Победитель

Новая редакция.

Картинка на мониторе моргала и подрагивала. Был он старый и дешевый. Пара лет таких мониторов   - и вычитайте из зрения диоптрию ... Кого волнует... Ваши диоптрии – не наша проблема. Ваша импотенция, избыточный вес и повышенный сахар, кариесы и варикозы, геморрои и гипертония, тахикардия и ишемия. Бессонницы, неврозы и фобии. Ужас  одиночества, депрессия и подавленная  агрессивность, садо-мазохистские импульсы и позывы к суициду... Пока вы еще способны нажимать на клавиши и не особо доводите остальных своими заморочками, кого вы волнуете...

О том, чтобы ползать по интернету не было и речи. Макар знал сайты, где в два пинка по клавишам легко  нарыть стадо – другое юных телок, в жизни не делавших ничего кроме совокупления, но сейчас о порнухе - ни полслова. Все равно как мастурбировать стоя перед милиционером.  Зал простреливался телекамерами , сеть контролировалась сисадмином, за сисадмином присматривал босс. Начальник, конечно, мог таращиться  на телок сколько хотел  - он мог и купить их – голых и одетых, в белье от Гуччи и под духами от Шанель – в Мерседесе и Лексусе, он мог их иметь  в ресторане, на диване и на подоконнике. Начальник  жил, остальные существовали. 

Стол Макара стоял боком - и когда солнечный свет падал под углом, на поверхности стекла легкой пленкой отсвечивала пыль. Беда дешевых компьютеров – они притягивают частицы электрическими полями ... Офисную пыль на мониторах, и двуногую за ними.

Двенадцать светилось на часах в правом нижнем углу экрана, двенадцать, когда по проходу проследовала старший менеджер Медякова. Мрачным было ее лицо, пепельным, как последний день Помпеи - безжалостным как налет ракет Фау два на Лондон. Ее сапоги скрипели словно дивизии рейхсвера на марше; прическа вздрагивала на каждом шаге;   она постукивала  по повернутой кверху левой ладони невидимым стеком, рукоятка которого была прочно  зажата в правом кулаке.

- Что, Макарушка, опять всю ночь дрочил, соколик – сказала она.

Но про бумагу, слава богу, не сказала - забыла – пронесло? Нет, не пронесло! Отойдя пару шагов, обернулась  с поганой ухмылкой.

- А отчет где, золотой ты мой. Принеси, родимый, сделай милость, как будет готов... - лично - ко мне - вечером... заодно и... покалякаем...

Макар ненавидел отчеты. Ему не хватало воздуха доделать как следует все графики, он ошибался в цвете и размере, он отступал пять символов где надо отступать три, и ставил десятый шрифт где нужен был двенадцатый . Его синтаксис хромал как утконос, глаголы и прилагательные не согласовывались в числе и роде с существительными, местоимения имели место не там, а деепричастные обороты рождались и умирали недоношенными, и их погребали без отпевания. 



Медякова жила в офисе. Никто не уходил позже нее, и не приходил раньше – она была всегда там – как стены. Никто даже точно не знал, когда она вообще приходит и уходит.

Макар помнил кабинет наизусть – до тарелки с пейзажем Франкфурта на Майне, фотографии с изображением ириса,  последней пластиковой папки на стеллаже, до фотографии   вялогубого очкарика -сына, которого менеджер случайно зачала от офисного пылесоса, когда на том сломалась  насадка для оргазма, до  трех восточных обезьян, одна из которых зажимала себе рот, вторая – уши, а третья закрывала глаза - ничего не вижу, ничего не слышу - ничего никому не скажу.

Старший менеджер впилась оком в распечатку, отыскивая ошибки.

           Тебя, Макарка, отмотивировать надо - бормотала она.  Запустили мы айчэр, ой запустили. Дождешься ты оптимизации с таким отношением ... до сих пор битуси с битуби путаешь; тээстээл – для тебя пустой звук – только бы откосить... Креативности в тебе ни на грош ... Когда же ты, соколик, научишься запятые вокруг деепричастных оборотов расставлять и согласовывать падежи - читать ведь тошно... Поди-ка сюда...

Через четверть часа, судорожно запахивая клок рубахи в штаны, Макар вышел от начальства, сжимая в потной руке оптический диск . Ему казалось, что он только что  кончил в пепельницу... За ним надгробно  звучал  голос менеджера Медяковой:  “Послушай, Макарушка, на досуге. Тебе будет полезно.”


Макаркин дом одиноко торчал среди пустыря на краю стандартного спального района – панельный инкубаторский бройлер, при одном взгляде на который у сколько - нибудь эстетически одаренного наблюдателя начинало сосать под ложечкой. Его поспешно  сдали к годовщине Октября и потом полгода штукатурили недостатки, меняли протекающую сантехнику, забивали паклей щели между плитами, латали неровную крышу лепешками свежего гудрона ... Когда все приемно-сдаточные акты были наконец подписаны,  жилплщадь   заселили очередниками Энского  завода Минсредмаша, оно же П/Я ....443. Продукция завода – аппаратура АВПГ -10993 устанавливалась в изделие шахтного базирования УВД-211, которое после заливки горючего и окислителя было готово доставить  Кузькину Мать злобным   заокеанским империалистам. В связи с первоочередной важностью завода для обороноспособности Родины, его работникам не приходилось ждать больше двадцати лет для вселения в панельные двушки и трешки ... И макаркин дядя - передовик производства  и активист Добровольного Общества Содействия Армии, Авиации и Флоту, въехал в пахнувшую свежими обоями комнатушку.  Прожил он в ней, однако, недолго... Молоко за вредность при соввласти никому  напрасно не давали...


Макарка скинул туфли в микроскопической прихожей, повесил на крючок в шкафчике куртку, сунул ноги в тапки  и прошлепал  внутрь. За окном кухни трубы  близлежащей ТЭЦ пускали в атмосферу серые струи вонючего на вид дыма. Заученным движением Макар  включил телевизор, устроенный поверх холодильника,  и новости - такие же гнусные как выхлоп теплоцентрали -  пошли внутрь. Шоколадная брюнетка извивалась на экране; она открывала рот в полуслышном экстазе – шоколадка тащилась от нового средства для уничтожения перхоти; ее распирало желание поведать   урби эт орби - она  раскрывала розовый как брюшко моллюска рот, перхоть сыпалась изо рта - мускулистые парни  размахивали баллончиками - так техники на аэродроме по вечерам машут светящимися трубками, подводя самолет к месту стоянки. Сполохи мерцали на заднем плане спектральными цветами,  ритмический музон вяло отстукивал по мозгам. Брюнетка исчезла, в несколько приемов соскребая себя с экрана, и лицо дикторши присосалось к стеклянной трубке изнутри. Глаза ведущей таращились на Макара  сквозь очки,  ее губы шевелились, выдавливая из глубин,  как тюбик выдавливает зубную пасту,  известие об очередном падении шанхайской биржи. Потом начали  показывать, как  где-то в Сомали кого-то бомбят, но Макар уже не обращал на телевизор внимания; он заученным движением сыпал в глубокую тарелку овсяные хлопья. Насыпав, он сказал : “Мать!”. Молоко кончилось. Жрать сухие хлопья – спасибо, в другой раз. Он пересыпал  хлопья обратно в коробку, разбил на шипевшую дешевым маслом сковородку два яйца, посыпал солью и накромсанной ветчиной. Поев, и   вымыв тарелку,  прошел в комнату, втолкнул в щель проигрывателя оптический диск и стал слушать.


“В каждом из нас сидит лузер. Гнусная личность, которой достаточно. “Достаточно” не бывает никогда. TSTL - The sky is the limit – вот наша формула. Горизонт недостижим в принципе, он – воображаем, это - несуществующая линия - но что с нами будет без горизонта - без вечного стремления за? Зона...

Как вы назовете человека, который садится в “Порше”, жмет на газ и мчится очертя голову в неизвестном направлении ? Вы думаете, он делает это, чтобы сжечь ведро бензина и кончить жизнь в придорожной канаве? Вы говорите, что он идиот?  Я же  скажу, что он - гений! Бывает время страданий и время счастья - год лузера не прибавляется к жизни, он из нее вычитается. Сто лет лузера – это век помойки , ослепительная секунда победителя – вот единственная ценность, даже если эта секунда станет последней. Был такой поляк - Матеуш . Он на спор отрезал себе голову бензопилой... Возможно, пан погорячился; кроме  прочего Матеуш был нетрезв, но его друзья с уважением сказали : “ Это настоящий мужчина!” О нем написала пресса - человек получил лучшее , на что большинство из нас может рассчитывать в этой жизни - пятнадцать минут славы...

Что мешает нам всем быть таким как Матеуш? Трудно – скажете вы? Ерунда. После небольшой тренировки любой может отрезать себе голову бензопилой: надо только поставить себе цель и неуклонно идти к ее осуществлению... Я, естественно, выражаюсь фигурально – повторять деяние Матеуша уже не имеет смысла . Победитель получает все; лузеру, который рвется изображать триумфатора , достаются только насмешки... Обезьяна смешна именно похожестью на человека...

Но оставим на минутку бензопилы и приматов ... С вашего позволения я немного отойду в сторону... Вероятно вы об этом не знаете, но философа Гегеля в сочинении “Феноменология духа” есть рассуждение, о том, чем раб отличается от господина. Полагаю, вы думаете, что человек становится рабом , когда на него ставят клеймо и надевают ошейник. Ничего подобного. Он становится рабом, когда отказывается бороться за господство. В этом состоит гегелевская диалектика - если ты не хочешь драться за место на верхних нарах, тебе придется спать у параши – и третьего не дано. Господин не рождается самим собой - он побеждает в себе раба. А раб становится рабом не просто так, но  в результате малодушного отказа от драки. Не хочешь быть молотком – станешь гвоздем - и  гвозди, как известно, забивают.

Официально, рабов теперь нет -  их заменили лузеры. Лузер горбатится на господина; он спит  в дерьме,  ездит на дерьме и одет в дерьмо; им помыкает супруга и любовницы, его шпыняют на работе. У него перед носом занимают место на стоянке - и он молчит. Естественно, никто не станет без нужды будоражить лузера, тыча пальцем в его положение. Победителям не нужны недовольные - уйма сил уходит у них на борьбу друг с другом, и именно лузеры – союзники и разменная монета в этой борьбе.  Лузерам льстят, им вешают на уши лапшу о том, что все люди одинаково ценны, о том, что все равны , говорят о морали, об авторитете, о человеке на своем месте...

Лузер – вот кто ведется на такие речи. Если вы верите в подобную ерунду, вы – лузер. Если вы не хотите занять место начальника и поиметь его секретаршу, вы – лузер. Если вас не достает, что у вас нет гаждета  последней модели, вы – лузер...

Вы должны выжечь внутреннего лузера напалмом ...Лишь тогда вы сможете стать победителем...“


Макар слушал диск по четвертому разу, все больше воодушевляясь. Есть мысли, которые бродят по окрестностям, опасаясь войти, но когда наконец, отваживаются, выясняется, что их давно ждут – стол накрыт, стоит закусон, и хозяйка явно не прочь... Он и сам смутно думал что-то в этом роде, но только сейчас, внимая  речам магистра психологии Гуровского, начал  четко осознавать чего ему, собственно, не хватает... Да - он лузер... Закоренелый...  Это горько,  обидно, но  именно так. Диагноз – пусть он суров и  непрятен –  первый шаг к исцелению...

Он достал чистый лист бумаги, карандаш, и написал сверху большими буквами: “ПЛАН”.

Ниже  расставил приоритеты:

Купить молока.
Трахнуть Нику Беляеву.
Заработать первый миллион...

На этом его фантазия закончилась. Прикрепил лист бумаги скотчем над письменным столом. Надел куртку и пошел в супермаркет.


Было поздно и пустовато. В ярко освещенном нефе собора потребления располагались заботливо расставленные служителями  предметы культа -  богослужение там шло круглые сутки без выходных и праздников. Прежде чем дойти до хлеба насущного, Макарка прошмыгнул мимо сверкающих плазменных экранов, мимо сверхбыстрых компьютеров и цифровых фотоаппаратов с матрицами невозможной величины, разрешающих  пылинку в мушином глазу, мимо сообразительных стиральных машин и коренастых пылесосов, готовых  целыми днями  сосать за копейки, мимо глянцевых журналов, сочящихся гламуром как соты медом. Он продефилировал мимо моющих жидкостей, в момент отдраивающих до  блеска ржавые водопроводные краны, и наполняющих воздух ароматом пармских фиалок, мимо шампуней, способствующих росту волос до поясницы и ниже, мимо аптечного ларька, где “Виагра”  готова прийти вам на помощь в трудную минуту. Он мельком глянул на завалы шин, похожих на свернувшихся в трубку тюленей, на шкурки для руля и накладки для педалей, на  черно-красные  ящики аккумуляторов. “Возми меня, Макар ” - шептало со стеллажей  это вещное великолепие ... “Я стою, если подумать , так немного... День работы, два, месяц... Разве тебе не нужна соковыжималка ? Для апельсинового сока ? Тебя не манит кожаная куртка – в ней ты будешь крут как волжский утес – а с этими дымчатыми очками - о Бог мой – девки станут путать тебя с Жаном-Клодом Ван Даммом ... И не надо пугаться, что Ван Дамм – пидор; не исключено, что это лишь сплетни...”

        Отвлекшись,  Макар чуть не проскочил мимо пакетов с молоком. Сегодня они стоили на полтинник дороже, чем на прошлой неделе. Разумно было купить в запас - как в прошлый раз было разумно... Почему разум вечно пробуксовывает. .. Но хранить на кухне двадцать пакетов с молоком... А если кто-нибудь придет... Все-таки, эти – там, наверху - сволочи... Жизнь становится дороже и дороже, качество продуктов все хуже; кругом одна пластмасса -  сделано в Китае  -  ломается когда кончается гарантия – иди, покупай новое. В еде все больше углеводов, когда почитаешь, что написано на упаковках мелкими буквами, волосы на голове становятся дыбом - как вообще можно переварить эту таблицу Менделеева – генетически модифицированную сою, налитые водой яблоки, безвкусные как укус пиявки, неусыхающий, пружинящий хлеб,  круто соленые земляные орехи, зажаренные в чем-то вроде трансмиссионного масла ... Как можно пить прохладительные напитки, от которых во рту остается лекарственный привкус, есть мороженное на растительном жиру, до остервенения хрустеть на пломбах сухариками, присыпанными тропической травкой?

            Макар уложил четыре пакета в корзинку и пошел к выходу.  Хмурая женщина провела штрих-коды под кровоточащей раной лазера. Оставшись за макаркиной спиной,  храм потребления продолжал сверкать огнями в ожидании паствы.

***

Почему мне всегда было трудно писать много? Я припоминаю свои школьные мучения по написанию сочинений - их надо было растянуть на четыре тетрадных листа – это было ужасно... К тому же, у меня был мелкий почерк... Должно быть, такова проблема интровертов, которые в основном говорят сами с собой – интроверты склонны считать, что мир думает точно так же как они, и посему остальным достаточно немногих слов... Sapient sat .. Увы. Общепонятность вас для остальных – иллюзия. Чем более внятным становится окружающее, тем оно оказывается разнообразнее. Из щелей выползают страннейшие личности , имеющие, однако полное право на существование - и они этим правом бессовестно пользуются. Более того, некоторые из этих личностей ворочают вашей собственной судьбой, и считают что могут навязывать вам те мнения, которые нравятся лично им...

Мир приобретает оттенки- он меняет их - как радужная голограмма на фирменных дисках; пыльный вулкан Попокатепетль или долбаный немецкий городок Мюнстер, о которых вы и слыхом-то не слыхивали - вдруг оказываются гораздо ближе к вам, чем привычные булыжники питерской набережной . Вы внезапно обнаруживаете, что уже не думаете на каком-то определенном языке, но на непонятной смеси трех наречий – и даже не можете сказать, каким языком высказалась в вас последняя мысль; иногда она даже пролезает неким чудовищным гибридом, существом с головой льва, хвостом змеи и туловищем козы – химерой. Вы отдаляетесь от себя – и начинаете видеть яснее - вы становитесь прозрачным ...

И тогда в вашем лупоглазом глазу появляется офисная моль Макарка, страшный менеджер Медякова и соблазнительная Ника Беляева - и начинает крутиться что-то фантасмагорическое – и чем оно закончится – вы и сами толком не знаете, хотя у вас, само собой, есть пара мыслей нсчет...

***

В свои двадцать с лишним   лет Ника была девственницей ... Как она дошла до такой жизни? Что ее подтолкнуло к столь малопристойному поведению? Эгоизм, вероятно... Наплевательское отношение к коллективу... Гнусное свойство - жить , не смешиваясь. Капля воды в банке с бензином упорно продолжает каплей – она колышется где-то около дна и нахально не хочет растворяться... Если банку взболтать, капля может разорваться на несколько мелких, но изничтожить ее без остатка вам все равно не удастся. Вы можете растворить краску, растительное масло, жир или мазут – много чего можно растворить в бензине – но никак не воду

Ника росла без папы; папа был ошибкой жизни ее мамы ... Эти истории так обычны, так навязли в зубах... Мне, право, лень пересказывать. Цветы жизни и плоды любви, остающиеся на руках мам-одиночек после сбежавшего носителя игрек- хромосомы ... Страсти-мордасти и мыльные оперы, любит-не любит... Сами знаете... Опухоль в животе, со временем разрастающаяся в проблему жизни, чадо, чугунным ядром повисающее на шее прародителя... Мало-помалу из малыша, мирно гадящего в кроватку, вырастает  кровосос - дьявольское отродье, воющее как милицейская сирена, требующее, требующее и требующее - жратвы, одежки, денег, времени... Ваша жизнь захватывается - словно черной дырой за шварцштльдовским радиусом.  Вы уже не можете расслабиться, от вас все время что-то хотят – вам угрожают, вас шантажируют, на ваши лучшие чувства беспощадно давят. Бытие упрощается до чарльз дарвиновской борьбы за существование – кто кого первым съест.

Случай Ники был, можно сказать, еще  хуже среднестатистического. Она была не как все...Так прямо сказали ее маме в детском садике : “У нас в садике каждый ребенок – особенный. Но ваш, он -  знаете - слишком особенный... ” После первого дня,  ушибленная жизнью воспиталка завела маму Ники в закуток и, вперив в нее царапанные линзы очков сказала тоном упрека.
- Вы говорили, что ваша дочка умеет писать!
- Конечно, умеет.
- Она пишет только по буквам – и когда ей диктуют!
- Ничего подобного. Я могу вам принести ее рисунки . Там написано - “мама”,  “белочка” ,  “ежик” ...
- Я попросила ее написать – и она стала спрашивать как пишется по буквам! - не сдавалась воспиталка.
- Пошутила...
- Вы что, полагаете, что четырехлетний ребенок способен так шутить? Я – воспитатель с многолетним стажем – и никогда не видела, чтобы дети ее возрастной группы откалывали подобные номера... Через мои руки прошли сотни детей. Это у вас, матерей - одиночек - один ребенок, от силы два – а мы видим их сотнями. Вот этими руками...   Смотрите – все написала разными шрифтами!
- Дома есть книжка с образцами шрифтов,  девочка любит их копировать...
- Знаете что, мамаша... Вы не одна такая – поверьте моему опыту. Я, слава богу, понимаю, что такое нормальный ребенок, и что такое ребенок с отклонениями. Возможно, однако,  специалист сумеет что-то исправить... В поликлинике есть детский психиатр... Я вам категорически не советую  ждать... И еще.. Bам следует подумать о том, чтобы забрать девочку из  садика... Ей здесь будет трудно. Начнутся  проблемы с адаптацией в детском коллективе  и дисциплиной...
-  Я должна  работать, и не могу ее забрать. Отец дает  копейки. На алименты, знаете ли, не распрыгаешься... Бабушка  живет в деревне...
- Ну, смотрите - воспитательница снова вперила в никину маму царапанные линзы. И не говорите потом, что вас не предупреждали...

            Опытный работник системы дошкольного  образования не ошиблась. Проблемы у Ники начались незамедлительно, и по большому счету никогда не прекращались...


***

Я появился в Мехико около полудня. Тогда еще существовал рейс Аэрофлота Москва - Шенон – Майами - Мехико... Раз в неделю. По средам. В Шеноне, где как-то не смог выбраться  из самолета в стельку хороший Борис Николаевич Ельцин, было приятно. При наличии в кармане валюты там можно было пригубить пивка за стойкой пока “Илюшин” сосал на бетонке керосин. В Майами было, напротив, тоскливо. Там безвизовую российскую шушеру загоняли на часок - полтора по просторным, крытым синтетическими дорожками коридорам в большую комнату, снабженную автоматом для продажи за доллар пакетиков с картофельными чипсами. В углах черными  кариатидами  стояли задастые негритянки в униформе... От Майами было уже недалеко. Пролет над горами и фирменный заход на посадку прямо поверх высоток Авениды Реформа, над дворцом Чапультепека, музеем Антропологии, над ангелом, рухнувшим в землетрясение 53-го и затем снова поднятым на некое подобие телеграфного столба на стероидах... В Мехико было жарко... Точнее, тепло. Когда я вылетал из Москвы за стеклянными стенами Шереметьева порхал снежок. Вокруг посадочной полосы Бенито Хуареса колыхался теплый смог самого большого в мире человеческого муравейника... Mexico, Distrito federal ... Ni en el hormiguero hay tanto animal...* Эту песенку местного барда Чавы Флореса я услышал уже потом... Мне еще предстояло освоить местное наречие, довольно радикально отличавшееся от европейского  испанского двухмесячных курсов ... Мне еще много что предстояло

*(город Мехико, даже в муравейнике нет такого количества животных -исп. )

***

Перечитав написанное, я с прискорбием вижу, что отстучал уже десять страниц, а трупа все еще нет - и даже непонятно, откуда  брать. Нужен, черт побери, драйв. Постмодерн не зря учит, что настоящая книга должна представляться читателю полным хламом - что - нибудь про переселение душ; хоббиты - засланцы – покемоны - эротические сцены - долина отрубленных голов - на самый крайний случай. Возможно, бабушка Ники Беляевой на самом деле  энергетический упырь и сосет по ночам позитронную ауру прямо из горла, отчего жертвы сохнут на корню.... Макарке под руководством говорящей кочерыжки, приобретенной в супермаркете, предстоит схватка с ведьмой на Калинкином мосту... Слегка добавить конкретики: невзрачные ведьмины ботики “прощай молодость”,  мокрый снег, присыпанный песком с солью,  темный силуэт Исаакия на заднем плане ... Гнусную бабку непременно надо укорячить колуном из Музея Достоевского ( что такое “укорячить? ”) – оружие принесет вахтерша Танюша, которая отдается Макарке по-матерински ... Известно, что  придушить вампиршу портновской лентой не даст ожидаемого эффекта . Кочерыжка очень  настаивала на этой ведьминой особенности... Мда... Ладно, вернемся к нашим героям.

***

... После уроков Нику ждали. Впереди стояла Маша Шилова по прозвищу Машка Непришей. Ее папа был алкоголиком. Ее мама была алкоголичкой. Ее старший брат получил два года за фигню с отягчающими. В руке девочка  держала открытую банку джин-тоника. За спиной у Машки стояли слева и справа : Лена Глухова по прозвищу “Батон ” и Оля Загребня по прозвищу “Освенцим”.
“Чувырла... “ -  начала Машка Непришей. “ Чтойли ты , говно отстойное, ошибка аборта, лезешь к Вадику. ”
“Нужен мне твой прыщавый Вадик! ” - возразила Ника.
“Ты ему отсасывала ?” - поинтересовалась Лена Батон. “ Что он с тебя глаз не сводит, словно приклеенный?”
“Отсоси автомату Калашникова ” - сказала Ника. “Может, кончит...”
“Умная, да ” - угрожающе проговорила Оля Освенцим.
“Держите ее, девочки ” - скомандовала Машка. “Будем учить.”
Лена  и Оля  выдвинулись вперед, схватили Нику за руки и завели их за спину. Машка с короткого размаха ткнула Нику в лицо банкой. Ника отшатнулась, и острый край алюминия рассек ей скулу. Больно не было, но из рассеченной щеки  закапало. Тяжелая капля крови шлепнулась на асфальт. За ней вторая. Ника рванулась головой вперед, угодив Машке Непришей в челюсть. Гимнастика - хоть она и девчоночий вид спорта - развивает мускулы и способствует координации движений. Сальто вперед – перевести руки в более удобное положение. Резко присесть. Толчок в спину. Вертлявая Оля Освенцим с трудом удержалась на ногах. Пухлой Лене повезло меньше, она за что-то зацепилась сапогом и упала навзничь лицом вперед. Ника не стала разбираться что произошло, сгорбившись, подхватила с земли уроненную сумку и со всех ног бросилась бежать. Вслед понесся вопль Оли Освенцим: “Она ее убииилаа!!!”

Насчет убила было преувеличением. Так далеко дело не зашло. Лена Глухова по прозвищу Батон  продолжила свой жизненный путь, хотя при падении  и повредила нижнюю челюсть (mandibula) и заработала ушиб мозга с внутренним кровоизлиянием по-научному называемым субдуральной гематомой. Современная медицина творит чудеса - после компьютерной томографии пациентке просверлили в нужном месте дырку в черепушке, неделю она пробыла в коме под электронными аппаратами, и в результате квалифицированного и высокопрофессионального вмешательства очухалась живой, хотя и изрядно потрепанной. У нее тряслись руки, правая нога слегка дергалась, а один глаз не переставая моргал и слезился. От ее недавней пышечной сексапильности не осталась и следа – на поверхностный взгляд Леночка выглядела как тридцатилетняя наркоманка. Ленин папа был в ярости и отчаянии. “Я не успокоюсь, пока этот несовершеннолетний монстр не очутится в колонии ” - заявил он. Монстром, натурально, была Ника. Насчет колонии папаша явно горячился, потому что уголовная ответственность в России наступает с 14 лет, а Нике было на момент происшествия только 13 с половиной . Речь могла идти разве что о постановке на учет в детской комнате милиции – но  к этому шло семимильными шагами.

При разбирательстве выплыли зловещие подробности. Согласно показаниям подруг потерпевшей, Ника обрушилась на троих как бенгальская тигрица на отару. Да, они хотели по-дружески поговорить с этой невменяемой о том, что нехорошо уводить мальчиков у подруг. Но ни о каком избиении, само собой, и речи быть не могло. Ника сама начла хамить: она сказала Леночке Глуховой: “Отсоси у пулемета!”-  и грубо выразилась матом. Затем  ударила беззащитную девочку ботинком в лицо, а когда та упала, принялась избивать ее ногами. Когда же бедняжка Лена стала нехорошо подергиваться, и насмерть перепуганные Оля и Маша начали звать  на помощь, трусливая как все хулиганы Ника сбежала чтобы не помогать пострадавшей. По поводу никиного пореза они ничего сказать не могут, потому что никакого пореза у нее не было, но не исключают что как самая  хитрая она могла специально разрезать себе лицо осколком стекла дабы уклониться от справедливой ответственности за содеянное.

Почитав характеристику Ники, оставалось лишь удивиться, как она до сих пор не убила папу с мамой.
“Несмотря на неплохие способности, не проявляет к учебе интереса. Грубит учителям и одноклассникам. На замечания отвечает агрессивно. В общественной жизни класса не участвует. Подруг и друзей не имеет. Много и бессистемно читает, в том числе и на уроках, неподобающие для ее возраста книги. Например, Симону де Бовуар. Рильке. А также “Камасутру”, что свидетельствует о ее половой распущенности... ”

Характеристики на свидетельниц были сдержанно положительными. Хотя обе не блистали в учебе, но старались. Были вежливы с преподавателями. Отмечалось , что Оля помогает учительнице своевременно выявлять нарушителей дисциплины, а Маша участвует в школьной самодеятельности. Характеристика же Леночки Батон была выписана в тонах и вовсе  херувимских – Ленин папа не зря зашел к училке за характеристикой с толстым портфелем и вышел с заметно похудевшим ... В характеристике фигурировали аккуратность потерпевшей, ее успехи в географии и рисовании фломастером, говорилось о любви к ней одноклассников и о желании преподавательского состава иметь в школе побольше таких учеников...


Сама Лена Батон, когда очнулась, повела себя стоически. Как комсомолка на допросе в Гестапо. Как спартанка... Она сказала, что подробностей, вследствие удара , не помнит, но прощает... ибо есть некоторые , которые не ведают, что творят. Возможно, Ника не подозревала... И хотя подобное озверение - бить подруг ногами по голове - чистой воды скотство, но пускай Бог, Который сверху все видит, Нику осудит и примерно накажет. Она же, Леночка Глухова, умывает руки и отряхивает пепел... И пусть отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели Нике Беляевой. Говоря это, Батон скорбно моргала слезящимся глазом.

