14.05.1992 года. Два дня пьянки. Водка застряла в горле, но я проталкиваю ее...
11 мая по телевизору показали фильм "Я люблю свою собаку" с Доном Джонсоном. Любовь, измена, любовь и брутальная концовка с поеданием героини. Черный юмор во всей красе.
"Во всем мире, и особенно в Америке, люди сгорают от нетерпения узнать, в чем же тайна метода, с помощью которого мне удалось достигнуть подобных успехов. А метод мой действительно существует. И называется он "параноидно-критическим методом". Вот уже больше тридцати лет, как я изобрел его и применяю с неизменным успехом, хотя и по сей день так и не смог понять, в чем же этот метод заключается. В общем и целом его можно было бы определить как строжайшую логическую систематизацию самых что ни на есть бредовых и безумных явлений и материй с целью придать осязаемо творческий характер самым моим опасным навязчивым идеям."
Сальвадор Дали
Я восхищаюсь Дали постоянно: лежа в постели, сидя в автобусе, выпивая чашечку кофе, устраняя запор и читая Достоевского. Я ищу и нахожу, я задумываюсь и чешу лоб, я пляшу и пою, а творчество великого испанца преследует меня, оно пинает меня и колет зад. Дали многогранен и бесконечен, как космос, он загадочен и понятен, как двадцатый век. Сюрреализм пожирает и подписывает приговор. Смеетесь вы или плачете, странные видения носятся в воздухе и возникают образы: сны, шарады, лабиринты памяти, апофеоз всего, метаморфозы... Я затрудняюсь что-либо объяснять, я слишком слаб... "Я бы мог стать Достоевским, Шопенгауэром. Эх, пропала жизнь!"* Однако зачем становиться кем-то, кто уже был!? Не лучше ли быть самим собой, не стесняясь подражать... Но берегитесь!..
Я бреду по проезжей части, а в мозгах роятся мысли. Я строю грандиозные планы. Чуть больше времени и... Я бы смог натворить столько! Располовиненные тела, четырехчастные люди, трехглазые портреты вождя мирового пролетариата, лысый теоретик материалистической диалектики, голые дамы с сосками-глазами, слон на протезах, президент-глобус, цветочная девушка, одноглазый Б.Н., три кита марксизма-энгельсизма-ленинизма и я, тройной автопортрет, шестиполосные горизонтальные и трехполосные вертикальные проекты, крысы-телефоны...
Я уже представляю себе красочные коллажи эротичные и кошмарные, политичные и абсурдные. Я закрываю глаза и сворачиваю к пруду. Упасть не возможно, мне известны каждый камешек и каждая кочка...
Я ощущаю липкие стихи, пачкающие тротуары. Я не могу выделить рифмы, поскольку их нет. Красивые слова подобрать очень трудно, они остались по ту сторону разума. Я извлекаю гнусности и разрываю цепь...
Я осторожен, но вновь тревожные мыслишки стучат по темени. Они тянут низменные инстинкты, похоть и кровожадность, зависть и гнев. Я растворяюсь полностью и поношу всех и вся. Я - герой! Я возношусь над миром и уничтожаю его. Я бьюсь с кем попало и выхожу победителем. Череда сюжетов проплывает где-то рядышком, я успеваю схватить кое-что и засунуть в мокрые карманы, что-то больно хватает за локоть, что-то ускользает в неизвестность, что-то падает к ногам, но я этого не замечаю. Я довольствуюсь тем малым, что удалось...
Поражает сила воли и работоспособность. И хотя я не могу сделать что-либо масштабное в кратчайшие сроки, многие знакомые утверждают обратное: как же мне удается пить, гулять, писать, рисовать, лепить, работать... Да разве это много!? Путешествие продолжается, путая реальность и зазеркалье, но разве можно насладиться крупицей счастья!?
...Голоса возвращают меня в ночь.
Я различаю четыре силуэта на лавочке у пруда. Я боюсь, а ноги сами несут меня туда, и нет сил остановиться. Рука ощупывает рюкзак, а в нем - четыре пустых банки из-под колы и пива, граненый стакан, кусок заплесневелого хлеба и пачка "Примы".
Три мужика обшарпанного вида развлекают БОМЖанку, беззубый рот которой пугает меня еще больше. Мерзкий запах ударяет в нос, и я машинально зажимаю его двумя пальцами, чем выдаю свое присутствие.
Компания пирует. Бутылка сивухи располовинена. Ментов нет. И в самый разгар появляюсь я. Мой вид настораживает тощего ханыгу в черном дерматиновом пальто и всклокоченными волосами. Он делает попытку встать, но его задерживает пожилой трутень с авоськой в руке. Кажется, что он родился с авоськой и вырвать ее можно лишь убив его. Он шуршит потертой курткой и неприятно морщит нос, того и гляди бросит ИЗРЯДАВОНФРАЗУ! Последний - заморыш декадентского возраста - втягивает голову и шипит как газировка:
- Шлындают! Отдохнуть негде!
Я понимаю, что придется биться с этой плесенью, так как делать ноги поздно.
Да, порядочность вещь превосходная!...
* - А.П.Чехов "Дядя Ваня"
...В мыльном пузыре я раскалываю орехи, что дает своеобразный толчок, и аппарат взлетает. Остаются далеко внизу шелковые поля предместий и изумрудная гладь озер. Я вскрикиваю. Раздается музыка, и я стараюсь угадать ее происхождение. "Tales From Topographic Oceans" YES. Я слышу переливы клавиш Уэйкмана, перекаты барабанов Уайта, завораживающее пощипывание гитары Хоу, и мне становится невыносимо хорошо. Я утопаю в сказочном мире, не боясь захлебнуться. Я отравлен мелодиями, и для меня нет ничего невозможного. Андерсон поет одновременно в два уха, уводя меня дальше. Я задеваю волшебные скалы, ударяясь в рифы, я разбиваю чудесные волны. Необъятное небо швыряется звездами, я едва уворачиваюсь и торможу возле луны. Невиданная красота. У меня кружится голова, я теряю ее и протягиваю руки к клавишам. Я вздрагиваю от происходящего: Я ИГРАЮ!!!
Мгновение назад мыльный пузырь лопнул, и я падаю. Где ты, вечная связь с постоянством? Я не уверен в прошлом и настоящем. Я теряю из виду руки и ноги, моя голова парит отдельно от них. Я - сам по себе или - сам из себя. Знакомьтесь: YES Иванович Строчкин! Я изувеченный изумруд изрубленный изменником. Достаточно тем. Я вспарываю живот пластинке, и ноты высыпаются в мешок позади холодильника. Какая пошлость - мешать источнику вдохновения. RITUAL* Я совершаю бессмысленный танец...
...На краю в пустынной гостинице отдыхают странные гости. Их семеро. Они сидят за столом и читают семь различных книг. Я мысленно переворачиваю страницу за страницей и охватываю цепь странных событий. Я не осмеливаюсь пересказывать их. Появляется Эрнст Теодор Амадей Гофман. Он в серебристом костюме и с серебристыми волосами. Один их семи странных гостей встает и надписывает одну книгу. В тот же миг на стене появляется и сразу же исчезают портреты с подписью. Лица не видны. Я понимаю, что мы все находимся в железнодорожном вагоне. Я шокирован. Дверь сама собой закрывается. Разбивается стекло...
...Я превращаюсь в веретено и выскакиваю на мостовую, где бегают карлики, премьер-министры и товарищи премьер-министров, депутаты Верховного Совета и слезливые барышни.
- Мы - инженеры человеческих душ! - щебечут марионетки-поэты и берут "на караул". Вязаные шарфы прячут далианские усы, а клетчатые шотландские береты борются с алмазными псами.
Я хочу рассмотреть карету, запряженную шестеркой голубых кенгуру. Я зажимаю кучера между большим и указательным пальцами правой руки и подношу его к очкам, чтобы лучше рассмотреть этого толстого нахального крысоеда. Карета болтается внизу на крепких парашютных стропах. Ее резные дверцы распахнулись, и жалобные стоны возвестили о наличии внутри пассажиров. О простите, господа! Мизинцем я зацепил обезвоженную даму и поднял ее над головой. Она трясет маленькими белыми ножками и смеется. Мне хочется посадить ее в ухо, но, подумав, что ей там будет тесно, я опускаю ее на мостовую. Кучер с каретой и шесть кенгуру продолжают висеть в воздухе, а отпущенная дама бежит к фарфоровому дворцу, с трудом перескакивая с камня на камень.
