Хворобу Серёга нарыл по беспечности. Бог, родители и природа наградили его отменным здоровьем – Серёга о нём и не заботился. Работал, бегал в спортзале, фестивалил на вечеринках с друзьями или допоздна сидел за компьютером – ни о режиме, ни о здоровье Серёга не вспоминал. И довыделывался.
В Москву работать поехал – вещей взял немного. Думал – купит там что надо. Началась осень – похолодало. Но Серега работал в помещении, мороза не боялся, и только когда ноги в тоненьких туфлях стали подмерзать в общественном транспорте, решил сходить в магазин, прикупить тёплую обувь.
Троллейбуса не было долго. Серега запрыгнул в салон. Людей было немного – он высмотрел свободное место рядом с обогревателем, но тот оказался холодным. Догадался – отключили, экономят электроэнергию. Ноги закоченели, и чтобы не набираться мороза от промозглого пола, Серега поднимал ступни и держал их на весу, но это не помогало. Наконец приехали к нужной остановке. Серёга кинулся к магазину и остолбенел – закрыли. Не был здесь с лета, всё откладывал на потом, вот и дождался. Где теперь искать магазин для длинных? Сорок восьмой размер ботинок не в каждом обувном купишь. Серега с тоской поглядел вдоль улицы – троллейбуса не было видно, пешком не пойдешь и магазинов открытых – зайти, погреться - рядом нет. Ноги продолжали мерзнуть и он, уже не стесняясь, начал выплясывать чечётку. Ступням, вроде, стало потеплее. Подошел троллейбус. Серёга заскочил в него, но и этот салон оказался холодным – транспортники экономили на всю катушку.
Остановка электрички была голой платформой с парой железных скамеек. Электрички в Москве ходят часто. Ждать пришлось недолго – всего каких-то пятнадцать минут. Но окоченевшие ступни за это время совсем потеряли чувствительность, и Серёга, с ужасом переставляя заледеневшие ноги, ввалился в вагон. Здесь ему повезло – оказалось тепло, работали обогреватели. Он уселся на скамью рядом с калорифером и сунул к нему замороженные конечности. Ноги оттаяли, их охватила боль. Ступни щипало, и дико хотелось их почесать. Но при людях этого делать не будешь, и Серёга терпел, сцепив зубы и превозмогая боль.
Состав пришел на конечную остановку, и ноги снова попали в мороз. Но здесь конечная электрички совпадала с конечной автобуса, и Серёге снова повезло – не успел он простоять и пяти минут, как подошел нужный, и Серёга поехал домой.
Дома сразу залез в ванну, однако ступни стало драть пуще прежнего. Кинулся к холодильнику, выпил стакан водки – полегчало. Снова залез в ванну. Стало бросать в сон. Перебрался на кровать, завернулся в два одеяла и уснул.
Следующий день был суббота. Вставать не хотелось, но нужно было идти на рынок. По субботам Серёга затаривался на всю неделю – в будние дни на базар ходить некогда. Спустил ноги с кровати на пол и замер – ступни вздулись и опухли. Ёкнул в сердце страх – отморозил, но кожа чувствительность не потеряла, пальцы шевелились, и боли не было. Пройдёт – мелькнула мысль. Стал одеваться – туфли надеть не получается. Опухшие ноги не входят. Пришлось обуть кроссовки – там шнуровку отпустил, хоть обе сразу засовывай. Сходил. Вернулся.
Вечером стал снимать носки, посмотрел – опухоль не прошла, зато в носу появился насморк. Измерил температуру – тридцать семь и шесть. Аппетита не было. Выпил стакан водки, зажевал бутербродом и снова лёг спать. В воскресенье сходил в супермаркет, купил малиновое варенье и новую бутылку водки. Весь день гонял с ними чаи – избавлялся от простуды. Но в понедельник насморк и опухоль оказались на месте, пришлось идти на работу в таком виде.
Работой Серёга дорожил. Деточки и бывшая жена оставили его без квартиры, и он, как мог, зарабатывал на новую. Расспросил коллег, где еще есть магазин для высокорослых. Подсказали – на «Новослободской». После работы поехал туда, и точно – есть и работает. Выбрал огромные – с мехом внутри. Обулся. Ногам сразу стало тепло и уютно. Бросил кроссовки в пакет, расплатился за ботинки и поехал домой.