Нику спас папа. Мама Ники  позвонила ему, и он, выйдя из запоя, лично явился в комиссию по делам несовершеннолетних. Настояв на вызове Маши и Оли, папа в классическом стиле римской юриспруденции путем опроса парочки поодиночке неопровержимо доказал, что ленивые девочки толком не договорились о деталях. Надо отдать должное высокому профессионализму и непредвзятости инспектора. “Да,"- отметила она – в заключительной речи-" Ника Беляева – вне всякого сомнения – бессердечное, злобное и антиобщественное существо. Любой, кто с ней общается немедленно видит это по ее нежеланию смотреть собеседнику в глаза, по ее презрительной манере отвечать на вопросы глядя в сторону. Во всем ее облике сквозит : “Я не такая как вы все. Я лучше остальных... ” Это в корне порочная позиция... Именно из таких асоциальных типов  и вырастают в итоге серийные убийцы вроде Чикатило... К сожалению, в данном случае  нет формальных оснований для  постановки на учет. Бедные девочки, должно быть, от сильных переживаний и под напором никиного папы запутались в показаниях, и я как человек с высшим юридическим образованием должна встать на сторону буквы закона наперекор его духу. Я обязана исходить из презумпции невиновности и толковать сомнения в пользу преступника... Но, как говорят, Бог не фраер - заключила инспектор - он правду видит. И как веревочке не виться, конец у нее найдется. Пусть не сейчас, пусть в следующий раз - но Беляева обязательно окажется там, где ее  место - в колонии. Я в этом убеждена. Вор, как говорил Шарапов - должен сидеть. Иначе мы утратим веру в действенность Закона, и торжество Морали, а без Веры в нашем непростом мире не прожить...”

Разумеется, с Никой провели в школе воспитательную работу, от души пропесочив  на собрании класса. “Она не дает списывать ”- сказала Танечка Масленникова. “Это не по-товарищески”. ” Танечка “ – поправила ее учительница. “Списывать нехорошо. Надо не давать списывать, но помогать в учебе. “ “Да” - поправилась Таня. “Она не помогает в учебе. “ “Она слишком много о себе воображает... С ней не о чем говорить – отворачивается и уходит...” - понеслось из рядов парт. “Мы не хотим с ней дружить... ” А ты что думаешь, Вадик – спросила учительница. Вадик покраснел и сказал “Я ничего не думаю”. “Жалко” – сказала учительница. “Человеку не мешает иметь собственное мнение. Хотя бы иногда. ” Вадик покраснел еще гуще и промолчал.
          Ника ничего не сказала. Она посмотрела вокруг, взяла сумку, вышла из класса и пошла куда глаза глядят.

Ее больше не трогали. Вокруг нее образовался пустой круг - так образуется светлое пятно под абажуром лампы. Ее попросту перестали замечать. Ее не вызывали к доске, не отбирали Кафку, которого она читала под партой на уроке географии. Ей ставили четверку, где другим ставили пятерки, и выписывали трояки за содержание сочинений ... Она стала пустым местом, человеком – невидимкой, ткани которого некая таинственная смесь привела в соответствие с показателем преломления окружающего воздуха. Как -то ей на пути попался Вадик. Он стоял в подворотне у стенки в месте, где его было непросто заметить. “Извини”, сказал Вадик, “что я тогда за тебя не вступился ...” “Иди к черту ” - ответила ему Ника.

***
Пятнадцать мальчиков скрипели по доскам грифелями. Учитель задал им задачку – сложить числа от одного до ста. Один плюс два – три. Три плюс три – шесть. .. Шестнадцатый считал не так. Один плюс сто – сто один. Два плюс девяносто девять – сто один. Три плюс девяносто восемь – опять сто один... Пятьдесят пар по сто один – 5050. Мальчик уже полчаса как положил доску с ответом на учительский стол, смотрел в окно и слушал, как скрипят  по доскам  грифели  одноклассников... Фамилия у пацана была Гаусс, а звали его Карл Фридрих.  Когда он подрос, то придумал распределение своего имени - колоколообразную кривую, описывающую насколько случайная величина отклоняется от среднего. Если вы этой кривой  не видели, то поищите  в интернете последнюю немецкую купюру в десять марок - до того как ее заменили на евро с невнятной архитектурой - там гауссова функция нарисована рядом с портретом собственно Фридриха в ту пору, когда он уже не был пацаном, и носил довольно странную шапку. Идея  у нее  довольно  проста. Если вы, как и большинство, находитесь недалеко от середины, под максимумом, то колокол на вас не давит. Вы можете спокойно, размеренно дышать, вести правильный образ жизни, выучиться на бухгалтера, чтобы складывать длиннющие колонки дойчмарок и пфеннингов,  и чувствовать себя вполне полноценным гражданином. Однако, если вас угораздило попасть под край, жизнь у вас будет – прямо скажем -  несладкая. Вы будете отчаянно скучать на уроках. Вас будет занимать всякая чушь и ерунда. Товарищи станут от вас шарахаться и звать ботаником. Вас поведут к психологам, которые обнаружат у вас немножко из аутического спектра, хотя и не особо серьезно... Аспергер к шестнадцати обычно проходит. Или переходит в шизофрению... Здоровые отношения полов станут  для вас книгой за семью печатями... Возможно,  ваш фейс в конце концов и отпечатают на дойчмарках, но вероятнее всего, максимум, на который вы можете рассчитывать – сочувствие десятка-другого таких же ботаников, как и вы...


***


На работу в Мехико меня устроил Петя Снигеренко. У Пети был авторитет в нешироких кругах специалистов по нелинейной динамике. У кафедры университета имени Панчо Вильи была возможность получить ставку под российского математика ... Петя  меня знал... Он сказал: “Живет такой парень... Недавно защитился ... Как раз с интересующей вас темой по теории случайных матриц... Квантовый хаос ... Дзета - функция... ” Они сказали: “Хорошо. Пусть приезжает – пока на годик. А там будет видно. “ Петя написал мне по мейлу...

Теория квантового хаоса хороша тем, что для нее требуется немного компьютера и больше ничего ... Кроме заточенных под предмет мозгов, разумеется... Поэтому Мексика – очень славное место для занятий квантовым хаосом. Там всегда тепло, дождь идет с мая по октябрь по вечерам, и вулкан Попокатепетль, когда его видно за окружающим смогом , вдохновляет начертать пару формул... В Мексике очень приличная жратва, к которой надо, правда, слегка приспособиться... И мексиканские женщины... Но это – отдельная песня... Конечно, когда я получил мейл от Пети, мне было непросто  правильно оценить преимущества и недостатки Мехико. У меня просто было желание свалить подальше от смешной российской зарплаты и гнусного семь месяцев в году питерского климата – не насовсем - на время... У меня было смутное желание подумать неизвестно о чем...

Так что я уехал... И ничем не примечательным апрельским днем вынырнул из пасти аэропорта Бенито Хуареса среди смога Мехико-сити. Город засунут во впадину между горами  на высоте двух километров, и поначалу подъем по лестнице вызывает повышенное сердцебиение. Местные микробы всегда рады познакомиться с непривычным желудком... Вы также рискуете подцепить амебу, что крайне неприятно в случае осложнений, но вообще-то  лечится парой таблеток. В остальном, Мехико-Сити это самый обычный мегаполис. Правда, невероятных размеров и с кучей проблем.

Когда зимой в Мехико становится ощутимо прохладнее, и манго уже не хочется, а покупаешь яблоки, когда твой акцент начинают путать с бразильским, а на вид тебя вообще никто за иностранца не считает, потому что твоя физиономия  давно приобрела кофейный оттенок, когда “ven y tomate la foto”*  автоматически рифмуется с “ты похож на идиота”, и подходящее русское слово вспоминается не сразу, но с некоторым скрипом внутренних шестеренок, а в речи начинают проскальзывать кальки с испанского, и ты уже знаешь где сворачивать с Виадука на Санта Фе и уже не помнишь почем в Питере плетенка ... когда ты перестаешь путать  пульке и акапулько, и “pinche buey” ** , обращенное к тебе таксистом, недовольным твоим стилем вождения, не вызывает больше посторонних вопросов, зато пробка на окружной исторгает у тебя  крик души: “chinga madre de periferico!”*** -  это значит, ты уже акклиматизировался... Но на каком-то более глубоком уровне это значит,  что ты никогда ни за что не акклиматизируешься на все  сто - у тебя иак и останется иностранный акцент, хотя бы и похожий на бразильский... и мексиканское все равно будет “их” , а “наше” будет - там - в двадцати часах полета с пересадкой в Де Голле если Эр Франсом, либо во Франкфурте если Люфтганзой, или вообще неизвестно как если американцами – Атланта-Хельсинки, или Нью-Йорк-Амстердам...


             В университете имени Панчо Вильи мной остались довольны. Я добросовестно ставил в соавторы начальника и писал диссертации местным аспирантам... Это было в точности то, что от меня требовалось доблестному университету... И тактичность ... Умеренность и аккуратность... Будьте как дома, но не забывайте что вы в гостях... Не лезьте со своим суставом. “Сохраняйте дистанцию” - как пишут на корме отчаянных мексиканских маршруток ...

*(приди и сфотографируйся - слоган реламной кампании по выдаче избирательлных карточек)
**(нехороший козел - примерно )
***(неприличная мама кольцевой автодороги)

***

Из дневника Ники Беляевой.

... я не понимаю музыку... почти никакую ... почему? ... у мамы есть старая пластинка с первым концертом чайковского в исполнении ван клиберна... странно, что американцу дали первую премию конкурса в москве ... тогда была холодная война – может хотели показать что-то парадоксальное ...

музыка политически подозрительна - говорил гуманист сеттембрини у томаса манна ... толстой тоже подозревал музыку ... послушал сонату – прибил супругу... аристократов на фонарь – ca ira* ... весь мир насилья мы разрушим ... недаром после музыки жить становится просто и понятно... музыка - наш враг - не верьте данайцам с нотным станом...

я почти не понимаю музыку - и потому не попадаю под ее власть ... специалист по пению сирен должен быть привязан к мачте как Одиссей - команда с ушами, залепленными воском получает удовольствие наблюдая  – или он должен быть сиреной сам ... сирены должны хорошо понимать технику пения...

перед экзаменом мне всегда гнусно... физически - как будто съела  не то – молоко с кислым... надо просто вызубрить наизусть,  не пытаясь понять... так руссо советовал учить философию... если пытаться понять никогда не доберешься до конца – ты завязнешь ... надо прочитать все, отключив мозг - но у меня не настолько хорошая память ... я теряюсь... после пяти страниц все расплывается на отдельные слова... 

зачем ты пошла на экономический?  зачем эта экономика ? считать денежку... копейка рубль бережет... бизнес- план-инвестиция-глобализация... когда веспесиан брал налоги с отхожих мест это называлось по латыни оптимизацией налогообложения – или балансированием бюджета? главное – найти словечко от которого не пахнет... бритые быки в мерсе с тонированными стеклами - накопление капитала... мордобой в ментовке – охрана общественного порядка ... минометами по деревне - спец...

надо жить – против этого не попрешь... если хочешь жить – то приходится жрать – и надо работать – или воровать – и делать ракеты – или делать минет - потому что другого выхода нет ... и единственный выход с кровью из вен - фенол галантамин дигоксин вильпрафен... и единственный выход в искры из глаз – двести по встречной - до упора на газ ... но если ты такой идиот что тебе не нравится черный ход …люминал истерички , веревка хрыча ... на ободранной лестнице воняет моча ... по ободранной псине прыгает вошь ...
то приходится жить – никуда не попрешь

зубрить долбанную экономику – потому что сколько можно сидеть на шее у мамы – ты, лексей, не медаль... анна в петлице... ника на шее


я завидую людям, которым понятно...

*(само пойдет - примерно - революционная песня )

***

Сходив по-маленькому в торчок, Макарка натянул треники, свитер и шерстяные носки. Кроссовки за те годы, пока он их не надевал, приобрели на ощупь фактуру  шершавых осенних листьев. Спустился в лифте. Внизу было неуютно. Дул ветер,  по макаркиной физиономии шибануло кислым запахом помойки. Возле мусорного бака рыжий кот кот поймал  голубя. Увидев психа, вышедшего на утреннюю пробежку, животное недовольно зашипело и стало пятиться задом, не теряя при этом из виду полуразодранный  источник  протеинов. Макар наклонился за обломком кирпича, и кот, ученый жизнью, моментально скрылся за бачком. Епт! – сказал Макар

Ветер продирал до костей. Первые триста метров дались без особого труда. Дальше стало хуже. Словно пытался бежать босиком по песку или в морском прибое по колено. Отсутствие тренировки и офисный образ жизни, само собой,  не лучшим образом сказывались на организме... Заболели мышцы бедра. Макарка часто-часто задышал, хватая по-рыбьи воздух. Потом закололо в боку. Селезенка... Он повернул назад. Горячий пот заструился у него по спине. Время от времени переходя на шаг и придерживая бок,   добрался до подъезда. Думал было пойти по лестнице пешком, но плюнул и подался на лифте. Сняв в прихожей кроссовки, обнаружил что с каких-то полутора километров бега умудрился натереть мозоль. Белый кругляк кожи отслоился от пальца ноги, явив миру  красновато-розовую подкладку. Макар отодрал шмат кожи и прыснул бактерицидом - в ранке защипало. Прилепил лейкопластырь и надел чистый носок. Пора на работу. Время не ждет...

         Ничего, говорил себе Макарка. Упорство ведет к цели. В следующий раз будет легче. Если не завтра, то через неделю. Нельзя чихать от каждого микроба,  надо закаляться,  упражнять волю.  Ставить конкретные задачи и добиваться их осуществления. как написано у Климента Вуди в  бестселлере “Одиннадцать привычек богатых и могущественных: ваш путь к успеху ”.

“Джо Убсон, основатель и член совета директоров компании “Бублос” , числящейся в списке Форбса пятиста самых эффективных компаний Америки неизменно начинает день с пробежки по парку своего дома в Нью-Джерси. “ Это настраивает меня позитивно – говорит он. При приеме на работу новых сотрудников я обычно интересуюсь, следят ли они за своим здоровьем. Пренебрегающий здоровьем кандидат имеет в нашей компании худшие шансы, чем тот, кто обращает внимание на свою форму и внешний вид.” Джо не одинок в предпочтениях. Статистика свидетельствует, что при равной квалификации более здоровый кандидат оказывается нанятым в 63.5 процентов случаев. Не пренебрегайте физкультурой, если хотите прогрессировать. Запишитесь в местный клуб фитнеса. Рассматривайте ваши затраты как вложение капитала. Вы инвестируете в собственный имидж. К тому же, в клубе у вас могут завязаться знакомства, которые окажутся полезными в будущем. Если на фитнес у вас нет денег –  ничего страшного. Поддерживать форму можно и такими простыми способами как утренняя пробежка. “Даже двадцать минут бега в день - говорит доктор медицины Бенедикт Штутц - помогут вам сбросить лишний вес, улучшат самочувствие и настроение, позволят меньше времени проводить на больничном. Учтите, что при беге надо обращать внимание на правильный подбор обуви и одежды, и избегать чрезмерных нагрузок. Спортивные магазины располагают широким выбором... ”

***

Первый кризис у эмигранта за бугром возникает обычно года через полтора- два. Поначалу вам все интересно. Интересно снимать квартиру, ездить в лес, посещать пирамиды или Базилику Гваделупе, или музей на центральной площади, или просто ходить и рассматривать толпу...Заходить в супермаркет и покупать текилу... Интересно, что круглый год тепло, и что дождь идет летом после полудня и примерно до шести... Что деревенские ходят по городу босиком ... Что продавцы мороженного крошат лед с солью в деревянных бочках и ставят туда бидоны с фруктовой смесью - при желании можно посыпать толченым перцем... Что , как утверждают местные, супчик “посоле”, употребляющий ныне курицу, до испанцев делали с человечиной...

Года через полтора оно приедается... Лес скучен , мал и истоптан, хотя с первого взгляда и напоминает по-российски хвойное, базилика грязная, в центре полно народу, когда ездишь в метро, тырят кошельки. Вы выясняете, что наружная беззлобность местного населения имеет изнанкой безалаберность и частенько идет попросту от лени... комплексов здесь ничуть не меньше, чем в России, только в той ситуации, где надо выбирать между нахамить и соврать, русскому проще нахамить, а мексиканцу - проще соврать... на рынке вас традиционно обвесят грамм на триста с кило, и будут глядеть кисло, если вы начнете качать права на некачественном испанском... студенты будут вежливо волынить, делать все самым тупым образом, говорить, что ничего не смогли поделать с вашим интегралом, потому что “Математика” Вольфрама – последняя версия – мне, знаете поставили последнюю пиратскую версию математики Вольфрама – его ну просто вдрызг не берет, доктор - я просто не знаю что делать... сними штаны и бегай, мать твою... что, я должен тебе задницу подтирать!

Понемногу вы начинаете доходить. Подозревать начальство и сотрудников в кознях. Задержки с оформлением вида на жительства вызывают приступы тоски и злобы – вы уже не уверены, что вас вообще станут здесь держать. Неперечисленная в привычный день на карточку зарплата вселяет наихудшие опасения. С утра вы бежите к банкомату...Ввести код... постоянная Эйлера до четвертого знака...5572... Система подвисла...”Извините, мы не можем обработать ваш запрос”. Гады... слабО как следует написать софт... или починить линию... в Европе за такие дела враз бы оторвали яйца по уши... Маетесь до полудня. Работа стоит. Бежите в ближайшее отделение банка. Прежде чем выяснять у служащего, еще раз вставляете карточку в щель банкомата... Уф. Слава богу... Заработало... Прошла...В порядке... На радостях покупаете бумажный стакан дорогого кофе... Вам рассказывают про бедолаг, чем-то не угодивших... что-то сделавших – порой сами того не подозревая – не так... Написал слишком мало статей... Написал слишком много... Не вставил в соавторы начальника. Вставил не того... Поругался... Некорректно переспал... Неправильно напился... Вы знаете, есть мексиканцы, учившиеся в МГУ, в университете Патриса Лумумбы... их год учат только русскому – восемь часов в день – сплошной русский... они проводят в России пять лет, сдают экзамены - они прекрасно понимают о чем вы говорите... стоя рядом будут делать вид будто тут и не клевали... потом пойдут, настучат... никогда не обсуждайте при незнакомых...

Затем не выдерживает жена. Если женщина не работает, это обычно каюк. Она вянет как цветок на щелочной почве... Поначалу ее занимает хождение по магазинам, готовка, макраме, сидение в русском интернете. Потом она просто звереет. Она рвется в Питер, Москву или Новосибирск. Рожа супруга вызывает у нее спазмы... Ей настоятельно не хватает театра... Она так жаждет культуры... Мехико - уездный город с двадцатью миллионами аборигенов... Тут не с кем говорить. Одни и те же эмигрантские пьянки с одними и теми же несвязными беседами о том кто что купил и кто куда ездил...Ненависти вспыхивают внезапно и уже не затухают... Она уезжает домой. Сначала в отпуск. Потом на полгода. Потом уже не возвращается.. Супруг заводит ей карточку в русском банке и перечисляет бабки. Тысячу в месяц. Две. Двадцать единовременно. На ремонт. Автомобиль... Квартиру дочке... Муж прекрасно  знает, что ему нечего делать в Москве, Питере или Новосибирске – там его никто не ждет... Там – раздолбанная лаборатория, нуль свежих журналов в библиотеке... Зарплата – лучше и не думать... Брать со студентов взятки, суетиться по коротким выездам, репетиторство... идти  куда-то торговать? Надо ? В его-то возрасте... Он заводит себе подругу... Иногда попросту служанку... Та моет полы, готовит ужин и остается на ночь ... И все довольны... Ну, более или менее...

Меня кризис, можно сказать, обошел. Я относительно молод, и не обременен... И в большой степени пофигист... Однако через полтора года все же мне стало немного... одиноко... что ли. Полная воздушность... практический ноль личного имущества ( я снимал квартирку на 47ой улице неподалеку от универа) – и даже не покупал автомобиля за ненадобностью... Хуже всего было по воскресеньям... Типичная невротическая реакция - даже женская реакция – ненависть к воскресеньям. Je hais les dimanches...

Dans la rue y a la foule
Des millions de passants
Cette foule qui coule
D'un air indifferent
Cette foule qui marche
Comme a un enterrement
L'enterrement d'un dimanche
Qui est mort depuis longtemps...

Пиаф, которая пела эту песню, была несомненно невротичка... Греко, которая тоже ее пела - мне кажется- поменьше...Хотя кто их знает – людей творческих... Так что в результате кризиса полутора лет я настойчиво стал искать себе неприятностей. И, как водится, нашел...

Имя неприятностям было Сара...

*(  Я ненавижу воскресенья
На улице толпа из миллионов прохожих, толпа, спешащая с безразличным видом, как будто идущая на похороны - похороны давно умершего воскресенья)

)


***
Из дневника Ники Беляевой

 сегодня проходила мимо группы однокурсниц – те вдруг  замолчали – напряженно так ... в тишине можно декабриста вешать – густая тишина – плотная на ощупь...  говорили, понятно, обо мне ... что я им?
мне они глубоко пофиг  – я даже не всех помню по именам... рыжая такая... как вообще можно - всерьез - смотреть то, что они смотрят, всерьез- читать что читают, слушать что слушают... и думать, что думают...


черт побери – они все нормальные – которые распяли христа и дали цикуту сократу – они все делали по закону – спрашивали у коллектива, и коллектив сказал... распни его – пусть пьет йаду, гад... убей его ап стену...   никто никого не принуждал... демократичненько – голосованием – поднимите руку – не опускайте пожалуйста... считаем... толпа оправдала вместо христа бандита варраву – тот хотел лишь денежку - это так понятно... он желал немножко первоначального капитала чтобы открыть дело и снизить безработицу в провинции –  увеличить общественное благо... не гнал маленький бизнес из храма ... не развращал юношество гнилым дискурсом ... был в душе добрый тип, иногда, правда, нарушавший закон – но нельзя просить от людей невозможного ... раздавал нищим сестриций - другой после успешной работы, угробив странника – а ты не шляйся по ночам без охраны... любил гетеру ребекку... а то вовсе и  был не  разбойником, но иудейским патриотом – борцом за освобождение от римского ига...может  и то и другое - словно экспроприатор камо ... в любом случае варрава не страдал от комплекса неполноценности - не рвался быть богом... он был понятен...классово близок... свой в доску, грудь в полоску...


и стаканчик ставит
пилат иуде
за нас –
мы с вами - нормальные люди...

***

Вагон метро качало и било как парусник под норд-остом. Макарка был плотно прижат толпой к заду общирной  бабищи, и отворачивался, потому что воротник лез  в нос, отчего ужасно хотелось чихнуть. Нехватало только, чтобы пернула – тоскливо думал Макар.   Вы – выходите – на - следующей? Бабка словно не слышала... ВЫ – ВЫХОДИТЕ!!!??? - выхожу, выхожу – тут все выходят... пересадка... Вагон со скрежетом остановился, двери раскрылись,  и людской поток - словно волна ракушку на берег - вынес Макарку на платформу и кинул  там среди  прочего  людского хлама.

Поднимаясь на эскалаторе, Макарка мечтал о джипе... Как у начальника. Пару раз начальник отвозил офисную плотву... Фантазия,  обитая изнутри кожей... Блеск  ксеноновых фар...  Песня мотора... Ты плывешь над серой  толпой  “Жигулей” и “Матисов”... Выше даже Бумера и Мерса, хотя, возможно, и не так крут... Но зато ты суров и крепок; создан гением американской инженерной мысли для трудных дорог Аризоны и Невады. Он замер над Большим Каньоном - каньон велик, но автомобиль  с точки съемки еще больше  – над  радиатором клубятся облака... В небе кружит орел... Два метра крыльев... Табун под капотом... Полный привод... Сплошной атас...


Когда Макар  вышел из метро, с питерского неба медленно дрочило скудным осенним дождем. Он  надвинул на глаза  капюшон и зашагал к офису. Время поджимало...

Время, время, время... Еще сто лет тому назад Томас Манн мог себе позволить отправить Ганса Кастропа на семь лет в чахоточный санаторий – ни черта не делать... И Ганс  целыми днями занимался там  всевозможной ерундой - лежал на балконе под двумя одеялами, катался  на лыжах, ел до отвала, безответно влюблялся  в русскую даму с французской фамилией Шоша... Кто сейчас может позволить себе подобное? Вы представляете себе фразочку из резюме : “Семь лет провел в санатории “Бергхоф”, разговаривая с гуманистом Сеттембрини о судьбах  цивилизации”?  Теперь  все делается на бегу. На человека цепляют пластиковый браслет, ведут его в школу, институт, на работу, провожают на пенсию и засыпают в урну раньше, чем он успел вообще о чем-то задуматься...Какие там к черту судьбы... 

***

Макаркина должность называлась риск - аналитик. Рискового в ней было ровным счетом ничего – никаких Аннапурн и Эверестов - ничего подобного  будням  контрразведки или мотогонкам на льду. У Макрки под рукой имелись две основных клавиши - “копировать” и “вставить” , или же ctrl+ V и ctrl+C. Пользуясь ими, а также мышью, он переносил столбцы цифр из колонок , подготовленных кем-то в офисных недрах, и посланных ему по корпоративной сети, в таблицы “Excel”. Программа пережевывала данные и в свою очередь выплевывала цифры – в меньшем количестве. Следующим шагом была интерпретация - процедура почти астрологическая в своей запутанности и эзотеричности. Комбинации процентов, долларов и коэффициентов означали ту или иную судьбу... Во всяком случае, в теории. Давать деньги или не давать – а если давать, то под какие проценты - вот в чем состоял основной вопрос, по поводу которого Макарке предстояло выстроить ответ согласно правилам экономической герменевтики. Абсурдность ситуации состояла, однако, в том, что реально распоряжавшиеся финансами люди по большей части стопудово чихали на макаркину арифметику... После того как прогноз был составлен, графики нарисованы и заключение согласно корпоративным канонам выписано короткими предложениями уставного шрифта – с зачерненными кружочками перед каждым, после всего этого человек, принимающий решение в своем кабинете, бросал беглый взгляд на пару интересующих его цифр, и распределял кредиты по совсем иным соображениям. Кто конкретно за всем этим стоит - вот что интересовало принимающего решения. Пил ли Вахтанг чачу в бане с Виткявичусом – или же это параша и бессовестный блеф ... Что хочет Максимов от Газпрома ... Кого Кацман возил на яхте вокруг Крита... Зачем Петросян скупает облигации... Подобные  тонкости Макраке и сотне ему подобных были не по чину и не по зубам, но именно на таких полунюансах, на волчьем нюхе реальных людей основывался конкретный бизнес – не на тупых закорючках арабских цифр.

           Сотня душ офисной мелочи входили в антураж - свита короля - знак  престижа. Условность – не более. Недешевый аксессуар вроде часов “Картье” или галстука от Армани. Организация могла бы почти точно так же работать с парой толковых секретарей – в тесной каморке и с большой конторской книгой на столике...Пожалуй, даже с записной книжкой... Реальные дела велись не в присутствии – они проворачивались за бутылочкой арманьяка на борту персональных Лирджетов, на средиземноморских виллах, на днях рождения  розовощеких девочек, которым дарили лошадок пони и золотые сотовые телефоны с эмалевыми сердечками ... Финансовый спрут, сосавший из общества бабло, работал не на бездушной математике спроса и предложения, но на влажных человеческих страстях и пороках – самолюбии, страхе, стремлении к наживе и риску, голоде, любви и ненависти...

Макар включил процессор и монитор. Завыл, набирая обороты, запыленный вентилятор. Монитор моргнул, высвечивая заставку “Виндоуз”. Пока грузилась операционка,  пошел к кофейнику. У кофейника уже заряжался Леша Георгиев, Макаркин приятель.    

Леша был ловеласом  конторского масштаба. Если Макар взывал скорее к материнским чувствам женщин, Леша был самцом их мечты - он  излучал мужскую силу как радий   альфа-частицы, и  дамы  пачками падали вокруг, словно   сраженные лучевой болезнью.  Он не был особенно молод - в районе сороковника, и не был особенно красив, но при одном взгляде на его породистую фигуру сразу становилось ясно - вот он, мачо.
 Макарка только что нацедил очередную чашку бурой жидкости – они с Лешей разговаривали у корпоративного  бачка.

- Я, знаешь, теперь бегаю по утрам...
- Хочешь помереть здоровым? Лично я признаю лишь два вида спорта – сто литров вольным стилем - и бабсклей -  не путать со скоростным спуском...
- Ту у нас  Казанова.. .
- Казанова был малец. Я почитал из любопытства  немного из его воспоминаний. Сплошные сопли.  Проще надо – воткнул, вынул, пошел.Быстренько.  Время двуколок  прошло.   
- Кстати о двуколках.  Слышал анекдот : “доктор, почему когда я сажусь в машину, у нее зашкаливает спидометр? ” - спросил Макар?
- Типун тебе на язык... - отозвался Леша...

***

Из дневника Ники Беляевой


ты где отдыхала летом ? ... отдыхала... ларек с канцелярскими принадлежностями у метро... кассовый аппарат, карандаши, тетради ... пока Елена Васильевна в отпуске... работа несложная... мне вас, Ника, порекомендовали – надеюсь , вы оправдаете... зарплата, сами понимаете, небольшая... в огромные окна бьет солнце... парник...

- мне надо заработать за каникулы... хотя бы немного...

да, Ника , и постарайтесь улыбаться... у вас все время такой мрачный вид, будто вы лягушку проглотили... посетители пугаются...

- девушка, а вы что после работы делаете?
- витгенштейна читаю...
- а он что написал?
- прочитай – будешь знать... читать тебя научили?
- а в кафе не хотите?
- я от сладкого дрищу ...
- ну, извини...

***

Полное имя Сары было Сара Гонсалес Магон. У нее в родственниках были евреи- не то прабабка, не то бабка, хотя семитской крови в ней было кот наплакал – больше индейской. Тем не менее, она носила на цепочке аму лет с ажурной  звездой Давида из серебра с маленькими зелеными камушками в углах. У нее была тонкая и изящная фигурка . Маленького роста, как большинство мексиканских женщин, но хорошо сложена - мешковатый черный свитер и гладкая темно-синяя юбка были на ней вполне уместны -и скорее подчеркивали, чем скрадывали. Нос легкого восточного абриса - неширокий и с легкой горбинкой.  Аккуратные руки и ступни. Короткая стрижка.