Я стою как Гуливер над лилипутами и заглядываю в окошко дворца. Четыре отвратительные рожи скалят рты. Ни малейшего намека на разум, ни тени интеллекта. Только жажда глотнуть пойло, залить глаза до бровей.
Я охотно присоединился бы к вам, но меня выворачивает от подобных тварей.
Я ставлю защиту.
То тут, то там лопаются мыльные пузыри, раскалывается небосвод, разбивается фарфоровый дворец, рассыпается мелодия, и ее осколки шлепаются в дерьмо, обдавая меня с ног до головы. Я мокрый, мне холодно и хочется спать. Я снова один со своими мыслями. Выхода из лабиринта похоже нет...
* - композиция YES из вышеназванного альбома (1973)
Рюкзак наверное забрали ТЕ, мне страшно, но надо идти домой и не быть замеченным.
Вещи - в тумбочку с дисками, завтра постираю.Гашу свет и мгновенно засыпаю, слыша похрапывание за стеной и шуршание возле двери. Там - мать. Тут - рыжий кот. Сейчас он откроет дверь и прыгнет ко мне на постель, но я не почувствую этого. Я сплю!
...Откуда берутся такие необычные люди? Люди без лица и без внешности. Кто-то желает их уничтожить. Мне приходит сообщение свыше. Я хочу пройти в здание, но сначала нужно пройти два поста охраны: 1. Военизированную; 2. Охрану смеха...
Людей без внешности убивают и стараются закопать в разных укромных местах. Часть охранников погибает здесь же, в поставленных кем-то ловушках. Но тех, кого убивали, становится больше и больше. Появляются не виданных размеров трибуны и масса одинаковых существ.
Проходят восемь человек в ярком специальном снаряжении и масках. Они направляются прямиком к ловушкам.
И вдруг начинается схватка, в которой люди в специальном снаряжении сражаются между собой и с кем-то потусторонним.
Я же пытаюсь бежать как можно быстрее, но нет никакой возможности.
Рядом со мной только тень тень того, кто ничего не может.
Я оглядываюсь и вижу множество таких же как я. Наши ряды растут.
Нас ловят те, и те, кто пойман, становятся на сторону наших врагов. Мы знаем - это наши братья. Они мелкими группами пробираются к главной ловушке - смеху.
Вокруг грязный ватный снег.
В небе возникает видение - огромный стадион и одна единственная девушка.
Кромешная тьма!
Вновь возникает девушка, за ней потянулись ее друзья и наши братья без масок и специального снаряжения.
"Ты веришь в церковь?" - спрашиваю я девушку.
"Только в единственно верную, ту, что на трибунах! - говорит она, - Посмотри, какие просветленные лица!"
Я смотрю и никого не вижу на трибунах, однако утвердительно киваю.
Я опять чего-то боюсь, но подсознательно хочу заманить всех окружающих в ловушку смеха.
Я бегу по сугробам, и все бегут за мной...
Я хочу знать только одно: бежит ли она за мной?..
Веры нет! С этой мыслью я открыл глаза и сконцентрировал внимание на окне.
Если вы считаете, что верите, это - чепуха. Разумом многие понимают, что должно быть так, ну а сердце (или то, что внутри!?) воспринимает все совершенно иначе. Я перечеркнул многое и на бумаге и в жизни, но в душе лишь черная дыра. Пустота - вот что самое страшное, но мне пытаются доказать обратное.
Мы - голые короли, и пока в нас не ткнут пальцем, мы уверены в своей честности, но выглядим мы идиотами. Цена всего - пустая жизнь, и от этого не убежать. Спор не уместен, я не поверю...
Чем уверенней вас дурачат, тем больше вы верите. Абсолютная правда!
Один мой знакомый проходил на военный завод, поспорив на литр коньяка. Он брал ржавую метровую трубу, делая вид, что измеряет что-то подобно землемеру. Таким образом он приближался к воротам и представал перед охраной. Охранник выглядывал из будки. "Чего стоишь!? Открывай!" Растерянный вахтер открывал ворота и пропускал человека с трубой, а тот устремлялся к ближайшему корпусу, продолжая измерять что-то, заворачивал за угол, закуривал и через некоторое время возвращался уже с противоположной стороны, продолжая свои измерительные действия. "Открывай!" - кричал он, не останавливаясь охраннику и тот, вполне довольный собой выпускал важного работника...
Я бегал с завода за водкой. Взял бутылку, а как пронести не подумал. Лето. Под спецовку не спрячешь. Нахожу пластмассовую красную пробку из тех, что на винные бутылки надевают, пристраиваю ее на свою водочную. Иду через центральную проходную и несу бутылку ни от кого не пряча. "Что несешь?" - высовывается физиономия вахтерши. "Скипидар!" - уверенно отвечаю я и иду дальше...
15.05.1992 года. Простыл. Вот тебе и раз! Шею не повернуть. Температура. Она молчит как Виталий Бонивур, а я обламываюсь как ветка.
На работе - тишина. Сдавал экзамены по электрооборудованию кранов. Дорошин доволен, хитрющая физиономия расплылась в улыбке. Приперся Михалыч - важный как прыщ. Ремонтировали дейкинский кран, который так и не пошел. Да разве это кому-нибудь интересно кроме меня? Да и мне наплевать на него и на всю мою работу. Сказать по совести, я не разбираюсь во всех этих электрических цепях, реле, фазах и т.п., однако с важным видом заглядываю в схему. Главное, создать вид, и все поймут, что ты - специалист! Никогда не показывай вид/, что чего-то не знаешь! Если сгорел диод, транзистор, провод на худой конец - значит у них так было, если же все заработало само по себе без твоего участия - все равно кричи во все горло, что это ты устранил неисправность! Вон - Михалыч - сорок лет на заводе пашет, а ничего не знает по электрике, но пару напустил, и тысячи людей, включая руководство, уверены: Михалыч - главный электрик завода... Хвала и почет!
Джек-потрошитель приговорен к расстрелу! Справедливость торжествует!? Татуировки с головы до ног... кривая ухмылка во время суда... самооправдание... Он будет уничтожен. А если ошиблись.... Что может быть страшнее...
Переписал главу в "Чувства..." Еще одна глава, и я завершу цикл, посвященный переезду в Крым.
В мозгах какая-то чепуха. Я складываю слова, вспоминаю имена, получается жуткие совпадения:
JANIS JOPLINE
JIM MORRISON
JIMY HENDRIX
JOHN LENNON
Есть ли закономерность в их смертях, делах, именах...
Замкнутый круг...
ФАНТАЗИЯ 2
"О тусклость мертвого заката,
Неслышной жизни маета,
Роса цветов без аромата,
Ночей бессонных духота."
Иннокентий Анненский
Встряхни-ка костями, приятель!
Подумаешь, я - идиот.
Зачем тебе новая скатерть?
Ты сам по себе, а я вот!
Курчавилось подлое небо.
Сморкалась ноздрею земля.
Гадал я свой собственный ребус,
А там издыхала семья.
Скажи-ка мне, друг, что такое
На кончике носа торчит?
Ты тело свое не устроил
На искренне пушкинской стрит?
Избавилось солнце от дыма
И шлепнулось в бездну гробниц.
А вечер глотал как налимов
Ее ясноглазых сестриц.
Я чувствую: ты - однобокий,
Уж этого не отнять.
Мы оба с тобой одиноки...
Но я продолжаю писать:
Как только ночь опустила шторы и включила огоньки звезд, благо ей за электричество платить не нужно, я воскликнул в сердцах: Возможно ли такое!? Умер ли я или все еще живу? Точного ответа не мог дать ни один из моих Я. А кто здесь настоящий?
Я приподнял веки. Перед ними выстроились как в нотной тетради каббалистические знаки, отмечавшие окончание былого и начало будущего.
Шаг за шагом я приближался к отверстию времени, искрометно подмечая распад близкого и далекого. Я обозначил себя вне событий, однако их ход довольно четко обнаруживался в истории.
