В эту зиму Маришку опять замучили бронхиты. И Галина решила в августе, в свой отпуск, прогреть дочку на юге. В сентябре – в школу, во второй класс! Пропускать нельзя, потом не догонишь…
В Одессе, когда они сошли с поезда и, наконец, дотопали до вокзала, их встретила видимо тоже припозднившаяся пожилая пара.
– Ну, вот Петя, а ты говорил, что нам не повезёт, что всех квартирантов уже расхватали… Смотри, какие хорошие… Специально для нас, как по заказу!
– Просто замечательные! – Усмехнулся Пётр Сергеевич, подхватив у Галины из рук довольно тяжёлый чемодан.
– А как вы догадались, что мы – дикарём! – запрыгала довольная Маришка.
– Так, не встречает вас никто! Вот и догадались, – погладила девочку по макушке Надежда Павловна. – Мы сейчас быстренько – на трамвай, и прямо на дачу! Летом мы тоже там живём, сарайчик на мазанку перестроили. А вам хорошую комнату подготовили, с душем, с холодильником. Готовить я на всех буду. Вы на сколько приехали?
– На две недели.
– Ну, тогда – по одиннадцать рублей в день с обеих, на всём готовом.
Галине показалось дороговато, и так на эту поездку еле наскребла, но отказываться было уже поздно. Кстати, через пару дней она поняла, что им с дочкой фантастически повезло. Словно к родным приехали. Готовила Надежда Павловна вкусно. А Пётр Сергеевич не только гулял с Маришкой по вечерам, но и перетирал для неё грецкие орехи с шоколадом и сгущёнкой. Своей-то внучки у него не было.
Как потом выяснилось, и у Надежды Павловны и у Петра Сергеевича прежде были свои семьи. Дачи стояли рядом. И так вышло, что эти двое полюбили друг друга. Но сумели сдержаться. И только теперь, на седьмом десятке, овдовев, наконец, воссоединились. Они так тепло относились друг к другу, что это тепло согревало и постояльцев, которые потом долго писали им письма, в надежде заехать ещё разок… У Петра Сергеевича были проблемы с почками. Ему очень помогали розовые грейпфруты, боли как рукой снимало. Вот эти самые грейпфруты и слали им со всех концов страны.
– Мы и дачу-то из-за них сдаём, а так нам пенсий хватает, – пояснила Надежда Павловна.
С погодой Галине и Маришке повезло прямо с первого дня. Море было тёплым и ласковым. Они нашли себе укромное место у спасательной вышки, которая почему-то не работала, расстелили клетчатый плед, накрыли газетой сладкие булочки и виноград, и сразу – в воду!
– Какое счастье… – выбралась, наконец, Галина, с трудом выгнав из воды уже синегубую дочку. – Верба сзади вырастет! Заворачивайся в полотенце!
Первая неделя проскочила, как один день, хотя и была отмечена довольно неприятным открытием... Галина вдруг поняла, что совсем не знает свою дочь… Все эти годы общались лишь по дороге в детсад и обратно. Работа, как ненасытный монстр, пожирала даже так называемое свободное время. А в единственный выходной – уборка, стирка… А потом – диван перед телевизором, и, как всегда:
– Поиграй сама, я так устала…
А когда началась школа, – ключ ребёнку на шею, и гуляй – не хочу. Что ест? С кем водится? О чём думает?.. Все эти вопросы были лишь риторическими. Задала? Совесть очистила? И ладно.
Вот и результат! Маришка за первые пять дней успела раз двадцать поссориться с Галиной. В среду выкинула в мусорку все платья и босоножки, заявив, что тут такое не носят! Пришлось купить шорты, пару маек и кроссовки. А когда Галина предупредила, что так никаких денег не хватит, долго бурчала:
– Если мы такие нищие, то нечего и по морям раскатывать! Позориться только…
И тут же, видимо назло, потребовала в детском кафе сразу три мороженых. А когда мать купила одно, будто дождавшись спровоцированного ею же момента, вдруг выкрикнула на весь зал:
– Ты думаешь, ты красивая, что все на тебя смотрят? Это на меня все смотрят! А у тебя всё лицо – дырками, дырками! А на голове – барашки, барашки…
За что получила под зад и пришла на дачу вся зарёванная. Долго жаловалась на мать старикам, на что те только головами качали.