Я познакомился с ней на вечеринке по поводу защиты дипломной работы очередного беспросветного  оболтуса, выпущенного  на свободу университетом Панчо Вильи.
Она сказала дежурное : “ ты хорошо говоришь по- испански”. На самом деле, когда человек действительно хорошо говорит, никому не придет в голову заявлять ему об этом. Понимать надо: “для иностранца, ты говоришь неплохо, понять можно... “

Мы болтали... Сара преподавала французский мексиканцам и испанский франкоговорящим – в учебном центре “Институт Гюго” - где-то в колонии Рома - недалеко от памятника  увесистой  бабке, напоминавшей торговку с рынка  в колеснице, напоминавшей гусеничный трактор – под сенью развесистых фикусов. Я спел ей горестную песнь одиночества выходца из медвежьего края в земле агав и пеликанов - и она на удивление легко рассталась с семью цифрами телефонного номера - выписав их на обратной стороне  завалявшегося в ее кошельке чека из супермаркета. На прощание поцеловала в щечку, что, впрочем, обычно в Мексике, и ровным счетом ничего не значит.

В следующую субботу я ей позвонил... Несколько суббот мы проездили по достопримечательностям столицы, в кино, в итальянские ресторанчики из бывшего в 50-е фешенебельным Поланко ... У нее был старенький горбатый Фольксваген -жук -  творение великого немца Фердинанда Порше - в Латинской Америке автомобильчик выпускали еще лет двадцать после того, как прекратили в Европе, и он неизменно пользовалься любовью публики ввиду  относительно божеской цены и неубиваемости. Мотор изрядно шумел, и даже на переднем сиденьи было тесно – не говоря уже о задних, но жучок  бодро скакал из ряда в ряд по прямоугольной сетке транспортных осей столицы. В очередную - четвертую или пятую субботу - мы посетили пирамиду Куикилько -  древний булыжный кругляк около Национального Университета, залитый когда-то жидкой лавой при извержении  вулкана - а-ля последний день Помпеи   (лавой, правда, завалило Геракуланум, а Помпею лишь засыпало пеплом)  и выковырянный после археологами  с помощью бульдозеров   из пористого вулканического камня. После обеда делать было особо нечего, и мы поехали ко мне ...

Я снимал квартирку из двух комнат и миниатюрной кухоньки в пятиэтажном дешевом доме... хрущоба - было бы в Питере. В Мехико подобное жилье делается еще проще, чем в северной столице - за за счет полного отсутствия отопления и какой-либо термо - и звукоизоляции. Железобетонный каркас - чтобы не рухнуло при землетрясении – или хотя бы считалось, что не рухнет - стенки закладываются в полкирпича. Под окном - асбестовый лист - если крепко садануть – пробьется.. Нарисуем- будем жить... Вода поступает из резервуара на крыше. Для горячей – есть газовый водогрей на балкончике размером со столешницу.

С мебелью я особо не заморачивался – у меня был приличный матрац на дешевом деревянном каркасе, покрытый  домотканой дерюгой с синими птицами по красному и зеленому  полю; кустарный стол, из тех, которые возят на тележках по дворам щетинистые дядьки в холщевых штанах и рубахах - на их сморщенных черных ногах грубые сандалии без тени  носков; мужики неровно сбивают эти столы гвоздями из третьесортных дощечек  и старательно полируют осколками стекла и шкуркой... На столе лежал лаптоп, купленный на конференции в Штатах – так выходило дешевле, и были разбросаны книжки из университетской библиотеки. По стенам я повесил несколько  фотографий – увеличив до 8 на 12 дюймов те, которые вышли удачнее всего  - кривое дерево на склоне, церковь на пирамиде в Чолуле, монастырь в Тласкале с засыпанной желтыми листьями дорогой ... Из бытовой техники имелись холодильник и телевизор - главным образом ради языковой среды и просмотра скучными воскресеньями американского футбола ...

Я включил телевизор – для фона... Шла местная программа сплетен о бомонде . Три бабы и двое мужиков, по ухваткам плохо отличимые от баб, сидели по диванам. Заправляла этим пионерским слетом на лысой горе Пати – неопределенного возраста шалашовка...

- Хочешь выпить - спрайт ?
- Есть что-нибудь алкогольное?
- Водка... если желаешь ...
У меня осталось треть бутылки экспортной Столичной с последнего праздника - ацтекское население пьет несерьезно; по российским меркам Мексика - страна повальной трезвости...
- Это твои фотографии ?
- Да
- Здорово - как открытки. Не отличить... Где у тебя туалет?
 -Тут...
Когда я, нарезав кубиками сыр, и прихватив пакет с жареной картошкой вернулся в комнату, она сидела на кровати, скинув туфли и болтала в воздухе ногами... Быстро захмелела. Сначала я тискал ее грудь. Потом мы, задыхаясь, целовались  и я шарил у нее под юбкой ... Кончили мы быстро.. она пошла в душ мыться. Вышла из душа без одежды – черные волосы на мокром лобке, коричневые оттопыренные соски, и звезда Давида на тонкой цепочке ... Horale*... сказала она... ты опять готов... Мы повторили – на этот раз куда более основательно ... Она громко стонала - еше раз - еще - я думал, что соседям все слышно ... Пусть слушают . И еще я думал – хорошо, что у нее маленькие ноги, потому что я все же  не негр с кассеты, у которого не лезет в кадр... Не то что меньше чем положено, но ничего особенного...


Она жила с матерью... Позвонила ей с мобильника... “Я переночую у подруги... Нет... Да.. Не беспокойся, все в порядке... “

Кровать была узковата для двоих... С утра я опять был готов, и мы перепихнулись еще ... потом плотно позавтракали ... после завтрака Сара поцеловала меня в щечку и уехала домой – ей надо было готовить занятия  на понедельник... Что-то там проверять. Я остался смотреть американский футбол.

*(упс...)
***

Из дневника Ники Беляевой


одиночество- отечество мое  – одиночество...

книга – извращенная форма общения - разорванная ... она подразумевает собеседников, каждый из которых говорит сам  для себя ... у борхеса есть три страницы о вавилонской библиотеке - чудовищном  собрании томов, в которых пропечатаны все возможные комбинации букв - там есть все -  как   уже напечатанное, так и то, что лишь  предстоит напечатать... нет ничего нового под солнцем ... сын давидов, царь в иерусалиме...

в толстенной истории евреев пола джонсона есть  на мелкое – походя – замечание, что англосаксы полагают слишком  читающего индивидуума негодным для политики ... по большому счету никуда не годным ...возможно, англосаксы правы, и я – бегун от действительности
лунатик черных лун печатного шрифта
гомункулус ... надо выходить из колбы...
но вне колбы так – противно .. так  нестерильно...


***

Примерно через месяц после поездки на пирамиду, Сара повезла меня знакомиться с мамой. Их домик  располагался в переулке неподалеку от шумной и дымной магистрали. Смогом в Мехико никого не удивишь, но в сарином районе к общему слезогонному фону примешивались еще и тонкие  сереводородные нотки, то ли от недалекого рынка, то ли от проблем канализации... Небо  грязно-серого оттенка. Ветер. Улица вздымалась пологими волнами – результат неравномерного проседания почвы... Мехико когда-то стоял на озере, и почва под ним осталось пропитанной подземными водами. В результате, когда воду выкачивают на нужды города, земля идет буграми  - особенно это заметно вокруг центра,  где мало что из столетних зданий стоит ровно... Даже самый большой в Латинской Америке  собор на центральной площади   заметно косил, пока его не привели в соответствие, откачав побольше с противоположной  стороны...

Фольксваген, фыркнув,  встал у щербатого поребрика напротив украшенной табличкой “ Не останавливаться. Здесь прокалывают шины ” - черной железной двери в глухом заборе с местами осыпавшейся штукатуркой. В паре мест из забора пробивалась какая-то утыканная иглами дрянь с неизвестным мне названием.. Сара заперла машину, открыла небольшую створку в левой половине двери.


Залаяла собака “Это соседкина... Она на цепи. Не кусается, не бойся . “
Дворик , покрытый потрескавшейся фаянсовой плиткой. Бугамбилия у забора, заплеванная фиолетовыми цветочками. Еще одна металлическая дверь – крашеная белой краской , со временем ставшей серой и со следами ржавчины... С железной прямоугольной ручкой... Скрипя, открывается прямо в гостиную – прихожих тут нет... Тряпичный коврик под ногами.
-Hola – это к маме.
- Buenos dias*, Senora ...
-Здравствуйте – вы Миша... Она говорила “Мича” Сара о вас рассказывала... Присаживайтесь. Будьте как дома... Вы, значит, из России
- Да...
-Там, наверное, очень холодно ...
- В Петербурге не очень ... ниже минус тридцати не опускается... в Сибири бывает куда как  покрепче...
- О... Сибирь...но минус тридцать это ужасно холодно... У меня prima** была в Петербурге... С туром... Там очень красиво... Она осталась довольна...
Продавленный диван. Все серое и пыльное .
-Хочешь коку? - это Сара. Печенье?
- Спасибо... Где можно помыть руки? ...
В ванной задумчиво отливаю в надтреснутый унитаз. Хорошо, хоть бачок работает. Заросший накипью кран шипит и брызжет пеной в маленькую и неудобную раковину... Американская привычка ставить затычку, которую надо поднимать специальным рычажком... Все, само собой, проржавело и заросло ...Жесткая вода - вестимо... хоть хлорки не жалеют.. В кухне  гора грязной посуды...
Отсидев положенное, снимаемся...
- Как тебе ? - спросила Сара
Говорю правду – “un poco triste” – “печально... слегка...” А что случилось с твоим отцом ?
- Умер. От инфаркта...  За него платят пенсию, но на нее не проживешь. Так что мама подрабатывает где может... Вязала свитера. Пока не появились китайские... Свитер стоит дешевле, чем покупать нитки ...
-Мда... Ну что, пообедаем, а потом ко мне?
- Как хочешь...

*(Добрый день)
**(родственница)
***

Бегать по утрам было тяжело. Болели ноги. Дни становились все короче, и надо было вставать в кромешной тьме и тащиться в сырости. Однажды он плюнул на пробежку,  решив что дождь слишком силен, и  пропустил четыре дня подряд. На пятый понял, что если не сделает усилие, то беговой сезон можно закрывать и вешать на гвоздь тапки. Запрограммировал мобилу на полную громкость и положил ее подальше,  чтобы не было искушения выключить и доспать полчасика. Помогло.  Макарка, ругаясь последними словами,  поднимался  с утра  как  Лазарь со смертного ложа, натягивал влажную со вчерашнего дня форму и на автопилоте плелся в темную утреннюю сырость.   Потом он обнаружил, что  полезно  измерять время. Трюк состоял в том, чтобы добежать до магазина “Буквоед ”  и засечь, сколько занимает пробег. За пару месяцев  Макарка скинул со своего результата минуту. В целом, он    чувствовал себя заметно лучше. Походка стала пружинистее, иногда  он  бежал вверх по эскалатору – насколько хватит дыхания и ног. Все это было очень славно, но ни на йоту не приближало к заветному миллиону... Надо было что-то изобретать... Нужен был план – надежный как японская малолитражка...

Он  прочитывал книжки в бумажных и твердых обложках - новые и подержанные и  делал выписки в специально заведенную тетрадь... “Как добиться успеха в офисе ”, “Идеальный продавец” , “Активизируй свой потенциал на 160 процентов ”, “Пробуди внутреннего лидера”, “Эмоциональный коэффициент - почему он важнее интеллектуального” Заметив на рабочем месте у Макрки очередной международный бестселлер названием вниз, Леша сказал:
-  Знаешь  анекдот про  куриц ? При социализме  было два сорта яиц – по девяносто копеек и по рупь тридцать, и  курица которая несла по рупь тридцать говорила той, которая несла по девяносто : не быть тебе ударником соцтруда..А курица по 90 ей отвечала – “стану я из-за сорока копеек жопу рвать!”
- Поэтому социализм  и навернулся – сказал Макарка  -  разница между рвать жопу и не рвать была в сорок копеек... А сейчас Абрамович на яхте плавает, а я в говне сижу ...
- Сейчас Абрамович, тогда – Каганович... Лешка перевернул книжицу и прочитал заглавие “Миллионер из соседнего двора”. Видишь, автор свой миллион уже заработал,  загнав тираж лохам вроде тебя.   Такие руководства пишут  те, кто сам ничегошеньки в жизни не добился, а  кто урвал по-настоящему,  молчит в тряпочку.
- Но есть ведь люди, которые всего добились сами – возразил Макар. Киноактеры, певцы... Агата Кристи...
- Сами? - возразил Леша. Если актеру платят миллион – это потому , что продюсерам он приносит пять...Систему ты не надерешь - должен играть по правилам ... Ты  не сможешь победить всех... Так что лучше расслабься и получай удовольствие, пока еще стоит... В России,  мужики долго не живут. Полтинник - и под елочку... Мне до полтинника десять лет осталось ... И я хочу их прожить, чтобы  не было мучительно стыдно за недопитое и недовпиндюренное...

***

Вам, уважаемый читатель, вероятно, уже ясно, что Ника Беляева читала... Если неясно – значит я чего-то недосмотрел. Она читала запоем, без перерывов и праздников – все подряд... Она глотала тома не разжевывая - таскала из библиотек полиэтиленовыми пакетами, скупала у букиниста, иногда разорялась и на новые книги, если позволяли средства. Авторов, которые ей нравились, она читала полными собраниями сочинений... Она самостоятельно выучила английский и французский, чтобы читать в оригинале – и читала в оригинале...От беллетристики ее тянуло к истории, мемуарам, философии и психологии... Нельзя сказать, что она понимала все... Можно даже совершенно однозначно утверждать, что многое входило у нее в одно ухо и выходило через другое. Кстати, я  знавал одного крепыша-десантника, который спрашивал "Что такое - в одно ухо вошло, в другое вышло? " И радостно отвечал сам себе: "Ломик!". 


Школа расставляет книги по полкам. Верх и низ – справа и слева... Она дает возможность - и даже заставляет - активно включиться в процесс – установить себя как сторонника или врага – объявиться на той или иной стороне ... В организованных, одобренных сообществах, книги читают в духе высказывания Бэкона “знание – сила” (в оригинале оно звучит еще яснее “знание – власть”). Чтобы стать умнее... чтобы показать другим, насколько они умнее... Серьезные люди читают именно так... Потому серьезные люди относятся к книгоглотателям вроде Ники крайне неодобрительно. Им чудится в бессистемном, бесцельном, суматошном чтении что-то наподобие подглядывания в замочную скважину, как бы желание украсть их собственность - устроиться самозванцем на троне, принадлежащем им по праву наследования ... В лучшем случае человек выносит из запойного чтения какие- то несуразные идеи – происхождение материи из телекинеза... пантибетизм... фрикадельки из пейота ... В худшем же он приходит к отрицанию всего – умению стравливать авторитеты и смотреть со стороны как они дерут друг друга в куски – подобие пауков в банке... У читателя без руля и без ветрил возникает ощущение трясины – чем больше он барахтается, тем глубже зарывается в ил - и твердого дна нигде не чувствуется...


Настоящая жизнь Ники проходила не во внешней стороне - не там, где она слушала лекции, ходила на семинары и готовилась к экзаменам... Город, в котором зарабатывают деньги, метут улицы и рожают детей, казался ей декорацией, игрой, непонятно для чего устроенной по произвольным правилам малоприятными личностями вроде школьных учителей, которых она не без основания подозревала в придурковатости и мелкой порочности. В настоящее она погружалась, когда утыкалась в книгу...

***

Сара любила вкусно поесть... Не в модных штатовских забегаловках, устроенных в виде декорации из фильма, где молоденькие официанты, увешенные значками усаживаются на корточки у столика чтобы записать заказ и потом принести вам гору жареной картошки , литр шипучки и кусман напичканной анаболиками говядины под кетчупом ... Она таскала меня по заведениям со слегка обшарпанным декором семидесятых - столиками с пластиковым верхом и алюминиевым кантом, неоновыми трубками в витринах, стойками из солидной прямоугольной нержавейки, полами с мраморной крошкой... Там лысоватые мужички в клеенчатых фартуках подавали традиционно-острое... иногда с непривычки хотелось спросить – где у вас огнетушитель... Суп с огнедышащими креветками в панцире ... холодная свинина под стружками фиолетового лука с особо атомным перцем ... специальным образом - в каких-то ямах по традиционному рецепту –целиком зажаренный козленок... все это запивалось местным пивом - выбор невелик, но вполне терпимо... или фруктовой водой... молочно-белым под названием “орчата”... ярко-красным под названием “хамайка” - из соцветий очередного феномена местной флоры... Разлив соусов ярко-зеленого или глубокого бордового цвета... соусы, которые нужно капать - потому что налить просто так – ожог глотки вам гарантирован ... Разнообразная рыба - морская и форель ... Месиво из кальмаров, осьминогов и выпотрошенных ракушек... То же самое, но еще и с крашеным шафраном рисом - “паэлья”... Креветки с авокадо под лимоном...

В субботу после обеда мы занимались любовью на моем матрасе... Потом Сара уходила... В воскресенье у нее были  дела...

Мне плохо, Миша – говорила она мне. Тоскливо... Я  хотела бы жить в Европе ... Los cabrones в “Институте Гюго” платят  гроши. Частные уроки стоят пятьдесят песо, к тому же чтобы туда ездить приходится торчать в пробках и жечь бензин – овчинка не стоит выделки.. “Ненавижу этот город “– повторяла она мне. "Ненавижу" было ее мантрой. "Odio, odio,  odio! "

Она познакомила меня со своими приятелями. Приятели жили неблизко – фактически уже в деревне... Снимали там дом – с участком и не особенно дорого... Дом был старой постройки – одноэтажной буквой П вокруг мощеного дворика, посередине которого возвышался неработающий каменный фонтанчик, усохший  как оскорбившая господа смоковница. Комнаты по старинке выходили дверями под крытую черепицей галерею ... Все, конечно, за глухим забором... Строение находилось в состоянии полураспада, и участок изрядно оброс сорняками... Платили они примерно столько же, сколько я за свою живопырку, но езда в город была оттуда делом непростым...

Мы приехали в воскресенье. Сара долго и безуспешно жала на кнопку звонка.
- Постучи...
- Вроде раньше звонок работал...
Я от души лупанул по металлической двери кулаком.
Еще через пару минут нам отворили. За порогом стояла толстая деваха - джинсы , заправленные в сапоги , просторная расшитая рубаха, руки сардельками  и мощные металлические серьги в ушах.
- Елена - представила Сара – Миша.
-Hola* – отозвалась та. Серж скоро подъедет. Уехал ... за кофе...
Сара толкнула меня в бок... - Кофеек... Голландский...
Мы уселись во дворике на пластиковых стульях около врытого в землю стола. Пока Елена ходила за газировкой, Сара немного рассказала про хозяина. Серж был не совсем здоров – что-то с ногами. Он был француз - из провинции – Овернь... Вроде бы даже защитил во Франции диссертацию по литературе - во всяком случае Сара с уважением отзывалась о его познаниях. Елена была на положении не то подруги, не то помощницы... Финансовые детали в Мексике обсуждать особо не принято... Можно сказать,  табу... Во всяком случае, в мелкобуржуазном кругу...
Я ответил на традиционный набор вопросов о безжалостной российской температуре

Вскоре подъехал Серж. Привез ”кофе” в полиэтиленовом пакетике. Вытащил из кармана портсигар с нарезанной квадратиками папиросной бумагой...Рисовая... Компашка дружно стала вертеть косяки. Русского я, честно сказать, никогда не видел, но мексиканский выходил наподобие шоколадного батончика – с кокетливым хвостиком на конце – в диаметре с карандаш. - Хочешь, Миша? Я отказался. No. Gracias... Настаивать не стали. Пока народ оттягивался я взялся сходить до лавки, прикупить чего-нибудь горючего... Ром, или бренди, или виски – сказала Сара... Все равно...

По случаю воскресенья многие лавочки были закрыты, в других не торговали спиртным; искомое – бутылку бренди “Дон Педро” - я обнаружил лишь отшагав примерно километр. За время моего отсутствия появился еще один гость. Его звали Карлос. В его лице и фигуре не было ничего примечательного. Толстый нос, слегка курчавые волосы. Очки в стальной  оправе. Он был поэт, драматург и актер, но главным образом работал в интернет-кафе...

-Россия... сказал мне Серж. Во Франции любят русских писателей.
-Вероятно, кроме Толстого и Достоевского, мало кто известен...
-Да нет... Знают Гоголя, Тургенева, Чехова... Пушкина и Лермонтова
- Как ты думаешь, почему при советах в русской литературе образовался такой  провал? - спросил я.   Последнее поколение тех, кто действительно оставил след  начали еще до революции – Маяковский, Цветаева... После – по большому счету лишь официоз и десяток эмигрантов. И никого масштаба Толстого, или  французов 20 века – вроде Пруста или Камю. В СССр в 70-е   писали как  в  1880-м в Европе,  только хуже. 
 - Литература – скорее пирамида, чем столбы вдоль дороги. У нее должно быть основание.  Если основание гнилое - простите. Советская власть считала, что можно купить способности   - как завод  по производству тракторов. Но  это то же самое, что покупать любовь. Внешние признаки налицо, а по сути  - публичный дом.  Соцреализм описывал жизнь не как она есть, но какой обязана быть согласно партийным взглядам, и мешал полуправду с неприкрытым враньем. А когда писатель  врет, это фатально. Если у него есть способности, он от вранья спивается. Писатели - по природе своей  алкоголики, и то, что они  недобирают на письме, добирают из бутылки. В  дореволюционной России писательством  занимались люди из высших слоев общества, они имели досуг и  вращались в кругу себе подобных, не боявшихся высказывать то, что действительно думают. Талант,  родившись в удачном месте,  мог развиться. Советская элита не была наследственной, поэтому талант в СССР не имел возможности  писать, а имевшие возможность, не имели таланта.  Мне  примерно так говорили в университете, хотя я не специалист по советскому периоду.       

- Возможно, это в чем-то правильно  - сказал я.  Культуру  косили слоями. Неконвертируемые мифы для внутреннего употребления.  Партия решала, кого можно читать, а кого нельзя,  как и про что  можно писать, а про что нельзя. 

-Писать надо изнутри – вмешался в разговор Карлос. - Большинству читателей наплевать на школы, течения и классиков – это дело университетских крыс. Книга – род провода, по которому от автора к читателю приходит электрический ток. Надо чтобы пишущий был способен этот ток создать. Умные книги – для извращенцев, стиль по большому счету – мастурбация мозгов. Читателю нужны  эмоции, сопереживание. Писатель – источник эмоций. Этим все в конце концов измеряется. Если он способен прочувствовать что-то необыкновенное... Сначала почувствовать, а потом донести...

-Мне плохо верится – сказал я. Есть две школы теологов. Одни считают, что Бог наиболее ясно являет себя в необыкновенном, а другие, что ежедневный порядок вещей свидетельствует о Нем гораздо убедительнее. Математики по большей части принадлежат ко второй категории. Чудес в математике не любят. В большинстве случаев необыкновенное оказывается при ближайшем рассмотрении ошибкой в рассуждениях. Моя профессия занимается сведением невероятных вещей к очевидным.
-Поэтому из математиков получаются никчемные писатели – сказал Карлос.
-Не без того – заметил Серж. Один математик, выйдя из театра где давали “Антигону ” Расина , заметил : “но что это доказывает?”
Ya, dejen de hablar - хватит трепаться - сказала Елена. Мясо готово... A comer tacos...
-Золотая ты моя – скзал Карлос... Обожаю мясо... Я бы тебя съел... С чиле абанеро...
-Не хами... Елена в шутку шлепнула Карлоса толстой рукой по загривку...

Серж пил солидно... Чувствовалась практика... Карлос и девушки явно находились в другой весовой категории... Мы с Сержем прикончили “Дона” практически на двоих, и потом съездили до лавки за вторым. Разговор ушел в бессвязности, и так там и остался. Я все время сбивался на русский, отчего публика хохотала ... Когда я перебираю, то не становлюсь буйным – окружающее словно окутывается вуалью – я погружаюсь на дно заполненного водой колодца... Тихий “Дон”... В конце концов, мне поплохело... я прошелся до торчка и проблевался... Пора было ехать домой. На прощание Карлос вручил мне размноженную на ксероксе тетрадь.
 - “Трагедия “Исповедь каннибала”. “Продаю по сорок песо. Иногда четыреста в день выходит...” Я вытащил из кошелька полусотенную... Карлос не отнекивался.

Сара, хотя выпила сравнительно немного, тоже была слегка не в себе. Как это часто случается в городе Мехико, мы проскочили поворот и зарулили совсем непонятно куда. Стемнело... Мимо тащились ангары, фонари, деревья, снова ангары... Пошел дождь. Сара ругалась...  Ненавижу этот город! Odio esta ciudad... Я подремывал... Мы проскочили светофор под желтый. Скрип тормозов... По заду Фольксвагена сочно хряпнуло...
-Adonde vas, pendejo! **– орала Сара. Arruinaste mi carro – ты мне автомобиль разбил! Урод!
Пикап зацепил нас бампером – на нем был белый номерной знак пригорода - Estado de Mexico - овощи в кузове – в ящиках - и без последней вмятины он был битый как боксерская груша – крыло на проволоке. За стеклом наклейка: "У хорошего ковбоя - породистые телки". Вместо скота, однако, были изображены две грудастые девахи  в сапогах, рубашках, завязанных снизу узлом и в ковбойских шляпах.    Грузовичок явственно клонился на один бок. Эту тачку, похоже, привезли контрабандой из Штатов, где подержанные машины идут по цене металлолома... “Шоколадка”... Еще хорошо, что остановился... Часто просто уезжают, когда виноваты... Но сейчас – свидетелей нет... Кроме того, груженому и с мотором в стадии третичного сифилиса ему было от нас не уйти
- Слушай, красавица. Ты ведь пьяная ... Если появятся патрульные, тебя заберут... Дороже будет оттуда выйти. Давай лучше разъедемся подобру-поздорову... Каждый платит за себя... Он у тебя на ходу? Фольксваген был на ходу...Возражать было глупо.
- Лучше поедем, Сара – сказал я, отведя ее в сторону... Может, алкоголь у тебя и в норме, но ты ведь ты еще с травкой... Если проверят... Лучше не рискуй. Я помогу с ремонтом. Во сколько обойдется?
- Песо в пятьсот... Фару мне разбил, мерзавец...


На досуге я пролистал трагедию Карлоса. Автора явно вдохновлял Ганнибал Лектер – герой киноленты “Молчание ягнят”, маньяк, эстет и пожиратель человечины. Повествование, как это и предполагалось в соответствии с названием, брело через отпечатанные на скверной ксероксной бумаге страницы от первого лица. Герой Карлоса - тоже Карлос, конечно - был не на шутку озабочен плотью. Анатомический атлас вызывал у него восторги меломана на концерте “Берлинер Филармоникер” под управлением Герберта фон Караяна. Потоотделение и оволосение, жировые отложения и бородавки - об  этом он был готов говорить годами. Особо его привлекало пищеварение и беременность. Он отождествлял последнюю с туго набитым животом, то есть с обжорством. Роды и дефекация , следовательно, оказывались внутренне схожими процессами... Первый из них, однако, был ему, Карлосу, недоступен по физиологическим причинам, и для того, чтобы произвести путем дефекации нечто сходное с ребенком - безупречное творение духа, автор должен питаться человеческим мясом, преимущественно женским... Все это было изложено на блеклом, непритязательном испанском... Чужой  язык обычно представляется значительнее, чем он есть - все толкуется в его пользу... То что по-русски шипит и потрескивает как заигранная пластинка , на иностранном  наречии может выглядеть занимательно и свежо. Но даже на мой неразработанный вкус “Исповедь каннибала ” шибала в нос штампами как дешевая газировка карамелью.

Я положил сочинение  на полку и забыл о его существовании.

*(привет)
**(куда едешь, урод)
***

Из дневника Ники Беялевой

в последнее время мама чаще жалуется на здоровье...

***


С некоторого  времени Макар  посещал по вечерам в понедельник и среду курсы делового английского. Работникам конторы организаторы давали скидку. Руководила занятиями Валентина Евгеньевна – не слишком опрятного вида дама. Она красила волосы каштановым, и делала это не особо внимательно, так что две полоски по сторонам пробора удерживали натуральный пепельно – серый цвет. На уроки приходила в высоких сапогах на толстой подошве и с крупным каблуком, в сапоги заправляла расширявшиеся кверху брюки, покроем напоминавшие галифе. Обычно носила темно-зеленую либо бордовую водолазку, под которой – когда поворачивалась к доске – выпячивалась застежка лифчика. Фронтальная и боковые проекции являли миру основательных размеров бюст. Между грудью и прической Валентины Евгеньевны на вздернутом носу сидели очки в толстой пластиковой оправе. Макрака старался как можно меньше пялиться на буферную зону педагога, но Евгения Викторовна все-таки перехватывала иногда его взгляд, устремленный в ложном направлении.
- Look in the book, Makar! You can learn something only there !
- The foreign language - говорила она, расхаживая вдоль выписанных на доске мелом неправильных глаголов – is a question of work. Work only. Nothing else. You have in front of you a big pile of bricks – say, enough to build a house, and you have to move it a mile away. If you are a strong man, you can take some bricks at once and bring them all the mile running. If you are weak, you can bring them one by one, and you need to rest on the way. However, even if you move one brick at a time – and everybody can move one – you will be finally able to complete the task. The question is how long will it take... The only thing you need is patience... Patience and hard work...I have nothing to offer but blood, toil, tears and sweat... - вам понятно?
Понятно было не очень, но слушатели дружно кивали головами. Кроме Макарки на курсы ходило еще четверо. Были двое подруг  в гламуре Ира и Галина – соседки по  кондоминиуму “Русь”, прикатывавшие вместе - когда на Галинином “Лексусе”, а когда на Ирином “Мицубиси” – обе щеголяли насыщенным маникюром, хитрыми прическами и одежкой неясного Макарке происхождения –но не из “Ошана”, само собой ... Мужья возили спутниц жизни по Европам, и деловой английский был им очень  кстати для шоппинга, чтения меню и  выдачи общих указаний. И вообще к лицу.  Дамы облюбовали стол сзади, перешептывались и похихикивали – видимо, лучшего для роскоши человеческого общения места,  им найти не удавалось. Третья посетительница -ее звали Катя – подробно записывала уроки в большую тетрадь образцовым почерком, и нещадно переспрашивала... Рядом с Макаркой сидел второй мужчина группы – пожилой инженер-химик Георгий Викентьевич, или просто Жора, направленный на курсы смурной оборонной конторой. У него и в школе и в институте был французский, но хватал он на лету.