Искры немого дождя упали и погасли на дороге, и только потом я вынырнул из подъезда и очутился на Красной площади. Паутина тьмы была столь плотной, что я поморщился и зевнул. Запоздалая муха влетела ко мне в рот и вылетела оттуда, невозмутимо отправившись восвояси. Тело ныло, словно меня давили асфальтовым катком. Я рискнул задуматься и вспомнил кое-что интересное...
Все знают, помнят и любят "Аврору" - легендарный крейсер, давший сигнал к началу Велико Октябрьской социалистической революции. Многие и многие видели ее в кино, другие воочию наблюдали корабль НА ТОМ САМОМ ПАМЯТНОМ МЕСТЕ. Шли годы. "Аврора" на приколе. Музей революции. Славные дела. Жестокая эпоха. А народ нежно заботился о своем детище. Крейсер мыли, обновляли, подкрашивали... Со сладкой дрожью ступали новые посетители на палубу истории. Вот она! Можете дотронуться рукой, и вы становитесь частицей того большого, вы - человек, а это звучит гордо...
Но что это? Чу!.. Гордость Страны Советов есть фикция, вымысел или простое введение в заблуждение невежественных сограждан. Да-да! Изм! Я поражен, шокирован, но это - факт! Корабль, стоящий на приколе, всего лишь макет, модель, декорация. Я стараюсь убедить себя в обратном, мой мозг отказывается переваривать вздорные мысли, но тут, как говорится, приперли к стене. Шаг влево, шаг вправо - побег. Никуда не денешься. Настоящий крейсер покоится на обычной городской свалке. Он гниет, ржавеет, превращается в Ничто. Он заплеван памятью.
Время не повернуть вспять, как и не переделать прошлое. Сохранить историю в первозданном виде, скажете вы. А стоит ли? Мне надоели эти расхожие фразы. Я самоустраняюсь, и последние аккорды Интернационала, звенящие в ушах, возвращают меня к действительности.
Я шагаю по черным булыжникам Красной площади и замечаю, что я - призрак. Я бестелесное создание. Меня на самом деле нет. Что же таким поворотом событий стоит воспользоваться.
Безумная идея посетила меня, и я застыл у входа в мавзолей. Испытать судьбу? Часовые на посту №1 не шелохнутся. Они не могут видеть меня. Что мне остается, идти вперед, где среди тьмы, под стеклянным колпаком, при невнятном оранжевом освещении покоится мумия человека, бросившего нас туда, откуда выбраться практически не возможно. Как ночной мотылек я плыву в узком пространстве, и вот я здесь. Я замер, и странным трепетом охвачено сознание. Неподвижное тело, неестественно желтое лицо, покрытое словно оспинами морщинами, реденькая заостренная бороденка - все знакомо с детства, но холодок, исходящий от трупа, заставил вздрогнуть.
Кто ты? - готов был вскрикнуть я, но не тут-то было. Я молчал, и чем дальше, тем беспокойнее становилось на душе. Давно отзвучавшие речи выплывали из-за гор, они росли грозовыми облаками, и вот грянул гром. Он навязчиво превращался в ритм революционного марша. Вены вздувались, готовые извергнуть наружу гнусную массу.
Кто ты? - услышал я свой голос под сводами усыпальницы. Именно так я перечеркнул все известное мне и осознал, что передо мной не Ленин. Не мог он находится тут!
Я стал перебирать струны памяти. Митинское, Хованское, Химкинское, Востряковское, Новодачное, Домодедовское... Где же то место? Я мысленно разгребал могилы, разбрасывал комья, ломал кресты и ограды, разбивал трухлявые гробы и всматривался в грязные кости. Я не находил того, что мне нужно, но я был уверен, что ОНО рядом. Я переползал с одного участка на другой, но поиски вновь заходили в тупик. Я зажмурился и пошел на ощупь. Не могу утверждать, что так верней, но подсознательно верил в победу.
Безжалостна правда, и потому я скользнул влево, игнорируя кладбищенский дух и переводя дыхание.
Непролазная чаща преградила мой путь, но я уверенно вонзился в нее и просочился внутрь.
Кололо спину, нестерпимо болела печень, затылок превратился в резиновую грушу, сжимавшуюся и разжимавшуюся... Я не уступал. Зажглись тысячи звезд, и луна нагло уставилась на меня. Кривые тени от деревьев побежали адскими ручейками. Я добрался до места!
Сдирая кожу с нежных пальцев, ломая ухоженные ногти, я выдирал траву и отшвыривал ее по дальше. Я вгрызался зубами в холодную влажную почву и выплевывал ее.
Время напоминало пружину, оно было готово выстрелить во Вселенную.
Так и случилось.
Я стоял на четвереньках, уткнувшись в мертвое, но почти не тронутое тленом лицо. Когда-нибудь я вспомню свои ощущения, но не теперь. На меня таращились безумно-умные и садистско-детские глаза. Сомнения рассеялись. Я устало рухнул в могилу, и сон сломал меня...
За окном ругались вороны, насмехались глупые воробьи, а облезлая черно-белая кошка мыла свой зад, удобно пристроившись на капоте темно-синих "Жигулей", Сварливая старуха-еврейка рычала на мотоциклиста - она всегда на кого-то рычала - а ее рыжая псина резвилась с разноцветным резиновым мячиком. Двухгодовалый ребенок, лишившись игрушки, стоял тут же. В общем жизнь текла своим чередом, и я решил отдохнуть.
Мое внимание привлекла крохотная мошка, ползавшая по стеклу. Я следил за ней и думал, как мало в жизни нужно этой твари. И у нее нет ничего, но в то же время есть все. Как ей повезло! Я стал распаляться, и самовозбуждение переросло в жуткую ненависть к мошке. Я не мог терпеть и подул на стекло. Мошка сорвалась, отлетела в сторону и повисла на невидимой паутинке. Откуда-то из узенькой щелки появился злодей-паук. Мошка попыталась освободиться, но этого ей не удалось. Кровожадный убийца поспешал к ней. Он заработал своими шестью лапками, зашевелил усами (или что-то там у него!?), опутывая жертву. Он вздрагивал от сладострастия в предвкушении пира, а невинная мошка трепыхалась и по-видимому даже издавала какие-то звуки. Сначала у меня возникло острое желание помочь пленнице, затем я хотел раздавить пальцем обоих, но чуть позже решил оставить все, как есть. Сила правит миром - припомнил я чьи-то слова и блаженное удовлетворение растеклось по телу...
Не достаточно ли музыки, господа!
ОТСТУПЛЕНИЕ.
1976 год. Весной исполнилась моя давняя мечта. Родители покупают мне магнитофон. К этому времени я немного поднаторел в теории и прослушивал по радиоприемнику музыкальные программы, передававшиеся вражескими радиостанциями: "Голос Америки", "Немецкая волна", Би-Би-Си. Я ознакомился с группами, вроде "ЮРАХИП", "ДИПАПОЛ", "СВИТ", "СЛЭЙД", ЛЕДЗЕППЕЛИН", СЮЗИКВАТЕР, "ДОРС", "БЛЭК САБОТ", не говоря о "БИТТЛАХ". Я почитывал информативно-ругательные статейки о музыке в нашей прессе и с гордостью делился со сверстниками.
Отстояв приличную очередь в ГУМе, мы с мамой приобрели-таки в личную собственность магнитофонную приставку "Нота-304".
Приехав домой, я включил приемник, подсоединил шнур и принялся записывать все подряд, а когда вечером с работы вернулся отец, мы вместе испытывал новый агрегат, подсоединяя к нему микрофон.
На следующий день я набрал у одноклассников кучу грампластинок и посвятил целый день переписыванию музыки. "Криденс" и "Пудис", "Свит" и "Роллинг Стоунз", "Битлз" и Джеймс Ласт...
Я крутил записи с утра и до вечера, родители сердились, приговаривая: Это все на полгода! Потом остынет!
Не остыл. Моей благодарности за тот подарок нет предела...