Насморк и простуда держались необычайно долго – целую неделю. Опухоль еще дольше – до конца месяца, и так просто не ушла – стоило простудиться, как ноги отекали, и на новых ботинках приходилось распускать шнуровку, чтобы всунуть в них ступни. А простудиться в Москве было легче лёгкого. Как только начинались заморозки, в метро включали тепловые пушки, и человека, входящего в вестибюль, охватывал поток горячего воздуха. Через минуту-другую по спине уже струился пот, через час езды с двумя пересадками тело становилось липким и влажным, словно в бане, а на выходе из метро уже ждал промозглый ледяной ветер. И получай!
Но с приходом весны отёки прошли и проблемы забылись. Серёга отложил поход в больничку на будущее. И снова поплатился – следующей осенью, в ноябре. Простуда нагрянула внезапно, после вечеринки. Встретил сослуживца, пятница, вечер – решили сходить в ресторан, отметить. Вышел жаркий, расстёгнутый, с пьяну сел не в ту электричку – перепутал. Пока стоял на платформе и ждал обратную – продрог до костей. Утром – привычный «букет» - температура, насморк и опухоль. На рынок послал сына – пацан большой, видел неоднократно, что отец покупал. Сын вернулся ни с чем – обокрали. Пришлось тащиться самому. И обнаружилось – появилась одышка. Сто метров неторопливым шагом и – стой! Перерыв и отдых. Поход вместо полутора часов занял три. В понедельник на работу – еще хуже. Со второго этажа спустился – присел отдохнуть на приподъездной скамейке. Воздуха не хватает - ловил его ртом, как рыба. До автобусной остановки дошел – тоже самое – присел отдыхать, выждал с полупустым салоном, чтобы не толкаться.
Температура и насморк прошли через неделю. Опухоль и одышка остались. К ним добавился кашель - не простудный, а какой-то сухой, душу выворачивающий. Полноября и декабрь боролся с ними Серёга, но победить не получалось. Пришел Новый год. Сын уехал на каникулы, и Серёга остался один. Купил бутылку конька, тоскуя, выпил сам-на-сам. Лёг спать, а ночью проснулся – задыхается. Сел в кресло, отдышался, лёг в кровать – снова охватило удушье. Так и боролся с ним до утра – сидя дремал в кресле, а ложился в кровать – начинал задыхаться, не хватало кислорода. Ходить даже в туалет стало тяжело – два-три шага и стоп, отдыхай. Утром не выдержал – вызвал скорую. Карета приехала быстро. Врач осмотрел, снял кардиограмму и коротко бросил – одевайся, в реанимацию. И уже в машине добавил – еще бы неделю протянул, и пришлось бы везти не в больничку, а в морг.
Реанимационная палата – большая, наподобие казармы. Только вместо дневального на подиуме – медсестра, или медбрат. Им видно всех подопечных – около тридцати человек. Мужчины и женщины лежат в одной комнате. Малейшее движение среди них, и дежурный весь во внимании. Из одежды больным можно было иметь только одно – трусы. И когда изнуренная недугом какая-нибудь семидесятилетняя матрона двигалась мелкими шаркающими шажками в туалет, ее прелести, висящие как у спаниеля уши, никакого интереса не вызывали. Скорее наоборот – сильнее ощущалось пребывание на пороге смерти. Но были не только старики, были и молодые, всё больше - сердечники. Через некоторое время привезли алкоголика в стадии белой горячки. Вначале он пел песни, потом стал просить опохмелиться. Ему, конечно, не налили, и в отместку он стал рваться домой. Вызвали главного дежурного врача, тот пришел с санитарами. Буяна зафиксировали, сделали ему успокаивающий укол, и он затих. В палате наступила тишина.
Рядом с Серёгой, на соседней койке, лежал старик. Он был почти неподвижен, и только, всхлипывая, вдыхал воздух, а при выдохе из его носа вместе с соплями темными сгустками вытекала кровь. Главный дежурный врач подошел к нему, посмотрел, почитал этапный эпикриз и спросил у дежуранта по реанимации, зачем старика привезли сюда. Тот пожал плечами и ответил – а куда? Уберите отсюда, он не жилец – отдал распоряжение старший. Через некоторое время старика увезли.