Чтобы заговорить - продолжала Валентина Евгеньевна - необходимо погружение в язык... Я припоминаю случай из области курьезов -одни наши конкуренты рекламировались на радио так: “Обучение ведется в панисонате на берегу Балтийского моря методом погружения... ” Вы поняли, куда они погружали? Балтийское море - это, пожалуй, чересчур, но чем упорнее вы будете заниматься, тем скорее добьетесь результатов... “Пусть меня научат” - это не работает. Образование, как как известно, помогает лишь тем, кто к нему предрасположен, но оно им почти не нужно. .. OK, let us repeat once more “bring, brought, brought...”

... Лексика, лексика и лексика – вещала Валентина Евгеньевна. Английская грамматика нетрудна. Вы поймете почти все, если знаете лишь слова. Их, однако, необходимо учить. Очень мало кто запоминает с единственного прочтения. Большинство нуждается в многократном повторении. По мере чтения текста выписывайте незнакомые слова либо на индивидуальные карточки – слово с одной стороны – перевод с другой – либо по 10-15 штук на одну карточку размером с ладонь, согнутую пополам. Вы должны запомнить в обе стороны – как русский перевод по английскому слову – так и английское слово по русскому переводу. Карточки удобны тем, что слова с них можно заучивать в транспорте. В метро, например. Таким образом вы экономите время.
-Я уже забыыла, почем жетон на метро – протянула Ира, запиливая ноготь палочкой.
Галина подхихикнула.
- Те, у кого есть автомобиль, могут использовать для занятий аудиокниги. Вам надо слушать одно и то же место по многу раз и по возможности повторять вслух. При этом необходимо предварительно прочитать текст. Вы должны добиться того, чтобы воспринимать смысл фразы без перевода - прямо так, как она звучит по-английски.
-Валентина Евгеньевна, повторите пожалуйста, я не успела записать, – вступила Катя...
-Вы должны понимать фразу прямо по-английски...

Однажды Макарка появился на уроке один. Дело было перед праздниками. Гламурные девушки Галя с Ирой, которых люмпен умственного труда Жора непочтительно называл “парой розовых какашек”, укатили применять знания на Крит. Самого Жору загнали в срочную командировку под Ахтубинск. Екатерина же позвонила Валентине Евгеньевне и сообщила простуженным голосом, что у нее ангина, температура 38, она глотает антибиотики и прийти  не сможет.

Поправляйтесь, Катя – мягко сказала Валентина Евгеньевна. Не стоит рисковать здоровьем. К тому же вы, сами того не желая, можете заразить остальных...

Благодаря такому стечению обстоятельств, Макарка нежданно-негаданно и очутился тет-а-тет с выдающимся бюстом работника системы образования.
-Makar – сказала ему училка. I see, you like my tits. Do you want a closer look?
С этими словами она одним умелым движением задрала водолазку вместе с лифчиком под самое горло, и уставила на обучаемого оба ствола своего главного калибра. Преподаватель знала, что делала. Риск вторжения посторонних был минимален. Занятия велись в помещении пустой к вечеру школы, и единственный вахтер мирно дремал внизу. Вдобавок, педагог заперла дверь изнутри имевшимся у нее ключом и оставила его в скважине.
Честно говоря, молочные железы Валентины Евгеньевны интересовали Макарку скорее как феномен природы, нежели в прикладном смысле. Однако Валентина твердо взяла инициативу в руки и не выпускала ее до победного конца. По дороге она недвусмысленно продемонстрировала Макарке что у “ погружения в язык” может быть еще одно – несколько неожиданное -значение ... Макар надеялся, что одиночным эпизодом лингвистической практики все и ограничится – не всякий же раз они с преподавателем будут заниматься в одиночестве... Однако, на следующую субботу педагог стала очень настойчиво приглашать его в гости к себе домой, и он уступил – в основном из любопытства.


Валентина жила около Финляндского вокзала, в дореволюционном доме неопределенного серо-розоватого оттенка. Подъезд в глубине оккупированного голубями и заставленного ржавыми автомобилями двора кривился щелью неплотно прикрытой двери. Темная лестница со стоптанными ступенями загибалась наверх и вправо. По дороге на третий этаж Макар насчитал на площадках четыре выброшенные пачки папирос, три водочных пробки, использованный презерватив, семь сожженных спичек, восемнадцать окурков и пару пустых одноразовых шприцев. На лестнице пахло нищетой и старухами.
Звонок был  не электрический – приходилось крутить специальную ручку, и тогда внутри хрипло верещало –устройство было настолько необычным, что Макарка не сразу сообразил как им надо пользоваться, хотя закрашенная темно-коричневой краской выпуклая стрелка ясно указывала направление вращения. Открыли быстро. Он снял в прихожей куртку, поколебавшись – ботинки – и прошел, повинуясь указаниям Валентины, в большую комнату с высоким лепным потолком и двумя окнами, занавешенными тюлем. Поставил на столик перед диваном коробку конфет и бутылку дешевого вина. Пока Валентина дохлопатывала на кухне, огляделся. Справа находилась стопка поставленных одна на другую книжных полок с реликтовыми советскими изданиями: собранием сочинений Бальзака, макулатурным графом Монте-Кристо, английскими выпусками издательств “Мир” и “Радуга” ... Стояли несколько заграничных томиков карманного формата в ярких обложках и с обрезами пастельных тонов. Были там и книги альбомного толка, развернутые титулами наружу – импрессионисты с пятнами Моне, Сальвадор Дали со сползающими часами, город Париж с Сакре-Кер, фотографии с вывертами – верхняя половина черно-белой дамы в шляпе и с длинной сигаретой – дым спиралью вился вдоль кремового фона – кроме шляпы на даме имелась лишь губная помада... На подставке торшера лежал заложенный расческой с приставшей прядью волос женский детектив “ Соната в ля-бемоле”.
Около противоположной стенки напротив дивана надгробием темнел телевизор. Секретер и раздвижной обеденный стол завершали обстановку. Накрыт последний не был – очевидно, предполагалось ограничиться чем бог послал на журнальном столике.
Между тем Валентина внесла на подносе графинчик с водкой, две уже наполненные рюмки, что-то склизко-грибное на блюдце, тарелки, вилки и бокалы. Поставила на столик шипучку. Они выпили по рюмке, закусив грибами.
-За чувства! - сказала Валентина.
-За успех! - произнес Макар.
 - Расскажи мне о себе - попросила она. Тебе  хочется пробиться, я заметила. Это хорошо. Мужчина должен быть успешным.
-А женщина?
-Она должна быть счастливой...
-По-моему, это одно и то же. Вернее, счастье - результат того, что ты что-то добился в жизни...   
Макар приметил на секретере фото хозяйки дома  лет этак на пятнадцать моложе. Она задорно смеялась где-то на пляже в обнимку с интеллигентного вида мужичком в очках.
-Муж -  сказала Валентина, перехватив направление его взгляда. Жизнь она, Макар, сложнее, чем ты думаешь...
- А он сейчас на работе? 
-В командировке. Не бойся, не придет. Музыку, что ли поставить.
          Она пошла к проигрывателю, повиливая бедрами, и Макар ощутил в глубинах организма  справедливость   мужской  максимы: "не бывает  некрасивых женщин, бывает только  мало водки". Поставила что-то древнее,  вроде АББА или БиДжиз но входило оно в принципе неплохо.
- Еще по рюмке?
- Наливай сам, не стесняйся. Я выпью что-нибудь полегче, а то  у меня голова кружится.
Она вышла в кухню, и вернулась оттуда в полурасстегнутом  легком халатике  вместо неизменной водолазки.
 -Ну как тебе?
После второй рюмки Макару почти  искренне  показалось, что  вполне. Смеясь, Валентина потащила его мимо кухни   в супружескую спальню,  целиком занятую  двуспальной кроватью времен наркома...

Через полчаса, разгоряченный Макарка выскочил в кухню хлебнуть водички. Когда он возвратился к ложу, раскинувшись   в позе рембрандтовской Данаи наставница сказала,  слегка  покраснев.
- А тебе не хотелось...
Что еще  хотелось Валентине - лебедя, что ли -  он так и не узнал, потому что раздался шум открываемой входной двери,  в прихожей стукнули снимаемые ботинки, и мужской голос произнес : "Кисуля, я вернулся!"
-Котик... - чуть слышно проговорила Валентина. Но ты ведь должен был послезавтра...
- Представляешь,  представитель заказчика в последний момент...
С этими словами супруг застыл в дверном проеме, словно зацепившись за притолоку  рогами. 
 - Киса,  это что  такое?      
 - Котик, ну разве ты  не видишь ...  -Валентина не нашла ничего умнее. Впрочем, что она еще могла сказать...


Возобновить как ни в чем не бывало посещение уроков под сенью могучего учительского бюста  Макарке было откровенно стыдно. Он плюнул на пропавшие деньги – курсы, ясное дело, требовали оплату вперед, и уже полученное ни под каким видом обратно не возвращали - и решил, что доучит язык сам. Заповеди  Валентины – хоть она и показала себя изрядной шлюхой – представлялись ему вполне разумными. “Передо мной – большая груда кирпичей - повторял он себе. По штуке... Каждый день... ” Успешная беговая практика подсказывала технику. Требовался индикатор прогресса – нечто сходное с хронометражем дистанции от “Буквоеда” до дома. Количество незнакомых слов на страницу печатного текста ... Он выписывал столбики вокабул на пронумерованные бумажки, постоянно таскал их с собой, и зубрил где мог ... В качестве простого для понимания автора Макарке порекомендовали в интернете Хемингуэя. Размер  “По ком звонит колокол” поначалу   поверг  его в уныние, но дело пошло достаточно быстро. К удовлетворению Макара, график, выражающий количество незнакомых слов в зависимости от номера страницы, демонстрировал надежную тенденцию к спаду. На середине тома счет упал с первоначальных пятнадцати-двадцати до трех-четырех. Чтение постепенно переставало быть распутыванием бесконечных морских узлов, и даже начинало доставлять некоторое  удовольствие...

***


Из дневника Ники Беляевой

мама опять приболела... у нее часто выступают синяки на коже – по любой ерунде... общая слабость... я ей говорю – сходи в поликлинику... не хочет... ничего, перехожу... когда я была тобой беременна... токсикоз...вся опухшая... почки... знаешь, чего ты мне стоила...

я тебя просила меня рожать?
обижается...

когда изобрели наркоз, хирурги жаловались, что под наркозом как на трупе... нет единения с больным... вырезать по ошибке селезенку... кастрировать за упорный онанизм, как рекомендовалось, когда не помогало электричеством... “дорогой многоуважаемый задрот... твоя жизнь в опасности... ты подвергаешь себя, убиваешь горем любящих тебя близких... но мы спасем... я все время буду с тобой... держа за руку... мы отрежем быстро...мы тебя любим... “ возможно в этом состояла разница старого доброго времени ... тогда палачи еще любили жертв... сейчас им все равно... они работают... nothing personal, baby...


в сталинских лагерях должно быть еще чувствовали подобную необходимость жертвы для палача... диссиденты семидесятых – диагноз вялотекущая шизофрения – уже не ощущали... стало под наркозом... не больно... словно на вскрытии...все рухнуло без садо-мазо любви...

надо писать диплом... работа стоит...

***



Ремонт “Жука” Сары обошелся в 620, из которых 500 выложил я... Она все чаще говорила о том, как мало платят в “Институте Гюго”, и вспоминала Европу, где провела полгода... “Там расисты... Не все, конечно. Штатники тоже расисты. Они мне не дали визу, потому что  нет постоянной работы...В штатах учитель средней школы получает три тысячи долларов в месяц... А здесь... Никому не нужно образование. У меня мама из деревни. Там первый богач в округе работал на францисканца. Церковникам после революции запретили иметь недвижимость, поэтому на дона Фернандо была  записана земля  – он ее и прибрал к рукам. Потом начал давать в долг крестьянам – поле в залог. Сейчас дотуда дотянулся город, и   владения стоят миллионы долларов. Построил фабрику сидра. У него было одиннадцать детей, но всем досталось по наследству достаточно дл ятого, чтобы чтобы жить безбедно. Они, само собой,   переругались, и самый ловкий обокрал остальных - был суд, фабрику  в конце концов продали.  Так вот, у дона Фернандо никто  из детей  в университет не пошел. "Сам не учился – и им незачем. Пусть в лавке работают... “

С некоторого времени я стал замечать у нее небольшую и горькую вертикальную складку в углу рта, когда она улыбалась. По воскресеньям Сара исчезала... Разговоры о том, что ей надо готовиться к занятиям были  пустой отговоркой. Она была кто угодно, но никак не человек, горящий на работе. Но как-то она не появилась и в субботу... Был у нее кто-нибудь кроме меня? Я не питал  иллюзий. Наша связь длилась полгода, и темы общения понемногу затирались. Мы шатались по пыльному городу и не знали о чем говорить. Даже секс становился будничным и не так будоражил.


-Жизнь – она сейчас -  сказала она мне как-то. “Еще пять лет – и что со мной будет? Я чувствую , что засыхаю.” – иногда ее тянуло на лиризмы сериалов с десятого канала ... “Ты же ведешь себя так, будто собираешься жить вечно... Шагу боишься ступить... Чтобы только тебя не трогали... Чего ты ждешь? ”
- Ничего – сказал я... Я – зритель. И предполагаю таковым остаться. Оптический инструмент. Два десятка поверхностей, отполировано до блеска ... Недешевая машина для работы, которую не всякий может сделать...
- Я уже заметила, что ты не страдаешь излишней скромностью...
- Скромны, как говорил Гете, лишь pendejos... Человек может не замечать собственного ума разве по какому-то тяжкому психологическому заскоку. Другое дело, что напрямую говорить о том, что ты умнее – оскорбительно для других. Особенно, если это соответствует истине... Простая осторожность предписывает хотя бы не высовываться без надобности...
- Ты, наверное, зря связался со мной... Какая - то училка курсов... Дешевка...
- Зачем ты так?
Она не извинилась, конечно... Женщины не имеют привычки извиняться.

Раз она спросила: “Ты меня любишь? ”
“Нет” - ответил я. “Это важно? ”
В конце концов она пропала совсем.

***


Разумеется, болезнь никиной мамы не была обыкновенным и ни к чему не обязывающим недомоганием из цикла “если вам за... и у вас ничего не болит – то вы на самом деле покойник” . Иначе зачем бы наша героиня упоминала симптомы в дневнике. В любой уважающей себя книге ружья со стенок стреляют... Если в предисловии к “Волшебной горе ” Томас Манн мельком пишет “семь лет”, то именно такой срок проведет до эпилога Ганс в давосском санатории , где в обеденной стоят ровно семь столов. И жить будет в комнате 34, что составляет семерку по сумме цифр, и неправдоподобные  семь минут держать термометр во рту ... А потом Пелевин  стырит у Томаса идею ...

Тринадцатого марта никина мама упала в обморок, и перепуганная Ника вызвала неотложку. Срочная медицина появилась через два часа, когда Евгения Людвиговна уже пришла в себя сама, а Ника не знала что делать – то ли грузить ее на такси и мчать в больницу, то ли звонить отцу... Недовыбритый молодой врач измерил давление, выписал поливитамины и посоветовал обследоваться. “Вам надо непременно сделать анализы.” “И не тяните “добавил он. Мама, однако, все равно тянула, как это происходит у некоторых с дуплистым зубом - пока не заболит так, что дантист представляется уже меньшим злом, чем терпеть. Напрасно Ника каждый день спрашивала “Ты на прием записалась?”
В конце концов дочь устроила скандал : “Я тебя возьму за руку и оттащу ! ” Скандалить, как это иногда бывает, помогло, мама сдала из вены кровь и получила номерок. Когда, после длительного ожидания в обществе разнообразно болезных старух, она вернулась, то была бледнее обычного.
“Участковая сказала, надо лечь на обследование в больницу... ”
Ее положили в ободранную палату отделения гематологии. Ника ежедневно возила туда еду в стеклянных банках и горячий чай в термосе, просиживала полчаса, и уезжала в библиотеку писать дипломную работу.
-Что говорят врачи?
-Темнят что-то... Кровь , говорят, не в порядке... Надо попринимать лекарства... Посмотреть на динамику... Капельницы ставят... Может быть, ты спросишь?

Так Ника очутилась перед немолодой и усталой женщиной – лечащим врачом Игнатьевой...
- Вы дочь пациентки Беляевой?
- Что с мамой?
Врач Игнатьева оценивающе смотрела на нее.
- Она серьезно больна...
- Я понимаю, сказала Ника. Грамотная. В интернете сейчас все написано... Я ей не хочу говорить, чтобы не пугалась...
- Ох уж этот интернет – сказала Игнатьева. Читают что попало, и думают, что все знают... Вы телевизор возьметесь чинить по интернету?  Понадобятся лекарства...- добавила она без особой связи с предыдущим
- Дорогие?
-Я вам скажу так... При болезни вашей мамы большую роль играет не лекарство, но дозировка и сочетание - то есть квалификация врача... Вам надо привыкнуть к мысли, что лечение будет долгим и непростым ...Многое будет определяться откликом организма ... По мере надобности мы вам будем говорить, какие лекарства нужны...

Неким парадоксальным образом мамина болезнь помогла Нике всерьез взяться, наконец, за диплом. Ей стало совестно хватать постороннюю книгу и начинать читать что попало... Хождение в больницу, занимание денег и добывание лекарств отнимали время, но остаток дня она честно просиживала за журналами и компьютером. Тема работы была по сути несложной, и вывод заранее предопределен – по крайней мере, он был таким, если не вдаваться в подробности, и следовать лекционным конспектам. Однако, Ника быстро обнаружила, что различные школы трактуют вопрос вполне по-разному. Факты были более или менее налицо – оставляя в стороне методики подсчета, также бывшие различными, но  выводы о вкладе тех или иных причин в конечный результат различались коренным образом. Государство, крупный бизнес, мелкий бизнес, банки, потребитель – каждый тянул одеяло на себя, и разобраться кто прав кто виноват в этом подобии дня десантника, где все то друг с другом пьют, то друг друга лупасят, было крайне сложно. Каждая школа выпячивала отдельный кусок картины и заметала под ковер все остальное. Отчаявшись отдать предпочтение хоть чему-то, Ника свела пяток основных направлений в таблицу и расписала аргументы одних против других, снабдив их собственными комментариями и пространной библиографией из ста восемнадцати пунктов.
Отпечатав текст, Ника отдала его на просмотр руководителю, которого до того видела лишь раз – когда он выдал ей тему работы, выписав ее куриным почерком на половине отпечатанного с обратной стороны листа. Руководитель вяло клюнул длинным носом в середину бумажной стопки и буркнул – “Приходите в среду... Я посмотрю...”
В среду он усадил Нику напротив, и спросил:
- Скажите честно, это вы сами написали?
- Сама – честно сказал а Ника...
- И действительно прочли все, что записано в библиографии?
- Кое - что проглядела по верхам ...
- Хорошо... Вы мне можете изложить - без формальностей, как понимаете - что Фридман думает о...денежной эмиссии?
Она изложила. Преподаватель задумчиво постукивал по столу колпачком цангового карандаша.
 - А что вот в этой ссылке? Ника ответила, что написано в ссылке...
Ваши знания экономики – он замялся, подбирая нужное слово – это почти нуль... Но вы улавливаете главное – в ней ничему нельзя верить на слово. И необходимо твердо отделять факты от гипотез... Если бы вы написали что положено, то получили бы что заслуживаете без лишних разговоров... А так, на вашей защите будет штормить ... Возможно, вас потычут – извините – фейсом об тейбл... Но проделанная вами работа - впечатляет... Я мало видел студенческих работ такого уровня... - не по формальным параметрам ... Чего греха таить - студент часто переписывает своими словами мысли руководителя - и все довольны... Я вам подправил местами – где уж особенно ... и написал пару параграфов во введении и заключении – чтобы у комиссии не возникло лишних вопросов... Так что вносите исправления, и отдавайте оппоненту... Да, проверьте – там у вас опечатки...
И еще, - сказал он. У вас какие планы на будущее?
-Работать пойду – ответила Ника. Мне знакомые пообещали посодействовать на фирме...
-Вас не привлекает научная деятельность? Не исключено, что вас можно было бы оставить в аспирантуре... Я поинтересовался какие у вас баллы – до нормы красного диплома не хватило совсем немного... Не занимались как следует?
-Не занималась... Душа, честно говоря, не лежит...
-А что вы – если не секрет – хотели бы делать?
-Я пока не знаю... Там видно будет...
-Ну, как знаете, как знаете... Но все-таки подумайте об аспирантуре - возможно, это и не худший вариант. Самый короткий путь и самый быстрый – не всегда одно и то же... The more you learn, the more you earn - как говорят наши западные друзья ... Кстати, если повезет, вы можете рассчитывать на стажировку за рубежом... Зависит от вас...
-Спасибо – сказала Ника... Но...

Фейсом об тейбл на защите Нику не тыкали. Оппонент переписал для отзыва в точности вставленный никиным руководителем кусок из введения – вероятно это был какой-то кафедральный шиболет, дальше которого никто никогда и не читал... Общий смысл документа состоял в том, что работа достойная, и в ней имеются опечатки. А каково мнение Фридмана о денежной эмиссии? – спросил ее на защите заплесневелый старикан со значком в лацкане- завкафедрой, имени-отчества которого за пять лет обучения Ника так и не удосужилась выяснить ...

Ей поставили отличную оценку, как, впрочем, и большей половине группы... Достоинство вуза было твердо увязано с качеством выпускаемых ею студентов, а качество выпускников определялось отметкой, которую ставит им вуз же ... Варю, по частям скопировавшую диплом с интернета, и в самом деле потаскали лицом по тейблу – не столько для того, чтобы сравнять ее лично с плинтусом, сколько в назидание остальным. В экзаменационной рулетке ей выпала четверка, и она была крайне недовольна. “Галка драла, Василий драл – всем пять, а мне – четыре... Гады..” И она описывала детали жизни несчастных преподов, бог весть откуда ей известные – кто кого подсиживает, чем и с кем развлекается секретарша, сколько берет на лапу доцент Светличный, и каким образом сдают зачеты ассистенту Зайцеву...

После защиты Ника отправилась в больницу.
-Сдала? - спросила мама.
-Пять баллов! – ответила Ника.
-Ну и хорошо – сказала мама, и отвернулась к стенке.

К сожалению, мамин организм откликался на лечение далеко не лучшим образом... Она похудела, непрерывно кашляла, отхаркивая сухую, вязкую мокроту, и с трудом передвигалась, придерживаясь стены. Препараты для химиотерапии – самый настоящий ад. Они уничтожают все клетки, но быстрее всего те, которые быстро делятся. Их идеология - как у сталинского ГПУ - истребить всех виновных, а сколько при этом погибнет остальных – вопрос вторичный. При удачном исходе пациент выходит из лечения полутрупом и без опухоли. При неудачном – с опухолью, и трупом просто. И ничего лучшего медицина пока не придумала...

Маму выписали из больницы, потом положили снова, потом снова выписали... Семнадцатого июня у нее поднялась температура, и она стала задыхаться. Ее увезли на скорой и положили в палату интенсивной терапии...У нее развился отек легких... Через три дня ее не стало...

Любила ли Ника Евгению Людвиговну? Они были, если можно так выразиться, взаимными ошибками друг друга... Одиночка -дочь матери-одиночки...
Мамино существование было принесено в жертву абстрактной - почти биологической - идее “вырастить”. Кого? Надрываясь на полутора ставках, как пеночка или иволга, она растила духовного кукушонка - существо, которое вполне могло бы принадлежать к иному виду... Им никогда не приходила в голову мысль поговорить, что называется, по душам. Мать и дочь не читали одних книг и не смотрели одних фильмов... Ника, пролистав пару Донских-Марининых и осилив три романа Агаты Кристи, в последнем из которых совершенно правильно вычислила главного гада на тридцать пятой странице (это был тип, которого никто ни в чем не подозревал ), никогда больше не заглядывала в бесконечные мамины детективы, читаемые той для успокоения нервов. Нику тошнило от сериалов и познавательных передач “а как это у них... ”, нравящихся маме. Дочь вообще - в целом и в частностях - тошнило от телевизора, исключая, разве, кое-какие комедии... Маме же вряд ли пришло бы в голову читать то, что Ника приносила из библиотек, и брать напрокат фильмы  Антониони.   Мама предпочитала проверенный советский Голливуд: “Бриллиантовую руку”, “Волгу-Волгу” или “Место встречи изменить нельзя”. Выстраданные мамой на опыте житейские мудрости - как то “по одежке встречают” или “если покупаешь дешево, платишь дорого” казались Нике не надежным компасом и секстантом повседневного моря, но заезженными банальностями того же ряда, что и лозунг: “мы придем к победе коммунистического труда”...
Конечно, Евгения Людвиговна была горда тем, что ее дочка не бездельница, выросла здоровой, знает языки, окончила вуз...Может начать собственную жизнь, и в ней не пропадет... Ника означала, что ее, мамино, предназначение “вырастить” было - в некотором роде успешно завершено – назло всем препятствиям - и она, мама, могла, наконец, отдохнуть... Дочь взяла у нее все, что могла, как макароны  впитывают ровно столько соли, сколько в них помещается... Соли было достаточно. Остальное - не ее вина...
Евгения Людвиговна была умна – она не пыталась понимать своего нестандартного ребенка...

***

У одного из сотрудников университета имени Панчо Вильи я приобрел подержанный автоматический “Крайслер”. Этот аппарат отличался изрядной прожорливостью, тупым гидроусилителем с люфтом, и при езде в одиночку казался – особенно после сариной микролитражки – самым настоящим автобусом. Меня слегка подучили на пустыре и по улицам в выходные, когда город не так забит и кое-где можно проехать. Основная идея вождения состояла в том, что о левой ноге можно было забыть, а правой полагалось находиться либо на газе, либо на тормозе – но ни в коем случае не между. Рукоятка переключения нейтраль-вперед-назад требовала внимания лишь в редких случаях. Прежде, чем ее двигать, необходимо было подумать – но так как это никогда не делалось на ходу, то не грозило никакими осложнениями. После пяти часов учебы я был морально готов к авантюре выезда на автостраду. Российско - европейских ужасов экзамена по вождению в Мексике традиционно нет, как практически нет и дорожных знаков. Кроме вездесущих “стоянка запрещена” , на все остальное (“нет поворота”, “максимальная скорость – такая-то ” и еще пара редких и по мелочи -”осторожно, камнепад”, скажем ) никто не обращает внимания. Вопросы кто проедет первым решаются по понятиям или пропорционально наглости. Светофоров в большинстве случаев слушаются, но это, опять - таки, не догма, а руководство к действию. Основное правило – не жди милостей от движения, но соображай сам.

Благодаря столь патриархальным нравам, в некоторых штатах страны до середины девяностых не водилось ни сдачи правил, ни медосмотра – человек являлся в присутствие, платил положенную сумму, и шел давить собак на совершенно законных основаниях - сила его диоптрий и состояние его психики никого не интересовали. В славном городе Мехико было построже, но и там формальностями не сильно увлекались – отстояв полдня в нескольких очередях, я без проблем переписал транспортное средство на себя и получил – почти Джеймс Бонд - лицензию на убийство пешеходов - пластиковую карточку с моей фотографией и надписью “иностранец” в графе “национальность”.

О Саре уже пару месяцев как ничего не было слышно, и чтобы развлечься а также для развития водительских навыков я в одно из воскресений решил навестить Сержа - добираться до его загородного дома автобусами было долго и неудобно. Я тщательно готовился к путешествию: приобрел план Мехико “Гийа Рохи” в книжечке с два пальца толщиной, разработал маршрут с опорными точками и местом отдыха в большом торговом центре, устроенном на манер штатовских - погонный километр разнообразных лавок на двух этажах и под крышей , по которым как дантовские души по аду бродят в поисках местечка где потратить деньги тысячи неприкаянных обывателей. Заведение называлось “Перисур”, и оно было самым большим в Латинской Америке, хотя и не дотягивало по размерам до аналогичных монстров северного соседа с символическим названием “моль” - ибо именно безнадежной молью чувствует себя там человек. Кроме прочего, “Перисур” заключал в своем чреве десяток ресторанчиков и кафе – я планировал опрокинуть жидкого “американо”, купить диск Моцарта для “Крайслера” и, возможно, сходить в кино на обратном пути, если будет желание, разумеется.


