровати и периодически раскачивался из стороны в сторону, резко наклонялся, припадал ухом к матрасу и слушал, как ходят и где-то там внутри стальные пружины, как взвизгивают они при каждом покачивании, а потом жалобно всхлипывают и будто возвращаются обратно на старое место, и тут же успокаиваются довольные тем, что смогли вернуться.
На кухне танцевал фарфор в чугунной раковине только тихо, словно боясь разбудить кого-то. Мама превращалась в дирижёра, она медленно качала ложкой над парами тарелок, блюдец. Те приподнимались, приоткрывали сонные отвердевшие веки и выдавали незатейливые танцевальные фигуры.
Лето всегда начиналось с посуды. Эд приезжал на дачу с мамой, папой и Чарли, и пока он гулял в саду под вишнями,наступал вечер, и вдруг резко , как порванная струна, проносился над деревьями и участком звук. Это включался кран и в воду погружавшись первые вилки и кастрюли. Мама не боялась кого-то потревожить. На веранде весело плясали половники и чашки, плескаясь в воде и то и дело стараясь обрызгать друг дружку. Папа тогда делался улыбчивее, подсаживался к Эдуарду на дачную скамейку и показывал пальцем на веранду :" Смотрите, сэр, и слушайте, это один из звуков лета. ". И он тут же отворачивался, будто сказал, что-то очень детское и простое, что-то совсем не соответствующее статусу серьёзного человека.
Глава 8.
"Вставайте скорее, сэр! Сегодня вы отправляетесь в школу, да не простую, а музыкальную!",-пропел папа,-там вроде сейчас набор начался, может что и выйдет из тебя дельное. Только не веди себя там как клоун, ладно?".
"Мой красный нос закатился под кровать, и вообще я буду вести себя так, как мне захочется",-буркнул Эдуард. Тут из комнаты завопила мама: "Уже полдень! Ну-ка быстро собирайся, и собаку прихвати, ей гулять надо".Эд наскоро влез в старую полосатую майку, кое-как натянул выцветшие коричневатые брюки, зашнуровал ботинки и вышел в коридор. Там он прицепил лающему псу поводок к ошейнику и ,отодвинув щеколду входной двери, крикнул: " Я уже ухожу, закройте за мною".
Начался путь в музыкальную школу. Чтобы до неё добраться нужно было миновать один сквер, жутко скучный серый памятник и желтоватый двухэтажный домик. Только пройдя все эти препятствия, можно было попасть в огромное белоснежное каменное здание, из окон которого доносились флейты и чьё-то ломаное пение неизвестной арии. Подумав о том, какой безрадостный путь ему предстоит, Эд намотал на кисть руки собачий поводок и ,потрепав Чарли по голове, сказал :" Смотри, будь приличным псом". Чарли понимающе склонил морду набок и радостно высунул язык, что выражало запредельную собачью верность и нежность.
К удивлению, дорога оказалось удивительно лёгкой и быстрой. Как только Эдуард вошёл во двор, он страшно удивился тому, как много здесь было ребят. Какие-то сидели на порогах и пели песни под гитару, те, кто помладше играли в классики перед окнами первого этажа. "Может всё это и не страшно вовсе",-подумал Эд, привязал Чарли к стволу дерева, растущего возле школы, стёр ладонью пыль с ботинок и шагнул в длинный коридор первого этажа. Справа сидел пожилой вахтёр, слева был кабинет, на котором растянулась тонкая надпись-"Прослушивание". Эд робко постучал в узкую дверь, из-за которой ему сразу же ответил сиплый женский голос:"Войдите и дожидайтесь своей очереди". Эдуард еле-еле втиснулся в дверной проём и остановился. Перед ним какой-то кудрявый светловолосый мальчик громко пел народные песни, а потом удостоившись похвалы, сел за парту и уставился на Эда, ожидая чего-то интересного.
Женщина, которая прослушивала ребят, выполняла сразу две миссии, она играла на фортепиано и обладала совершенно невероятным голосом. Рядом с ней сидела её ассистентка, пожилая и видно сварливая старушенция. Она решала, кто из присутствующих начнёт первым, а кто продолжит. Эдуард подошёл к фортепиано и уверенно сказал :"Здравствуйте, я хочу сочинять музыку".
Старуха засмеялась:" Музыку,ха-ха, а ноты ты знаешь?".Честно говоря, Эд не был готов к тому, что у него перво-наперво спросят ноты и прочие правила, а не начнут с такого простого вопроса: "Слушай, а для чего нужна музыка?".
Эдуард бы тогда сразу сказал, что музыка очень нужна человеческому сердцу. Он объяснил бы, что ноты-это крошечные музыканты, которым нужен умелый дирижёр. Эд насупился и уверенно произнёс: "Вы ничего не понимаете! Дело не в нотах! Каждая клавиша, каждая струна-музыкант, каждый хотя бы раз коснувшийся её-дирижёр. Разве это неверно? Разве вы не научите меня быть умелым дирижёром?"
