-Не виделись мы с тобой столько лет, - присела Аварья рядом с ним, - и не обнял даже... Будто чужой стал...
-Почто мне обнимать тебя - муж разобидится.
-Да какой же муж, что говоришь ты? Да даже если б так было - какое дело тебе? Хуже стала я оттого бы?
-Ох, - открыл нехотя глаза он, уставившись на лицо ее, - переменилась ты...
-Может, оттого, что выросла? Знаешь, хороший, ежели все обижаются тут, то и я обижусь - бросил нас, да не являл морду свою столько лет!
-Ох, фу, - вздохнул, - не для этого явился я здесь... Так давай не будем бередить прошлое, сделаю дело свое и уйду.
-Обниму, покуда не ударила, - объяла она шею его, - здравствуй, Геклик! Помнишь ли, как цветы сплетал для меня в венок? Помнишь ли синие камушки?
-Не думай, будто...
-Медовую росу помнишь ли, что пили мы поутру вместе?
-Помню, - вздохнул он, обнимая в ответ ее, - помню, как поцеловал тебя под ракитовым кустом...
-Ой, - отпрянула девица, краской заливаясь, - маленькими мы были совсем... ну да глядя на отца твоего - рано поспеваете вы...
-Не вспоминай отца, - коснулся ладонью щеки ее, - скажи, Аварья, что сделать мне, как успокоить тебя, да отомстить Рерику за предательство его? За муки, что терпела ты? Все я могу, любой морок иль проклятье...
-Да что ты, - сжала она руки его, - не нужно мстить, каждому путь свой предначертан...
-Ах, добрая ты... Как и была, - совсем близко к губам ее прытко молодец выдохнул, - обещал я отцу, ан не могу сдержать...
-Брось это, - отвернулась она, - не нужен мне никто...
-И я не нужен?
-Нет... Нет! - всплеснула она руками, - не оттого не нужен, а лишь потому, что мужа хватило мне...
-Сравниваешь меня и его?
-Оставь, Геклик, - встала она, уходя вновь к воде, - изранено сердце мое...
-Вылечу, - уселся он позади нее, касаясь черной косоньки, - ждал я...
-И верно - одной вы крови с отцом твоим. Пылки, да... Покой нужен мне - о том и прошу...
-Прости мне, - шептал на самое ухо ее, - ядом я всегда, ежели нужен стану...
-С отцом помирись... Ради меня хотя б.
-Чего тебе отец мой? Почему трясешься о нем так?
-Боги, как же устала я от вас всех... Уды ваши узлами завязать бы все вместе, да друг с другом ругайтесь, а от меня...
-На дорожке я жду вас, - встал Геклик, да чрез пару шагов пропал с полянки, будто его и не было...
Шли молча по дорожке мы, я все плечо Гешкино грел, в спину глядя сыну его.
-Не могу больше, - остановилась Аварья, на землю оседая, - полночи не спали мы, да без завтрака... Спать я хочу, отдыху, кислых ягод...
Без слов Гешка смахнул с плеча спальный тюк.
-Ягод нет еще, ан травы кислые найдутся...
-Я найду травы, - отрезал Геклик, - для нее...
-Хорошо, - смахнул Гешка кафтан, да улегся рядом с Аварьей.
-А ты куда? - молодой нахмурился.
-Дык ты за травами, а я не спал столько ж, сколько и она.
-Думаешь, ушлый самый? - свирепо уставился на отца...
-Прекратите же... - слабо выдохнула Аварья, закрывая уши ладонями.
-Рот закрыл, - обернувшись на нее, Гешка подскочил, - чего тебе зудит? Приглянулась? Не рви душу ей, покоя девка хочет.
-Да что ты? А то не вижу я, только и знаешь, что коренья свои к ней катить, то за то ухватишь, то за это!
-Замолчи! - тряхнул за грудки сына, - ненавидишь ты меня, понял я уж, ан ей покоя дай. Хочешь обругать меня, иль ударить - в стороне от нее, не береди дитя.
-Ждал я встречи с нею, ждал... Хочу в жены взять ее.
-Не готова она к мужу новому, а ты б сперва помог ей, как друг...
-Пока ты как мужик ей голову морочишь?
-Ложись иди, - пошел Гешка прочь, - я за травами схожу.
Осмотрелся Геклик, да припустил следом за отцом:
-Отец говорил мне, будто ты в самом деле герой, да голову положишь за другого, а мне не верилось.
-Много отцов у тебя, ты про которого? - свирепо Гешка шагал прочь.
-Говорил ты Аварье, будто думал, что отвергнем мы с матерью тебя... А я б... Я б не отверг.
Остановился друг мой, боясь обернуться. А Геклик запыхался отчего-то:
-Когда понял я, что Вождь с Алтеей не родные мне, так уж захотелось мне увидеть тебя... Думаешь, посмотрел бы, убер ты, иль кто?