По не особо заполненным по случаю воскресенья улицам я с чувством, с толком и с расстановкой добрался к часу дня до жилища Сержа. Елена, похоже, была мне рада – ее круглое лицо расплылось в широкой улыбке , обнаружившей проволочный каркас для выпрямления зубов - frenos (или “тормоза”) на местном наречии - с момента моего предыдущего посещения она вложилсь  в имидж...
-Hola, Миша... Сколько лет, сколько зим... Проходи..
Серж был дома.
Миша- сказал он. Принес “vodka”?
Я извинился : “За рулем... ”
-Купил автомобиль... И боишься разбиться... Ты становишься настоящим petit bourgeois, tovarisch ...
  Речь зашла об автомобилях, и  я  рассказал  ему одну историю Сары. Как-то она въехала не с той стороны в улицу с односторонним движением. Ее остановил страж порядка , называемый в Мехико по местному фрукту – тамариндо. “Нарушая правила – сказал он – вы подвергаете опасности свою жизнь и жизнь окружающих... ” “Выписывайте квитанцию - я заплачу “- ответила Сара. Защитник общественного порядка  посмотрел на нее с сожалением. “Нарушая правила – вы подвергаете ... ” - повторил он менее уверенно ... “Я знаю, что подвергаю, и готова платить...  Давайте штраф – я уплачу в делегации ... ”Полицейский  только вздохнул и сказал: “Ладно, езжай... ” .

Обсудив закономерности уличного движения в Латинской Америке, мы перешли к специальности Сержа – литературе.
- Я часто не понимаю современных гуманитариев – сказал я... И дело тут, мне кажется, не только в терминологии. В конце концов, всегда есть люди, пишущие неясно и люди, пишущие ясно... Но чем яснее оно изложено, тем больше у меня возникает вопросов...

Скажем, недавно мне попалась на глаза книжка по поводу Каббалы... Тора написана алфавитом с двадцатью двумя буквами, и переписчики должны ставить каждую на единственно отведенное ей в свитке место, а иначе обрушится мир ...  По свидетельству одного видного каббалиста длительное повторение ни с чем не связанной фразы Торы “Сестру А звали Б ” может привести к просветлению... Возможно, все это глубокая правда. Не исключено, что футбол столь популярен именно из-за того, что в нем столько же игроков, сколько букв в Торе... И я недооцениваю усилия переписчиков по спасению мира от катастрофы... Ведь мне, как прирожденному гою, мудрость Каббалы, согласно авторитетным мнениям, абсолютно недоступна...Я оказываюсь перед системой, критика которой уже подразумевает согласие с ней...

На самом деле, - добавил я, - до Каббалы я был знаком еще с одной доктриной, которая тоже представлялась мне довольно  странной: марксизмом-ленинизмом. Несогласие с марксизмом означало, по вечно живому учению, приверженность критикующего буржуазным взглядам. Буржуазный же взгляд, так как гнилое бытие буржуазии определяет ее мерзкое сознание - просто не может быть верен - утверждали классики... Учение, которое заявляет, что согласно ему все остальные взгляды – бред, никогда не может быть опровергнуто изнутри... Оно безупречно ...
Гуманитарные теории герметичностью напоминают мне Каббалу...
-Зачем оно тебе? - спросил Серж. Почему бы не оставить гуманитарные теории тем, кому платят за них деньги?
-Иногда я подумываю о том, чтобы написать книгу...Но мне кажется, что она выйдет ужасающе несовременной... Я как научный сотрудник привык, что надо делать то, что еще не сделано – даже если это мелочь...
-Напиши! Если ты будешь только думать, то никогда ничего не напишешь - ни современного, ни несовременного... Если же ты произведешь на свет хоть что-нибудь стоящее,  тебя куда-нибудь да определят... В “неоромантики” скажем... или “постреалисты”.
-Математики не пишут стоящих книг...
-Это неверно – сказал Серж. Автор “Алисы в стране чудес”  работал профессором математики в Оксфорде... Уэльбек по образованию – программист... Только зачем ты хочешь заниматься не своим делом? Хотя, Флобер  писал, что в каждом нотариусе схоронены обломки поэта...
-Дело не в одном тщеславии - сказал я. Или мне кажется, что не в одном ... Я вырос в СССР... Там писательство - я имею в виду писательство как говорение чего-то своего - было крестным путем. Мыслепреступлением. Можно было повторять только чужое. У кого-то, возможно, это чужое и совпадало со своим – но никак не у меня... Поэтому я выучился на математика , хотя это дело меня по большому счету никогда не привлекало. Потом, правда , привык... И мне даже в чем-то понравилось. Пока ты молод, обычно не знаешь на что годишься, а на что нет...
-Ты еще не настолько стар – сказал Серж... Роше, скажем,  выпустил свой первый роман “Жюль и Джим” когда ему было 73 года, а  Трюффо снял по книге  фильм.   У тебя есть какой-нибудь план? Идея? Про что ты хочешь писать?
-Пока - ничего определенного.
-А стиль? Есть у тебя стиль?
-Кто его знает...
-Современная литература – это не содержание. Все уже сказано. Остался лишь язык, развивающий сам себя. Что сказать – уже неважно. Важно лишь – как. Смысл остается не за словами, а между ними. В пустоте...
-Я читал что-то про автономный язык – но не верю в эти теории - сказал я. Говорят, что слова объясняются словами же – и в конце концов мы имеем висящую в воздухе паутину слов, ни к чему не привязанных. Глоссарий - и ничего больше...Я как-то видел в толковом словаре разъяснение : “кот – плотоядное млекопитающее ...” gato -mamifero carnivoro... Это полный бред... Так писать нельзя... Кота человеку показывает мама. “Смотри Миша, это к-о- т”. И человек знает про кота вещи, несводимые к словарю... Как он мяукает, какой он на ощупь - мохнатый – как он ходит по забору... Даже если бы не было слов “кот”, “ходить” и “забор” я знал бы, что кот ходит по забору... У людей есть природа, а не одна только среда... Утверждать, что только среда нас делает - или только Бог – или что “бытие определяет сознание... ” - все эти попытки объяснить что-то раз и навсегда из первых принципов - это вопрос установления власти. Навязать другим взгляд на мир ...
-Хм... Вот и напиши про все это... Что-то я проголодался... Давай отправим Елену за продуктами... Как раз сегодня на рынке “барбакоа” - бабка дает соус впридачу... С маисовыми лепешками пройдет на ура.
-Женщины - сказал мне Серж, глядя в колышущуюся спину Елены -Никогда  не знаешь, как хуже – с ними, или без них. Ты с Сарой поссорился?
-Нет. Нам стало друг с другом скучно, и мы на время расстались... Может, еще появится в один прекрасный день...

***

Из дневника Ники Беляевой

весна... то, что в девятнадцатом веке называли томление плоти... а лев николаевич объяснял горькому – здоровой девушке хочется, чтобы ее щупали... черт побери... в девятнадцатом веке у девушек не было интернета – по большому счету, у них не было всей анатомии с физиологией – гормонов, сосцов и клитора – у них был только корсет и хорошие манеры - они не могли посмотреть как негритянке закатывают между ног восьмидюймовый пенис...

томление стало потреблением... деньги -товар -деньги или товар -деньги - товар ... секси... была ли джульетта секси ? занималась ли она с ромео детской порнографией? в японии или индии другие взгляды ... там новобрачным дарили ширму с картинками – инструкция по пользованию женихом... в 19 веке парень из японской деревни мог заглянуть ночью в дом к девушке своей мечты и если она была не против... ему надо было только обмотать голову полотенцем, чтобы сохранить лицо в случае если она будет против... ведь культура стыда накладывает отпечаток... в японии нет заморочки из-за принципов – все идут со всеми -только и всего...

он гибкий и тонкий мальчик – его лицо обмотано полотенцем ... он в штанах из парусины ... у японских мальчиков там немного, зато они сильны духом... они садятся в самолет , завязывают вокруг шлема шарф – чтобы пот не капал в глаза – это древняя самурайская традиция... если он не найдет врага, то вернется, а потом полетит еще раз... но если разведка доложила точно, и эсминец на месте, будет целиться между рубкой и трубами... уязвимее всего ...как тестикулы... перед вылетом выпьет сакэ приняв чашку из рук командира ... школьницы, работающие на кухне бросят ему в кабину цветы вишни и станут махать вслед - даже когда он уже исчезнет за горизонтом, когда шум мотора затихнет над океаном ... утром на востоке, куда он улетел, появится кровавый солнечный диск- символ страны ... командиры говорят, что перед ударом помогает помочиться - он также может вспомнить как бабушка в кимоно кормила его конфетами - там сейчас квартал за кварталом выжжен американскими зажигательными бомбами... смерть легка как пух, лишь долг - тяжелее горы...

***

Офис Макара и Ники располагался в бывшем купеческом особняке. После революции здание пошло под коммуналку - в нем плодились пролетарии и совслужащие - они пили, ссорились и занимались любовью, их дети катались по коридорным крашеным доскам на гремучих трехколесных велосипедах с дребезжащими звонками, к туалету в час пик выстраивалась очередь, а подростки оккупировали единственный телефонный аппарат в корпусе из массивного эбонита; обитатели слушали хрипы Высоцкого из больших старинных магнитофонов, покупали у спекулянтов поддельные джинсы “Левайс”, и смотрели по блеклому телеку программу “Время” и трансляции футбола со стадиона Кирова. В лихие 90-е частная собственность вернулась - новые владельцы расселили по спальным районам обитавшую в пропахших мышами и бумагой комнатах старь и рвань, убрали обои, многослойные словно культурные слои новгородских раскопов, произвели евроремонт: вставили стеклопакеты в окна - будто фарфоровые зубы в гнилую челюсть - обновили наружную штукатурку, настелили ламинат по залам персонала и паркет в начальственных кабинетах – и дом засмотрелся словно пятидесятилетняя красотка с обложки светского журнала, под фотошопом выглядящая на тридцатник - силиконовая грудь, подтяжка кукольного лица, ботокс и ртутно - кварцевый загар - так что у взявшего в парикмахерской журнал полистать копошится в мозгу смутная мысль – что такое с этой фифой?

Нике насильственная молодость дома временами казалась неприличной.

По утрам она проходила через турникет, предъявляя карточку сидящему на секьюрити экс – гэбешнику, физиономия которого очертаниями напоминала яловый офицерский сапог, поднималась на второй этаж и занимала место в ряду отгороженных. Руководство пестовало стратегию кучкования офисных работников – каждый сидел за отдельной переборкой высотой около метра двадцати, что производило необходимый сплав уединения и публичности - с одной стороны служащим было не с руки предаваться пороку праздной болтовни, а с другой – было столь же несподручно вдаваться в plaisirs solitaires шатаний по просторам интернета. Планктон, таким образом, мог легче сосредоточиться на выполнении своих обязанностей и получении  окормления от начальства. Боссам  полагался отдельный кабинет - видимый знак ранга, призванный побуждать в остальных здоровое честолюбие. Двери в кабинете обыкновенно оставались распахнутыми, что символизировало единение руководства и массы в общем порыве к совершенству. Корпоративная зона отдыха в три красных плюшевых дивана вокруг кофейника, керамическую кадку с лимоном и картину на стене служила для улучшения психологического климата посредством неформального общения. Руководство настаивало на соблюдении дресс- кода (пиджак и галстук для мужчин, длинная юбка и блузка, либо брючный костюм для женщин, но по пятницам предписывалась вольность – отсутствие галстука или более короткая юбка , натурально, таковая вольность должна была находиться в рамках - comme il faut, прежде всего комильфо... ).

Ника  работала  в группе с еще  двумя сотрудницами, Ангелиной и Беллой, которых называла для себя "А" и "Б".  Белла, интеллигентная дама, закончившая некогда филфак,  маялась замужем  за  инженером из НИИ чего-то гидротехнического. Еще у  нее был сын-студент по чему-то сталелитейному. Интеллигентность была словно  вышита -  как логотип автомастерской на спецовке механика -  на  ее фигуре, которую в царской России  посчитали бы  армейской - нечто из галереи двенадцатого года  - в нынешних моторизованных войсках подобные габитусы больше  не водятся.    Она  ходила по офису строевым шагом и сидела за компьютером так прямо,  будто  проглотила аршин.  К Нике  обращалась исключительно на "вы". Несколько раз Б намекала ей, что не прочь перейти  на "ты", что вовсе  не было проявлением начальственного снисхождения, но скорее знаком признания человека одной с ней крови, хотя и другого возраста, однако  Ника отклоняла попытки  фамильярности - держать дистанцию ей  было  внутренне комфортнее. К третьей  участнице Б относилась  как можно нейтральнее : "Распечатка  готова? Или нам  можно еще денек подождать?" От подобного обращения Ангелину, несомненно, внутренне крючило, но виду она  не подавала и не огрызалась,  хоть и звала Б за глаза фельдфебелем. Как она звала за глаза Нику, та не знала, и занать не хотела. И правильно, с моей точки зрения, делала. Говорила А с неизменной вопросительной интонаций: "А я ей и говорю - ну ты и дура? Такого лапочку упустила? Он бы тебя в шоколаде катал?" Целью ее существования являлось заарканить солидного самца с конкретными средствами, который  катал бы ее в шоколаде,  и она просаживала добрую часть  зарплаты на  абонемент   элитного  фитнеса с  уклоном в йогу,  где  водились  подобные лапочки  с разнообразными инвалидностями  по всему алфавиту -   от  абсцесса до ящура -  вплоть до  самых   редких заболеваний всего, что только имеется в человеческой  анатомии.   Сама А, натурально, была здорова как лошадь. Кое-кого с фитнеса она время от времени цепляла, но дотащить добычу до победного конца ей никак  не удавалось, что порой  вызывало у А фрустрацию и - подобное извержению чернил   кальмаром  -  выбрасывание  потоков желчи на негодный мужской пол. В своем стремлении   к счастью  она  не брезговала любым писающим стоя организмом, способным поддержать ее морально и  материально  в тяжкой  путине.   По причине  перманентной нехватки средств,  все время одалживала где могла, и столь же перманентно  отдавала с ужасающим скрипом, есди отдавала вообще. У Ники А стрельнула с двух  первых получек, естественно,   не вернула,  и дальнейшие попытки занять Ника беспардонно пресекала: "Самой не хватает!"  Разговоры А, которые неизменно вращались вокруг стратегии и тактики отлова очередного перспективного экземпляра с очередным повреждением, Ника слушала, хотя и не без доли брезгливости,  с некоторым оттенком  цинического удовольствия: пролетарию обычно кажется, что богатый  заслужил  свои неприятности. Тем не менее, иногда   наша героиня не удерживалась от того, чтобы вставить шпильку-другую. А,  в свою очередь, не упускала возможности указать на отрицательную ценность синих чулок и пренебрежения социальными условностями  в процессе заманивания  противоположного пола.  В целом, отношения Ники и А являлись чем-то вроде   вооруженного   нейтралитета.

 ***
Из дневника Ники Беляевой
РОМАНС О ВАНИЛЬНОЙ ЗВЕЗДЕ
   С усердием печального  осла   мы претворяем  собственные грезы;  постылую действительность  послав, мы лепим  синтетические  звезды. Над шкафом, где  печаль и пустота, и тряпки, испоганенные  молью  -  гори, гори, ванильная звезда  над нашей  неприкаянной юдолью. Струится  у помойки  сизый дым, ко всенощной в субботу отзвонили:  над миром  беспробудно-голубым  воняет    Бетельгейзе из ванили. 

       Merde!* Я, кажется, влюбилась.         

*(дерьмо, фр. )
***

    Как не странно, это было правдой. И еше удивительнее, что Ника влюбилась ни в кого иного, как в макаркиного приятеля Лешу, и сделала это, ровным счетом ничего о нем не зная.
     Иногда она пересекалась с Лешей в коридорах Конторы - и этого оказалось достаточно. Его облик попал в какую-то неведомую самой Нике впадину ее существа - так одна белковая молекула попадает выступом в предназначенную  для нее впадину другой, и начинается  биохимия. От одной мимолетной встречи до другой Леша, то есть  его образ,   занимал  все больше  места в ее сознании, расползаясь там наподобие раковой опухоли. Ника открывала книгу, и через четверть часа  обнаруживала, что находится на той же самой странице, а мозг ее занят чем-то вроде того, какие ботинки  были на нем при последней их десятисекундной встрече в коридоре, и как он отодвинулся на ходу вправо, уступив ей дорогу. Она пыталась вчитаться в текст, но вместо этого видела выражение его лица. Накидывала плащ, и долго бродила по  окрестным улицам, пока ноги не начинали ныть. Приходила домой, машинально разогревала ужин, съедала его. Потом полночи не могла уснуть. Мысль о том, что у нее может быть кто-то,   кому можно положить голову на колени и  почитать Верлена, и  от кого можно будет иметь ребенка,  приводила ее в состояние нервного напряжения, которого она  никогда раньше  не испытывала. Соображение,  что все должны внутри   обожать автора "Il pleure dans mon coeur comme il pleut sur la ville"*,  если им только хорошенько объяснить, представлялось ей некой аксиомой. Она, конечно же,   допускала в принципе существование людей, которым глубоко по фонарю ее любимые французы - блистательный Мольер, желчный Шамфор, пронзительный Стендаль... -  но Леша просто не мог не любить того же, что и она. Вся теория вероятностей была против подобного предположения.         
  Проницательная Б не преминула   заметить:
-Вы, Ника, случаем не влюбились? Грезите  на ходу.
-Немножко...
-И кто этот счастливец?.. Ладно, если не хотите, то не говорите... 
       Ника  не пыталась форсировать сближение, хотя частично  и перешла с приносимых обедов на питание в столовой. Целый обед  был по ее представлениям дороговат, поэтому она ограничивалась одним блюдом, либо просто салатом. Настоящей ее целью было  время от времени увидеть в столовой Лешу. Он ходил туда не особо регулярно, и обычно появлялся в шумной компании.  До Ники, садившейся преимущественно в углу, доносились взрывы веселого смеха.            
   Однажды, однако, Леша заглянул в столовую один и присел за ее столик. Ее сердце билось в грудной клетке как   барабан стиральной машины колотится   в корпусе в режиме отжима. Минут пять она молча ковырялась в гуще  салата, лихорадочно соображая, что сказать. Потянулась за солью на другой конец стола. Леша взял солнку и поставил к ней поближе. "Спасибо!" - сказала она. "На здоровье!" - ответил он. Это был их первый разговор наедине...  Ника доела салат и ушла немного   неуверенной  походкой. В ту ночь она спала от силы полчаса под утро... Хорошо хоть, что дело происходило в пятницу, и наутро был выходной.
   Сказать, что Леша совсем не замечал Нику было бы неправильно. Любое двуногое женского пола  в той или иной степени его  интересовало. Сеньоритиы, однако, делились для Леши  на две  большие   категории: цыпочки и невротички. С цыпочками Леше было удобно и приятно, они прекрасно понимали, что Леша может им дать, и что они могут дать Леше. С невротичками дело обстояло гораздо сложнее - эти были способны на истерики, стояние под окнами, заявиться в присутствие и  кидать цветочными  горшками  в стену  -   вплоть до наглотаться таблеток и  начать резать бритвами вены. Они не понимали, что любовь приходит и уходит, а телку  хочется всегда - и что они с Лешей  живут  не на необитаемом острове... Естественно, Лешино большое сердце не могло не сжалиться - иногда он  не оставлял без утешения и эту категорию, но с возрастом доводы рассудка все чаще брали у него верх, а уж лозунг "никаких невротичек  на  рабочем месте" он сформулировал для себя давным-давно  и многократно имел возможность убедиться в его полезности - как до, так и после формулирования.
             Ника же входила в категорию невротички обеими ногами.   
*(в моем сердце идут слезы как над городом идет дождь)
***

-Где твой миллион? - спросил Леша. На подходе?
-Все еще за горизонтом событий... - ответил Макарка. Знаешь, есть такая поверхность около черной дыры, за которую почти невозможно попасть...
-Ученым  повсюду видятся дыры...В которых никто из них не бывал...
-Зато ты побывал во всех...
- Увы... - отозвался Леша. Морковки уже начинают воротить нос. Я для них уже папик, и эти нежные создания больше не желают небесных услад задаром. Они хотят доить козла, но это еще никому не удавалось...
-Знаешь, сказал Макарка. Мне пришла в голову бизнес-идея... Компьютерные курсы...
- Удивил Москву стриптизом... На каждом углу...
-Не просто так, а для целевой аудитории. Для тех, кому за сорок... Ведь должны же быть люди, которые стесняются собственной компьютерной неграмотности. Им, может, и хотелось бы освоить интернет с “Вордом”, но идти на обычные курсы они тушуются. Кроме прочего “для тех, кому за сорок” – это еще и категория общения... Чаты есть такие... Возможно, одинокие пойдут просто чтобы пообщаться. 
-Черт его знает – задумался Леша.  Может, и сработает... Во всяком случае, не выглядит полным бредом. Но ведь нужно помещение... Компьютеры, выход в интернет, программа, реклама, преподаватели... Важнее всего, само собой, помещение и железо... Все, конечно, можно арендовать. Я знаю одного чувака, который сдает подержанные компы - скупает оптом в хламе - собирает из трех один.  Если хочешь, могу тебя с ним свести. Поговори, приценись.

Компьютерный чувак, с которым Макар связался по е-мейлу, оказался белобрысым сорокалетним пацаном - из тех, кто до пенсии остается в пионерском детстве кружка “умелые руки”.
-Я от Леши – представился Макарка.
-Проходите, проходите.
Коридор был заставлен корпусами системных блоков и старыми мониторами без кожухов - колбы кинескопов столяли на полу цилиндрами катодов вверх – шнуры высокого напряжения свисали словно выдранные внутренности тускло-желтого либо ядовито-зеленого цвета. Посеревшие клавиатуры таращились в полутьму бельмами задолбанных употреблением клавиш, пыльные печатные платы неровными стопками громоздились друг на друга. Винчестеры с плоским кабелем, снабженным разъемом на конце, походили в недостаточном освещении на затаившихся сюрреалистических крыс... обстановка в целом напоминала малобюджетную техногенную катастрофу .
-Осторожно... Извините, у меня тут небольшой беспорядок.
Макар споктнулся о какую-то древнюю железяку и чуть не упал. 
Они прошли в комнату, в которой было еще больше хлама, чем в коридоре. Три компьютера с торчащими наружу системными платами и вертевшимися вентиляторами работали одновременно. На одном застыла стрелялка с раскрывшим пасть чудищем, ожидавшим пока торчащий в нижней части ствол размажет его по экрану кровавыми пятнами. На втором обосновался прямоугольник чата со строчками прерванного разговора. На третьем было сразу несколько окон, исписанных  на хитром программистском наречии.
-Так ... –  от Леши...
-Да – сказал Макар
-Я с ним учился в институте... Я Игорь .. - представился он, хотя Макарка уже знал как его звали. Так... Сколько вам нужно железа и какое?...
Макар  обрисовал ситуацию. Нужны были восемь-десять устройств, способных потянуть не особо старый “Виндоуз” с офисными программами и интернетом. Софт на всех  одинаковый... Он  предпочел бы прокат на полгода – с возможностью последующего продления либо же выкупа - в зависимости от обстановки. И что-нибудь вроде договора об обслуживании - если сломается...
-У меня сейчас столько нет...Но могу достать... Так... 
Похоже, жизненная проза занимала Игоря лишь в качестве неизбежного приложения к виртуальному миру, а действительность была для него чем-то вроде компьютерного интерфейса. Он, глядя куда-то вбок, начал осыпать Макарку номерами версий, тактовыми частотами и объемами дисков.
-Знаете, - сказал ему наконец Макар. - Вы бы мне могли оформить предложение конкретно? Столько-то машин - процессор не хуже такого-то, с подключением в локальную сеть... Версия “Виндоуза ” - такая-то. Задаток – столько-то, аренда – столько-то... И по мылу? А?
-Так... -еще раз сказал Игорь.  Я вам вечером пришлю...

Вечер в понимании Игоря был в 2.18 ночи. Именно в этот момент , если верить почтовой программе, он направил Макарке то, что на бизнес-арго зовется “квотейшн”. Цена, с которой получатель ознакомился следующим утром, показалась ему достаточно разумной. Во всяком случае, была подъемной.

***
   Ника, между тем, дошла чуть ли не до того, что готова была отправить на лешин мейл письмо с просьбой о встрече а-ля Татьяна Дмитриевна Ларина. Она заполняла страницы своего девического  дневника вторичной любовной лирикой со сплошных  маленьких букв и даже начала писать нечто наподобие романа в письмах, где героиня изливала   игуасу и ниагарами  чувства внезапно пробудившегося сердца.
Она писала, как хорошо думать о Нем в трамвае, глядя на  грязную Фонтанку с  мостика  под  облупившейся краской  около Михайловского замка, в кафешке за чашкой горячего шоколада, наблюдая за голубями, едя мороженое, почесывая спину, сидя в полутемном кинозале, моя посуду и моясь в душе. Она думала о Нем в " Пятерочке", набирая в полиэтеленовый мешок картошку, в химчистке, и пересекая улицу   по подземному   переходу. Когда она слышала  радио, все дикторы  разговаривали Его голосом, а толпа в метро состояла из трех тысяч Леш...   
      Узнай  об этом разливе эмоций  предмет ее страсти, он,  полагаю, изрядно бы удивился - столько шума из обычного перепиха,  даже если тот  первый в твоей  жизни. Ежедневно тысячи девственниц в масштабе страны  перестают  быть ими - по большей части с кем попало, и никто не делает из этого трагедий. Трагедия, скорее, когда ты -  здоровая  и умная баба  -  остаешься девственницей   при в среднем 18 партнерах средней росиянки.  Да потрать ты зарплату-другую на приличную одежку вместо книжек, сходи в салон причесок, а не к тете Нюше из соседнего подъезда, отполируй ногти,   покрась физиономию, улыбнись пару раз... Да просто улыбнись пару раз.   Мужики, они тоже не каменные. Но когда тебе  начинают грузить про "Бытие и ничто"... Бить ее, или что...
         Проблема книжного алкоголизма, если речь идет о действительно  серьезной наркоте, а не каннабисе женского романа или экстази  фантастики  про эльфов, состоит скорее не в том, что ты перестаешь понимать действительность, а в том, что ты начинаешь понимать ее слишком хорошо. Вместо того, чтобы сочувствовать, ты начинаешь сострадать, или, того хуже, просто  знать.  Жутковатые сентенции "tout comprendre - c est tout pardonner" *  или "Non ridere, nec lugere, neque detestari, sed intelligere" **  - вот продукт черезмерного увлечения печатным словом. 
         На первый взгляд, заявление о том, что Ника слишком хорошо понимала действительность кажется достаточно  смелым на фоне ее тривиального заблуждения относительно Леши. Однако, оно, это заблуждение проистекало главным образом  из того, что Ника, ориентируясь  на себя, обычно  приписывала людям больше порядочности и разумности, чем те на самом деле имели. Ей вполне искренне казалось, что   знать тройку - четверку  иностранных языков - это  плюнуть и растереть, или  что  читать трактат по средневековой схоластике либо рассуждения об истории хазарского каганата   - интересное занятие на выходной, а если  99.9  процентов населения не увлекаются такими вещами, то  лишь потому, что у них слегка другие интеллектуальные интересы - скажем, они играют  в домашнем кругу рапсодию Рахманинова на тему Паганини либо занимаются алгебрами  Ли. Во всяком случае, пока не было даказано обратное, ей было проще считать, что любой человек по крайней мере столь же порядочен и знает не меньше, чем  она. Однако, единственного  доказательства обратного было достаточно для того, чтобы Ника, со всеми возможными извинениями, без смеха, плача или презрения, переводила гомо на причитающееся ему место во всеобщей классификации. 
        Ее роман окончился быстро и бесславно. Однажды, спускаясь по эскалатору в метро, она увидела на соседнем эскалаторе, метрах в 15 внизу себя Лешу и А. Парочка сдержанно целовалась. Ника проплакала всю ночь - ее иллюзии  в одночасье  рухнули как башни ВТЦ после  удара самолетов. Если бы Леша целовался с Мерилин Монро или Марией Кюри, она смогла бы его понять и простить, но заводить роман с дешевой дрянью, которая тебя через месяц бросит представлялось ей таким пятном на репутации, от которого в принципе  невозможно  отмыться. Ей приходилось признать, что она потратила полгода жизни на надувание резиновой куклы, в которую влюбилась как последняя дура.   
- Что-то вы плохо сегодня выглядите. Неприятности на личном фронте? - спросила наутро Б.
- Ничего страшного, пройдет.
           Она не испытывала никакого зла на А или Лешу  - просто  ей было досадно, что все ее душевные метания оказались всего лишь приятным сном, от которого приходится теперь просыпаться. То, что через два месяца А нашла себе очередного инвалида, и Леша стал привествовать ее при встречах в коридоре,  ни в коем случае не меняло существа дела - она отвечала на приветствие и шла мимо, хотя каждый раз после этого ее сердечный ритм заметно ускорялся. Ей стоило изрядного труда отказаться от своей позолоченной мечты - она слишком долго ее растила. Il ne faut pas toucher aux idoles: la dorure en reste aux mains.***

- Вы не хотите познакомится с одним хорошим мальчиком? - предложила Б, определенно взявшая Нику под свое крыло. Если не против, я дам ему ваш телефон.
-Давайте. Буду благодарна.