Женщина, сидящая у пианино, удивлённо улыбнулась и чуть заметно подмигнула Эдуарду. Но старушенция,услышав такой смелый, но совершенно детский ответ,резко изменилась в лице, сдвинула очки к кончику носа и сказала: " Кто это? Что за глупости он говорит?"
Да-да, именно так она тогда сказала. Эд посмотрел вверх над ней. Касаясь строгой учительской кички волос, пролетала скрипка. За окном рогатый троллейбус тянулся в комнату своими проводами, чтобы только ухватиться за смычок. За спиной звякнула литавра и тут же умолкла. Стояла неловкая, будто извиняющаяся тишина.
Эдуард,наверное, ещё не знал в то время, как правильно говорить о музыке, впрочем он не был уверен, нужно ли это вообще делать. Поэтому он вышел из школьного здания, отвязал скулящего Чарли и медленно миновал угрюмые чёрные ворота. На улице летали птицы, и медленно за их песней тянулись ветви лип. Через дорогу на тротуаре стоял старый мужчина в выцветшем от солнца и странствий плаще. Он медленно крутил ручку шарманки правой рукой, в то время как левой сжимал шляпу, прижав её к сердцу. Глаза его были закрыты, храня какую-то далёкую и важную мысль. Эд сильнее сжал поводок, шумно вздохнул и перешел на ту сторону.
Глава 9.
"Каждая вещь должна лежать на своём месте"- так всегда говорит бабушка, поэтому во всех комнатах разбросаны её очки, часы и семена растений, которые, если за ними не присматривать, начнут прорастать из диванных швов, из половиц и из полок книжного шкафа.
В прошлом году таким же хитрым и вовсе незаметным образом распустились на тарелках голубые подснежники, но быстро увели от постоянного полива водой из-под крана.
"Эдуард! Сколько можно испытывать моё терпение! Когда же ты наконец ответишь? Сегодня приедет бабушка и вы поедете на дачу...надо разобраться у дедушки в гараже",-на последней фразе мама как-то смутилась, будто почувствовала, что она сказала что-то грустное , но в то же время честное. Она раскололась. В последнее время мама очень часто раскалывается.
Эд слабо улыбнулся и вспомнил пионерскую комнату, которая на самом деле была самым обычным сараем, где прятались пожилые сундуки, пальто и огородные принадлежности. Однажды летом, Эд зашел туда первый раз, дедушка тогда подвёл его к громадной красной куртке с вылезшими хлопьями ваты, и сказал : " Только не шуми, и я покажу тебе что-то интересное. Это будет наш секрет".
Солнце подглядывало в щели на крыше и дедушка прикрывал глаза ладонью. Она была покрыта мелкими трещинками и мозолями, некоторые пальцы были выпачканы в земле.
Эд затаил дыхание, он знал, насколько прекрасно слово "секрет", и насколько трепетного отношения оно к себе требует.
Глава 10.
"-Неужели нельзя хотя бы раз проснуться пораньше и помочь мне? Я между прочим стараюсь-стараюсь, а всё бесполезно!",-закричала мама, комкая вафельное полотенце.
Эд буквально заполз на кухню заспанный и немного разочарованный, как и бывает обычно после хорошего сна. Мама вздохнула:"Посмотрел бы ты на себя! Хоть причесаться-то можно?". Эдуард слабо улыбнулся и быстро схватил со стоящей на плите кастрюли эмалированную крышку и посмотрел в неё. Отражение было грустноватым и растрёпанным. Мама подошла к Эду и пригладила его взъерошенные волосы. Так она не делала уже очень давно.
"Ты прости, я, наверное, устала, идёт?",-мама улыбнулась. Эд посмотрел на неё и сказал только :" Это ничего..",-и в своей простодушности он достал из кармана вельветовых зелёных брюк пару каштанов и протянул маме.
"Мы могли бы их пожарить...так делают в каких-то далёких странах",- рассмеялась та. Эдуард опустил голову вниз и пробурчал: "Не нужно ничего жарить, просто сохрани их, ладно? Считай, что они ни для чего. Люди, конечно, не привыкли к такому. Они жутко хотят, чтобы вещи были полезными. Я думаю, что от засушенного цветка или даже от ракушек на комоде очень много толка. В них же хранятся воспоминания. Значит, ты можешь оказываться в совершенно разных местах. Разве это не важно?".
Всё это время мама слушала. Казалось, до этого самого момента она никогда не задумывалось о таких вещах. Но вдруг она изменилась в лице, решив спрятать свои настоящие мысли в более надёжное место. Мама отодвинулась от стола и резко встала, потом подошла к плите и выключила закипевший чайник, а потом бросила загадочный взгляд на Эда : "Открой первый ящик, во-он тот. Я кое- что покажу тебе. Подходи ближе!" Ящик заедал, но после второй попытки наконец сдался и позволил маме достать из кипы тетрадок и записных книжек небольшой альбом для эскизов, на первой странице которого был наклеен небольшой цветок шиповника. Он уже порядком высох и потому его лепестки буквально рассыпались от малейшего прикосновения к ним. Эд удивлённо посмотрел на маму. Та подмигнула ему :" Постой, ты гляди дальше! Переворачивай скорей!".
