ШОТЛАНДСКАЯ ШКОЛА ЗДРАВОГО СМЫСЛА
Г.А.Джонстон (1915)
Шотландская философия здравого смысла возникла как протест против философии крупнейшего философа Шотландии. Скептические выводы Юма не возбудили такого противостояния, как можно было ожидать. Но в Шотландии было много критиков и не так много писателей, и те, кто хотел бы осудить учение Юма в печати, должны были сдерживать себя той мыслью, что с ними будут активно спорить, а потому они должны были дать основания для такой критики, которая могла бы стать необычайно трудной. Скептицизм Юма не любили, но было трудно понять, как можно дать на него адекватный и удовлетворительный ответ.
На этом этапе на поле боя вышел Томас Рид. Он был единственным человеком своего времени, который действительно понимал генезис скептицизма Юма и преуспел в поиске его источников. На первый взгляд показалось бы, что это открытие не требует никакого особого понимания. Представлялось, что никто не смог увидеть, что скептические выводы Юма были основаны на предпосылках Локка и что им никогда не сможет противостоять ни один критик, который примет эти предпосылки. Но это как раз одна из тех очевидных вещей, которые никем не были замечены. И на самом деле Рид был первым человеком, который смог увидеть это ясно. Таким образом, он счел своим долгом подвергнуть сомнению предположения, на которых была основана до этого вся его собственная мысль. Результатом этого анализа стал вывод о том, так как "идеальная теория" Локка и Беркли логически привела к скептицизму Юма, и так как скептицизм был невыносим, в эту теорию должны быть внесены поправки, или, в случае необходимости, от нее следует отказаться.
Сам Рид дает замечательное описание того, каким образом он смог пробудиться от своей догматической дремоты. "Я признаю, - говорит он в посвящении к своему "Исследованию", - что я никогда не думал поставить под сомнение принципы, обычно принимаемые в отношении человеческого понимания, пока не прочел "Трактат о человеческой природе", опубликованный в 1739 году гениальным автором этой работы, построенной на принципах Локка, эту стройную систему скептицизма, которая не оставляет никаких оснований верить в какую-либо вещь, пока не доказано обратное. Его рассуждения казались мне простыми; поэтому есть необходимость поставить под сомнение принципы, на которых они была выведены, или признать сделанные автором выводы" (Works.V.1. Edinburgh,1863. P.95).
Рид был полон решимости не уступить скептическим заключениям. И это было так по трем причинам. Скептицизм, говорит он, втройне разрушителен. Она разрушает науку философа, он подрывает веру христианина, и он обесценивает здравый смысл. Таким образом, он был вынужден провести критику предположений, на которых было основано скептическое заключение. "Для своего собственного удовлетворения я приступил к серьезному обследованию принципов, на которых строится эта скептическая система, и был немало удивлен, обнаружив, что она при всех условиях склоняется к предпосылкам, которые на самом деле являются очень древними, и хотя при их наличии понятие о Боге в самом общем виде присутствовало у многих философов, для него я не мог найти у них твердые доказательства" (Works.V.1. P.96). Такого же рода гипотезу можно найти у Локка и Декарта, и она состоит в постулировании мира идей, промежуточного между познающим субъектом и познанным объектом. Именно из этой гипотезы, говорит Рид, непосредственно вытекает и скептицизм Юма. Рид поэтому на самом деле критикует Юма через Локка. Он исходит из того, что если доказать несостоятельность посылок Локка, падут и выводы скептицизма Юма. Таким образом, если верно то, что Юм вызвал к жизни философию Рида, эта философия есть ответ не столько напрямую Юму, сколько Локку.