   Но хорошие мальчики были хорошими мальчиками - и ничем более. Они гуляли с Никой по музеям и паркам, дарили ей гвоздики,  и  рассказывали о своих хороших планах на жизнь. Некоторые пытались поцеловать. После двух свиданий с  ними было нестерпимо скучно. Иногда даже после десяти минут первого.   
             
       *(все понять-значит все извинить, фр.)
       **(не смеяться, не плакать, не презирать, но понимать, лат. - Барух Спиноза)
       ***(Не стоит  трогать идолов - позолота остается на пальцах фр. - Флобер )
***

-Как тебе Игорь ?- спросил Леша.
-Он хакер?
-Скорее, фрик... Сколько я его знаю, ничем кроме программирования в извращенной форме не интересуется. Програзмер – слышал такое словечко? 
-Может и так... Но ценник он выдал вполне вменяемый. Как ты думаешь, сделает?
-Раз обещал, то сделает. В этом отношении - мужик надежный.
-Слушай , Леша – сказал Макар. У меня к тебе предложение. Не мог бы ты пособить с оформлением. Бумаги, аренда, и все такое... У тебя больше опыта ... Разумеется, не бесплатно. Сам понимаешь, пока дело не раскрутится, на особый гонорар рассчитывать не приходится. Но мы могли бы договориться о проценте с выручки – если такая будет, само собой. Все расходы – за мой счет, за тобой - только работа... Подумай... Если хочешь, вечерком все обсудим в “Петрополе”.

В “Петрополе” через час и четыре бутылки “Адмиралтейского” за которые уплатил Макар, договорившись о возможной оплате, будущие партнеры ударили по рукам.

Леша крутил дело споро. Бронебойная коммуникабельность – это, что ни говорите, дар свыше. Бывшие возлюбленные, а также их мужья и нынешние любовники были сильным подспорьем. Кто-то знал кого-то, этот кто-то в свою очередь давал телефончик, и через месяц дело было на мази. Арендный договор практически был готов, и разрешения почти что подписаны. Конечно, за скорость пришлось доплатить – в пределах санитарной нормы, разумеется... Все переговоры Леша взял на себя. Макарка занимался программой занятий. Наступал самый ответственный этап.

В один прекрасный день Макар развесил по столбам и заборам в округе объявления о субботних курсах компьютерной грамотности “для тех, кому за сорок”. Сотовый и мыло прилагались для связи. Позвонившим предлагалось оставить телефон – о начале курсов им обещали сообщить дополнительно. С семерыми Макарке удалось договориться. Семеро смелых... Это был кворум... Пора было начинать.

На среду он условился с Игорем, что заедет за железом, и нанял “Газель”. Партнеры сняли в ПТУ подсобку, внеся часть задатка (Макарка лично вставил новый замок) и арендовали раз в неделю на полгода классное помещение. Каждый раз перетаскивать системные блоки и мониторы из подсобки в класс было не лучшим выходом, но более дешевым и безопасным, чем постоянно арендовать классную комнату и держать аппаратуру там.

Шофер опоздал, и они очутились у Игоря с получасовой задержкой. В квартире программиста царил обычный бардак. Он одного за другим вытаскивал разнокалиберных монстров информатики на лестничную площадку, и они с Макаркой и шофером тащили их в лифт и дальше к “Газели”. Когда все было загружено, Макар отсчитал обговоренную сумму.
- Установочный диск мне дашь?- попросил он. Чтобы перезагрузить , если операционка слетит...
-Диск, диск – сказал Игорь. Так... Подожди.
Он скрылся за дверью и вынес пару дисков. Вроде, эти... Проверь – если не то, то подъедешь еще разок – я заменю. Извини, мне бежать надо... У меня встреча. С этими словами он взглянул на часы, и поскакал вниз по лестнице, даже не пытаясь вызвать лифт.

В ПТУ Макарку не пустили.
Как – горячился он. Мы же все обговорили!
-Меня не гребет - сказал кирпичномордый охранник в военной форме без погон – по виду бывший прапор. Директор сказал, если приедут пидоры с компьютерами – не пускать. Сказал, не перечислили.
- Как, не перечислили!?
-Я что – справочная? Мое дело пускать кого надо, и не пускать кого не надо. Разбирайтесь.
-Это какое-то недоразумение – настаивал Макар. Может, в банке что напутали...
-В банке, в склянке...
-Куда я их сейчас повезу?
-В жопу себе сунь – с военной четкостью посоветовал прапор.
 Лешин номер  не отвечал. Макарка плюхнулся на сиденье Газели.
-Что делать будем? - спросил шофер.
-Придется везти ко мне...
-Будет стоить еще пятьсот...
-Поехали, - сказал Макар. И добавил: “Мать!”.

До Леши он дозвонился лишь на домашний номер,  и уже ближе к полуночи.
На другом конце провода выслушали сбивчивый макаркин рассказ о странном поведении охранника. - Они там что, совсем офигели, а?
Установилась пауза.
-Леша, что там происходит?
-Макарка – я тебе расскажу одну историю. Как финансист учил сына... Сынок, сказал он ему. В делах очень важно знать, кому можно безоговорочно верить. И кому в этой жизни верить, как не родному папе. Сейчас ты прыгнешь с высокой тумбочки, а я тебя поймаю чтобы ты не ударился... “Хорошо, папа”, -сказал послушный мальчик. Он залез на тумбочку, спрыгнул, и разбил себе коленку, потому что папаша и пальцем не пошевелил чтобы его словить. Дите завыло: “Папа,ты же обещал меня поймать!”, и финансист сказал :”Запомни сынок, на всю жизнь – в бизнесе нельзя верить даже собственному отцу!”
- Не понял – сказал Макар. При чем тут эти истории?  Что с арендой?
-А вот то  – сказал Леша. Я подумал, что на самом деле деньги копеечные, а урок будет тебе полезен. У  меня поначалу не было  намерения тебя кинуть...Правда, и никакой веры, что из этой затеи что-нибудь получится, у меня не было... Хотел тебе помочь, что ли. Но потом... Когда у меня оказалось на руках лавэ для регистрации, откатов и аренды... Знаешь, какая у нее попка... Восемнадцать, а как нимфетка... И стерва каких мало... Все по таксе... Хочешь ляльку, гони пайку... Я все записывал, что ты мне давал... Хотел после  вернуть. А потом подумал: “Он ведь меня когда-нибудь благодарить будет. За науку... ”
-Леша – ты что? Я три года копил. А ты все потратил на ****ь? После всех разговоров, что гусары денег не берут! Тебе же после такого ни одна свинья верить не будет. Тебя что, не колышет?
-Нет - сказал Леша... Уже  не колышет... Я уже допрыгался... Ты знаешь как этот штампик выглядит? Красный? И каково после этого штампа ходить как ни в чем ни бывало и делать вид, что все путем, и ничегошеньки не случилось.
-Какой штамп?
-ВИЧ – позитивный... Такой... Помнишь, ты мне Макарка, сболтнул насчет спидометра?
-Дурацкая шутка...
-Но я вдруг  приссал. Никак не мог выбросить из головы. Он мне ночами снился... Древний такой спидометр – как на “Волге”. У него не стрелка была, а красная полоска... Красная ленточка... Неделю думал, потом решил, что лучше один раз сдать анализ - и выбросить из головы. Это ведь гомосеки заражаются... При нормальном сексе шансы же ничтожные, даже если больная ... Как в лотерею выиграть, только наоборот ...
-И что теперь?
-А что теперь? Десять лет мне осталось... И под елочку... В России мужики долго не живут... Ты знаешь, как это все меняет   - понимать,  что умрешь?
-Но я тоже умру – сказал Макарка... Когда-нибудь... Это еще не повод...
Однако, на другом конце уже повесили трубку.


На следующий день Леша на службе не появился. Макар попытался выяснить у секретарши, что с ним, и узнал, что тот взял отпуск за свой счет - по личным обстоятельствам. Какие были обстоятельства, и куда Леша планировал податься, секретарша не знала. На отправленный Игорю мейл с просьбой встретиться ответа тоже не пришло, “Аська ” не отзывалась. Это было крайне странно, потому что фрик жил в киберпространстве, и на электронную почту обычно откликался в течение получаса, а на ICQ - почти мгновенно. Снедаемый нехорошими предчувствиями, Макарка, по приезде домой включил один за другим все взятые напрокат ящики. Они работали - подвоха не было. Игорь, должно быть, понятия не имел о лешином прыжке с тумбочки...

Когда Макар расстался с компьютерщиком, тот спешил на встречу ... Это тоже казалось необычным - насколько Макар его знал, более чем в метре от системного блока програзмер чувствовал себя не в своей тарелке, и предпочитал по мере возможности иметь между собой и собеседником монитор. Женщина? По отношению к Игорю такое предположение казалось совершенно фантастическим... Чтобы не откликаться на почту, он должен был находиться либо в Сахаре, либо в коме...

Отчаявшись что-то понять, Макар решил посмотреть, действительно ли установочными были переданные ему в последний момент диски. Лешин приятель что-то перепутал в спешке. Оба носителя не имели к операционке и “Ворду” никакого отношения. “Установить Кассандру “ “Да” “Нет” - высветил первый диск. “Нет ”- нажал Макарка. На втором имелся единственный файл:

“Project Kassandra. doc”


Проект Кассандра.


Представление о том, что видимый хаос представляет из себя лишь нашу неспособность оценить точные сцепления причин и следствий, старо как мир. Древние были заворожены идеей фатума - они считали, что высшему существу определенно известно то, что простым смертным представляется исключительно под маской вероятности. Прорицательнице Кассандре, согласно Гомеру, было дано богами знание о близком падении Трои - событии, с точки зрения всех окружающих, почти невозможном. Поставив на тотализаторе на скорое разрушение города, Кассандра легко смогла бы стать миллионером...

Случайность имеет свои законы. Хотя современная наука еще не способна уверенно предсказывать исторические события и природные катастрофы , она значительно продвинулась по пути понимания закономерностей случая. Такие важные отрасли экономики как страховое дело и игорный бизнес основываются на математической теории вероятностей и эмпирическом по сути законе больших чисел. Этот закон непросто сформулировать в удовлетворительной общей форме, но интуитивно он ясен. В частном случае симметричной игральной кости, например, он гласит, что тройка выпадет приблизительно в каждой шестой попытке. При шести миллионах бросков с “честной ” костью вы можете смело утверждать, что количество выпадений тройки будет между 990 000 и 1 010 000, то есть разброс останется в пределах одного процента от среднего значения. Если кость подпилена, вероятность выпадения тройки может стать иной, - скажем, 5/36 , но общая закономерность сохранится.

Борьба с законом больших чисел столь же бессмысленна , как и с законом всемирного тяготения. В рулетке или  игре “Блэкджек” у заведения примерно трехпроцентное преимущество в каждом розыгрыше. Чем больше раз вы играете, тем значительнее вероятность что потеряете деньги. Толпы клиентов дают Лас Вегасу твердую уверенность в завтрашнем дне. Маленький человек всегда находится с неправильной стороны закона больших чисел - он платит за возможность сразиться с судьбой.

Есть ли у нас выход из подобного положения? На самом деле, да. Он состоит в том, чтобы бороться не с монстрами организаций, но с другими маленькими людьми.

Лотереи бывают двух сортов. Покупая обычный билет с номером, или играя в рулетку, вы соревнуетесь с машиной один на один. Даже если она не подпилена организаторами, часть денег устроители берут себе. При большом количестве попыток вы обязательно проиграете. Второй сорт лотереи подразумевает соревнование между участниками – и на нем мы остановимся подробнее.

Простейшим видом интересующей нас игры является советское “Спортлото”, аналоги которого существуют во многих странах мира. Участник зачеркивает несколько номеров - машина определяет какая комбинация выигрывает. На первый взгляд кажется, что разницы с традиционной лотереей по билетам нет никакой, однако это не так. Раз в процесс втягиваются люди, вероятность зачеркивания различных комбинаций оказывается различной. Зачеркивающему кажется, например, маловероятным, что выпадут в точности номера от 1 до 6. Ставящих на такую комбинацию непропорционально мало. Тем не менее, у психологически редких комбинаций точно такие шансы выпасть при розыгрыше, как и у всех остальных. Следовательно, ставящий на них в “Спортлото” оказывается в относительном выигрыше. Вероятность угадать комбинацию у него такая же, но поставив на ту, на которую не ставит почти никто, он выиграет больше.

Вопрос, таким образом сводится к трем составляющим. Во-первых, надо определить, где массы ошибаются. Во-вторых, рассчитать, сколько выгадывает правильно играющий. И, в третьих, пройти барьер организаторов. Действительно, пусть наша стратегия позволяет нам получить по 110 рублей на каждые сто вложенных. Если организаторы оставляют себе пять процентов, игра стоит свеч. Однако, если на премии выделяется лишь 80 процентов собранной суммы, мы остаемся в проигрыше.

Смешно считать, что мы открываем Америку. Профессиональные игроки, несомненно, есть. К примеру, Эрнст Хэмингуэй, описывает в “Празднике, который всегда с тобой” стратегию профессионала на скачках. Она строится в конечном итоге на уже обрисованных нами принципах – сборе информации о вероятностях, и обеспечении статистического преимущества над остальными игроками. Правильная оценка во многом сродни игре в шахматы – недаром букмекерские конторы нередко нанимают шахматистов для расчетов.

Цель проекта “Кассандра ” состоит в автоматизации ставок.Широкое распространение онлайновых букмекерских контор и наличие в интернете информации об исходе спортивных соревнований впервые за историю азартных игр дает возможность создать автоматического игрока, который позволит частному индивидууму встать с выигрышной стороны барьера больших чисел.  Не секрет, что даже профессиональные шахматисты проигрывают современным ЭВМ, и кажется логичным, что хорошо составленная пргорамма сможет обыграть любителей, ставящих раз в неделю  пяток фунтов на успех любимой команды.

Подготовленная нами бета- версия программы “Кассандра” обеспечивает сканирование сети на предмет информации о событиях, по которым принимаются пари, а также оценки возможного выигрыша. Мы предусмотрели также и  возможность реального участия, но пока что эта опция не активирована. В настоящее время программа работает в виртуальном режиме, то есть решения о ставках принимаются, и ведется статистика по выигрышам и проигрышам, хотя сами ставки при этом реально и не делаются.

Благодаря упорной работе по настройке алгоритма, последняя версия смогла, наконец, преодолеть порог организаторов на примерно 5-7 букмекерских сайтах , где ставки принимаются от участников, а организаторы лишь забирают фиксированный процент у выигравших.

Особенность программы, состоит в том, что для ее успешной работы стартовый капитал должен быть достаточно большим. Наш алгоритм успешнее всего работает на редких событиях, где выигрыш велик, но нечаст. Возвращаясь к нашей аналогии со Спортлото: если мы будем раз в неделю ставить на комбинацию 1-2-3-4-5-6, то скорее всего, она ни разу не выпадет за нашу жизнь. Если бы мы были вампирами, которые живут вечно, то мы понемногу теряли бы деньги триста лет, после чего получали бы большой куш, и средний баланс остался бы в нашу пользу. Конечно, можно ставить на сотню редких комбинаций одновременно, но среднее количество денег, затраченных до первого события, при котором стратегия окупается, оказывается одним и тем же. Начальный капитал должен позволить выдержать потери, неизбежные до прихода крупной рыбы.

Мы оцениваем необходимый стартовый капитал в 67 тысяч долларов. С этой суммой, вероятность преодоления эффекта “большой рыбы” и выхода на устойчивую экспоненту, по нашим подсчетам - составляет около 95 процентов. С меньшим и деньгами вероятность стабильного дохода соответственно, уменьшается, и при вложении половины этой суммы шансы остаться в определенный момент на нуле составляют примерно половину.

На этом месте текст обрывался. Похоже, Игорь писал его как часть пояснительной записки, которой планировал заинтересовать инвесторов, но недокончил, или докончил в друглм файле … Было ли исчезновение программиста связано с проектом “Кассандра”? При любом раскладе, создателя автоматического игрока в азартные игры необходимо было найти...



***

Подчистили они аккуратно. Вынули винчестеры из всех трех работающих компьютеров и унесли стопку дисков с полочки. Входная дверь не была взломана – по крайней мере на макаркин неопытный взгляд казалось так, но уходя ее не заперли – то ли лень было возиться, то ли повредили замок отмычкой. Из-за этого Макар и смог войти... Возможно, был кто-то один, но Макарке мерещилось таинственное множественное число, приглушенный разговор нескольких теней...

В кухне булькнула вода, и он вздрогнул.

***

- Значит, Голованов Игорь Васильевич. Год рождения? Адрес... Фото нет... Особые приметы...
- По верхам – сказал Макар. Морг, больницы... Если за два дня не найдется – ну и ладно... Денег у меня на длительные поиски нет. Я у него компьютеры взял напрокат, а он исчез. В милицию мне обращаться не хочется.
- На то и частные детективы. В милиции все равно ничего делать не будут – в отделении на делах по исчезновениям всегда  самый бестолковый сотрудник – сравнивает списки пропавших с приметами обнаруженных трупов и имитирует бурную деятельность. Восемь из десяти сами находятся. Загуляли, скрываются от долгов, или алиментов...
- Вот и договорились. Как будет что-нибудь, вы мне звоните...


Сыщик позвонил через два дня. В Бюро регистрации несчастных случаев данных не было, обращения в милицию по поводу исчезновения – тоже. Входящих звонков на телефон Игоря зарегистрировано 14, тринадцать – макаркиных и один из автомата. Ни на один не ответили...
- Можно еще пробить операции по кредитным карточкам . Но прямого доступа к этой базе у меня нет – будет стоить дополнительных денег. Хотите?
- Спасибо, больше не надо ... - отозвался Макар.


***

-Я придумал – сказал я Сержу. Я буду писать о себе...
-Правильное решение – одобрил Серж. Себя человек обычно знает лучше чем других – во всяком случае с фактической стороны...
-  Я думаю сделать роман о том, как я пишу роман . Кукловод в Европе остается невидим - он дергает нитки сверху либо управляет штырями снизу , но на Востоке он не прячется – просто одевает черный балахон и стоит за куклой.
- В этой затее есть что-то  порочное – сказал Серж. “Я взял в руки перо и написал : “я взял в руки перо и написал : “ я взял в руки...”
- В математике называется “рекурсией”. Есть, скажем, такой логический парадокс. В некотором царстве построили мост, и на мосту стражники спрашивали каждого проходящего, зачем он идет. Если проходящий говорил правду, его отпускали с миром. Если лгал, то вешали. Но  в один прекрасный день на мосту появился путник, заявивший : “я пришел, чтобы быть повешенным”. Каковы действия охраны? Если они его пропустят, выяснится, что он безнаказанно солгал. Если его повесят, то окажется, что несправедливо...
- Я бы за такие ответы - да и за задачки - расстреливал на месте – сказал Серж. Чтобы не выпендривались.
- Все равно ведь автор виден читателю. Даже если он, как выражается Барт, умер. Возможно, в этом случае виден его труп, но сути дела оно не меняет. Почему бы не сделать так, что пишущий сочиняет, и параллельно рассказывает как сочиняет. Будут ли от этого меньше верить его героям? Дед Мороз , к примеру, никого не вводит в заблуждение. Раз автор все равно маячит где-то, почему бы не сделать его активным участником истории...
- Ты что, будешь вести стенограмму своих действий?
-Нет, конечно... Я придумаю себя, и придумаю, как я сочиняю роман, и роман, который я сочиняю...
- Теперь я определнно не понимаю, кто из нас больше  курил... - сказал Серж.



***

- Чернуха – сказал Серж – это самое то... Пятьсот страниц а-ля Селин – про то, как автору не хочется умирать, но все равно придется... Безошибочный рецепт еще со времен греческой трагедии. Находит у публики немедленный заинтересованный отклик. В глубине души все согласны с тезисом... И второе – беги  хорошего слога, ибо он – признак детектива. Даже продвинутые детективы уже не пишут согласно наставлениям... В крайнем случае, удобочитаемость автору могут простить как экстравагантность, но всерьез писать хорошим слогом – моветон последнего чекана. Весь двадцатый век слог гнули и калечили. Ясный язык годится лишь для описания параноидальных состояний. Шизофреников, кстати, гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд... Эротика требует точной дозировки: это специи. Когда ее слишком много, получается как сплошной перец чиле... Конечно, есть любители – я знал одну знатную стряпуху, фаршировавшую один сорт чиле другим, но есть такое могли лишь в ее собственной семье...
Кстати, не закусить ли нам...

***

Пользоваться “Кассандрой” было несложно, но чтобы запустить программу Макарке пришлось потратиться на более мощный процессор , приличную оперативную память и быстрый интернет - ни одна из игоревых машин не тянула под спецификации , заявленные в инструкции по установке. Коробку и монитор он оставил старые, так что приличная начинка обошлась в терпимую сумму. Детали ставок Макара не сильно интересовали : вторая лига английского футбола, крикет, мотогонки – он ничего про них не знал, да и не особенно хотел разбираться. Его занимали лишь два небольших окошка, в одном из которых было написано “Ваша начальная ставка ”, а во втором “Текущее состояние”. Над окошками ярко-красным значилось : ”Демонстрационный режим ”.

Программа шевелилась медленно: благоприятные для игры моменты приходили , похоже, нечасто. Сначала он записал в окошке “Начальная ставка” три тысячи долларов. За пару дней ставка уменьшилась наполовину, потом вдруг выросла до пяти тысяч, затем снова начала падать. Временами выигрыш увеличивался, но в целом кривая напоминала траекторию полета курицы с забора - несмотря на редкие наборы высоты она неизменно загибалась вниз. На тринадцатый день в правом окошке выкатился ноль, и загорелась надпись: ”Лимит исчерпан” .

“Сто тысяч” поставил он (кутить так кутить, деньги все равно не настоящие). За неделю сумма уменьшилась до примерно шестидесяти. Когда счет дошел до 43 873 Макарка решил, что ждать дальше незачем.  Игорь, как это свойственно творцам, слишком оптимистично смотрел на возможности своего детища. Месяц оплаты широкополосного интернета подходил к концу, и продолжать выкидывать деньги в киберпространство  не имело смысла.

“Пойду и напьюсь” - решил Макарка... “Проигрывать надо уметь”

После второй им овладела жалость к себе. Как рыба об лед – думал он... прыгаешь, прыгаешь и никакого движения... потом заледенеешь и кирдык – мутным глазом в чужую среду... Он с тоской осмотрел диванчики и столики, заметно обшарпанные даже в полутемном барном интиме. Влюбленная парочка копошилась в углу. На экране телека пела песню  сиськастая химическая блондинка, временами приближая к камере ротовое отверстие, как бы специально изготовленное для минета. Низкозадая официантка в стоптанных туфлях, черной юбке выше колен , при синем переднике и в белой синтетической блузке, напротив стойки  болтала  с протиравшим бокалы барменом.


Кабак за триста рублей. За триста баксов... За три тысячи... Все равно - кабак... Вымачивать время в растворе этилового спирта , пытаясь его угробить с наименьшими потерями - пока оно не убьет тебя...В забеге на длинную дистанцию время всегда сильнее...В конце концов ты все равно выдохнешься... Местечковые раввины, как утверждают, умели сделать из глины пародию на человека – голем. Они были способны его оживить, произнеся запретное имя Яхве, но у их создания не было души – ибо один лишь Б-г способен приготовить человеческую душу... Время – такой глиняный человек... Целая армия глиняных людей – как стражи китайской императорской гробницы... Они не спеша бредут за тобой, переставляя тяжелые ноги. На них странные доспехи, похожие на черепаховый панцирь, глиняные сапоги со вздернутыми вверх носами, луки висят за спиной Убежать от них нетрудно. Можно даже идти скорым шагом - они не успеют... Но в конце концов, ты все равно выдохнешься, они нагонят и раздавят тебя, как рухнувший голем раздавил незадачливого создателя, невовремя содравшего с его лба наклейку, поддерживавшую монстра живым.


-Можно? - раздался над его плечом хриплый женский голос.
-Садись – не глядя сказа Макрака. Но угощать не буду... У самого денег нет...
Работница панели выглядела подчеркнуто профессионально... Ультракороткая юбка, сапоги выше колен, блестящая курточка из кожзаменителя с глубоким вырезом, на лацкане которой посверкивал металлический ландыш. Она щелкнула одноразовой зажигалкой, осветив на мгновение язычком пламени яркую косметику на лице.
-Заскучал, малыш? Не хочешь чуток любви по доступной цене?
-Не люблю шлюх – сказал Макар...
-Брезгуешь?... Напрасно... Мы обходимся, если посчитать, дешевле тех, кто считает себя честными женщинами... У нас не болит голова, мы выполняем работу профессионально и с высоким качеством...Аборт - за счет фирмы... Не требуем шуб, не устраиваем скандалов и не делаем сыновей невротиками... Да и просто сыновей не делаем... Еще одной головной болью меньше... В конце концов, все продаются... Ты продашься шефу, твой шеф продается своему шефу, а шеф шефов продается всем остальным, потому что только так он может остаться главным начальником, и не заработать третий глаз поверх двух основных... Единственный способ не продаваться – поселиться на необитаемом острове... Если такие еще остались...
-Складно излагаешь – сказал Макар... Тебя как зовут?
-Зови меня Ромашка . Антемис нобилис... Можно просто Анти... А насчет складно... Происхождение сказывается... Интеллигентное окружение. Дед - профессор, папа – доцент, дочка – путана... Можно сказать, семейная традиция, только два предыдущих поколения - политические... Дедушка стучал в ГПУ, папа – в КГБ...
-А ты – спросил Макарка
-А я – менту участковому... Все деградирует... Недаром знающие люди утверждали, что людская порода вырождается... Конфуций, к примеру ...Шпенглер... Хайдеггер ... А Гесиод говорил , что от первоначального золотого века жизнь скатилась к серебряному, затем бронзовому и наконец - к ржавому железному ... “Век девятнадцатый, железный...” Теперь вообще настал пластмассовый - сказала она, глядя на зажигалку, лежавшую перед ней на столе ... Все в хламе ... Прогресс.... Изобретение вырожденцев... Последних людей...
-Неправда – сказал Макар. Прогресс налицо. Раньше, к примеру, интернета не было...
-А к чему он нужен – твой интернет? Тебе он что дает? Тех же шлюх... Так их и до сети было полно... Раньше ты жрал идеологические помои из одного корыта, теперь у тебя на выбор – десять разных... Но помои то ведь одни и те же...
-Есть и контркультура... Падонки, скажем... Ничего не боятся. Режут правду- матку, кому не нравится посылают без обиняков нах...Коротко и ясно
-Ха, падонки... Офисные задроты, которые вообразили себя крутыми парнями...Мелкие клерки, вспуганные бессмысленностью существования... Раньше они плодились на кухнях, а теперь выползли в сеть... Больше всего пугаются, кроме службы в армии, конечно – это чтобы их не приняли за латентных гомосексуалистов. Не думаю, что таких на сайте Удава меньше, чем в среднем по стране... Может даже и больше, принимая во внимание нервозность контингента... Единственное, что их интересует, это “фкусно жрать”, особенно если кто-то другой приготовит, залезть на бабу если у них вдруг встало, и чтобы им не мешали проводить по десять часов на дню в инете... Модератор контракультурного сайта – это вообще полный абсурд... Труба... Выступать за абсолютную свободу мнений и кошмарить тех, кто с ней не согласен... Матом ругаться можно, зато сказать – “Я, ребята , голубой , и клал на вас , паскудных натуралов , с высокой колокольни ” - ни-ни... Говно - эта контркультура ... На десять процентов “контр” - девяносто – ее полного отсутствия...
-Видеть во всем негатив – очень просто - изрек Макар. Критиковать – большого ума не надо. Особенно, когда приходится работать под кем попало. От такой позиции перспектива, ясное дело, искажается...
-Молодой ты еще – сказала шлюха. Не обломанный.. Ничего, лет десять пройдет, заработаешь брюшко, одышку, лысинку... Поймешь, почем фунт изюма... Ну, я пошла... Волка, знаешь, ноги кормят. И то, что между...
-На здоровье – сказал Макар ...

Он подозвал официантку, уплатил по счету и отправился домой. Перед тем, как окончательно вырубить компьютер, машинально глянул на экран. 261 517, 21 светилось там. Большая рыба все-таки пришла ....

***

После того, как написано две страницы, роман по сути дела закончен – дальнейшее неизбежно... Фишка лишь в том, что автор сам не знает в точности, какова же эта неизбежность. История пишет себя сама, а человек за клавиатурой при ней - род повивальной бабки - как мать Сократа - призвание которой - обеспечить, чтобы младенец не застрял в чреве ... Что получится из орущего красного головастика в дальнейшем - тоже не собачье дело сочинителя... Он – лишь внимательный читатель пустой страницы. На ней вспухают буквы, как вены под кожей, их надо аккуратно прочитать ... Во всяком случае, так обстоит дело у меня.

Вероятно, есть настоящие профессионалы, которые клепают книги как броненосцы на верфи, или выстругивают тома наподобие того, как на фабрике делают шкаф. Они точно знают, что у них получится, и результат сам по себе им малоинтересен. Распиливая очередную доску, они думают как будут потягивать “Адмиралтейское”... Жорж Санд, дописав очередной фолиант, в тот же день бралась за следующий. Этим мастерам художественного слова доподлинно известно, что получится как положено и заплатят сколько надо. Мне же приходится лишь гадать, сгодится ли то, что пишу я, кому -нибудь другому... 