ОТСТУПЛЕНИЕ
1976 год. Летом я прибыл в деревню, откуда была родом моя мама: Рязанская область, Шацкий район... Глубинка. Но и там уже были просветители из столицы. Таким вот столичным меломаном стал некто Александр (фамилия которого сама собой выпала из моей памяти, а придумывать ему прозвище нет никакого желания!). Александр имел магнитофон "Электронику" и крутил записи "СЛЭЙД" и Северного, а также "БЛЭК САББАТ". Я тоже пытался не ударить лицом в грязь перед местными, но только не перед Сашей. Я сыпал названиями ансамблей, больше половины из которых не слышал, но когда дошло дело до музыки, не смог отличить группы друг от друга.
- Ты что не разбираешься!? - презрительно бросил Александр, раздавив меня словно жабу.
- Я то - спец! - продолжил он, - "СЛЭД" много орут, "БЛЭК САББАТ" я узнаю по басу, а "ЮРАХИП" - по органоле.
Я окончательно выпал в осадок. Но и это еще было не все. Саша приблизился ко мне и буквально прошипел мне в ухо:
- Ты мне не нравишься!
Я чуть не плакал. Мне хотелось по-скорее убраться отсюда, приехать в Москву ми закрыться в своей комнате, чтобы не видеть никого и не слышать ничего...
Но с тех самых пор прошло столько времени...
...В сером помещении длинные столы-парты. Мы - ученики технической школы метрополитена и в то же время - ученики-школьники. Есть знакомые лица, есть не знакомые. Я хожу взад-вперед, сажусь за парту, встаю, выхожу из кабинета, возвращаюсь...
Разумом я понимаю, что не работаю в метро, но что-то удерживает меня здесь. Преподаватель выгоняет меня, ему надоело мое наглое поведение.
Я спускаюсь по ступеням и оказываюсь на улице перед школой №2. Я же учился здесь! И успешно закончил в 1981 году.
Не спешно прогуливаются бывшие ученики, которых я помню много-много лет, однако не помню их имен: Шура, Костик... На всех - эсэсовская форма, цвета морской волны.
Я всматриваюсь в наши дома и заворачиваю за угол школы. На ступеньках возле "черного хода" сидят другие ученики. Среди остальных - Уткин и кое-какие его одноклассники. "У нас - экзамены!" восклицают они, когда я здороваюсь.
"Но ведь мы давным-давно окончили школу..." говорю я, хотя с ними никогда не учился вместе, они все младше меня.
"История повторяется..." хитро улыбается один с расплывающейся по воздуху физиономией.
Я поднимаю взгляд...
*...Я ползал по сотам и смотря через стеклянную луковицу, я видел удивительный мир, цену которому мы еще не знаем!
Вы даже не представляете, как мне повезло: Я снова в СССР! Я узнаю дорогие места, хотя здесь все так изменилось. Вещи в шкаф кучей, разберусь завтра. На сегодня у меня хватает дел. Эх если бы не звонил телефон. Я окунусь в мечту. Призрачные видения, но я торможу сознание.
Выходи поиграть!
Поприветствуй новый день!
Распахни свои глаза!
Взгляни на синее небо, здесь все не так и все как всегда. Птички поют сладкими голосами, отпугивая ветерок, и меня достает мысль, что я лишь часть того, что внутри меня. Я - песчинка, но я - здесь.
Я ловлю твою улыбку, и я счастлив.
После посещения земляничных полян, где нет реальности, я удаляюсь в то место, где все течет: и время, и пространство, и ноги, и голова. Войти сюда есть только одна возможность: смотрите через разбитый тюльпан, через стеклянную луковицу. Обнаруживается жизнь второй половины, где повторяется предыдущее и изменяется будущее. Мне бессовестно странно обладать чудесным зельем, и я отдаю его вам. Целовались с моржом, когда время выбыло из игры. Кто такой морж? Нам давали ответ, но мы забыли, так как наша память червива как мясо. Смотрите через стеклянную луковицу! Видите дурака на холме, он до сих пор там сидит. Это - я.
Я люблю honey pye! Об-ла-ди об-ла-да, жизнь продолжается. Не правда ли?
Уснула любовь, и не чешется страсть. Я никого не убивал! Но зачем мне ружье и патроны? Я привязал Слона к забору, пока тормозил извозчик-Резак. Я снова на старом месте, в стране не посаженных пней.
Не грех ли убивать китов? Грех - убивать. Но мы не страшнее их.
Не помню, кто мог рассказать тебе, как открыть дверь в любовь, чтобы разбудить ее и не заставить плакать. Мы не замечаем пробелы, мы пропускаем собственные ошибки и на новом витке уподобляемся Никому... Счастье - это сладкое оружие. Не бойтесь, друзья мои, я не предам вас, ведь она из тех, кто подолгу тоскует. Прикосновением бархатной руки я подвигаю себя к тебе и пугаюсь: я с цветными зеркалами посреди толпы. Мне страшно, и я разбиваю зеркала коваными сапогами.
На меня смотрит тот, кто съел свою жену и пожертвовал национальному тресту...
Все, что мне нужно, я оставил здесь, в этом городе, на самой окраине, я собираю последние капли в стакан и терплю поражение. Я навязчиво щупаю пушку. Мой палец ложится на курок, и сейчас прозвучит выстрел.
Как-будто кто-то сможет причинить мне боль, если я не желаю этого. Сложность заключается в другом, где зарыт единственный ключ? Я соединяюсь с соседним стеклом и превращаюсь в стеклянную луковицу.
Надоели тупые разговоры, но ты не обращай на меня внимания. Я сам по себе. Оглянись хорошенько, присмотрись по внимательней: к твоим услугам все, что тебя окружает, что же ты делаешь! Пользуйся тем же, ведь я снова здесь.
Я так устал. Я не сплю уж который час. В голове - бардак. Быть может стоит встать и налить еще. Звуки скрипок возбуждают меня, но я так устал. Я схожу с ума. Мне нужна одна минута, и тогда всё... Но я выкуриваю еще одну сигарету и проклинаю господина Умеренного. Он был такой дурак!
Я смотрю сквозь стеклянную луковицу. Я снова здесь.
Мне встречается черный дрозд и смакуя портвейн, говорит:
- Со сломанными крыльями ты научишься летать!
Не лги мне, я ждал свободы много лет и вернулся сюда, чтобы вдохнуть свежести, а ты заставляешь меня напрягаться! Ты плохой советчик. А ты наверное ждал, когда настанет этот миг.
ты только и ждал, когда настанет этот миг;
ты только и ждал, когда настанет этот миг;
ты только и ждал, когда настанет этот миг.
Я советую обратиться в свет и в норах ты увидишь огромных начищенных свиней, которые угощают своих толстых жен свининой. Ну не смешно ли!? Они хотят показаться людьми, для чего и держат нож и вилку, но их ноги на столе, а рыло в грязи. Они - свиньи. Я обвиняю их!
Для этого я и возвращаюсь сюда.
Среди черных гор я встречаю его, и он как обычно жалуется мне, что его подруга сбежала с кем-то. Он дал кому-то в глаз, но интересно ли это? Он решил отомстить кому-то и держа в руках Библию, сунул в карман пистолет. Почему ты нарушаешь Заповеди? спрашиваю я, но он молчит, в его глазах лишь злоба. Но ведь у кого-то такие же возможности, как у тебя, пытаюсь доказать я, но ничего не выходит.
Я бессилен, хотя для того, собственно говоря, вернулся.
Встань на ноги, смог лишь посоветовать я.
Я слышу твои шаги на аллее. Я прислушиваюсь, и тишина режет мне ухо. Не доводи меня до слез! Я не вынесу.
Почему бы нам не сделать это прямо на дороге?
Здесь никто не будет подсматривать за нами...
Так почему бы...
Придется ли мне прождать всю жизнь в одиночестве? Если хочешь, я сделаю это.
Половина из того, что я говорю, - бессмыслица, но я болтаю это просто так, и стоит ли ругать меня за болтовню?
Дитя океана зовет меня, и я гляжу глазами морской ракушки.
Переливчато-голубые волосы касаются меня, и я говорю мысли вслух.
Не правда, что сегодня день рождения. Вечеринка ни к чему. Остановись. Я одинок и хочу умереть, на меня часто находят мрачные мысли. Я хочу умереть утром, в обед, вечером и ночью. И если я еще не умер, то никто не знает, почему. Я одинок. И внешне и внутренне. Настроение самоубийцы, но страх застилает глаза. И видимо потому я жив. Я бегаю босиком по городской траве, ощущая себя деревенским парнишкой - сыном природы.