Учение Локка имело двух чад и допускало только два ответа. Один из них дал Беркли, и он непосредственно привел к скептицизму Юма; другой был дан Ридом. Для Локка восприятие включает в себя три элемента: воспринимающего субъекта, воспринимаемую вещь и допущение, что идея каким-то образом представляет собой копию внешней реальности. И Беркли и Рид ясно видели трудности доктрины опосредованного восприятия. Если ум ограничивается своими собственными идеями и отрезан от непосредственного знания реального мира, то как мы можем знать, представляют ли его наши идеи или они не согласны с вещами. Для того чтобы сравнить две вещи, нужно знать, как это сделать. Таким образом, мы не можем сравнивать идеи с вещами, которые они представляют, потому что мы никогда не сможем избежать круга наших собственных идей. И отсюда вытекает возражение, что если внешний мир действительно существует, то он не может соответствовать нашим идеям, ибо идея как таковая есть не более чем идея. И Беркли и Рид видели эти трудности в учении Локка. Они оба были согласны с тем, что у Локка что-то пошло не так. Но что именно было не так - это был вопрос, в котором их выводы различались. Они были согласны с тем, что Локк затемнил природу знания, вводя какой-то никак не очевидный фактор, но они целиком отличались в понимании того, что это за фактор. Беркли утверждал, что третий фактор Локка, материальный мир, не имел никакого реального существования. Но Рид отрицал существование второго фактора Локка, считая, что промежуточные идеи Локка есть просто наша фантазия: они не имеют никакого реального существования. Итак, для Беркли существуют ум и идеи, для Рида - ум и материя. Для обоих отношение между разумом и его объектом является непосредственным.
Рид рассматривал свой ответ Локку как более адекватный, чем у Беркли, отчасти потому, что Юм утверждал, что критические замечания Беркли против материальной субстанции Локка с тем же успехом могли быть обращены против духовного существа самого Беркли, и отчасти потому, что он считал, что мир, который состоит из умов и материи, более согласен со здравым смыслом, чем тот, который содержит только ум плюс идеи. Ни один из этих аргументов по сути не был глубок, хотя оба они были бы совершенно справедливы, если бы Беркли действительно имел в виду то, что Юм и Рид ему приписывали. Следует помнить, что когда Рид подвергается критике за свою неспособность оценить аргумент Беркли, Юм также далеко не вполне понял его. В самом деле, в своих "Трех диалогах между Гиласом и Филонусом" Беркли берется четко и точно ответить на критические замечания, выдвигаемые Ридом и Юмом. Он указывает, например, что его аргументы против материальной субстанции не могут быть успешно использованы против духовных существ; духи не являются инертными и пассивными, но являются активными существами, которые не известны как идеи, но воспринимаются через понятия. Критика Юмом Беркли делает попросту необоснованным предположение о том, что духи находятся на том же уровне, что и идеи, и что они известны нам тем же способом. Юм полагает, что Беркли, отвергая существование материи, и утверждая, что мир состоит только из духов и идей, по сути провозглашает несуществование мира, о котором нам свидетельствует здравый смысл. Но Рид знал, что Беркли не уставал настаивать, что его учение не отрицает ничего, что признал здравый смысл. Материальный мир, который уничтожил Беркли - не убеждение здравого смысла, но философская гипотеза. Для него мир оставался реальным как никогда. Если Юм и Рид были менее готовы критиковать Беркли и более заботились о том, чтобы понять его, они могли видеть важность предложений, им сделанных - например , во втором издании "Принципов" и в "Сирисе", где выдвинута интерпретация мира на основе совпадения разума и чувства. Юм совершенно не в состоянии оценить предложения Беркли по отношению к воображаемой системе знаний, и, как заметил Рид, он не стал использовать их в разработке своей собственной системы.
Большая заслуга ответа Рида Локку заключается в том, что он защищен от критики по линии Юма. Отрицая существование идей в смысле Локка, он полностью подрывает также аргументы Юма. Сам Рид указывает на то, что его собственное учение в одном аспекте указывает на абсурд всей идеалистической теории. Локк начинает с ума, идей и материи. Беркли опровергает саму постановку вопроса и сохраняет умы и идеи. Юм отрицает существование умов и сохраняет только идеи. И Рид, в свою очередь отрицает идеи. Таким образом, развитие мышления должно в ходе необходимого процесса привести к разрушению всех предпосылок, с которых начал Локк. Поэтому Рид решает начать все заново, и не с гипотезами, постулируемыми философией, но с принципами, гарантируемыми здравым смыслом.