Эдуард аккуратно перевернул страницу и увидел две крохотные фиалки. Они уже не были такими яркими как прежде, но всё равно оставались фиалками. Рядом с ними стыдливо расположился кособокий цветок нарцисса, но своенравный и гордый, несмотря на нынешнее положение. Ещё через страницу Эд наткнулся на несколько сонных подснежников, а после них встретились надменные герберы и кокетливая астра.
"Листай, листай!",-твердила мама. Перед их глазами мелькали разноцветные ирисы, весёлые одуванчики и даже несколько осыпающихся хризантем. Многие цветы выглядели блёклыми и отчего-то грустными.
"Откуда они у тебя?,-спросил Эд,-это бабушка оставила, когда приезжала?". Мама рассмеялась. Было очень странно и непривычно видеть её смеющейся, и потому Эдуард ожидал, что сейчас её лицо переменится, она возьмёт в руки кухонный полотенец и строго скажет : " Ну, довольно уже, надо заниматься делом, а не болтать о всяких глупостях!". Но вместо этого мама спокойно ответила:"Да нет...это мой альбом. Я в детстве хотела изучать цветы. Они казались мне чем-то прекрасным и хрупкими, и потому я стремилась их сохранить. Сделать так, чтобы они не вяли, а всегда оставались такими же, какими бывают поутру на лугах, понимаешь? Я пробовала скрывать их в книгах, оставлять на подоконниках, прикалывать к школьным рубашкам и вставлять в картинные рамы. Потом я повзрослела и попросту поместила все цветы в одно место.
Ребёнком я думала, что уже защитила их! А потом этот альбом куда-то затерялся. Я закончила школу и местный университет,теперь нужно было идти на работу , думать о будущем. А однажды, знаешь, что было однажды? Я приехала в свой старый дом, там больше не было никаких цветов! Только асфальт и много людей, которые постоянно говорили о чём-то. Я смотрела тогда на них и не понимала, зачем они все здесь и куда они дели маргаритки и репейник. Потом я увидела, что подошёл троллейбус. Я выбежала из двора и махнула рукой водителю. Тот остановился и подождал меня. Быстро зайдя внутрь, я схватилась за первый поручень. Троллейбус тронулся и в окнах показались удаляющиеся дома, смешавшиеся с листвой деревьев, доживающих свой век на соседней улице.
Я закрыла глаза и поняла, что повзрослела. " И с той поры ты не открывала альбом?",-изумился Эд. "Боюсь, что в этом уже не было никакого смысла",-произнесла мама как-то устало и печально.
"Да, она права. Только после таких моментов взрослые начинают всюду искать смысл",-прошептал Эдуард и почесал затылок. Мама переспросила:"Что ты сказал?".
-Да ничего, давай уберём этот альбом?
-Это хорошая мысль. Мне нужно ещё успеть сходить к соседке, одолжить банки для варенья и на работу после ещё нужно зайти. Всего и не вспомнишь! И вообще, молодой человек, у вас тоже должны быть хоть какие-то дела, так что иди, займись чем-нибудь, нечего мне мешать.
"Ладно, ничего, главное, что мама ещё помнит. Она не забыла цветы",-подумал Эд и быстро убрал альбом, не заметив, как соскользнул с обложки отклеившийся постаревший шиповник.
Эпилог.
Мне грустно признаваться, но мальчишка Эдуард стал вырастать из историй, написанных мною про него. Сначала ничего не предвещало беды. Он вырос из красных резиновых сапожек, которые ему когда-то купила мама, потом из серьёзного чёрного костюма, где-то выисканного папой. А потом вдруг вырос и сам. Теперь его ждут другие истории, возможно они будут грустными, а возможно невероятно радостными. Сейчас я стою на пыльной дороге и смотрю на маленькую фигурку, медленно уходящую от меня и трепетно сжимающую в ладошке поводок старины Чарли, который, признаться, тоже начал седеть и никто никогда не сможет понять мою неизбывную грусть и печаль.
Послесловие
Строить башни из пуговиц-славное дело. Во-первых, потому что пуговицы всегда можно отпороть от маминых пиджаков или папиных брюк, а потом поставив их друг на друга, их очень легко будет сшить. Значит такая башня будет куда долговечнее всяких других, а долговечность очень хорошая и важная штука.Эд это прекрасно знал.
Стал понимать , когда любимый самокат потерял в сложном путешествии переднее колесо, и потому переехал на балкон и где-то затерялся в бумагах, газетах и коробках. Второй раз понял, когда дедушка не смог залезть на велосипед и покататься вокруг памятников,около которых он всегда охотно ездил раньше, а бабушка больше не выходила на улицу играть в мяч, да и вообще больше не выходила.
Поэтому, да, чем дольше что-то важное может быть рядом, тем оно прекраснее.
Разве не прекрасна тогда долговечность?
И дело тут не в самокате, конечно.