Скорей, скорей!
Скорей - вот это радость.
Чем глубже опускаешься, тем выше взлетаешь, чем выше взлетаешь, тем глубже опускаешься. Так скорее, давай!
Что у меня внутри, то снаружи, что снаружи, то внутри.
Я смотрю сквозь стеклянную луковицу.
Посмотри на себя, ты хочешь показаться круче, чем есть на самом деле. Заставь всех приторчать. Не считай себя кем-то из ряда вон. Мир не ждал именно тебя. Узнай себя в отражении. Великое тебе не к лицу.
Я выплескиваю молоко в соседнее окно и ловлю паутинку несчастья. Я отдал тебе все, что имел. Одной улыбки оказалось достаточно. Но стоило мне слезть вниз, как я снова мчусь. Да или нет. Осторожно: вот те на!
Я мозоли на пальцах натер.
Запах крадется по комнате.
Привет, столица! Это было так давно, давным-давно... Что я потерял, я уже не найду.
Ты твердишь, что нужна революция, сейчас многие говорят о революции. И все хотят изменить этот мир. Ты болтаешь, что все это - эволюция. Мне надоело! Все рвутся создать собственную систему. Десятки лет. Ты сопишь в подушку и шипишь, пора все разрушить. Я не желаю в этом участвовать... А может быть?.. Пессимизм. Но я все-таки оптимист. Люди из тех считают, что принимают верное решение, но нам хотелось бы узнать, что это. Калеки, старухи, матери-одиночки; все требуют пожертвований, а я не желаю давать ничего! Деньги - пустяк, но чем они лучше меня? Разве не ясно, что так будет лучше! По телевизору твердят о конституции, об изменениях в ней, а мне хотелось бы прочистить мозги. Это - лучшее решение, но мысли в тюрьме, освободи их. Брось держаться за прошлое, в помойку - Октябрь, на свалку - Войну, в унитаз - портрет Ленина, Мао. Трудно договориться о том, о чем не говорите.
Как может прыгнуть девчушка - на самый верх? Она свела нас с ума, а посмотри ей под юбку, а загляни ей за спину, не ударь в грязь лицом. Ты - легенда экрана, я ломаю коленки... Я прошу: возвратись!
Как вернулся я! Сквозь стеклянную луковицу.
Савойские трюфели. Я так и не понял, что это такое, но все, что я ем, нужно пробовать после савойских трюфелей: кофе, сардельки, лук и чеснок, картошку, ветчину, конфеты, торт, мороженое, редис, апельсины, ананасы, крабов, креветок, минтая, салями, масло и сыр, хлеб и котлеты...
Представьте себе: король ходит по саду и рвет цветочки для друзей, которые приехали поиграть. Королева - в детской и рисует картинки (в духе Пикассо!) для детского праздника.
Имбирный йогурт с ананасовой долькой, крем-мандарин и мантелима, кофе на десерт - отлично! Но все это после...
Часы бьют 12, я сажусь за круглый стол и вижу всех рыцарей. Они давно умерли, их доспехи проржавели, а кости рассыпались. Голоса ниоткуда. Но я стараюсь не плакать. Я одинок. Я хочу подохнуть. Почему я жив? Почему?
Сто двадцать тысяч капель спиртного, и я прихожу в себя. Пришло время пожелать спокойной ночи, спокойной ночи, спокойной ночи.
Заходит солнце, теряя последние лучи на крышах домов.
Я закрываю глаза.
Лунный свет струится в форточку, но он не мешает мне...
Вы даже не представляете себе, как мне повезло: я снова в СССР.................
* - это вольные фантазии на тему "Белого альбома" "The Beatles" (1968)
16.05.1992 года. Я собирался отходить ко сну, и машинально переключал телевизионные каналы, как наткнулся на документальный фильм о геноциде евреев во времена нацизма. Это что-то ужасное! Я испытывал отвращение...
Лет эдак пять назад я тоже считал себя антисемитом и думал, что ненавижу их. Я поносил их такими словами, что не ловко их повторять. Бей жидов, спасай Россию! - кричат псевдоруссофилы, и их лозунги подхватывает инертная масса. Мы- патриоты! Во всем виноваты евреи... Но вряд ли кто-нибудь объяснит, почему мы должны ненавидеть евреев, скорее всего пойдет пена изо рта, и начнется дикий ор, что заменяет, собственно говоря, доводы. Пошли вон! Я обвиняю вас!
Сева Новгородцев: Было это в пору моей прошлой жизни в Ленинграде. Едем как-то с приятелем в автобусе, а рядом две подружки беседуют, обсуждая нас: Люсь, а Люсь, смотри - иностранцы! - говорит одна. Нет это не иностранцы, это - евреи!
А вот Якубович противен до блевоты, да и от самой передачи становится дурно...
Болит шея. Я втираю меновазин, но никакого толку. Возможно нужно сделать внутренний компресс!? Взять бюллетень? Да зачем он мне!? Трудно разобраться в собственных снах. Я бодрствую и сплю, а жизнь течет в Никуда. Мы с ней в разных плоскостях, вернее я - в поезде, а она - на платформе. Не оторваться бы слишком далеко. Дверь на запор, чтобы не выскочить, задвинуть шторы, чтобы не увидеть собственного конца, получается среднеазиатская песня с американским акцентом.
Опять что-то планирую, но ничего не могу с собой поделать. Мой черствый мозг впитывает навязчивые мысли, и от них не возможно отделаться. Привинтить что-либо к подсознанию не просто, оно управляет сознанием и всем существом. Читайте Фрейда, товарищи...
Альбом Натуристка должен быть закончен в ближайшие дни. Доделываю фото-альбом со стихами, где я применил новую для себя технику - раскраску некачественных фотографий и бессвязный комментарий к ним. Задумал скульптурную композицию по "Мастеру и Маргарите". В планах - грандиозное творение, но осуществится ли когда-нибудь его воплощение!? Что-то или кто-то не пускает...
"Война - это и впрямь слишком глупо, что впрочем, не мешает ей длиться долго. Вообще-то глупость - вещь чрезвычайно стойкая, это нетрудно заметить, если не думать только все время о себе".
А.Камю "Чума"
...Я выбираюсь из подъезда как улитка и чувствую свою ракушку-рюкзак. Он - пуст. Пока пуст, но надежды не утрачены. Есть вера в светлое вчера и безнадежное завтра. Этого достаточно, дабы оставаться спокойным хотя бы в течении нескольких часов.
Я вижу, как текут яркие краски, они приобретают удивительные, странные формы, их давит стекло, обнажая кошмарное нутро внутреннего Я, словно на картинах Поллока.
Очередной фиолетовый слой лег на мир, и я воскликнул:
Я был восемьдесят первым, даст Бог, я стану первым, но это вряд ли, по крайней мере не сейчас...
Чем я могу искупить свою вину? Я не знаю. Но только сейчас я остаюсь восемьдесят первым. И ни чем более. Пусть будет так. Всю жизнь, надеюсь, что это было так, я пытался исправить себя и содеянное мною, но, видимо, не пришла пора. Я есть то, что я есть, ни больше, ни меньше. Я - восемьдесят первый.
Возможно все делается мне в отместку, но тогда я спрошу: WARUM? Вряд ли кто ответит мне утвердительно.
"Ты был и всегда останешься восемьдесят первым!" - это звучит как предупреждение, но может быть и как приговор.
Неужели я достоин?
"Да, ты достоин и большего. Радуйся, что не сто одиннадцатый!"
Я мог бы провести параллели, а зачем?
Все становится на свои места.
Я - восемьдесят первый, и этим все сказано.
Кое-кто мне возразит: ДО - Пустяк, ПОСЛЕ - Да. Я сам всегда желал думать точно так же но теперь у меня нет такой возможности.
Я - восемьдесят первый. Я самый ничтожный из всего существующего. Я - НИЧТО!
Нелепо.
И все же.
Именно этим достигается невозможное. Знак "плюс".
Кто скажет против? Никто.
Есть желание - убеждаешься в противном, нет - пребываешь в собственном убеждении. Вымышленный мир поглотил меня с головой, поздно отряхиваться. Я получаю удар в спину, затем - в упор, после чего уже не возникает сомнений.