Возможно, уже было замечено, что в отношении развития своих идей Рид многим обязан своим непосредственным предшественникам, два из которых имели несколько различные точки зрения - что у него и подразумевается. До сих пор мы намеренно не различали их - ибо существует вероятность того, что реальное развитие взглядов самого Рида определилось на пути, который мы набросали выше, то есть за счет отчасти прямого противостояния Юму, отчасти критики Локка. Вполне вероятно, что он сам не вполне осознавал, насколько его взгляды были обязаны своим происхождением критике Локка, и как далеко зашел его антагонизм по отношению к Юму. Но это различие стоит провести ясно. Если рассматривать учение Рида, как развитое главным образом за счет критики предпосылок Локка, то можно доказать, что оно сохраняет больше предположений Декарта и Локка, чем отрицает. В частности, Рид сохраняет, хотя и в переосмысленном виде, концепцию двух субстанций, которая была одним из самых важных элементов у Декарта и Локка. В некоторых аспектах Рид может рассматриваться как человек, почти разрушивший систему Локка, а затем ее воссоздавший. Не будет большим преувеличением, если мы скажем, что система Рида является критической реконструкцией Локка.
Но если работа Рида рассматривается как непосредственно противостоящая Юму, она приобретает несколько иной оттенок. Она также оказывается более тесно связана с некритичными апелляциями к здравому смыслу, сделанными современниками и потомками Рида. Рид увидел, что некоторые из выводов Юма были просто нелепыми, а другие он счел нечестивыми, и он был склонен считать, что их видимая нелепость и нечестие есть достаточные основания для того, чтобы их отвергнуть. Рид обратился от гипотез философии к «принципам здравого смысла". Здравый смысл обеспечил ему веру в существование духа и материи. Из этого почти что наивного дуализма он выводил свой реализм в отношении природы. Таково второе мнение по поводу генезиса доктрины Рида.
Истина лежит где-то между этими двумя резко контрастирующими взглядами. Различие между ними почти наверняка вряд ли присутствовало в сознании самого Рида. Но первое понятие ближе к истине, чем последнее. Нельзя отрицать, что в своем "Исследовании" и даже в "Очерках" Рид в манере Битти и Освальда отворачивается от философии и взывает к довольно банальному здравомыслию. Был Рид, который отвергал спекулятивные теории, считая их авторов близкими к сумасшедшему дому, и избавлялся от трудностей, просто смеясь над ними. Но это не обычный Рид. Когда Рид обращается к здравому смыслу, это призыв следовать не чувствам, но постоянным принципам человеческой природы. Он обращается, по словам сэра Уильяма Гамильтона, "от еретических выводов отдельных философий к соборным принципам всей философии" (Reid T. Works. V.2. P.751). Далее, совершенно ясно, что недоверие Рида к независимому философскому исследованию было связано с его желанием опровергать выводы Юма, и в то время как он критикует Юма напрямую, он обладает достаточной остротой ума, чтобы увидеть , что единственная действительно успешная критика Юма должна быть выше критики в строгом смысле этого столь злоупотребляемого термина, то есть она должна идти вверх по течению, ближе к источнику.
Работа Рида была одновременно конструктивной и критической. Он не стал абсолютно заново сверяться с убеждениями здравого смысла. То, что он сделал, в значительной степени было результатами работы Локка, в то же время подвергнутыми критическому рассмотрению в свете всей информации, которую Рид сам мог приобрести с помощью оценки психических процессов посредством здравого смысла. Ничто не может быть более истинным, чем заявление Сиджвика: "Если Локк является первым основателем отчетливо британской науки, эмпирической психологии, в которых основным методом является интроспективное наблюдение и анализ, то я думаю, что Рид по справедливости может рассматриваться в качестве второго основателя" (Sedgwick W. Mind. L.,1895. P.153).
Гораздо менее благоприятной была оценка Рида Кантом. В "Пролегоменах" Кант заявляет, что Рид полностью упустил саму постановку вопросов у Юма. Что Рид должен был сделать, говорит Кант, так это "глубже проникнуть в природу ума". Но, вместо того, чтобы сделать это, он "нашел более удобное средство - положиться на чувства без должного понимания вопроса, обращаясь к здравому смыслу человечества". Такое обращение к здравому смыслу, продолжает Кант, имело своим результатом пустословие без единого грана проницательности, заведомо непригодное для того, чтобы атаковать с некоторой надеждой на успех мыслителя уровня Юма. Теперь кажется невероятным, что, если Кант действительно читал Рида, он мог написать о нем в таком тоне. Уже было высказано предположение, что, по всей вероятности, Кант просто не знал Рида из первых рук. В Пролегоменах он упоминает Рида вместе с Освальдом, Битти и Пристли, не делая различий между ними. Но если Кант сам читал труды этих людей, он вряд ли мог заключить их всех в одни скобки, ибо Рид вообще стоит от них отдельно. Таким образом, весьма правдоподобно предположение, поддерживаемое порядком упоминания имен у Канта ( "Рид, Освальд, Битти, и даже Пристли"), что знания Кантом Рида было получено исключительно из критических замечаний в исследовании Пристли.