Объяснив Сержу матрешечную структуру своего будущего творения я бодро взялся за работу, и в три месяца худо - бедно дотолкал повествование до водораздела. При писании есть некая верхняя точка, с которой, будто с перевала видно и то, откуда пришел, и то, куда идти дальше. Причем дальше будет в основном о под гору... Я как раз добрался до этой точки. И тут дело застопорилось ... Подоспел отпуск, пара конференций. Затем вклинилась задачка, о которой я несколько лет на досуге подумывал, потом бросал, потом что-то читал по поводу... Появилось желание проверить кое-что. Исчирикав полпачки бумаги рядами теории возмущений, я пробился к частному случаю, ничего строго говоря не доказывающему, но оставившему в моей голове понимание сущности заинтересовавшего меня вопроса. Вероятно, некоторые другие разобрались для себя в том же самом раньше - но такие вещи становятся ясны лишь после того, как сам проломился сквозь бурелом и вышел на полянку с чужой избушкой посередине ...

Делать одновременно и роман и статью – мертвый номер. Они сочетаются друг с другом примерно так же , как молоко с лимоном... Покуда я разгребал завалы комплексных эспонент, плодившихся на листах как тараканы в “Макдональдсе “, все остальное ждало своей очереди.

Наконец ряды теории возмущений поредели, я отправил по е-мейлу рукопись в редакцию, сел в Крайслер и поехал навестить Сержа.
Около его дома меня ждал малоприятный сюрприз.

Напротив забора слегка накось приткнулась похожая на вытащенную из воды акулу машина с надписью PGR - “Прокуратура ” - по борту. На мой стук ворота открыл обезъянистый молодчик. Нижнюю часть его лица ограничивала квадратная челюсть, верхняя темнела под щеткой шевелюры солнцезашитными очками.
-Куда?
- К Сержу – это мой знакомый...
- Документы
Я вынул из бумажника карточку водительского удостоверения.
- Иностранец...
-Россия...
- И что делаете в Мексике?
- Работаю... В университете Панчо Вильи. Математик. Вот мой вид на жительство.
Он читал, шевеля губами.
- Ученый... Ну, проходи.

В комнате было полутемно и пахло восточным – вроде ароматических палочек. За столом кроме Сержа сидел еще один - в расстегнутом пиджаке, при дешевом галстуке с резинкой над рубахой с мятым воротом. Пока я еще стоял на пороге, примат подошел и шефу и некоторое время тихо и неспеша что-то ему объяснил. Шеф все это время смотрел в мою сторону.

- Садитесь – он показал мне на стул. Теперь мы сидели по трем сторонам квадратного стола – человек из прокуратуры, я и Серж.
- Елену Ибарра знаете?
- Встречался с ней несколько раз здесь.
- Только здесь?
- Только.
- Когда вы ее в последний раз видели?
- Около трех месяцев тому назад.
- Кто еще бывал тут?
Я назвал Сару и Карлоса. Полицейский записывал в блокноте дешевой пластмассовой ручкой.

Он задал еще несколько вопросов, захлопнул блокнот, встал и сказаал
- Если вы нам еще понадобитесь, мы с вами свяжемся.

Они ушли не попрощавшись. На Серже буквально не было лица.

- Что случилось? Кофе нашли ?
- Елена исчезла – сказал он.
- Куда она делась? Вы с ней поругались или вроде того?
- У нее кто-то был. Кроме меня... Не знаю, кто. Я – больной человек. Мне необходим помощник рядом. Я закрывал глаза... Если ей нужен мужчина – это в порядке вещей в конце концов. Я не способен ее трахать каждый раз когда ей хочется... Иногда она уходила - как кошка – на ночь. Или на два- три дня. Потом возвращалась - довольная. Тоже словно кошка. Только не мурлычет. Мы никогда об этом не говорили . И на тебя она поглядывала как на сметану... Но ты бы не стал. Слишком привередливый для такой... Ты - здоровый мужик. Елена – она для больных... Мягкая как подушка. А неделю назад ушла и не вернулась.
- Ты заявил в полицию?
- Нет, ее мать заявила. Они с мамой очень близки – Елена ей звонила каждый день и говорила по полчаса. А то и несколько раз в день. Звонила всегда – со мной, не со мной. А тут перестала.
- Скверно, сказал я.
- Куда уж...
- Думают на тебя?
- Вероятно... Но исчезновение - штука с юридической точки зрения несерьезная Тела нет – и дела нет. Мало ли отчего. В воду упала, в загул ушла, уехала... Напишут протокол, подошьют, положат в архив... Возможно, еще отыщется... Хочется верить ...
- Поехали, перекусим куда-нибудь – сказал я. Угощаю.

- Одиночество – вот что тяжелее всего переносить. Каждый за себя, лишь бог за всех – и бога не существует... Сара вечно повторяет Сартра, что ад - это другие, но на самом деле ад – это одиночество среди других... Возможно, Миша, ты этого не чувствуешь...
Мы взяли бутылку красного, а так как я был за рулем, Серж расслабился за двоих и вошел в сентиментальное расположение духа.
- У одиночества свои преимущества ... - сказал я. Чем больше живу, тем больше убеждаюсь, что жизнь переносима. К тому же, она не навсегда... Это ее большое достоинство.
- Ты не боишься умереть?
- Чем дальше, тем меньше. В детстве я ужасно трусил. Просто невероятно как. До холодного пота от одной мысли что когда-то меня не станет. Но постепенно это стало стираться... Выцветать... Стоики утверждают, что страх идет от непонимания. Чем окружающее понятнее, тем легче его переносить. А смерть... Меня оперировали пару раз – по ерунде вроде аппендицита... Наркоз – очень интересная штука . Тебе вводят пару кубиков через капельницу – и все- ты в отключке. Потом просыпаешься в палате с несколькими дырками в брюхе и катетером в члене, и понятия не имеешь что с тобой на хрен случилось. Однако некоторые вовсе не просыпаются. Наркоз вошел не туда, или тромб оторвался - готово... Оказался не в палате, а в морге. Полагаю, последнее, что чувствуют так и не проснувшиеся – резкое погружение в черный сон – то же самое, что чувствовал я... Старый стоический аргумент – пока мы есть, смерти нет. Когда есть она, нет нас.
-Хорошо бы так... Но лучше уж об этом не думать.


***


Макарка спал беспокойно, и ему снилось, что он ест говно столовой ложкой. Ложка была не новая, с парой царапин - алюминиевая ложка с выдавленным на ручке рельефом и слегка неровными краями. Запаха и вкуса не чувствовалось, но Макар твердо знал, что ест именно говно. Ну еще ложечку, Макарушка - говорила мама - ты должен вырасти большим – пребольшим и очень умным. У мамы было лицо менеджера Медяковой. Оно приближалось и превращалось в компьютерный монитор с надписью “Текущее состояние” над малоразборчивой строчкой из цифр. Число на мониторе одновременно и манило его своей приятной длиной - и страшило. Надо было решаться . Как на прыжок с парашютом - оттолкнуться от куска  металла и доверить свою жизнь хлипкой нейлоновой тряпке в заплечном мешке...

Проснулся он рано. По привычке натянул кроссовки, вышел из подъезда. Ободранный кот сидел у помойки. Это было то самое животное, которое жрало на его глазах голубя в его самую первую пробежку, однако жизнь, по своей привычке, обошлась с обитателем двора без всякого снисхождения - теперь он был грязен, некогда блестящая рыжая шерсть потускнела и торчала клоками, один глаз заплыл и гноился. Кот открыл пасть, в которой не хватало половины правого клыка и издал хриплый булькающий звук. Макар отвернулся и побежал.

“От-сю-да на-до ва-лить” , думал Макар в такт бегу. “От-сю-да на-до ва-лить” . Мысль о том, что он так и состарится в этом сером дворе под трубами  теплоцентрали, и будет всю жизнь таращиться в пыльный монитор за загородкой высотой метр двадцать под вурдалачьим взглядом старшего менеджера Медяковой казалась ему в этот момент еще ненавистнее, чем когда-либо. Либо пан, либо пропал...  Теперь или никогда.

***

- Сорок восемь тысяч четыреста у.е. - почему? Договаривались же на пятьдесят.
- А ты почитай внимательно – у нас единовременная комиссия . Ты вообще лучше внимательно читай, чтобы потом претензий не было.
- Толку-то сказал Макар. Все равно наебете...
- Ну, как знаешь. Деньги тебе нужны – не нам. Хочешь - бери, не хочешь – не бери.
Его собеседник откинулся в кресле и ухмыльнулся, обнажив два ряда неровных зубов над двойным подбородком, подпертым жестким воротом рубахи. Глазки финансиста с издевкой смотрели на Макарку - если бы глаз было не два, а восемь, сходство с поймавшим муху жирным пауком было бы полным...
“Нужен позитивный взгляд “ - думал Макар. “  Все будет хорошо. Я выиграю, отдам долг и выкуплю квартиру обратно. В крайнем случае, сниму комнату . ”
- Где подписывать ? – спросил он.

***


Разговор со следователем у Сержа произошел в субботу. В понедельник, когда я шел в университет, мое внимание привлек свежий выпуск “Реформы” на стойке газетного киоска. Физиономия на первой странице показалась мне знакомой. “Каннибал из Бальбуэны” гласил заголовок. Я купил газету, пробежал глазами несколько строк из середины заметки, и меня, несмотря на духоту асфальтового котла мексиканской столицы, прошиб холодный пот.


“Тихая колония Бальбуэна в делегации Венустиано Карраско стала вчера свидетелем событий, экстраординарных даже по меркам нашего гигантского города, давно отвыкшего удивляться чему-либо вообще. В 4 15 вечера полицейская машина остановилась у дома номер 43 вблизи авениды Фрай Сервандо. Агенты хотели допросить снимавшего там квартиру Карлоса Цуриту относительно его знакомой Елены Ибарра, которая исчезн на прошлой неделе. Мать Елены, напуганная необычным молчанием дочери, не отвечавшей на телефонные звонки, обратилась в полицию, и та развернула рутинное в подобных случаях расследование. На звонок никто не открыл, но почти сразу же агенты услышали с противоположной стороны дома звук падения чего-то тяжелого и последовавший за ним громкий стон. Когда служители правопорядка обогнули здание, их взглядам предстал мужчина, волочивший ногу, и прижимавший к груди коричневый кожаный портфель. Это и был вышеупомянутый Карлос Цурита. Заметив полицию у ворот, он попытался скрыться, выпрыгнув со второго этажа, но падение на крышу припаркованной рядом с домом машины оказалось неудачным; подвернув стопу, он не смог успешно реализовать план бегства.

Поднявшись на второй этаж, представители закона открыли дверь изъятым у Карлоса ключом, и их глазам предстала страшная картина. На небольшой кухне царил сильный беспорядок. На плите стояла сковородка с остатками поджаренного мяса. На столе, в окружении банок с несколькими сортами чиле лежала отрезанная и окровавленная кисть человеческой руки, принадлежавшая по-видимому молодой женщине. Еще несколько килограмм расчлененной человеческой плоти в пакетах из супермаркета были обнаружены в морозильной камере холодильника марки “Мабе”.

Карлос признался, что он задушил свою знакомую Елену Ибарра с помощью подушки, расчленил ее труп в ванной, а часть внутренностей вывез за город и закопал в лесу. Тело частично поджарил и съел, а часть загрузил в холодильник. В портфеле, с которым людоед не хотел расстаться при побеге обнаружились несколько набранных на компьютере и написанных от руки черновиков. Их названия говорят сами за себя: “Первая плоть” , “Острые зубы греха” и сборник стихов “Кровавый поцелуй” среди прочих. Некоторые были иллюстрированы рисунками, выполненными тушью. Сочинения Карлоса несомненно будут со вниманием исследованы судебными психиатрами, которым предстоит в ближайшем времени определить степень его вменяемости.

Соседи Карлоса были крайне удивлены происшедшим. Сеньора Сесилия Роблес, торгующая в лавочке неподалеку сказала, что каннибал запомнился ей как вежливый и приличный с виду молодой человек. “Он покупал всякую мелочь – авокадо, соус, хлеб, яйца. У нас спокойный район, слава богу, хотя конечно случается всякое – и кражи бывают, и наркоманы иногда заходят. Но главным образом работящая публика, достойные люди. Ничего плохого сказать про него не могу... ”

Хозяин квартиры, сдававший ее внаем Карлосу тоже ничего особенного за жильцом не замечал, и платил тот исправно. “Конечно, не всегда в срок, но до крупных задолженностей не доходило. Теперь сдать эту квартиру будет невозможно. С такой дурной славой... Вполне нормальный с виду. И не скажешь... Нервный немного, но кто в этом городе не нервный ? ”

Заметим в скобках, что далеко не каждый нервный в этом городе способен задушить, расчленить и съесть частями свою подругу...

Владелец интернет-кафе, в котором Цурита подрабатывал по вечерам, сообщил, что знал о литературных занятиях Карлоса, но не воспринимал их всерьез. “Мало ли у кого какие тараканы. Тут у меня каждый второй из пацанов за компом глушит монстров пачками. Вы посмотрите, во что играют – кровь с экрана так и хлещет. Ну, пишет человек про людоедов - у него такие фантазии. ”


Сегодня судья должен вынести постановление о заключении монстра из Бальбуэны под стражу. Мы будем информировать наших читателей о дальнейшем развитии событий. ”

Я сидел на лавочке напротив раскрашенной табакерки театра Изящных Искусств, облицованного по французскому проекту итальянским мрамором во времена диктатуры местного генерала Порфирио Диаса и тупо смотрел в пространство. Передо мной серыми волнами катилась обычная толпа мексиканской столицы, обдавая запахом потных подмышек, гуталина “Осо” и криками: “Кому лепешек! Такос! Налетай! ”. Безобидную и толстогубую бабу с проволокой для исправления зубов во рту задушили подушкой, разрезали на куски и съели... И сделал это неприметный парень с курчавыми волосами и в очках с тонкой оправой, продавший мне за цену двух капучино второсортную поделку “Исповедь каннибала”... Не то, что происшедшее не укладывалось у меня в голове … В конце концов, Мексика никогда не отличалась избытком уважения к человеческой жизни. Наркоторговля и вымогательство, рэкет и бандитские разборки исправно собирали дань. Полицейские и сельская администрация, бизнесмены и журналисты, женщины города Хуарес... Кто угодно мог попасть под раздачу. Мальчика убило залетной пулей в кинотеатре – срикошетило откуда-то снаружи. На одной печально известной кривой в штате Тласкала за год перевернулись с мощными взрывами три могучих цистерны со сжиженным газом... Двадцать человек погибло при пожаре на дискотеке “Лобоомбо”... В 1968 расстреляли студенческую демонстрацию на Площади Тлотелолько – несколько сотен. Землетрясение 1985 унесло десяток тысяч душ – никто точно не знает, сколько именно. В частности, гинекологическое отделение центрального госпиталя со всем персоналом и пациентами, и роскошный отель в сотне шагов от того места, где я сейчас сижу... От здания осталась лишь чудом уцелевшая фреска Диего Риверы... Органика - очень хрупкая штука.

Даже если ты теоретически готов в любой момент сложить манатки и отправиться на выход, практическая близость костлявой, ее сладковатое дыхание над твоим плечом все равно вызывает  малорадостные ощущения...



Газеты занимались Карлосом примерно две недели - печатали разнообразных спецов по судебной психиатрии, припоминали сходные случаи, опрашивали одноклассников и родственников внезапной знаменитости. Выяснилось, что раньше у Цуриты была еще одна или две не то знакомых, не то проститутки, которые тоже исчезли бесследно, но их так и не нашли. Карлос жаловался на условия содержания, говорил что его избили сокамерники. Потом появилась короткая заметка о том, что каннибала из Бальбуэны нашли  повесившимся на веревке из простыни. После этого газеты занялись другими делами.


Раз, когда доморощенный антропофаг уже перешел из разряда новости в разряд городской легенды – наравне с Черным Жильцом, Плачущей и Нянькой из Поланко - я снял с полки “Исповедь каннибала” в попытке связать воедино автора и личность. У меня ничего не получилось. Карлос как автор был неподражаемо вторичен – он сыпал в свое варево все, что валялось вокруг – от убого переделанного сонета Шекспира до находок американской попсы и откровений латинских сериалов. Похоже было, что и до поедания человечины он тоже додумался не в одиночку, но подражая нездоровому гению “Молчания ягнят” Ганнибалу Лектеру в исполнении сэра Энтони Хопкинса. Как если бы телевизор раскрыл пасть разбитого  кинескопа и пошел взаправду жевать вопящих от ужаса зрителей, натягивая за собой сетевой шнур.

Одна фраза, впрочем, привлекла мое внимание. “Я- сумма своих действий ”. Безнадежно шаблонная мысль, тысячекратно пережеванная англосаксами, в которую затесалось слово “свой”, словно бы переводящее банальность общественного пользования в личное высказывание. Возможно, он смутно полагал, что “действуя” в отличие от просто “самовыражаясь”, он сможет наконец стать “собой”. Но и в своей попытке действия тоже не сумел  выкарабкаться из стереотипов и штампов. Отсюда его неразличимость в толпе - практически единогласное “не может быть” как реакция окружающих. Возможно, от тоски повседневности он и придумал себе некоторого внутреннего злодея, сложив его из подручного материала, и понемногу воплотил в жизнь. А когда в очередной раз осознал, что воплощение вышло хреновое, закончил всю эту бездарную комедию, единственным искренним жестом своей жизни накинув веревку на шею.

Не исключено, впрочем, что Карлос был самой обыкновенной шизой...

Насколько я сам сознаю собственную производность? Возможно, при высказывании мной также движет не любопытство кукловода, но попытка сотворить двойник неудобного к проживаю мира – где мне будет уютнее, чем среди высоток Авениды Реформа или пыльных фикусов колонии Рома. И я тоже заселяю этот фантомный, как боль, мир общеизвестными призраками, подобранными на жизненном пути - осколками Википедии и путеводителя, понравившимися мне банальностями, происхождение которых я давно забыл... Единственное, что меня утешает - отсутствие с моей стороны иллюзий. Я не пойду раздавать размноженную на ксероксе рукопись за сорок песо... И, надеюсь, что  никого не стану жарить на подсолнечном масле.

***

За прошедший с заклада квартиры год в судьбе Макара произошли значительные перемены. Первую его половину  он жил как на иголках. Смотреть на работе состояние своих счетов не отваживался, но дома почти не отходил от монитора, и даже иногда вскакивал посреди ночи, желая убедиться, что наличность никуда не делась. Пару раз отсчет снижался до опасного уровня, вызывая у Макарки приступы экзистенциальной  тоски, но в целом график наличности медленно но упорно полз вверх, диаграмма температуры чахоточного, прикрученная к железной спинке больничной кровати. Через несколько месяцев он окончательно расплатился с членистоногим ростовщиком, на что тот, криво ухмыльнувшись, сказал: “Заходите еще. Всегда рады...” “Как-нибудть в другой раз” - отозвался Макар. После освобождения от долга дышать стало легче и спокойнее - потеря квартиры уже не висела Дамокловым мечом над его шейной артерией. Однако, страх в один прекрасный момент лишиться всего  нажитого не уходил. Макарка тешил себя заклинаниями: “Жить надо опасно...Бог дал, бог и взял...” и прочей ерундой в том же роде, но способствовало не особенно. Он никак не мог избавиться от ощущения, что наступит день, когда на пороге его квартиры Немезидой с уздечкой, мечом и плетью появится програзмер Игорь в сопровождении пары угрюмых типов, и настанет расплата. Он заменил замок, тщательно выбрав модель. Уходя, оставлял в щели двери специальную бумажку, падение которой сообщило бы ему о приходе посторонних, и установил присоединенную к интернету сигнализацию с выходом на мобильный. На улице пытался отслеживать, не следит ли кто, для чего временами с видом остановившегося у витрины человека рассматривал отражение улицы  в стекле. Купил травматический пистолет, заплатив за установку абсолютно  при отсутствии детей не нужного, но положенного по закону, оружейного ящика... В ящике травмат  он, естественно, не хранил, но сунул его в шкафчик в прихожей, под шарф.  Все это начинало слегка  походить на паранойю...

Он  устроил несколько счетов по разным оффшорам, поставив на каждый из них по независимой “Кассандре” и когда натекало достаточно, переводил излишек на новый счет. Даже предусмотрел депозиты-заначки, откуда деньги не игрались, но неспешно плодились процентами. “ Не клади все яйца в одну корзину. Пусть меньше доход, зато надежнее...” Даже попробовал играть  на “форексе” и бирже, но занятие было хлопотное, а выигрыш сомнителен. Распоряжение деньгами вообще отнимало кучу времени и сил – перемещения, пересчеты, выкапывание информации о курсах, ставках, налогах и комиссиях – макаркин череп трещал от жужжания роя все увеличивающихся чисел...

К исходу шестого месяца он, однако, немного расслабился. Внешне ничего особенно страшного не происходило, лишь где-то в параллельной реальности, с той стороны монитора, незаметный со стороны, рос отсчет его значимости в обществе. Параллельная реальность, тем не менее, все отчетливее взаимодействовала с основной. Он стал тратить - сперва понемногу. Купил новый диван, часы за триста баксов, зеркалку и телевизор последней модели. Несколько колебался насчет диагонали – большой или совсем большой, купил в конце концов совсем, и первое время, пока не привык, вынужденная микроскопическими размерами комнаты близость к квадратному метру изображения его изрядно доставала. Приобрести новую квартиру казалось в таких условиях разумным предприятием – денег на заначечных счетах уже хватало, более того, недвижимость служила не просто местом обитания, но  являлась, в связи с постоянным ростом стоимости, достойным  вложением  капитала... И все же, Макарка тянул.


Как-то ноги вынесли его к бару, где он полгода тому назад переживал  кризис  перед не состоявшимся отключением Кассандры от аппарата искусственного дыхания. Официантка была другая, но столь же низкозадая и так же придавленная к полу  существованием, как и прежняя. Интерьер перекрасили, хотя в прежней полутьме заметить это было непросто. Он зашел.

-Привет, малыш -раздался за его спиной уже знакомый хрипловатый голос. Все еще нищебродствуешь? Шучу, шучу. Вижу, что прибарахлился, посвежел. Котлы, вон, новые... Небось, три сотни гринов как одна копеечка. Статусеешь...

-Садись, Ромашка – отозвался Макар. Анти... как его там? Выпить хочешь?
-Антемис Нобилис... Не употребляю. Кофе, разве что...
-Конечно, нет проблем...

Ромашка уже не выглядела подчеркнуто профессионально. Просто, как нормальная девушка. И вполне симпатичная.

-Ты что, род занятий сменила – поинтересовался Макар вскоре после начала беседы. Домохозяйка теперь? Насасываешь законному на “Фокус”?
-Нет, нашла спонсора... Человек почтенный и семейный. Депутат. Распил и откат... Все очень достойно. Любит стабильность и приличия, так что униформой пришлось пожертвовать. Зашла, вот, по старой памяти – и натурально встретила знакомого.
-Так что больше не практикуешь?
-Ну почему же так сразу и не практикую? Особенно, если молодой и симпатичный...
-И почем?
-Фу, ну кто тебя воспитывал... Если денег нет, твоих часов хватит на оплату.
-А стоит оно того?
-Пошли, и попробуешь. Звать-то тебя как ?
-Егор, сказал Макар, подзывая официантку чтобы расплатиться.

“О”! – сказала Ромашка. И она сказала “А”! “А теперь сделай мне ….! ” И Макарка сделал. И Ромашка сказала “Как это мне нравится!” И они повторили. И она встала в позу. А он встал в другую. И они сделали это с кремом для бритья, в ванной, на плите, и около пианино.


Оно того определенно стоило. Это было гораздо лучше, чем дряблые прелести менеджера Медяковой, или неопытные пэтэушницы, блевавшие на засаленной постели после полбанки.


За первой встречей последовала вторая, и он стал захаживать на правах постоянного клиента, или вроде того. Ромашкино гнездышко было оборудовано депутатом по модернистскому евростандарту. Появлениями народный избранник докучал нечасто, и чем его протеже занимается в свободное от работы время, его, как человека светского, подчеркнуто не интересовало. Во избежание неловких ситуаций, он заботливо звонил за час до явления, как утверждала Анти, совмещая звонок с приемом Виагры. В оргнайзере его айфона эта двуединая процедура - в целях домашней конспирации - шла под кодом “Принять ромашку”. Подолгу законодатель обычно не задерживался – у семейного очага его ждала верная спутница по жизни и два очаровательных спиногрыза.

Анти чуток  приобщила Макара к ночной жизни Северной Пальмиры. Ей нравились танцы и кокс... Пока что, танцы больше. Она еще имела возможность выбирать...

Напрямую денег с него Антемис никогда не просила, но уходя он всегда оставлял на столике в прихожей тонкую стопку купюр, а также оплачивал такси, столики и шмотку-другую по бутикам. То, что он тратится на шлюху, больше не представлялось Макару чем-то необычным или малоприемлимым. Все так делают... По крайней мере, настоящие мужчины, у которых есть что не только впереди, но и в заднем кармане с бумажником. Не солить же... Надо пользоваться, пока есть возможность. Несмотря на всю видимую прочность своего финансового положения и практически полную законность всего происходящего (никто же не запрещает делать ставки ), ему постоянно казалось, что долго так продолжаться не может, и что кончится оно непременно плохо.

***
           Серж после истории с Еленой как-то обрюзг и поистрепался. И стал  попивать еще  сильнее, чем прежде. Временами я заезжал в его пригород, и если он был во вменяемом состоянии,  мы с ним болтали часок-другой.   Когда он оказывался  в городе, то заходил ко мне, и мы шли потрепаться в кафешку.
            В один из таких дней мы сидели в "Старбуксе" на Авениде Инсурхентес  и я описывал ему состояние дел с моим детищем.
             - С одной стороны, там  ты, я  и Сара. И еще два героя в России. Один - среднестатистический парень, который очень  хочет пробиться наверх. Вторая - девушка с проблемами общения, что называется не от мира сего. Оба, естественно, в чем-то мои alter ego.
          - Это правильна мысль - сказал Серж. Разделить себя на две половины. В твоем случае, даже на три, включая тебя самого... Разбодяжить другими ингридиентами...  Только проследи, чтобы они не выходили очень уж одинаковыми, а то читатель будет путаться. И сюжет продумай. Не перегружай трепом. Тебе, конечно,   по большому счету плевать на сюжет, но читателю хочется узнать, что там случится дальше, хотя ему и так прекрасно известно... Он от твоих растеканий будет тихо  звереть. Не вдавайся в мелкие  детали - орудие Раскольникова  -топор. Руби сплеча, даже если не очень уверен - тут  тебе не теоремы доказывать.   Не преуменьшай удовольствия аудитории, когда она слышит  то, что сама  знает. Любой женский роман, например,  это  история любви двоих со счастливым концом. Если это не про любовь, жанра нет, если больше двух, жанра нет, а если финал несчастный, то жанра нет в принципе. Не догадаться, кто пойдет в финале   под венец может только верблюд. Тем не менее, любовные романы производятся и пожираются тысячами.
        - Но мне совершенно не хочется писать любовный роман. Кроме прочего, моей герой не может дать  героине то, что ей нужно.  Суть любовного романа состоит в том, что женщина  получает то, что ей нужно, а мужчина получает женщину...  Если этого нет - скажем, если она связывается с ним из жалости, что, конечно, бывает в жизни, значит это уже не то...   
        - А почему бы и не воткнуть туда чуток любовного романа?  Книга больше похожа на скульптуру, чем на живопись. На нее можно смотреть с разных сторон.  Хорошая книга, как хорошая скульптура должна приятно  выглядеть с нескольких  ракурсов. Обязательно найдется кто-нибудь, кто станет читать ее сзади. Почему бы в таком случае не сделать ей элегантную попку? Конечно, Сократ с элегантной попкой выглядит смешно, но в остальных случаях ?
***

Между тем приближался Новый Год, знаменуя время неизбежной как дембиль корпоративной вечеринки. По городу начинало пахнуть елками в тех местах, где запах еще мог прорваться сквозь бензиновый смрад. Статуи Летнего сада стояли в заснеженных ящиках под обледеневшими дубами и кленами, с веток которых кое-где еще свисал чудом зацепившийся сухой лист. В старых магазинчиках на Литейном уборщицы гнали тряпками по потертым мраморным полам нанесенную снаружи слякоть. Мокрый снег падал наискось в неестественно желтом свете газоразрядных фонарей Марсова поля...

Обычно Ника вечеринки игнорировала, но Б. ее уговорила.
-Ника, вы  пойдете на корпоратив ?
-Не знаю -соврала Ника, предпочитавшая сохранять некоторые приличия в межличностных отношения.
- И что будете  делать? Книжку читать ?
- А хоть бы и так – что плохого в развитии кругозора?
- Слишком широкий кругозор в неприспособленных для того местах даже  хуже  узкого – изрекла  Б. Когда человек с  кругозором  попадает  в среду  индивидуумов без такового,  у него  есть  два варианта поведения. Первый  состоит в том, чтобы скрывать свою начитанность  от окружающих, и тогда совершенно все равно, есть у него кругозор,  или нет.  А второй вариант - пытаться  объяснять насколько  хорош Пруст в оригинале, типам,  которые всему предпочитают  духовность русского шансона,   и кончается это известно чем... Вы, Ника - извините за прямоту -  напрасно тратите время   в этой  шарашке. На Западе есть  понятие “overqualified”,  когда человек занимает не свое место  не потому, что не справляется с работой, а потому что справляется с ней слишком хорошо.  Претенденту  могут там  отказать по причине  избыточной квалификации. Чисто формально это, разумеется, абсурд   – какие могут быть претензии, если он хорошо делает то, за что ему платят.  Неформально, однако, такой человек расхолаживает коллектив. Он самим фактом свое существования демонстрирует, что система несправедлива. Вы, Ника – ходячее неуважение к кормящей вас системе. Вас  еще не выгнали лишь потому, что вроде не за что. Но если  вы будете  слишком выделяться в том смысле, в котором это делаете вы, так и выгонят под каким-нибудь благовидным предлогом.