Вот так, уедешь из дома, и вдруг поймёшь, что ты хоть и родитель, а воспитатель для своей дочки – никакой! – схватилась за голову Галина, – телевизор, со всякими дурацкими шоу, – ей воспитатель!
На другой день, к вечеру, мать и дочь решили сфотографироваться. Чтобы хоть память осталась. Маришка, в детском бикини, распустив по плечам волосы, тут же вскарабкалась на скульптуру дельфина и приняла позу «обольстительной русалки».
– Я хочу – вот тут… И вот так!
Чем поразила даже видавшего виды фотографа.
Дочурка у вас просто – нимфа! – ахнул тот. – Давно таких не видел… А вы, мамочка, станьте, пожалуйста, вот здесь, сбоку… – намеренно отодвинул он Галину.
– Вот гад! – ругнулась та про себя и упрямо вернулась на место.
– Уйди! – вдруг возмутилась Маришка. – Ты мне всю фотографию портишь! Стоишь тут, как соляной столб…
– Интересно, в какой передаче она это столб высмотрела… – смутилась Галина. И в тот же вечер решила расспросить Петра Сергеевича, вдруг знает?
– Это из Библии, – тут же начал он, – когда город Содом должен был сгореть от удара молнии, предупреждённый Господом Лот, бежал с женой и двумя дочерьми. Им было велено не оглядываться, но жена Лота оглянулась и превратилась в соляной столб, в ином прочтении – столп.
– А какая разница? – хихикнула Маришка.
– Столб просто стоит, а столп тысячелетия чему-то учит, – попытался доступно объяснить Пётр Сергеевич.
– А чего вы этим столбом так заинтересовались, – расставляя тарелки спросила Надежда Петровна.
– Да это Маришка меня так обозвала.
– Какая умная у вас девочка, – потёр руки Пётр Сергеевич, – только характер у неё…
Галина и сама уже понимала – папочкин… Тот ещё фрукт был. Да впрочем, и есть, но не про нашу честь…
Вот сегодня, например, зашли на детскую площадку. А там игру проводят. Дети бегают кругами, к плюшевому мишке приближаясь. Пока музыка играет, бегут! А как перестаёт, ни-ни. Маришка, конечно, сразу завелась… И туда! Минут пять носилась с другими. Кто ошибался, – навылет! И вот остались только двое – она и мальчишка, на голову выше её. Родители-болельщики распереживались, не выиграть этой малышке у такого. А Галина только улыбнулась…
– Сейчас увидите!
И правда. Кончилась музыка. До мишки ещё далековато. А Маришка вдруг как подпрыгнет, издав самурайский клич, и, раздвинув ноги ножницами, захватила ими мишку и вцепилась в него, как клещ. Большой мальчик растерянно постоял и ушёл.
– Ну что, видели?..
– Атомная девочка.
– Сама знаю.
А теперь валяется этот мишка под скамейкой. Главное было победить! Из чужих рук вырвать… И что мне с такой атомной делать? Да ещё в одиночку… – ещё глубже окунулась в прошлое Галина, – Лот-то мой уже давно драпанул… А тут ещё сократили на работе, пришлось – в дворники, потом в поломойки, потом на рынок… Всё бежала от плохого к ещё худшему почитай с самых девяностых… Только теперь и оглянулась, когда хоть чуть отпустило. Хорошо, хоть вовремя. Может, и не поздно ещё что-нибудь поправить…Ведь не в каменный столб превратилась, а в соляной. А соль – это жизнь…
Назавтра, когда они уже второй час нежились на пляже, мимо прошёл дорого одетый старик с тросточкой. Он зачем-то поднялся на вышку и долго разглядывал Галину сверху. Ей даже неудобно стало. Тогда она легла на бок, повернувшись к нему спиной, и решила немного подремать. Маришка вертелась тут же, нося ведёрком воду и выливая её в выкопанную ямку.