Но Юм, конечно, читал Рида, и интересно сопоставить с этим критику Кантом его идей. От общего друга д-ра Блэра он получил часть рукописи, трактующей исследование Рида. Он начал читать ее без особого энтузиазма, рассчитывая, что она ограничивается старыми задачами и "философы смогут спорить с умеренностью и хорошими манерами". Но сама книга полностью развеяла предубеждения Юма и вызвала обширное и благодарное письмо Риду. "Очень редко бывало так, - пишет Юм, - что столь глубокая философия пишется в таком духе и доставляет такое удовольствие читателю... Есть некоторые возражения, которые я хотел бы предложить, но я удерживаюсь, пока передо мной не окажется вся работа. Скажу только, что если Вы смогли прояснить эти заумные и важные темы, вместо того, чтобы быть подавленным ими, с моей стороны будет напрасно претендовать на долю похвалы". Особо отметить в этом свидетельстве следует тот факт, что Юм отмечает глубоко философский характер работы Рида. Он и не думает обвинять ее в пустой болтовне, и ему не приходит в голову, что Рид обратился от научной философии к банальному здравому смыслу. Он признает, что атака Рида на него была сокрушительной критикой, выполненной на строго философском уровне.
Аналогии между работой Рида и Канта многочисленны и поразительны. Рид начал, как это сделал и Кант, сравнивая медленный прогресс, достигнутый философией, с быстрым развитием физической науки. И, как и Кант, он сделал вывод, что если философия хочет развиваться, открытия физики должны быть приняты. Как и Кант, Рид был сведущ в математике и физике, обладая большим уважением к Ньютону. Но его общий философский метод отличается от Канта. В то время как работа Канта написана, в основном, с точки зрения гносеологической, Рид остается верным традиционному британскому психологическому методу. Философ должен провести анализ деятельности ума. Он анатом ума. Его задача гораздо сложнее , чем у исследователя анатомии тела, "ибо его собственный ум - единственно то , что он может исследовать с любой степенью точности и отчетливости" (Works. V.4. P.98). Философия основывается на результатах нашего интроспективного наблюдения над работой наших собственных умов.
Критика Ридом теории знания, как и у Канта, выступает против того взгляда на ощущения, который был у Юма. Юм утверждал, что ум и его объекты могут быть сведены к ряду конкретных ощущений, и что эти отдельные ощущения могут быть известны каждое независимо от другого. Рид критикует эту точку зрения, которой он дает схоластические название "простого восприятия". Ошибочно думать, говорит он, что знание состоит первоначально в простом восприятии (Ibid. P.106). Ошибочно думать, что мы изначально исходим из простых ощущений и затем от них переходим к объектам. Наоборот, самый простой акт ума уже есть суждение. Суждение как логически, так и психологически не является простым; в то же время именно оно является единицей знаний. С помощью процесса анализа можно дифференцировать элементы суждения. Но эти элементы - не более чем элементы; их можно рассматривать по отдельности только посредством абстракции. Таким образом, даже простое восприятие не очень просто: оно достигается за счет абстрагирования от естественного блока знаний. Если проанализировать даже самое простое ощущение, мы находим, что оно всегда предполагает суждение.
В своем исследовании Рид доказывает это в деталях, путем рассмотрения пяти внешних чувств. Он начинает с запаха, самого простого и наименее интеллектуального из них, и показывает, что даже здесь предлагается система естественных суждений. Эти естественные суждения на самом деле не даны в опыте: они лишь навеяны опытом. Если чувственный опыт не сопровождается этими природными суждениями, его осмысление как таковое будет невозможно. Каковы эти конститутивные естественные суждения? Существует суждение, в первую очередь, существования. Наши ощущения сразу же заставляют предположить, что то, что сейчас мы чувствуем или воспринимаем на самом деле существует, а память позволяет предположить, что то, что мы помним, на самом деле существует. Но это суждение о существовании не означает, что то, что мы воспринимаем, существует только как ощущение. Это влечет за собой постоянное существование как ума, так и материального мира. Рид признает, что мы не можем логически сделать вывод о существовании того или другого. Но он настаивает на том, что это является принципом здравого смысла. "Естественные суждения не получены путем сопоставления идей и восприятия соглашений и разногласий, но непосредственно вдохновлены нашей конституцией" (Ibid. P.110).