-Откуда ж знать было мне? Погнали меня из деревни, прокляная, - боязливо как-то потянулся Гешка к сыну.А тот задумался на миг, да протянул ему руку, - кровь моя... - сжал ладонь его тролль своими двумя, - бессмертие мое...
-Прости мне, отец... Ан благослови к Аваье посвататься, прошу...
-Не могу благословить, покуда она сама не согласилась, - уронил он взор в травушку, - ежели дождешься...
-Дождусь! - пылко бросил молодец...
-Тогда счастия вам, - выдохнув горько, прочь побрел, - принесу я травы...
------
-Бедовый я, - толок камнем об камень Гешка какие-то травы, в чаще надежней укрывшись, - никому не нужна девка до того, как я посмотрю на нее. Впору приворотную лавку открывать. Знаешь, чего это? - указал на кашицу зеленую, - яд. Злюсь, да собираю травы, скручиваю в страшные яды. А потом хороню в землю, чтоб никто не съел и не прикоснулся. Да, - вздохнул он, мхи отрывая от гальки известняка, - хорошо это, должно быть - продолженье мое, народят внуков. А я чего? Пустоцвет я, на кой мне любовь, - уставился горько на меня, - знать, и у тебя подруга есть... - поместил он травы под мох, да надежней укрыл, примяв камушком. Давай соберем травки для невестушки, - омыл пальцы голубою водой какою-то с пояска, вязкой, точно крахмаль.
Цепко срывали зеленые зонтики тонкие пальцы. Один за одним - набрался целый букетик, свернул его Геш в тряпицу, да понес к полянке, где молодые уснули. Положил рядышком с девицей - и прочь.
-Долга ночь, а нам и не хватило, - налаживал он поодаль ночлег на сухих листьях, плащ подвернув под голову, - садись и ты поспи рядышком, дружок...
Уселся я послушно, ноги под себя подобрав, сощурился, спать готовясь. Курлыкал помалу лес вокруг, суля тихий безветренный день. Зеленела над нами тяжелая сосна, скрипела уныло, охала сквознякам.
Легло на плечи Гешкины теплое, да осторожно сзади прижалась:
-Всяко спокойней с тобою...
-Сын удушит меня, не ссорила б ты нас...
-Знать будет как хозяйничать надо мною.
-Благословил я его на сватовство меж тем...
-Хоть сколько благословляй, я своего согласия не давала.
-Вот и я сказал ему так...
-Спи, увядший. Нынче сон едино важен, а там уж разберемся.
Красным налился туман лесной болотный. Навострил сребристый кинжал молодец, да дорожкою филина покрался. Далек путь, желанна добыча. Сквозь мшистые ели, да помирающие от сыри сосны, вознес уверенно руку, задумав страшное, черное. Что за духи окутали разум его, лишая рассудка?
-Кровавым чирием засел в сердце моем, - смотрел он на черты родственные, ан не родные... - отнять покой мой в который раз силишься. Сгинь...
Махнула хлыстом рука, да не познало острие крови.
-Поймал тебя, - вот это чудо! Кто перехватил уверенно руку его, да откуда взялся? Черные косы длинные, белый кожею, а как описать его - не могу слов найти. Не от этого мира тролль. На ладонях глаза зрячие, - девять сынов у Острога, - улыбался он, гладя по голове Геклика, рыжие локоны длинными ногтями цепляя, а молодец оседал обмерши на землю, - один белый, другой синий, третий красный, а четвертый...
-Черный, - все замерло в молодом, да будто умерло, бледнотою подергивая черты.
-Остаешься в Гормьелне, сынок... Покуда червя не излечишь, - взглянул он на застывшую Аварь. Тепло разлилось в сердце ее от взгляда светлого, янтарного. Взглянул и на Гешку, что влажный взор уставил в небо:
-Хотел, чтоб убил...
-Ждал ли ты, стригой, что червем выеденное без него пустотами так и останется? Выводит лес дурь, ан заполнять сами должны.
-Гайнек, - прошептала Аварья, а он прислонил палец к губам:
-Даартал.
-Помог ты мне раз, и снова... Неужто имя твое табу ныне, Вождь? - Гешка взметнулся на колени, пав в самые ноги ему, следом и Аварья пала, - благослови наравне с тобою говорить!
-Пиннуть бы тебя, Геш, - улыбался Даартал, - как и прежде я для вас, поднимайтесь.
------
Уронив взгляд свой зеленый, да стараясь меж мхов запрятать, Гекль поклонился отцу своему кровному:
-Не простишь меня, знаю. Да отпусти с миром, правду сказал учитель мой - надобно вытравить морок из себя...
-Ежели дорожка к дому выведет, - подступился к нему Геш, - захаживай, жду я тебя, да всегда рад буду принять.
