В последнем приближении,
возможном иногда,
остынет чай с женьшенем
на кухне, а вода
становится прозрачней.
И дремлет в тишине
застиранная в прачечной
солдатская шинель.
Жужжит ленивой мухою,
зажатою в кулак
будильник. Утром сухо,
и я наблюдаю, как
пыль медленно сгущается
квадратами окна.
Прозрачность аппликации
насквозь рассечена.
И важное на ушко мне
шепнёт, не прогадав,
как время, равнодушная
остывшая вода;
что спрятала заранее
спокойствие минут,
в неясных очертаниях
ноябрьских причуд.