Другое естественное суждение состоит в том, что существует реальная разница между первичными и вторичными качествами. Рид указывает на то, что аргументы Беркли против этого различия следует считать окончательными для всех, кто согласен с "идеальной теорией". "И все же, в конце концов, - говорит он, - представляется, что для этого есть реальное основание в принципах нашей природы" (Ibid. P.123). Рид проводит четкое различие между чувственными качествами и ощущениями. Почти универсальная тенденция путать внешнее качество с ощущением происходит из-за того, что у нас нет имени для ощущения, в отличие от воспринимаемого качества. Но Рид настаивает на том, что, хотя мы и не проводим этого различия в языке, оно действительно существует. Например, наше ощущение твердости совершенно отличается от твердости, которая на самом деле существует в телах. "На сегодня многие были посрамлены остротой вопроса, как принципы человеческой природы проявляются в наличии не столько точного отражения, сколько реального отличия разных вещей, каковы, например, боль и острие меча" (Ibid. P.122). В каждом случае умопостигаемое качество вещей следует отличать от ощущения, и оно ни в коем случае не зависит от наличия ощущений. Рид действительно затемняет различие между первичными и вторичными качествами, хотя и по-другому, нежели Беркли. Беркли снижает роль вторичных качеств; Рид по сути делает все качества первичными. Таким образом, цвет, по его словам, есть "не ощущение ума, которое не может иметь никакого существования, когда он не воспринимается, но качество или модификация тела, которая продолжает оставаться таким же, видимо это тело или нет" (Ibid. P.137).
В конце концов после подробного рассмотрения различных первичных и вторичных качеств, единственное различие Рид находит между ними в том, что есть сродство и необходимая связь между первичными качествами и ощущениями, которые мы имеем о них, но не между ощущениями и вторичными качествами. В очерках Рид решает проблему снова, и добавляет , что наши чувства дают нам прямое и четкое представление о первичных качествах, но вторичные качества есть лишь относительное и неясное понятие. Важным моментом является не столько попытка Рида отличить первичные качества от вторичных, сколько тот факт, что он настаивал на том, что в обоих случаях наши ощущения генетически отличаются от качеств вещей. Следовательно, простое ощущение никогда не может дать нам знание объекта: для этого необходимо восприятие. Рид далеко не последователен в сохранении различия между восприятием и ощущением, но в основном он считает, что в то время как ощущение есть состояние восприятия, голое ощущение само по себе не является предметом знаний и не может дать полное знание предмета. Во всяком знании, считает он, участвует образующая восприятие активность субъекта, работающая в соответствии с определенными его природой суждениями. Легко усмотреть, насколько эта теория находится в согласии с учением Канта о важности суждения и незаменимости его категорий для знания предмета.
Современники и преемники Рида в Шотландской школе внесли лишь небольшой, если какой-либо, вклад в его концепцию здравого смысла. У Рида он был самым большим, так как он был первым, и его сторонники лишь повторили другими словами то, о чем он говорил. Рид был наиболее строго философским членом школы; фрагменты из работ других ее мыслителей покажут это достаточно ясно.
Битти в свое время далеко превзошел Рида в репутации: это было в значительной степени из - за того, что в настоящее время можно считать его наиболее серьезным недостатком - из-за отсутствия понятия тела в его работе и его довольно вульгарных наскоков на Юма. Популярность Битти в свое время, как указывает Стюарт, во многом ответственна за ту дурную репутацию, которую получила в итоге философия здравого смысла. Битти считался ее главным лидером, а его некритические работы - типичными для шотландской философии. Его "Опыт о природе и неизменности истины" содержал не самые умные нападки на скептицизм Рида, но теми, кто не отличался высоким интеллектом, он был оценен выше, чем работы Рида. Работа Фергюсона показывает большую тонкость, но то же отсутствие оригинальности, что и у Битти. Свои "Принципы моральной и политической науки" он описывает как "по большей части то, что знают об уме почти все". В то же время, следует помнить о том, что именно он обнародовал перфекционизм, который в свое время был в большой моде как этическая теория.