Начало вечереть. К Серёге снова подступил приступ удушья. Внезапно голову пронзил острый удар изнутри, молния прошла в нос, и Серега почувствовал, как из него что-то потекло. Он провел пальцами по верхней губе и, взглянув на них, увидел кровь. Еще когда Серега ходил в туалет, медбрат советовал ему воспользоваться «уткой». Но мочиться при всех было стыдно, и сосуд стоял нетронутым под кроватью. Серёга выдвинул его ногой, нагнулся, и кровь тоненькой непрерывной струйкой полилась вниз - в «утку». Взгляд упал на часы. Они показывали без пятнадцати семь вечера. Сбежались дежуранты. Серёге стали делать уколы, дали проглотить горсть таблеток и поставили капельницу. Кровь перестала идти так же внезапно, как и пошла. Организму стало легко, настолько, что хоть вставай и уходи. Серёга сказал об этом дежурному, но тот только отмахнулся. Лежи! Постарайся уснуть. Да, умереть бы во сне – подумал Серёга. Без боли, хлопот и суеты.
К дежурному пришла смена. Они проходили вдоль кроватей, и старый сдавал больных новому. Серёга лежал с закрытыми глазами, но не спал - слышал, что сказали о нём – у этого был «удар» и открытое кровотечение. Если бы пошло вовнутрь, сейчас бы уже «ушёл». За ним присматривай внимательнее. Серёге сделали успокоительный укол, и он уснул.
В реанимации врачи опытные – откачали. Через два дня Серёгу перевели в палату общей терапии. Он почувствовал себя лучше, но врачи не отпускали – ты что, мужик? Благодари бога, что живой остался. Лежи и лечись! Серёга позвонил сыну – приезжай, забери компьютер и телевизор. За квартиру платить перестанем – хозяева выбросят их на улицу. Прошло еще несколько дней. Вместо сына примчались бывшая жена и дочка. Плакали, говорили, что любят. Уговаривали вернуться. Проняло баб – подумал Серёга. Простил прошлые обиды и написал заявление врачам, чтобы отпустили его домой. Вернулся.
Первой вестью, когда переступил порог, бывшая жена его огорошила – оказывается, в тот день, когда Серёга попал в реанимацию, умер его родной брат. Как раз в то время, когда шибануло в нос, и потекла кровь. Серёга-то запомнил – вечером, без пятнадцати семь. Потом рассказывал врачам – те не удивлялись. Наоборот, говорили – такое бывает между родственниками и близкими людьми. Науке еще не все известно.
Любовь родных закончилась, как только закончились деньги, накопленные Серёгой в Москве. Машину купили – сын гоцал с дружками по поселку, долбанул её в первый же день. Дочь к отцу и носа не казала. Бывшая жена ремонт в квартире затеяла, да финансов не хватило завершить – со стен свисали ободранные обои. Мало того, привела малолетнего внука, и когда Серёга пошкандыбал в магазин, тот стал скакать по кровати, пока та не провалилась, и матрас упал на пол. Ремонтировать остов не было сил, Серёга так и спал – внутри раздолбаной кровати, на матрасе, лежавшем на полу. От тоски он снова закурил, и одиночество стелилось табачным дымком по разгромленной квартире.
Спасла Серёгу незнакомка. Подружился с ней в интернете – женщина показалась порядочной. Пригласила в гости. Предупредил – больной насквозь. Ответила – медик, вылечу. И Серёга поехал.
Бывшая жена пьяно кричала вслед – ты еще приползешь на коленях, будешь назад проситься – а сама радовалась – освободил квартиру, теперь можно будет снова её сдать.
Новая знакомая действительно оказалась медиком – акушеркой. Больше тридцати лет стажа в одном и том же роддоме, приняла более десяти тысяч родов. За серёгино лечение взялась круто – подняла все свои связи, друзей, знакомых. И дело пошло на поправку.
Через пару лет поехали на юг – море, пальмы. Десять дней пролетели как один. Засобирались возвращаться домой. Серега подошел к холодильнику – в нем почти полная бутылка воды. Холодильник отменный – в газировке даже лед образовался. Пить хочется. Сделал глоток, другой, третий – и улетело полбутылки. Супруга – к тому времени уже расписались - увидела, стала ругаться – тебе же холодное нельзя, а тут – пьёшь ледяное.