Я - восемьдесят первый.
Будь доволен таким исходом. Дорожи им. Насмехаться станут другие. Им наплевать на твои чувства, они не дышат безысходностью. Помни, ты - восемьдесят первый. Ты получил заряд и нечего оправдываться. Чем ты лучше иных? Я не отвечу.
Я просто-напросто восемьдесят первый.
Заняться собой? А стоит ли? Сейчас, когда звери подобны людям и наоборот... Исследую свой разум, а он подтреснут. Что ожидать от будущего?
Я - восемьдесят первый.
Естественно не в начале, и по-видимому не в конце. Удачные цифры, достойное число!
Отнюдь. Она никому не скажет ничего. Кто-то посочувствует, а кто-то ухмыльнется и саркастически хмыкнет.
Я - восемьдесят первый.
Так и надо!
Я - мазохист, играющий на флейте.
Налейте мне сто грамм свинца!
Налейте!
И я отправлюсь в поднебесный ад.
Крути-верти зажиточные будни.
А вы о снах вселенских не забудьте,
Лишь по дороге сбросив свой народ.
Рубите лес, я вас не беспокою;
Хотя забытых мыслей я не скрою,
И в гастроном войду не как герой.
В руке - трезубец, портсигар - на стойке,
Я вижу смерть в ответственной попойке,
Ведь я люблю нарезаться порой.
Цветы цветут и падают уныло;
Пока природа вовсе не остыла,
Колье в подарок жизни принесу.
Я - мазохист, я - шерсть из преисподней.
Назначил я свидание на Сходне,
Где наточила бабушка косу.
----------------------------------------
Нет в колоритных гроздьях подсознанья
Бессменных лет и траурных китов.
Я в паутине вырасти готов,
Когда б разбил покой о мирозданье.
Я продолжаю плутать в бессмысленных поисках Нечто и натыкаюсь на патрульную машину. Милиционер манит пальцем и улыбаясь, приглашает: "Уважаемый, можно вас на минуту!?"
Я покорно иду, а в мозгах стучит: неуважаемый... неуважаемый... неуважаемый...
- Что случилось? - говорю это без тени страха. Мои мысли далеки отсюда.
- Документики разрешите посмотреть!?
- Удостоверение рабочее пойдет? - сую руку в карман. Ах если бы там был пистолет! Я бы расстрелял всех вокруг. Зачем стараться быть лучше, чем ты есть? Невозможно! Действует лишь закон тайги!
- Милиционер что ли? - усмехается усатый сержант.
- Ни в коем случае! - сообщаю я.
Сотрудник внимательно рассматривает удостоверение, возвращает мне.
- А где живете?
- Там, - я неопределенно машу рукой в сторону.
- А где вы были десять минут назад? - не унимается патрульный.
- Дома, - почти шепчу я и чешу небритую щеку. Моя щетина делает из меня "урюка".
Однако машина фыркает, чихает, кашляет и исчезает во тьме.
Я свободен в действиях и вообще...
Умозаключения не нужны.
Есть люди, совершенно не обладающие логическим мышлением, они попросту абсолютно глупы. Но они уверены в собственной непогрешимости и всегда поучают других. Что древние мудрецы и пророки в сравнении с ними! Превосходство прет изо всех щелей, и они начинают сыпать фразами: Какое ты имеешь моральное право делать то-то и то-то? У меня по крайней мере есть принципы: я не имею права врать! Они прикрываются высокими словами и зачастую во всю глотку кричат о вере. Они не заглядывали в Священное писание, но могут часами рассуждать о заповедях и Законе, о мессии, о православии, католичестве и протестантизме, но что им до каких-то нюансов!? Я - христианин, а все остальные... Что толку спорить... Спроси: а что по твоему - православие? Это потому, что мы крестимся справа налево! Никто не отменял субботы, - твердят они, но сами не соблюдают ни субботы, ни воскресенья. У них, к слову сказать, всегда праздник... С утра до вечера они липнут к телеэкранам и рассуждают об искусстве, политике и высших материях. Тут-то во всей красе проявляется узколобость, но не вступай с ними в спор! Нет аргументов, есть глотка, в крайнем случае - большой увесистый кулак! Медицина!? Это их конек. Здесь они - Довженки и Сеченовы, Федоровы и Склифосовские. У них, как правило, неизлечимые болезни, о которых они знают все. Почки!? Нет ничего проще: пиелонефрит. Пейте таблетки, колите пенициллин. Головная боль!? Отлично. Давление. Не возражайте. Другого быть не может. Они хватают заголовки статей, которых не читают; реплики корреспондентов, которых не понимают; фразы интеллектуальных бесед, в которых ничего не смыслят. Самая распространенная болезнь - сифилис! - орут они, однако разговор-то идет о чисто мужских заболеваниях.
В литературе эти люди не меньшие асы. Они ненавидят критиков, но сами критикуют классиков. Спросите их, что вы читали, они не ответят, но пустятся в рассуждения о достоинствах и недостатках Достоевского и Толстого, Солженицына и Булгакова. Пушкин - это да! Существует только он и все! А что же Лермонтов? - пытаетесь поинтересоваться вы. Ну!и - услышите в ответ. Пушкин и все!
Молчать в их кругу, как это ни парадоксально, не выгодно. Необходимо поддакивать, в противном случае имеете возможность нажить врагов.
Кино. Вы попали в точку. Тут мы не ошибемся, сказав, что они знают все про всех. Они пресытились западными боевиками и уважают наше кино. Янковский, Табаков, Яковлев, Евстигнеев... Гиганты... Не спорим... Да и как спорить!? Покажите им фильм, который они не видели и расскажите, что его назвали великим. Они снисходительно улыбнутся, прищурившись, посмотрят и скажут: Ничего. А спустя некоторое время они будут расписывать это произведение вам, как-будто они и были его первооткрывателями. Они где-то слышали об "Оскаре", но понятия не имеют, кому и за что выдается эта награда, однако при каждом удобном случае они кричат: "Оскаров" просто так не дают! Очень сомнительно!..
Они разбираются в живописи и учат художников композиции и колористике. Раз в жизни (по чьему-то совету) они все же посещают ретроспективную выставку Сальвадора Дали в ЦДХ и часами рассуждают о достоинствах этого гения. Назовите им десяток картин, вряд ли припомнят две из них.
Они могут ругать Магритта и Айвазовского, не видя их произведений и восторгаться Ренуаром, которому место в общественных столовых.
Они твердят одно и то же: Красиво, значит, красиво! Никак не могу понять глубокого смысла этих слов. Соглашайтесь с ними и включите магнитофон.
Они закроют глаза и произнесут: О, это - Цой! Вот это - музыка! А еще не так давно они заявляли совершенно противоположное. Они влюбляются в Майка заочно и говорят со знанием дела о "The Beatles" и "SLADE". Элтон Джон им не нравится лишь только потому, что у него серьга в ухе. Странное отношение к "голубым": Пенкин - пидор, а Фредди Меркюри нормальный. Они наслушались вдоволь всевозможной музыки, но часто спрашивают, А кто это поет?
Они вызывают брезгливость. Мерзкое зрелище. Не задевайте их, будет лучше для вас. Им все равно. они возмущаются, трясут руками и иными частями тела, сквернословят, поучают, поучают, поучают...
Мне жалко вас, а жалость тоже вызывает брезгливость. (С.Дали).
...Схвати обеими руками рюмку и поспешите опустошить ее, чтобы не досталось другим. Напейся вдрызг и не заявляй, что ты трезвенник.
Ты не хочешь остаться с пустой головой, в которую лишь иногда залетает шальная мысль и бьется о прочные стены, издавая гнусные звуки.
"Голова поворачивается не туда!" - произносишь ты,- " Можно залезть в такие глубины, что не выбраться! Если уж бросать пить, тогда стоит засеять поле коноплей и обкуриваться! Здесь выход!"
А можно ли обойтись без этого!?
"Нет",- отвечаешь ты, - "Слишком правильное отношение губит... Без стимуляции нельзя..."