-Что говоришь ты такое? - посмотрел на отца с укором, - чуть не лишил тебя жизни я.
-Свои причины у тебя на то, да я о себе не дрожу, - сжал ладонями щеки его, - знаю - не злодей ты, сам я виноват во всем.
-Что говоришь? - хмурился молодец...
-Думал я раньше, как же отец мой говорит такое мне, а сейчас понимаю... Вижу я, как смотришь ты на меня, словно я сам на себя, да знаю, что двести лет пройдет - истлею я, а ты моими глазами на мир смотреть будешь. Самолюбиво это немножко, ан как важно - представь ты только. С матерью твоею долго мы тебя ждали, желанным ты был, подарок Богов. А подарки не бывают плохими - умей оценить.
-Оправдываешь ты меня, - отвернулся Геклик, - что угодно говорить можешь, да только правда едина...
-Едина. В том она, что ты мой сын, - прижал Гешка его к себе, - и жду тебя я всегда.
------
Недолго шли мы, покуда лес свежестью потянул, расступаться принявшись. Светило меж сучьев солнце, ан вскоре и вовсе одни сучья остались, словно плотный купол сплетая небо, да ни одного ствола столбиком не падает к земле... Как же питаются дерева эти летучие?
Дивилась вместе со мной Аварья, а Гешка ступал все неспешней, озираясь. Страшно взъело его что-то, ускоряя барабан сердца.
-Нет, - остановился он, глядя на холмик корневища под своими ногами, - не хочу я умирать так бесславно.
-Не для того пришел, - ухватил Гайнек его за руку, да рванул вперед.
Не говорила Аварья того, что вопрошеньем застыло во взгляде, а я страшился отчего-то подниматься в небо. Чуял я, куда попали мы; велика честь коснуться ветвей сих, иль листов с цветами, поднимаясь к Солнцу... Высился над нами Сам Игг...
-Выходим мы... - начала девица, ан осеклась. Журчали птичьи трели вокруг, тянуло приятно цветами древесными, тишь и покой царили, откуда ж тревога такая в нас?
-Всяк, кто лес прошел - научился с собою жить. Да надобно научиться ныне жить с миром, чтоб туда вернуться.
-Что значит это? - остановились мы у стены деревянной, изрезанной бороздами вековыми. Выросла она невесть откуда, да не видать конца и края... Тело Игга...
Застрекотало в воздухе...
-Подойди, - указал Даартал Гешке на стену, - позволено тебе. А одежду прежде сбрось.
-Зачем же?
-Надобно так, - знал он ответ, ан умолчать хотел. Принялся Гешка стягивать с себя вещи одну за одною, а и глянул на Аварью лукаво, что тут же глазки уронила в золоченые солнышком травы. Заулыбался...
-Коснуться надо? - встал спиною к нам, ладонь боязливо вытянув - ощутив жар, застопорился.
-Должен ты умереть. Коснись дланью.
-Что? - застыл Гешка.
-Нет! - сорвалась Аварья с места, а Гайнек поймал за плечи ее, держа, - нет, Геш! - потянула руки к нему молебно, - не коли сердце мне!
Вздохнул Гешка, да сделал, как велено, супротив тоскливого воя девицы... Улыбался он.
А и полыхнули телеса краснющим пламенем!
-Не смотри, - прижал Аварью к себе Даартал, пряча головушку девичью на груди своей, - никто не смотрите...
Спрятал я взор под крыло, ощущал жар несносный почти, боясь, что опалю перия...
Бухнуло что-то, с боем сердца сравнимо, шесть раз, застрекотало, да взвыло, ударив светом ярким столь, что даже во тьме, сокрывшей взор, стало светло, словно в снегах на солнце...
Отбросил Даартал от себя Аварью, да побежал к просвету в ветках, долину открывающему. А мы - следом. Подпрыгнул тролль, высоко, словно взлетая, раздался всем телом стремительно, багровым ящером крылатым обернувшись.
-Красота! - упало с самых небес...
Облаком белым ожили черты в лазурной синеве небес, соединяясь с багровым Даарталом.... Белый, да кровавый дракон сцепились в единое, сплетя косою витые хвосты, а и устремились, крутясь штопором вниз. У земли самой, открыл Даартал пасть, да синеватое пламя облаком яростным вырвалось наружу, бросил он белого брата в горящую пучину... Затаилось все...
Ан как рванут ввысь поток пламени красного, словно рябиновые ягоды! Рванул белый, вдыхая страстно синее пламя Даартала, фырча, вертясь в воздухе игриво.
Ухватил лапами когтистыми Даартал его за бок, бросил на землю, вместе с собою, шутя. Вмялась земля под телами пудовыми, зазвенел смех, да уставился на нас разноцветный взор белого Дракона... Расправил он прекрасные крыла снежные над нами, заслоняя солнце собою. Чихнул, точно еж, облачками дыма....