Галина и не заметила, как старик оказался рядом. Присел подле на песок и зашипел почти на ухо:
– Дай только грудь поцеловать, больше и не надо. Я тебе сто рублей дам!
Галина подпрыгнула как ужаленная:
– Как вам не стыдно, при ребёнке! Я вам сама двести дам, чтобы вы мне тут не мешали! Немедленно уходите!
– Ну и дура, – зло сплюнул старик и захромал прочь.
– Конечно – дура! – подскочила Маришка, – жалко тебе?.. А я бы – дала, оттопырила она маечку. – Подумаешь… Зато бы куклу Барби купила и ещё на браслетики осталось, помнишь, розовые, как в «доме два».
С этой куклой она уже всех достала – и Галину, и стариков, почти силой затаскивая в магазин. Кукла и правда была хороша, но уж слишком дорогая. А денег у Галины осталось – только на обратную дорогу, и ещё чуть-чуть на фрукты и мороженое.
Она потом долго размышляла, как объяснить дочке, что та несла на пляже просто омерзительную чушь… Но потом пришла к выводу, что той ещё рановато разбираться в таких вопросах и решила просто отвлечь:
– Если хочешь купить Барби, заработай! – предложила она дочке, – у меня есть новая блузка, ещё с этикеткой. Тут таких нет. Продай, если сможешь, вот тебе – и кукла! Я ведь деньги тоже не с потолка беру, кручусь на рынке, как чёрт на верёвке… Весь день – на ногах!
К вечеру они отправились на местный рынок, там кое-что и с рук продавали. Блузку вынули из пакета, надели на вешалку, и Маришка стала усиленно её продавать.
– И откуда такие таланты?.. – подивилась Галина. В глубине души она чувствовала, что поступает не совсем педагогично, даже дико! Но в подобной ситуации ей хотелось переломить отнюдь не детское упрямство дочери.
Люди подходили, смотрели товар, щупали… Но никто не хотел связываться с ребёнком. Некоторые жалели девочку. Пытались чем-то угостить… Но Маришке нужны были только деньги!
Так продолжалось часа три. Галина сидела в тени на скамейке, а дочь торговала.
Духота была неимоверная. Маришка ужасно устала. Но признавать своё поражение не хотела. Наконец, Галина пожалела её, купила ребёнку попить и предложила перенести торговлю на завтра…
Нет, – подавившись соком, закашлялась дочка, – что-то мне расхотелось эту куклу! Не очень-то она и красивая…
И потом вдруг добавила:
– А блузка твоя – никудышная! Не вздумай её носить… Отстой!
Вечером этого же дня, отложив деньги на дорогу, Галина поделила оставшиеся на три равные кучки, разложив их по газетным кулькам.
– Мариша, это нам с тобой на три последних дня. Теперь ты будешь решать, что покупать… Я устала с тобой пререкаться.
И тут всё пошло совсем по-другому. Маришка вдруг оказалась очень прижимистой. Если и брала что-то в руки, то долго торговалась, и потом ничего не покупала. Ни фрукты, ни леденцы на палочках, ни лакированные ракушки…
Капризничала и что-нибудь выпрашивала теперь Галина, понарошку, конечно… И то ей надо было, и другое! Теперь уже дочка её всячески стыдила и увещевала, с большим трудом соглашаясь лишь на мизерные траты. В общем, девочка сразу – будто выросла. Да и добрее стала, даже ласковей, ни на что не обижалась, а уж клянчить всё подряд, как было раньше, ей теперь и в голову не приходило.
– Значит, я всё правильно сделала, – отметила про себя Галина, – труд, он всякий – на пользу! А телевизор этот чёртов – на помойку выброшу! Радио будем слушать, культуру всякую…