"Лик зла это всегда лик тотальной потребности. Наркоман - это человек, испытывающий тотальную потребность в наркотике. При частом повторении потребность становится беспредельной, над ней утрачивается контроль. Пользуясь терминами тотальной потребности: "А вы бы не стали?" Да стали бы. Вы стали бы лгать, мошенничать, доносить на своих друзей, красть, делать все что угодно, лишь бы удовлетворить тотальную потребность. Потому что вы находились бы в состоянии тотальной болезни, тотальной одержимости, и не имели бы возможности действовать каким-либо другим способом. Наркоманы - это больные люди, которые не могут поступать по-другому. У бешеной собаки нет выбора - она кусает. Напускная самонадеянность не ведет ни к какой цели, если только целью не является приведение джанкового вируса в действие. А джанк - крупная отрасль промышленности". Это Уильям Берроуз: Введение в "Голый завтрак". И еще:
"Ясно, что джанк - это толкание - опиумного шарика - вокруг -света-по маршруту-собственного носа. Строго для скарабеев - доходяг и джанковых развалин. А уж в качестве таковых вам место на свалке. Надоело на все это смотреть..." И кое-что в заключение: "...Ясно, что никогда не сменится пленка, мы, неджанки, принимаем крутые меры, и люди покидают сторонников Джанка. Единственный способ избежать смертельной опасности - это приплыть сюда и остаться на ночь с Харибдой... Гарантирую удовольствие, малыш... Сладости и сигареты. Под этой крышей я пробыл пятнадцать лет. Внутри и снаружи внутри и снаружи внутри и СНАРУЖИ. Вышел и точка. Так послушайте же дядюшку Билла Берроуза, который изобрел хитроумный Регулятор для Счетной Машины Берроуза на принципе Гидравлического Домкрата - как бы ни дергали за ручку результат для данных координат всегда один. Я рано всему научился... а вы бы?..
Опиатчики Всех Стран, Соединяйтесь! Нам нечего терять, кроме своих Барыг. А ОНИ НЕ НЕОБХОДИМЫ.
Взгяните вперед. ВЗГЛЯНИТЕ ВПЕРЕД на джанковый путь, прежде чем ступить на него и связаться с Гнильем...
Кто поумней, тот поймет с полуслова."
Уильям С.Берроуз
"Голый завтрак" Введение.
...Я успеваю схватить висящую на кустах миниатюрную дамскую сумочку, не заглядывая в нее, прячу ее в рюкзак и проваливаюсь в бесконечность....
...На столе стоит фотоувеличитель, рядом в - ванночки с растворами. Я отсвечиваю кадр на фотобумаге и отправляю ее в проявитель. Проступает изображение. Я различаю лица одноклассников, учителей. Следующая фотография; опять знакомые физиономии. Еще, еще. Я сопротивляюсь сну, продолжая печатать и печатать. Появляется силуэт обнаженной женщины. Я поглаживаю снимок пинцетом, он становится четче, четче, четче... Я любуюсь прекрасной фигурой, ее ногами, темным пятном между ног, точками на груди и забываю, что рядом лежит фото, где я в неглиже. Меня хлопает по плечу мать. Она заглядывает в ванночку. Красный свет падает на голую даму, и освещает мою фотографию. "Кто это?" - интересуется мать. Мне хочется сжаться в комок. "Это - Мисс Московская красавица..." - шепчу я, а сам пытаюсь прикрыть второй снимок. Внезапно я и стол уменьшаемся, а руки матери растут, растут, растут... Холод щекочет мне пятки...
...Я выплываю из бесконечности и целюсь на магазин. Там возможен ценный улов. Скачками я преодолеваю расстояние в пятнадцать-двадцать-двадцать пять метров и сталкиваюсь со своим отражением. Я похож на идиота. И как меня не забрали в отделение!?
Я переключаюсь на вторую программу и ловлю нужную волну...
...По улице бредут три милиционера. Один из них без головы.
"Почему?" - интересуется офицер, и ему отвечают:
"Так лучше не думать".
"Молодец", - говорит офицер и троица продолжает путь. Бросаются в глаза пальто поверх форменных кожаных курток. Меховые воротники похожи на живых грызунов - гадких и вонючих. Они даже издают страшные звуки и скрипят зубами.
Откуда-то из-под земли вырастает высотное здание. Я вхожу в подъезд, сажусь в лифт и хочу по-быстрее скрыться. Лифт начинает движение, и по пути в кабину вваливается разбитый параличом милиционер. Я с ужасом вглядываюсь в его лицо и кричу: "Ты не тот!"
Мой бег затруднен, я хватаю свои ноги руками и хочу заставить их передвигаться быстрее...
...Остатки вечерней трапезы застревают в карманах, я складываю обрывки газет и журналов (среди них попадаются древние и интересные, а фото можно пустить на коллажи!) и шатаясь поворачиваю к дому...
1. "ИЗВЕСТИЯ" 1971 год.
"Думая о людях".
"Верно ставится вопрос: роль народных избранников в благоустройстве действительно
большая, можно сказать, ведущая. Депутаты делают в этом направлении очень многое,
выступая организаторами полезных начинаний и одновременно контролируя ход намечен-
ных работ.
Благоустройство населенных пунктов -..."
2. "ИЗВЕСТИЯ" 7.08.1972 год.
"Трудно говорить об этом, но сейчас духовые оркестры превратились в этакие хозединицы:
сыграть туш, марш - большего с них не спрашивают. Если музыканты выходят из клуба
с музыкальными инструментами, дети обязательно спросят: дяденьки, вы кого идете хоронить?
Но никто не спросит: где сегодня праздник? На какой улице будете играть?.."
3. "ИЗВЕСТИЯ" 29.09.1984 год.
"Родословная белой снежинки".
"...Комбинат производит в год 7 тысяч тонн мяса, перерабатывает тысячи тонн картофеля,
ягод, овощей, фруктов, молока, выпускает всевозможные ...щевые полуфабрикаты, компо...,
замороженные соки. Его ...газины есть во многих горо...х, в том числе в Варшаве..."
4. "ИЗВЕСТИЯ" 1985 год.
"...йное заседание ...ионного совета."
"...Апрельской революции, стремились бы к сотрудничеству с НОФ, органами народной
власти, помогали процессу консолидации различных слоев и классов общества, не
боролись бы против народно-демократического строя".
5. "ИЗВЕСТИЯ" 20.09.1986 год.
"К визиту министра иностранных дел СССР в Мексику".
"По приглашению правительства Мексиканских Соединенных Штатов член Политбюро ЦК КПСС,
министр иностранных дел СССР Э.А.Шеварднадзе посетит с официальным визитом Мексику
в начале сентября с.г."
6. "МОСКОВСКАЯ ПРАВДА" 28.11.1987 год.
"...ом, после работы".
...тысячи москвичей едут с рабо...
...вращаются домой. Как будет ис...
каким видим мы свой досуг? Каж...
...Многое зависит от того, какие...
...районе для занятий спортом, для...
...ьшинстве случает выбор у моск..."
...Унижение способствует возвышению. Не имеет значения, чьему именно, но оно возвеличивает и воздвигает памятник на долгие времена. Попытайтесь унизить другого человека, и вы ощутите необычайность сладость, а жертва будет благоговеть перед вами, наслаждаясь собственным унижением.
Благодарите Бога, что он дарит возможность радоваться бессилию и вскипать внутри, в то время, как другие издеваются над вами, бьют в спину, исподтишка, наносят удар в не защищенное место, и такие раны не заживают, остаются шрамы, но при первом уколе они расходятся, и кровь хлещет. Вы вновь унижены и втоптаны в грязь.
Радуйтесь! Именно это вам и остается...
...Если я останавливался посередине, то ощущал покалывание в пояснице, если двигался боком, просыпались больные почки, если шел прямо, тянула печень. Не слишком ли много я пью? Не больше, чем другие, - оправдываюсь я, но чувствую, что напрасно. От себя не убежать, не спастись. Проблема остается с тобой навсегда. Легче указать пальцем на кого-то и найти того, кто слабее. Так делают в большинстве своем. Замрите и прислушайтесь. Скажите себе: Я хуже всех, я самый ничтожный, я больной, я умирающий, я - тлен!..
