361. Редкие встречи
Как-то раз баснописец Крылов (1769–1844) шел по Невскому, что была редкость, и встретил императора Николая I (1796–1855), который, увидев его издали, закричал:
– Ба, ба, ба, Иван Андреевич, что за чудеса? – встречаю тебя на Невском. Куда идешь?
И после некоторого разговора государь еще сказал:
– Что же это Крылов, мы так давно с тобою не видались.
– Я и сам, государь, так же думаю, кажется, живем довольно близко, а не видимся…
362. Наказанный шут
Герцогиня Бенигна Бирон (1703–1782) была весьма обижена оспой и вообще не могла назваться красивою, поэтому, сообразно женскому кокетству, старалась прикрывать свое безобразие белилами и румянами. Однажды, показывая свой парадный портрет шуту Кульковскому (нач. XVIII в. –?), спросила его:
– Есть ли сходство?
– И очень большое, – отвечал Кульковский, – ибо портрет походит на вас более, нежели вы сами.
Такой ответ не понравился герцогине, и, по приказанию ее, дано было ему 50 палок.
363. Примирение классиков
Узнав о разногласиях между писателями Константином Фединым (1892–1977) и Михаилом Шолоховым (1905–1984), Сталин (1879–1953) пригласил оппонентов в Кремль, усадил за стол, и стал громко удивляться:
– Ходят слухи, что вы постоянно между собой спорите. В интересах советской литературы прошу вас помириться и подать друг другу руки в знак примирения…
Писатели молчат.
– Я прошу вас! – настаивает Сталин.
Писатели упорствуют.
– Сталин вас просит! – с металлическими нотками в голосе говорит «вождь народов».
Литераторы встают и нехотя протягивают друг другу руки.
– А теперь поцелуйтесь! – говорит Сталин. И когда оппоненты начинают целоваться, громко смеется:
– А я думал, вы принципиальные!
364. Барометр глупости
У Потемкина (1739–1791) был племянник Давыдов (1777–1842), на которого Екатерина II (1729;1796) не обращала никакого внимания. Потемкину это казалось обидным, и он упрекнул императрицу, сказав, что она Давыдову не только никогда не дает никаких поручений, но и не говорит с ним. Она отвечала, что Давыдов так глуп, что, конечно, перепутает всякое поручение.
Вскоре после этого разговора императрица, проходя с Потемкиным через комнату, где между прочим вертелся Давыдов, обратилась к нему:
– Подите, посмотрите, пожалуйста, что делает барометр.
Давыдов с поспешностью отправился в комнату, где висел барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:
– Висит, Ваше Величество.
Императрица, улыбнувшись, сказала Потемкину:
– Вот видите, что я не ошибаюсь.
365. Ужас по имени Голод
Альфред Хичкок (1899–1980) был большим любителем покушать. Однажды его пригласили на обед, но стол был очень скудный, так что он только попробовал того да другого, а в целом остался почти голодным. Когда подали кофе, хозяин сказал:
– Искренне надеюсь, что вы скоро снова придете ко мне откушать.
– Конечно, – ответил Хичкок. – Давайте начнем прямо сейчас.
366. Как шахматный чемпион посрамил доктора
Нил Федорович Филатов (1847–1902) был страстным шахматистом. Однажды он стал приходить домой из больницы довольно поздно. Жена учинила ему допрос, и он покаялся:
– Я уходил уже, и вижу – сидит гимназист и сам с собою партию в шахматы играет. А ну-ка, говорю, поставь фигуры, я с тобой сыграю. Думал обыграть его в несколько минут. А он мне мат закатил. На другой день – опять мат. Я на третий день уже не мимоходом играю, а нарочно приехал раньше, играю изо всей силы, а он мне опять шах и мат. И на четвертый день – все шах и мат!..
Гимназист этот был будущий чемпион мира Алехин (1892–1946).
367. Спартанское воспитание
Однажды Екатерина II (1729;1796) упрекнула Суворова (1730–1800), что он не бережет свое здоровье и ездит без шубы, и подарила ему богатую соболью шубу. Суворов поблагодарил ее и, ездя во дворец, сажал с собой в карету слугу, который держал шубу на руках и надевал на него при выходе его из кареты.
; Смею ли я ослушаться императрицы? ; говорил Суворов. ; Шуба со мной, а нежиться солдату нехорошо.
368. Как рассмешить царя?
Николай I (1796–1855), находясь во время антракта на сцене Александрийского театра и разговаривая с актерами, обратился к знаменитейшему из них – Каратыгину (1802–1853):
– Вот ты, Каратыгин, очень ловко можешь превратиться в кого угодно. Это мне нравиться.
Каратыгин поблагодарил государя за комплимент, согласился с ним и сказал: – Да, Ваше Величество, могу действительно играть и нищих и царей.
– А вот меня ты, пожалуй, и не сыграл бы, – шутливо заметил Николай.
– А позвольте, Ваше Величество, даже сию минуту перед вами я изображу вас.
Царь заинтересовался, пристально посмотрел на Каратыгина и сказал уже более серьезно:
– Ну, попробуй.
Каратыгин немедленно стал в позу, наиболее характерную для Николая I, и, обернувшись к тут же находившемуся директору императорских театров Гедеонову (1816–1878), голосом, похожим на голос императора, произнес:
– Послушай, Гедеонов, распорядись-ка завтра в двенадцать часов выдать Каратыгину двойной оклад жалованья за этот месяц.
Государь рассмеялся:
– Гм… Гм… Недурно играешь.
Распрощался и ушел. На другой день в двенадцать часов Каратыгин получил, конечно, двойной оклад.
369. Неожиданная радость
С 1881 по 1885 год должность градоначальника в Петербурге занимал известный книгоиздатель Иван Глазунов (1826–1889), и как раз в ту пору в Петербурге случилась очередная эпидемия холеры. Иван Ильич делал все возможное, чтобы снизить ущерб от этой напасти среди населения столицы. Когда холера пошла на убыль, радости его не было предела, и он телеграфировал председателю санитарной комиссии, находившемуся в отъезде:
– Холера идет на убыль. Буду рад, если петербуржцы, наконец, передохнут.
Тот ответил:
– Телеграмма неясна. Не могу разобрать, на какой гласной в последнем слове вы ставите ударение?
370. Дуэль «короля вальсов»
Иоганн Штраус (1825–1899) был настолько популярен, что во время его гастролей в Петербурге парикмахеры даже придумали и ввели в моду прическу «а-ля-Штраус». Летняя жизнь Штрауса в Павловске сопровождалась легкими романтическими приключениями.
Однажды Штрауса даже вызвали на дуэль. Некий офицер поставил ему в вину, что его жена каждый день посылает композитору роскошный букет цветов. Штраус пригласил его к себе в комнату, которая была полностью завалена цветами:
– Все это мне подарили в последние два дня, – весело сказал композитор. – Я готов дать вам удовлетворение, если вы покажете букет, подаренный вашей женой.