Стюарт дал весьма четкую и научную переоценку принципов философии здравого смысла. Человек большой эрудиции и личного обаяния, и в свое время ведущий философ в Великобритании, он сделал больше, чем кто-либо другой, чтобы не просто популяризировать эту философию, но и обеспечить ей почтительное и в некоторых случаях восхищенное, внимание других философов. Его работы по Риду часто перегружены иллюстрациями и аналогиями. Но есть моменты, по которым он утверждает общие взгляды школы в более систематической и тщательной манере, чем Рид. В частности, можно упомянуть разделы о вкусе, которые показывают эстетическую проницательность и реальную оригинальность, и главу об "основных законах человеческой веры", которая содержит свежий пересказ "принципов здравого смысла».
Другими представителями философии здравого смысла явились Кэмпбелл и Освальд. Джордж Кэмпбелл, первоначально один из членов основанного Ридом "Клуба мудрых", внес свой вклад в течение "Философией риторики" (1776). Джеймс Освальд опубликовал в 1766-1772 гг. "Обращение к здравому смыслу в пользу религии" - популярную апологию религии и морали. Они просто следовали Риду и использовали его взгляды без какого-либо реального развития его философии. Как и его современники, Лорд Монбоддо был настроен против развития по линии Локка - Беркли - Юма, но он не был согласен с утверждением Рида, что скептические выводы могут быть удовлетворены путем обращения к здравому смыслу. В своей "Метафизике древних" он выступает за "возвращение к Платону» как единственное средство победы над скептицизмом. Томас Браун (1778-1820) и сэр Уильям Гамильтон (1788-1856) иногда также классифицируются как сторонники философии здравого смысла, но оба они отказались от многих своих наиболее важных позиций. Философия Брауна в настоящее время представляет интерес главным образом как предвосхищение ассоциативной психологии, и почти все, что он добавил к шотландской философии, было несовместимо с ней. Сэр Уильям Гамильтон был под сильным влиянием немецкой философии, особенно Канта. Его "естественный реализм" представляет собой странную смесь Рида и Канта, и он не должен рассматриваться как представитель философии здравого смысла.
Среди последователей Рида слабости и недостатки шотландской философии выявляются с особой четкостью, но они достаточно заметны и у самого Рида. Поскольку они довольно очевидны, объяснение их не составит особого труда. Шотландские философы склонны обходить трудности банальным, некритическим обращением к здравому смыслу. Они склонны противопоставлять здравый смысл спекулятивной философии, а также обжаловать приговор философии, апеллируя к здравому смыслу. Они склонны рассматривать как принципы здравого смысла просто те принципы , которые кажутся им самоочевидными. Опять же, они слишком готовы уступить конечной необъяснимости своих принципов. Не предпринимается никаких попыток доказать или вывести систему естественных суждений. Для них почти нет никаких причин тому, почему должно быть так, а не иначе. В работах всех представителей этой школы мы снова и снова встречаемся с утверждениями о окончательной неспособности философии объяснить суть и причину вещей. Кроме того, они очень небрежны в использовании терминов. Несмотря на то, что для этой школы имеет принципиальное значение различие восприятия и ощущения, и в то время как каждый из ее авторов делает различие между ними так или иначе, они часто используют термины без разбора и двусмысленно. Часто наблюдается путаница восприятия и концепции, а также концепции и воображения. Школа действительно имеет определенную терминологию, но слишком часто она использует свои термины свободно.
Историческое значение философии здравого смысла является значительным. В Англии и Германии она никогда высоко не ценилась, тогда как во Франции ее влияние было заметным. Ройер-Коллар (1763-1845) ввел ее в свою страну и через своего великого ученика Виктора Кузена (1792-1867), сделал значительной силой во французской философии. Работа Кузена была поддержана Жуффруа (1796-1842), который перевел произведения Рида на французский язык. В течение полувека философия здравого смысла была доминирующей философией в американских университетах, и именно шотландским лидерам американских колледжей мы обязаны наиболее полным исследованием ее. В последние годы во Франции наблюдается рецидив интереса к шотландской философии, что распространяется на труды профессора С. С. Лаури, который, в нескольких талантливых работах, попытался осуществить критическую реконструкцию традиционного шотландского реализма.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn