Странные люди.
Рассказ 2. «Хороший».
Завидной успеваемостью среди студентов Николай не выделялся, числился середнячком. Не то чтобы способностей не хватало - времени; молодость бурлила в нём, тянула на приключения, от девушек не было отбоя.
Люди подружиться с Николаем считали большой удачей: душа любой кампании - находка редкая, за весёлый нрав уважают.
Но больше всего сокурсники ценили в Николае два качества, редкие в наше время: щедрость и бескорыстие. Судите сами, слова «студент» и «безденежье» - синонимы, а у Коли всегда имелись наличные. Придёшь к нему - не поинтересуется, для каких целей хочешь потратиться, выручит без лишних вопросов. Мало того, о деньгах не напомнит, иной раз про долг вообще забудет!
Маму Николай помнил смутно: она давно умерла. С отцом общался редко: тот жил в Кировской области, по столичным меркам в самой что ни на есть глухомани. Один. Держался бодро. В частых письмах к сыну восторженно рассказывал о рыбалке, о благотворном влиянии русского климата, постоянно бегал, увлекался закаливанием, баней. Три года назад ему начислили большую пенсию. Купил дом. И с этого времени не просил - требовал от сына без возражений принимать помощь. Деньги приходили регулярно раз в две недели.
К августу в институте закончилась сессия. Опьянённые свободой, студенты гуляли, пели под гитару, закатывали вечеринки. Николай же, обычно старавшийся не отставать от товарищей, откровенно скучал. Причина была проста: деньги кончились - со дня последнего перевода пошла четвёртая неделя. Внутренний голос подсказывал: что-то случилось.
…Дорога к дому нашлась не сразу. Новый отцовский двор поразил чистотой и опрятностью; сам дом, свежевыкрашенный, «подпоясанный» новым забором, тонул в зелени.
Во всём чувствовалась лёгкость, почти идиллия: вокруг щебетали стайки птиц, в песочнице беспечно копались детишки, а возле дороги, в беседке, дремал колоритный бородатый мужичок с цигаркой, свёрнутой по-старинке, «трубой».
Николай подошёл к калитке, потянул на себя - та не поддалась.
- День добрый. Вы чай не к Валерьянычу? - послышалось со стороны беседки.
- Здравствуйте. К нему.
- За Чёрным озерцом он - место у него там. Постоянное.
На рыбалке, смекнул Николай.
- Может, подскажете, как добраться? Боюсь, не найду.
Дядька, кряхтя, встал; поплевал на «трубу», прибрал остаток за ухо.
…Лес встретил настороженно. Трава, одинокие ветки дикой малины поглотили часть дорожной колеи. Отблески озёрной воды то слепили глаза, то вновь скрывались за деревьями. И было странное ощущение того, что за тобой кто-то наблюдает.
- Вашим руководителям надо бы выговор сделать, - прервал молчание мужичок. - Валерьяныч, сосед мой, ещё три месяца назад написал в областной совет ветеранов, а вы когда являетесь! Ведь он места себе не находил - ждал вашего брата: из дома выйдет, на костылик обопрётся, подымется на холм - и давай высматривать, не появится ли кто… Ух, загнали вы меня, отдышаться бы…
Николай улыбнулся:
- Костыль, говорите? Вы ничего не путаете? Как может человек одновременно заниматься оздоровительным бегом и пользоваться костылями?
- Кто бегал? Да господь с вами. Дождик попойдёт или холодным ветром дунет - сосед мой пластом лежит, стонет. Я ему говорю: езжай на юг, тебе врач прописал тёплый климат, а он от боли зубами скрипит: «Не могу: сына не на кого оставить». Вот такие самовары… Пришли мы. Здравствуй, Степан Валерьянович.
Николай осмотрелся - отца не было; с опаской взглянул на бородача.
- Не туда глядите - вот же он.
Чуть в стороне показался свежий холмик с простеньким деревянным крестом.