...Я ослеплен, я задушен, я почти умертвлен, и дурные мысли льются словно моча, они воняют дерьмом, от них не возможно избавиться. Хочется, да не хватает силы. Точно кто-то держит меня и давит мозг. Но мой ли это мозг? Странно слышать подобные признания, но, я боюсь, что совершенно рехнулся. Меня не отпускает Нечто, что именно высчитать трудно. Я хватаюсь за книги, жадно впиваюсь глазами в страницы, пытаясь отыскать ответы на вопросы. Однако пустота вдребезги разбивает зеркала надежды, и я упиваюсь слабостью. Я вновь унижен и раздавлен. Мне говорят, что спасение за семью печатями, я срываю печати, но, оказывается, там - дыра, да и то лишь во сне. Мне страшно. Я измучен погоней и думаю, что ИСТИНА где-то рядом. Я шарю руками в темноте, но кончик тончайшей нити опять ускользает. Вот он!!! И ...
17.05.1992 года. Два дня и два выступления. В пятницу - Невзоров по РТВ, в субботу - Лимонов - в передаче "Матадор". Каждый интересен по-своему или не интересен, если хотите, но самолюбования, самопозирования и возвеличивания им не занимать. Это ли отличает личности от полуличностей или безличностей? Не уверен.
Заявление о том, Солженицын и остальные диссиденты виновны в том, что Запад считает нас страной всеобщего ГУЛАГа задело. Появились сомнения. Можно принимать либо не принимать Солженицына, но многое ему прощается за пережитое, в отличие от того же Лимонова, который сам собой улетучился из страны, а впоследствии и с пресловутого Запада. Он жаждет триумфального возвращения в Москву! Всяк сюда лезет. Что ж покупай квартирку и живи, мы никого не гоним, лишь себя ущемляем, но другим - почет и уважение. Ты богат... правда я пока не читал Лимонова, но хочу ознакомится с его трудами, тогда и будет видно, что он такое...
Казацкая атрибутика (бутафория я бы сказал!) напоминает карнавал, цирк, балаган, которые не воспринимаются всерьез. На дворе - конец двадцатого века! Но в любые времена появлялись клоуны, над которыми потешались, особенно когда надвигается беда...
...Сколько мне предстоит играть в этой жизни, чтобы остаться на плаву? Я изнываю от боли за прошлое, пытаюсь всматриваться в будущее, но не вижу ничего определенного, а "в науке, как и в жизни, гипотезы всегда опасны".*
Я взял охапку желтых цветов и вышвырнул в раскрытое окно, а затем несколько секунд смотрел, как они парят в воздухе, рассыпаясь импрессионистским букетом на асфальте. Я пощелкал клавишами пишущей машинки, украденной кем-то из моих знакомых, кажется, Гансом. Вышла фраза: "ТАНКИ ВСТРЕЧАЮТСЯ НА ДНЕ". Я достал позавчерашние блины и разбросал их по комнате, и она стала растекаться как сметана. Я ощущал ее вкус и облизывался, сливаясь с блинами и подергивая перепончатыми крылышками. Оркестр, разместившийся в шкафчике возле окна, наигрывал скучнейшую мелодию, но она затягивала словно болото, и скоро я с головой погрузился в тину. Мои глаза смотрели на тело извне и трогали собственные руки. Они пробегали по татуировкам и застревали в предплечьях. Я кричал и принимая свой обычный вид, выпрыгивал на балкон. Здесь было душно и воняло помойкой. Один выход - стать кузнечиком. "Все уже было сказано, только не было услышано", - вспоминал я слова Жана Кокто и становился насекомым. Я приладил руку-пилу к балкону и заставил копошившихся внизу людей обратить на себя внимание. они удивленно таращились на гигантского кузнечика с лысиной и усами, а я продолжал пилить. Мое вдохновение подкреплялось уверенностью в достаточности усилий. Заиграл клавесин, и белая простыня, сорванная ветром, выпорхнула в балконный проем. Я зацепил ее свободными ногами и накрыл себя с головой.
Я решил переждать беду в бесконечности секунды. Что-то тревожило меня и жгло словно извергающаяся лава.
Я усмехнулся и проиграл в уме различные варианты собственного спасения, но мысли перескакивали, представая цепью глупых бородатых анекдотов, над которыми перестали смеяться лет эдак пятьдесят назад....
* - А.Камю "Чума"
Мне всякий раз становилось не по себе, когда я входил в автобус. Я видел озлобленные рожи, горящие ненавистью глаза и хотел бежать прочь или по крайней мере сжаться в комок и спрятаться во внутренний карман своего пиджака. Меня тошнило от человеческих ублюдков, мне было страшно находится среди гомункулов, но я собирал свое мазохистское естество и с неистовством насиловал себя.
Я смотрел на идиота с подергивающейся челюстью и выпученными глазами и негодовал. Но вот мой взгляд упал на стоящего слева высокого молодого мужчину в пятнистом защитного цвета комбинезоне и кроссовках. Мое сердце провалилось в желудок, а затем стало опускаться все ниже и ниже, пока наконец не застряло где-то в области мочевого пузыря... У мужчины не было лица! У него была голова со всклоченными пепельными волосами, было утолщение носа, присутствовали серые глазенки, но все остальное пространство сплошным полотном покрывали бородавки от светло-розового до пурпурно-бордового цвета. Одни были меньше спичечной головки, другие - размером с горошину, а некоторые достигали размера спелой сливы. Фильм ужасов, да и только! Такое может представить себе человек с больной фантазией. Жуть!
Я посмотрел на руки чудовища. Там бородавок было гораздо меньше - штук сто на две руки. Человек-монстр зыркал на окружающих затравленным сайгаком, а я, забыв об идиоте на задней площадке, никак не мог дождаться своей остановки. Представьте себе, мне ехать пять минут, но насколько они растянулись, знает только Всевышний! А еще говорят, что время - понятие неизменное! Но все-таки я вышел на улицу!..
Я никак не мог отделаться от мысли: одно дело - смотреть на уродов в кино, но совершенно иное - осознавать, что они живут рядом с нами...
Недавно был праздник искусства,
И там увидел я
Живую чашку в освещеньи тусклом,
А в ней отдыхала змея.
И ветер срывал с граждан шляпы.
Привычно было все.
Беспечно сосал свою лапу
Какой-то заморский посол.
В стремлении к праведной мысли
Без умолку болтал
Бесстрастный ревнитель корысти
И что-то в блокнотик писал.
Орали слоны и сатрапы,
Срывая пелену.
И слушали бредни Остапа,
Но видели восставшую страну.
Оставшись один в окруженьи
Лишенных сна людей,
Я ждал рокового сраженья
С ватагой оживших червей.
Но выстрелы не прозвучали,
И голос был далек.
Соседи за все отвечали,
Писали шедевр между строк.
И я наугад повернулся
И тут же захрапел.
В веках мой потомок проснулся,
Он тоже искусства хотел.
KING DIAMOND. Я полностью отключаюсь от окружающего мира. Реальности не существует. Я - в музыке. Я расщеплен и перемешан с гитарным соло и странной органной полифонией. Звуки врываются в уши, оставаясь там надолго - пока не закончится диск. Такой голос не может иметь человек, колдовство овладевает мною, и я слышу одновременно несколько десятков вокалистов. Они нападают, заламывают руки, давят коленями на грудь, долбят по затылку... Песни сменяют одна другую, ломается ритм, а певцы зачаровывающе стонут, ревут и плачут. Я слышу Эдгара По, я вижу Гофмана, я ощущаю Нерваля. Они кружатся в бесовском ритме вместе с собственными персонажами, и вихрь уносит их по ту сторону Вселенной. Они пугают меня, но я возвращаюсь к началу... KING DIAMOND...
...Переход из одного состояния в то же самое совершился!..
...Я бреду и пытаюсь раздавить асфальт так, чтобы выступил сок. Я бросаю в рюкзак все, что попадается под руку: пустые пачки - сигаретные, чайные, кофейные; коробки из-под конфет, обертки сникерсов, марсов и прочих твиксов; пивные банки и пластиковые бутылки - пепси, кока-кола; реже попадающиеся водочные и винные бутылки (до меня прошлись грибники); обрывки афиш и кусочки разноцветного стекла. Я обрезаю палец, и кровь темной густой каплей выступает из-под кожи...
Я забываю о собственном существовании...