Поэтому  Ника решила не выделяться, и пришла.

Мероприятие развивалось как обычно. Сначала Босс, Бугор и Сагиб зачитали подготовленную им  PR отделе мантру о том, как хорошо трудиться на свое и общее благо в таком прекрасном месте как Контора, о том, как мы все рады тому, что еще один год прошел столь успешно и вдохновляюще. Пиаровцы, хвала Аллаху, удержались в пятнадцатиминутном регламенте, а от себя начальство  говорить было  не гораздо... По окончании дискурса на сцену вылезло гитарное трио и душевно спело корпоративный гимн. Все, кроме особо несознательных, подпевали. Потом раздали закусон. Спиртное официально было дозволено, и кроме выставленного за счет власти, позволялось принесенное. И хотя планктон твердо знал, что рабочий праздник – это все равно часть производственного процесса, и перебор чреват, непременно находились индивидуумы, которые не могли удержаться от халявы, ибо на халяву и уксус сладок... Новый год такие  граждане традиционно начинали на новом месте работы – а то и вообще без нее...

Еще часок ушел на лотерею, в которой участвовало лишь нижнее звено (верхушке бонусы раздавали отдельно), и Ника выиграла утюг, хотя  он  ей  был и не нужен.

После лотереи начальство свалило в более приличное место, дабы спокойно и качественно надраться в своем кругу. Трио на сцене вдарило по струнам и длинноволосый молодец посередине хрипло выдохнул в микрофон “Танцуют все!”. На этом корпоративный долг был отдан, и Ника засобиралась, чтобы уходить. Однако, на выходе ее перехватил Макарка...

Весь вечер Макар не сводил глаз с Ники и был немного не в себе. Он опрокинул для храбрости лишнюю половину - другую пластикового стаканчика с поддельным “Русским Стандартом”, лицо его покраснело, а мысли немного путались. Но он твердо решил, что непременно объяснится с ней...

***

Из дневника Ники Беляевой

корпоративный вий... апофеоз маразма... поднимите мне вееекиии...уже на выходе ко мне подполз  пьяный тип из соседнего отдела с какой-то фигней... говорил, что не чает души и что заработал вагон валюты... и заработает еще больше... я ему сказала, что умнее не стану от его лавэ... если у него слишком много, пусть тумбочку подопрет...он настаивал, что серьезно... схватил за локоть...потом за горло... пришлось слегка двинуть ему для вразумления свежевыигранным утюгом... разгибательный рефлекс... привести в чувство... сбежалась публика... бесплатный зоопарк...

нет, Б определенно права – мне не место в этом серпентарии... зачем тратить время на то, что мне все равно не нравится, и никогда не будет? Жрать... да, надо жрать... не ведь сейчас, слава богу, не девяностые... можно подсуетиться... на курсы пойти... переводчиком, хотя бы... все интереснее... даже если детективы - или женские романы писать  - с голоду ведь переводчики детективов не пухнут... кто его знает, реально это или нет – но ведь  выяснить несложно...

***


В первый после праздников рабочий день Медякова даже не стала дожидаться окончания - Макарка был вызван в присутствие с утра.
- Ну, что, Макарушка – обделался ты по полной - ласково начала она, предвкушая... Я могу замять... Могу. Но стоить тебе это будет... Сапоги станешь лизать... Языком...
-Не стану!
Старший менеджер даже опешила от подобной наглости.
-Ты что, Макарка? Хочешь с волчьим билетом? На мороз?
-Я, если хочешь знать, ведьма - медленно начал Макар побольше тебя зарабатываю. Тебе такие деньги и не снились. Я сам уже два месяца как хочу уйти. Видишь, часы – сказал он. Это недорогие еще - я и больше мог, но не захотел светиться раньше времени... Ищи себе другого холуя, дура старая. Скоро уже и не найдешь – кому ты нужна. Никто тебя дальше не повысит – так и будешь загнивать тут пока зубы совсем не вылезут. Тогда тебя выкинут на пенсию, и твой сынок будет ходить кругами, пытаясь отканючить твою прогнившую квартиру в бывшей коммуналке и твою вонючую машину...
Медякова глянула на офисную вошь и вдруг бабьим своим чутьем осознала, что пацан не врет. Что так оно и есть – уйдет. Плюнув ей, первой ученице по жизни, в душу - как ей несколько раз наплевали в душу талантливые троечники, прорвавшиеся выше ее... Хотя она сидела, сидела и сидела. Не разгибаясь. Железной задницей пробивая себе дорогу по корпоративной лестнице. Держа сына по продленкам... Одной и той же лестницы -ведущей вверх и ведущей вниз... Рот  у нее неприятно задергался.
-Иди вон! - сказала старший менеджер. Чтобы я тебя больше не видела...

***


Еще в декабре он записался на курсы вождения. “На чем учиться будем ”- спросила его миловидная секрктарша -”ручное или автомат?”. “Внедорожник!” - сказал Макар. “Самый большой, который только у вас есть. Если стоит дороже, чем на малолитражке, мне начхать!“ Уволившись, он перешел на ускоренный ежедневный режим обучения. Остаток времени проводил у компьютера, раскидывая все растущие выигрыши. С пары сайтов его уже выкинули под надуманными предлогами - ясно, за то, что слишком много выигрывал, но до заветного миллиона оставалось совсем немного.

Макарка еще толком не представлял, что именно будет делать с миллионом. Несомненно, часть потратит. Внедорожник, разумеется стоял в повестке дня. Квартира. По Европам... Там будет видно. Он уже осознал, что аппетит приходит во время еды, а единственный смысл существования - в расширении, в стремлении за...

***


Во второй половине февраля Макар заехал по привычке к Ромашке. Вскоре после его приезда, в прихожей раздался звонок, и Анти пошла открывать. Вернулась она не одна, но в сопровождении коренастого бритоголового мужика лет сорока пяти, одетого в черный костюм. Костюм немного топорщился на его накаченном торсе и кривоватых ногах, карие глаза смотрели спокойно и с легкой насмешкой.

-Извини, Егор, то бишь Макар – сказала Анти... Тут один человек хочет с тобой поговорить. Он – начальник охраны у... Ну, ты сам понимаешь у кого... А я пойду. Прогуляюсь немного. Да... Пока вы тут не закончите. Петрович его зовут, кстати... Ну, я пошла.

-Иди, иди, Анюта, прогуляйся...- сказал Петрович. Часа на два...

-Под ложечкой у Макара похолодело.
Пока Анти собиралась в прихожей, незнакомец ничего не говорил, и внимательно, в упор разглядывал нашего героя, от чего тому делалось все более не по себе. Наконец, хлопнула входная дверь, и Макар первым нарушил молчание.

- Что вы от меня хотите?

- Дурак ты, Макарка, - спокойно сказал охранник. - Думаешь, если ты покупаешь шлюху, то она тебя не продаст ? Ты думаешь, папик... Депутатишко... А ведь он тоже человек. Ему тоже хочется, чтобы по-людски, по-честному. Ему тепла и ласки хочется, а не чтобы его кидали через фуй с сопляком... С мелким офисным планктоном, смазливым на физиономию. А теперь посмотрим на дело в другом разрезе. Откуда у сопляка деньги на элитную блудницу? Ясное дело, не честно заработанное протиранием штанов сорок часов в неделю. То есть ясное до опупения. И не такой он дурак, планктонишко, чтобы тратить на продажную дрянь последнее, отрывая от хлеба – то есть есть у него заначка... “Откуда бы?” - вот он, гамлетовский вопрос. И натурально зовет наш законодатель начальника охраны, меня то есть, и говорит : “Пошарь ты его немножко, Петрович. Разузнай, пожалуйста, кто у него друзья- товарищи, и стоит ли с ним вообще связываться, ибо много людей в подлунном мире, с которыми простому члену Законодательного Собрания связываться не по чину. Но много и таких, кому он, член Законодательного Собрания, может беспрепятственно вломить по полной программе в случае нарушения ими Понятий. Это даже долг его, как столпа общества. Пусть мелкого, но одного из многих Опор в величественном здании Российской Демократии, растущем аки дуб по вертикали... Ибо что случится в нашем некультурном обществе без Понятий? Полный песец... Эскимосы и полярное сияние... И наше с тобой дело, Петрович, пресечь по мере возможностей беспредел, если он имеет место... ” (Отсюда, замечу, видно, что наш полномочный представитель не просто треплется языком, но сообразует свои высказывания с Принципами. )

И вот я, червь негодный, иду рыть чернозем. Небыстро это все, тяжело. Тонкая работа. Археологическая. Аналитическая. Психологию здесь надо знать. Подход к людям... Кому стольник, кому в морду, кому сначала в морду, а потом стольник... Но идет дело. Идет. Бессонными ночами... Фактик к фактику – появляется картинка.

Понятно, тебе откуда ноги растут у нашей душевной беседы?
-Понятно, сказал Макар.

Итак, сидит наш герой в присутствии -продолжал охранник. Целый день сидит. Потом возвращается домой, и оттуда выходит очень редко и по мелочи. В продмаг, в ресторан, к шлюхе – вот и все дела. Звонит-то он кому, родимый? Да считай, никому. Тихо все. Нет у него бурного дела, нет у него серьезных знакомых. Один аки перст. Но бабки у него есть, бабочки... Заложил квартиру. Но вернул ведь! С черными процентами вернул, мерзавец. И ничего при этом не делал – лавочку не открывал, людей не нанимал, купи - продай не занимался. Провернул что-то втихомолку. А может и до сих пор проворачивает... Откуда? Ясное дело, с хаты. И спросил я себя: ”Петрович, может наведаться к нему пока он будет вкушать нектар забвения из ромашкиных чар... Посмотреть что и как...” И пошел я, прихватив пару любимых отмычек. И посмотрел на замок, совершенно неуместной цены, качества и немецкой сборки. И сказал себе: ”Нет, Петрович, не стоит этого делать. Ты глянь, Петрович - тут и бумажка какая-то прилепилась вроде как случайно. И кто его знает, что у него внутри понавешено. У кого хороший стол, у того хороший стул... Кто его знает, что там внутри из информатики, электроники и сигнализации... Боится он. Опасается и проверяет. Возможно, ничего ты толком не поймешь, но вспугнешь мальчика. Испугается он, на дно ляжет, убежит и тю-тю . ”

Хорошо, зайдем с другого конца. Вот сидит он дома и таращится в интернет. Что он там смотрит ? Куда вконтактит ? С кем твитит? Может, у него там сайтик с непристойными малолетками? И иду я к человечку, кляняюсь в ножки. От Ивана Денисыча, говорю. Депутата нашего, дай ему Бог здоровьишка. Нельзя ли, мил человек, говорю, простучать по вашей системе чем мается в интернетах смерд Макарка, года рождения такого-то, адрес Говнопроточная улица, дом восемь дробь один по проспекту Ильича... Знаю, тянули вы к себе волоконный кабель от провайдера за счет его, непутевого ... Пособите, в долгу не останемся...


И вот оно. Запойный азартный игрок наш Макарушка. Делает ставки сутками. На работе, не на работе... И ведь выигрывает, подлец. Все он знает, наш Макарушка, и про новозеландский крикет, и про скачки на верблюдах в солнечном Абу-Даби... Откуда у него времечко, а? Да и мозгов-то вроде не столько, прости Господи... Внезапно в нем эта страсть пробудилась. Вначале пробовал все. Смотрел что где почем. Потом вдруг заложил квартиру и пустился во все тяжкие. И сразу поперла ему такая пруха... С долгами расплатился, а пруха все прет и прет, и конца ей не видно.

Рассказал я об этой непонятке паре знающих, и один припомнил вдруг странную историю. Оказывается, появился год назад прожектер. Инженер. Вышел на добрых людей, и предлагал некую программу, которую сам написал, и которая вроде бы позволяла кому угодно выигрывать на скачках. Ему сказали – ну ты привези и покажи. Потому как звучит оно слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но привез он не программу, а какую-то фигню – постановочный диск от виндоуза. Ему объяснили, что тут не камеди клаб, тупых приколов здесь не любят, и что-то заметили по поводу его возможной сексуальной ориентации, он ответил неадекватно, обзываться стал... Ребята его тюкнули по бестолковке с целью приведения в надлежащее чувство, но вышел казус. Не рассчитали. У братвы, с которой они обычно имели дело, черепа крепкие, а мозгов мало, но у инженера оказалось ни то ни это, но совсем даже наоборот. Так что работник творческого труда обиделся,  прилег отдохнуть и больше не встал. Тело вывезли куда Бог велел и схоронили по христианскому обряду – без креста, правда. Квартиру, само собой, обыскали, но ничегошеньки не нашли. Этим и кончилось.

Послушал я эту историю, и что-то меня кольнуло. Мало, конечно, шансов, но чем черт не шутит... Пошел я опять к мил человеку из ФСБ, снова ударил ему в ноги и попросил просветить с кем общался без вести пропавший в последние дни перед исчезновением. И вот оно – Макарушка... Продал наш инженер партию компьютеров прямо перед своим безвременным концом. И ты знаешь кому. И я знаю. И ты знаешь, что я знаю. Так что давай, Макарка играть честно. Ты прямо сейчас ведешь меня к себе на хату, объясняешь что к чему, отдаешь программу вместе с оргтехникой, и мы расстаемся лучшими друзьями.

-А если нет? - спросил Макарка.

Тогда я еду к тебе домой один, а ты отправляешься погостить к господину Голованову Игорю Васильевичу... Подумай. Твои деньги, все, что программа уже насосала, останутся при тебе. Можешь вложить во что-то толковое. Откроешь пиццерию или лицей делового английского для юных мажоров... Если не будешь лохом, заживешь припеваючи... Тебе же спокойнее.

Понимешь, Макарка, нехорошо это – давиться в уголке вареньем как малыш-плохиш, и ни с кем не делиться. Вот если бы ты нашел себе надежных товарищей, взял в долю, разве бы мы гутарили так вот по душам у милой Ромашки? Смысла бы не было, потому как твои друзья меня бы враз утихомирили. А мы здесь с тобой как два берега у одной реки - и мой берег крутой, а твой - пологий, потому что у меня козырной туз в кармане. Маленький такой тузик калибра девять миллиметров... Рано тебе еще. Жизни ты не знаешь. А мне в самый раз. У меня все будет как надо – и товарищи есть надежные – еще с Афгана. Ты, Макарка и слыхом-то не слыхал про боевое братство...

-Не слыхал – отозвался Макар.
-Вот то-то и оно...
- А если в полицию пойду? - спросил Макар.
-И что ты им скажешь? Что воспользовался в корыстных целях не принадлежащим тебе программным продуктом вместо того, чтобы как положено возвратить случайно найденное чужое имущество родственникам пропавшего или же государству? И ты надеешься, что с тебя после этого родное правительство в лице его законных представителей не стрясет все незаконно нажитое до последней копеечки?
Лоханулся ты, Макарка. Проигрывать надо уметь. Лучше не дури. Сам ты уже заработал, дай теперь тем, кто умнее. Не бодайся с племенным быком. Отойди в сторону перед самосвалом - целее будешь.

-Хорошо, сглотнул Макар. Ты меня убедил. Поехали.

Они спустились вниз. Петрович шел чуть сзади. Садись - кивнул он на слегка подержанный джип, нажимая на брелок открывания дверей.

По дороге голова Макарки работала на полных оборотах. Он сам удивился неожиданному спокойствию, с которым сортировал ситуацию. Возможно, тем оно и кончится. Петрович оставит ему деньги, чтобы не рыпался, увезет программу, и откроет собственный мелкий бизнес. Будет ли он, Макарка, после этого в безопасности ? Зачем начальнику охраны лишний свидетель, к тому же не заинтересованный хранить тайну ? Человек, способный по злобе или глупости натравить конкурентов или правоохранительные органы? В ближайшие полчаса Макарка будет ему нужен для того, чтобы без шума войти в квартиру, получить что ему надо, не опасаясь прибывшей по сигнализации мусорки... А потом? Петрович свяжет его как младенца, увезет на внедоре... В лесу места много – если даже и найдут когда-нибудь... А кто будет искать пропавшую офисную вошь среди сотни тысяч других российских исчезновенцев, из которых 80 процентов находятся сами, один процент появляются трупами, а девятнадцать оставшихся не находятся вовсе? Депутат будет только рад, что наглый юнец исчез. Ромашке будет пофиг, кокс ей уже роднее папы с мамой...


Машина Петровича подкатила к подъезду – ехать было недалеко. Макар кожей чувствовал, как напряжен начальник охраны, несмотря на все его профессиональное спокойствие. Они поднялись наверх на лифте, он отворил дверь. Вошли. Макар отворил шкафчик с одеждой, снял куртку, повесил ее на гвоздь.
- Проходи.
Петрович как был рванул в комнату, очевидно ему не терпелось увидеть сказочную деньгонамывающую машину, сосущую бабло из просторов интернета. И сильно прогадал. Макарка выхватил из-под шарфика травматической пистолет. Предохранителя на модели не было, передергивать ничего и никуда было не надо - оставалось лишь сделать пару шагов вперед, наставить дуло на бритый затылок бывшего афганца и рывком нажать на спуск.
Грохнуло довольно сильно, и Макар пожалел, что не прикупил глушителя. Петрович мешком свалился на линолеумный пол комнатушки, и не двигался. Резиновая пуля попала ему справа в нижнюю часть черепа -ближе к шее, оставив малоаппетитный красный кругляш с рубль величиной, из которого чуть сочилась кровь. Пока Макар раздумывал что делать дальше, на площадке послышаля шум открываемой напротив двери, и позвонили. Он глянул в глазок. Соседка. Мерзкая бабка...
Закрыл дверь в комнату, накинул цепочку и приоткрыл входную.
-Что тут у тебя за грохот?
-Скороварка взорвалась – сказал Макар.
-А... То-то я чувствую, дымом воняет... Что ж ты ее без присмотра оставил?
-Заснул. Должен был клапан сработать, но дерьмо же китайское... Хорошо хоть, окно не выбило.
-Ты смотри, так и без квартиры остаться можно...
Удовлетворенная старуха поползла обратно. Макар почти что печенкой чувствовал, как она берет трубку телефона и начинает описывать такой же карге из квартиры этажом выше детали неожиданного происшествия с соседом... “ Слышала как грохнуло? Шляется по бабам весь день, а потом поставил на плиту и говорит что заснул. Вроде и не бухой, но кто их знает, шпану... Может, наркотик курил... ”

Первым делом Макар быстро прошелся по карманам оглушенного. Бумажник... Документы. Ключи. Служебное удостоверение... Насчет пистолета тот не блефовал – оружие лежало в кармане пиджака. Несомненно, старый десантник справился бы с хилым клерком одной левой... На то и рассчитывал. Был он живой, или уже нет? С пистолетом противника в руках, Макар чувствовал себя относительно безопасно...

Пути назад, однако, больше не было. Если противник и был жив, то логика ситуации диктовала это упущение исправить...

Между тем, охранник стал приходить в сознание. Он медленно задышал и тихо простонал. Из носа у него сочилась гадкая бесцветная жидкость... Медлить было нельзя. Контрольный выстрел исключался. Во вторую скороварку не поверит даже идиотка-соседка. Сначала наш герой хотел сбегать в туалет за топориком, но выбор Раскольникова справедливо показался ему слишком шумным для современной звукоизоляции и слишком грязным в долгосрочном плане. Он выдернул из брюк Петровича ремень, обернув два раза вокруг шеи, застегнул пряжку, сбегал на кухню за деревянной скалкой. Сунул под ремень, и сильно закрутил. Пара минут, пока тело било ногами и дергалось показались ему половиной вечности. Потом все затихло.

Макара трясло.

Остальное шло уже практически на автопилоте. Генеральный план на случай возникновения форс-мажора он обдумывал давно, и сделал кое-какие приготовления, детали домысливались на ходу.

Прежде всего, надо было избавится от тела.

Он подогнал внедор Петровича к магазину... Купил упаковку мешков для мусора, а в спортивном отделе большой коловорот и рыболовную палатку. Полупудовую гирю. Колун. Ломик. Два рулона прочной клейкой ленты. За все расплатился наличностью – деньги были припасены на крайний случай заранее, и он с некоторого времени постоянно держал дома сотню - другую тысяч.

Гирю, палатку и инструменты он оставил в машине, с мешками и лентой поднялся наверх. Прежде всего, обернул тело мешками и замотал изолентой. Удобнее всего было бы разрубить, упаковать, и вынести по частям, но на подобное гуро Макарка просто не решился. Отодрал от стенки ковер, завернул. Оставалось только дождаться глухой ночи, когда во дворе будет как можно меньше людей.

Риск был во всем. Его могли увидеть, пока он тащит завернутое в ковер тело. Могли остановить по дороге гаишники, хотя номер у афганца наверняка был какой-нибудь свой, и гайцам неинтересный. Наконец, на заливе его поведение могло показаться странным. Но надежда у него все-таки была. Было логично предположить, что Петрович никому о своих находках не рассказывал, и его друзьям чтобы разобраться в происшедшем потребуется некоторое время. Конечно, через пару дней, когда исчезновение охранника окончательно высветится, на Макара выйдут. Скорее всего, не милиция, но друзья  пострадавшего. Наведаются к Ромашке, спросят человека из ФСБ, снабдившего Петровича информацией... Тогда шансов у него не будет никаких – ребята разберутся по понятиям, а не по УПК, а наследил он больше чем достаточно. Одна старуха напротив с историей про скороварку чего стоит... Смешно полагать, что профессионалы не опросят соседей насчет не слышали ли те чего необычного... Но через пару дней он будет уже далеко. Опаснее всего в его положении было как раз пытаться не рисковать. Сидеть сложа руки и ждать у моря погоды представлялось самым верным путем на нары, а то и на свидание к Игорю.

Пока же, он составил как можно более подробный список действий, стараясь ничего не упустить.

Билет со свободной датой вылета в теплую латиноамериканскую страну с некоторых пор лежал у него в оружейном сейфе рядом с пятью тысячами гринов и толстой стопкой тысячерублевок. Самолет вылетал из Пулково около полудня, и времени чтобы смотаться на залив, поставить палатку, сделать прорубь и утопить Петровича с привязанной к ногам гирей было больше чем достаточно. Туда же в прорубь он решил выбросить остатки винчестера, документы и пистолет убитого, собственный травматический пистолет  и ломики - коловороты. Палатку он планировал закопать под снегом в лесу на обратном пути. Весной кто-нибудь найдет, и скажет спасибо. На крайний случай, можно было и просто оставить в машине.  Ну палатка, и палатка - так как он купил ее за наличные, отследить его по ней будет практически невозможно. Джип – припарковать с утра на какой - нибудь тихой улице в районе новостроек, а ключи выбросить в мусор – с некоторой долей везения автомобиль простоит месяц-другой, не привлекая излишнего внимания. Потом взять такси в аэропорт. С собой нужно иметь чемодан с одеждой – только ручная кладь для полета через полглобуса выглядит подозрительно. Он побросал в чемодан что под руку попало, выгребая рубашки и носки из гардероба. Обязательно – диски с Кассандрой в сумку - чемоданы иногда теряются и обворовываются. У него было две копии, и еще одна на флешке. Записную книжку с данными счетов. Загранпаспорт. Остальное - неважно. Он выключил компьютер, вынул винчестер и тщательно раскурочил его на кухне с помощью молотка и отвертки. Останки устройства, файлы с которого уже не подлежали восстановлению ни с какой криминалистической наукой, вместе с пистолетами положил в пластиковый мешок, завязал его узлом и проткнул пальцем пару дырок. Утонет само.


С погодой ему явно везло. Снег начал падать с вечера, и сейчас над городом и окрестностями кружилась самая настоящая февральская метель. После полуночи он в несколько приемов загрузил джип, и двинулся к заливу. Машин было немного. Гайцов на шоссе в подобную собачью пору и волчье время не наблюдалось. Автомобиль съехал с трассы, поехал по заметенному снегом проселку. Мотор джипа спокойно урчал, приборная доска по-домашнему светилась янтарно - желтым. Противотуманные фары освещали на несколько метров сквозь снежную стену кустарники по обоим краям дороги. Вскоре он выехал на кромку берега, и затем на лед. Надо было отъехать хотя бы пару километров. Через некоторое время остановился и вышел посмотреть. Лед был твердым, и следы джипа, в тех местах где они были заметны, быстро заносило метелью. Сквозь белесую предрассветную пелену почти ничего не было видно. Где-то далеко, на берегу, чуть мерцал огонек. Возиться с палаткой не имело никакого смысла – никто его не видел и увидеть не мог.

Через час все было кончено. Он прокрутил четыре лунки квадратом, раздолбал лед между ними ломом и колуном. Обернутое в мешки и ковер тело утонуло не сразу – пока тряпка не напиталась водой. Напоследок, забросал отверстие снегом и осколками льда.

Сел в машину, развернулся и отправился к мерцавшему на берегу огоньку.

Далеко он не уехал. Снизу внезапно раздался хруст, и тяжелый американский внедор пошел вниз мотором. Макарка рванул передачу на задний ход, и тогда движок заглох вовсе. Машина продолжала погружаться. В темноте он стал нашаривать по незнакомым местам рычажки разблокировки двери. Наружное давление воды к этому моменту уже значительно превышало внутренние давление воздуха в салоне, и дверь просто так не открылась. Тогда Макар попытался опустить окно. Ко времени, когда соленая вода закоротила клеммы аккумулятора, оно открылось ровно наполовину. В заслуженном советском “Жигуле” стекла поднимаются и опускаются обычной ручкой, но продвинутая американская техника делает эту операцию с помощью электромотора, дабы не напрягать тучного американца ненужными телодвижениями. Если машина обесточена, техника, само собой, не делает ничего. Ныряние также категорически не предусмотрено в ее инструкции по эксплуатации. Через полуоткрытое окно ледяная вода хлынула внутрь, быстро заливая салон. Внедор уже окончательно опустился, и стоял на дне. Макар изо всей силы дважды ударил ногами по ветровому стеклу. После первого удара по стеклу поползла мелкая сетка трещин. После второго, стекло провалилось внутрь еще сохранявшего воздух салона, разорвав Макарке штаны и несколько кровеносных сосудов на ногах. Он почувствовал как кончености быстро немеют и отказываются слушаться. Последний раз глотнул воздуха пополам с водой, и после этого макаркина линия в моей книжке окончательно прервалась...



Я, вообще-то немного думал, прежде чем отправить Макарку на дно Финского залива. У меня было несколько вариантов концовки. Во-первых, он мог - таки прорваться к заветному миллиону, закрутить роман с Никой,
ибо кто их, женщин, знает... Даже если странные, они все-таки женщины. Остепениться, открыть курсы для тех, кому за... Пиццерию. Боулинг... По чуть-чуть поигрывать в азартные игры – для удовольствия... Ибо вряд ли Ника одобрила бы желание получать излишнее, рискуя необходимым. (“Игра занимает меня сильно, -сказал Германн, - но я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее” - написала бы она в своем дневнике, заброшенном -а-ля Наташа Ростова- после рождения первенца... ) В альтернативном варианте, Макарка мог, успешно схоронив Петровича, удалиться в теплую латиноамериканскую страну, открыть в себе мачо, и загнуться от цирроза печени в гамаке под пальмами и синим небом с белыми облаками, в объятиях мулатки, тридцать лет спустя.

Но вышло оно у меня так, как получилось. Не столько в соответствии с идеями преступления и наказания. Скорее, в согласии со сплетением причин и следствий – во всяком случае как я сейчас представляю себе причины и следствия.

Что-то вышло получше, что-то похуже... Что-то совсем карикатурой... Менеджер Медякова, к примеру. Стервь, одна штука... Пробу ставить некуда...

Возможно, впрочем, во мне просто заговорила ревность самца, и я угробил конкурента, чтобы самому завладеть Никой...

Я думал об этом сидя в кресле в посадочной зоне “Бенито Хуареса”.
В моей ручной клади – чемоданы иногда теряются, или их обворовывают – лежала копия е-мейла от Пети Снигеренко, недавно ставшего член-корром. Он писал, что моя последняя работа по теории возмущений показалась ему стоящей внимания, и что он, конечно же, предоставит мне на год местечко в институте, и выделит компьютер. По славной мексиканской традиции, через пять лет работы научному сотруднику положен годовой академический отпуск... Я определенно решил провести год в Питере... Может, и больше. Как получится... Несмотря на то, что климат там поганый...

Мне предстояло двадцать часов полета Люфтганзой с пересадкой во Франкфурте, и полчаса по окружной на такси... Мне еще много что предстояло...



               PS. Если вы таки потратили три часа на то, чтобы одолеть это до конца (мне известны несколько мазохистов, это проделавших), то  я был бы вам очень благодарен, если бы вы потратили еще пять минут и написали что вам тут НЕ ПОНРАВИЛОСЬ. Меня искренне интересует как опус воспринимается со стороны. В частности, сильно ли вас раздражают авторские отступления; не путаетесь ли вы в персонажах - ну и вообще.
       Попутно, мне бы хотелось поблагодарить Марину Еремееву, взявшую на себя труд изложить свои впечатления - они послужили основой для  чистки и в чем-то перетряски  опуса  -  я выкинул страниц 15 всякого отстоя и написал страниц десять другого. Так как в целом оно сократилось,  итог, полагаю, положительный.