- На отшибе просил себя схоронить, - вздохнул дядька и перекрестился. - Скоро сорокОвый день. Незадолго до смерти спрашиваю его: может, у тебя, сосед, нужда какая? Есть, говорит, такое дело: не выдавай сыну, что я помираю: учёба у него, сессия… Эх, зачем я, Валерьяныч, позвал тебя давеча в парную? С твоим здоровьицем жар надобно за километр обходить! Сколько помню, ты всегда в тазу парился: больное сердчишко берёг…
В груди у Николая застучало, стало трудно дышать. Наскоро попрощавшись с бородатым, он побрёл в сторону посёлка. Но, не пройдя ста метров, вдруг понял, что не сможет просто так взять и уйти. Вернулся.
- Забыли что-нибудь? - участливо поинтересовался мужичок. - Да вы побледнели. Возьмите-ка валидольчику - он должен помочь. В кабинетах за своими телевизорами чахните, на улицу не выходите.
- Да, наверное… Могила какая-то уж очень скромная… Не вяжется всё это… Видите ли, я знаком с сыном Степана Валерьяновича… Отец присылал ему деньги... Понимаю, большая пенсия нынче редкость, но…
- Большая пенсия - скажите тоже! Экономил он «по-чёрному», почти голодал - вот и весь секрет его щедрости. На рыбалку ходил не за удовольствием - есть-то надо что-то. На улицу выйдет - смотреть жалко, чуть ли не в обносках, так я ему свой старый костюм подарил. Как-то советую в шутку: воздержись, не отсылай сыну деньги; прикупи бельишка, чудак: хоронить станут - стыдоба на всю округу. А он отмахивается: как-нибудь закопают. Ну и закопали, значит - в моём подарке. Года три назад продал дом - после этого ютился у меня. Часть денег от проданного отослал Кольке, остальные положил на его же, сына, имя в банк. Вот такие самовары… Послушайте, вы, судя по-всему, не из «запорченных» - передайте отцовские пять тысяч сыну да сберкнижку с письмом. С одной стороны, совесть гложет, не даёт мне чужие деньги потратить, а здоровье не позволяет снести на почту... Слышь, сосед, заболел я, ничего для тебя не сделал - прости подлеца.
От сердца отлегло - таблетка оказалась весьма действенной.
=
…Вечеринка была в разгаре. Дача - добротное двухэтажное здание с бассейном, бильярдом и комнатами для отдыха - принадлежала двум бизнесменам средней руки, почему-то считающих себя аристократами. Впрочем, по мнению студентов, главным достижением хозяев являлась их дочь Майя, заводная и сверхобщительная.
Николай, облюбовавший большое кожаное кресло, дремал после купания; отблески красного каминного пламени играли на его лице.
Неожиданно дверь открылась, и в проёме нарисовалось лицо Майи, возмущённое, негодующее:
- Николя! Честно: от кого это письмо?!
- Где взяла?
- Нашла. В кармане твоей куртки.
- Чёрт, совсем забыл… Дай сюда - почитаю.
- Снова переписываешься со смазливой Жаклин?
- Ба, меня ревнуют. Между прочим, письмо от отца - там есть обратный адрес.
- Squirt! (наглец, англ.) Не смей мне врать! - взвизгнула Майя. - Всё ясно: влюблённые голубки договорились при переписке прикрываться чужими фамилиями! Подумать только, ещё пять минут назад я шептала ему: хороший, ты даже не знаешь, какой ты хороший… Liar! (лжец, англ.)
Девушка отвернулась, всхлипнула.
Николай решительно встал, забрал конверт и, пробежав взглядом по корявым неразборчивым буквам, бросил его в огонь.
- Англичаночка ты моя. Увидела бумажку и расстраиваешься. Гляди, она горит. Ну не надо плакать, ты же большая девочка - иди ко мне…
22.10.2009