Кашель поднялся ночью. Серёга сразу узнал его – сухой, без мокроты, выворачивает легкие и отдает всполохами в голову, темнеет в глазах. Жена ушла в другую комнату, благо номер позволяет. Серёга проворочался до утра – кашель спать не давал. Днём напасть немного отошла – сходил на море, окунулся – и зря, снова стал кашлять. После обеда сели в поезд ехать домой – кашель навалился еще сильнее, терзал Серёгу и соседей по купе, опять всю ночь не давал спать. А когда приехали домой и поставили градусник – показал больше тридцати восьми. Вызывать скорую Серега не разрешил – свежи воспоминания о реанимации. Жена давала пилюли от кашля и от температуры. Жар немного спал, но держался выше тридцати семи. Утром следующего дня поехали в поликлинику.
Больничка хорошая, военная – персонал внимательный, заботливый. Народа мало, вдоль стен скамеек достаточно – стоять не надо. Подошла серёгина очередь – зашел, рассказал. Измерили температуру, давление, сняли кардиограмму, взглянули – и тут же вызвали скорую, отправили в госпиталь.
Военный госпиталь – огромный. Болящие – со всего гарнизона. А гарнизон превеликий – четыре военных училища, куча воинских частей. Серегу положили в отделение к сердечникам. Палата - двенадцать человек – это, конечно, не то, что в реанимации, но все равно – один кашлять заканчивает, другой – начинает, третий – храпит, четвертый – пердит, пятый - стонет. Что возьмёшь со старпёров кроме анализа? Кровати – скрипучие, словно их специально такими сделали, чтобы отслеживать каждое движение пациентов. Какофония стоит такая, что еле-еле удавалось засыпать к часу ночи. А в шесть утра уже начинали бегать санитары – гремели вёдрами, тележками, ругались между собой. Медсестры зажигали свет – шли делать назначения лежачим. Сон прерывался. Днём Серега ходил как сомнамбула – глаза закрывались. Но поспать не удавалось по тем же причинам.
Туалет был общий на два отделения. Идти в него – там два унитаза без перегородки между ними, и, соответственно, без дверей и отгородок от белого света. Больные стоят, курят, смотрят. При открытой двери проходящим по госпитальному коридору тоже видно, кто взгромоздился на очко. Стульчаков нет – или залазь с ногами, или садись на голый грязный унитаз. Серёга терпел, сколько мог. Выждал момент, когда курцов почти не стало, забрался, спустил штаны. «Как горный орёл на вершине Кавказа, я гордо сидел на краю унитаза…» Но долго наслаждаться жизнью не пришлось - только начал «бомбить», в туалет вошла санитарка с ведром помоев, и, не глядя на Серёгу, выплеснула содержимое в соседний унитаз. Серёгу охватила спазма и «бомбометание» прекратилось. Понял – садиться на насест нужно парами или глубокой ночью – тогда будут меньше глазеть и беспокоить.
Через пару минут из коридора послышался крик – да что же ты его вперёд ногами везешь – он еще живой! Раздался грохот. Серёга к тому времени уже слез с унитаза и вымыл руки. Выглянул в коридор – на боку лежала каталка, а санитар из выздоравливающих солдат поднимал упавшего больного. Видно, разворачивая с ходу тележку, задел стоящую у стены кушетку и опрокинул каталку, уронив лежащего на ней человека. Серёга оглянулся в туалет и сказал курильщикам – парни, помогите. Вышли двое, поставили каталку на колеса, положили на неё матерящегося больного. Один из помощников отвесил оплеуху санитару, и тот покатил тележку дальше.
Постепенно Серёга приспособился к госпитальным условиям, приноровился высыпаться, и даже похождения в туалет стали для него не такими удручающими. Курс лечения завершился, Серёгу выписали. Приехала жена, забрала.
Дома ждал торжественный обед – салаты всякие-разные, первое, второе, сок – персиково-ананасовый и бутылка шампанского – крымское, мускатное, полусладкое, розовое. Выпил Серёга пару фужеров – в животе потеплело, словно господь Бог прошелся босыми ножками. Стало легко и приятно. Жизнь снова заиграла всеми цветами радуги. Много съесть не удалось, да ослабленный болезнью организм и не требовал. Сидели с женой, разговаривали, улеглись на кровать – включили телевизор, стали смотреть фильм. Незаметно подошел вечер, сморил сон.
Проснулся Серёга от того, что сверху начал струиться свет. Открыл глаза, взглянул – люстра выключена, а свет исходит ото всего потолка. Поднялся, встал на ноги. Обернулся посмотреть на жену и остолбенел – рядом с ней лежал мужчина. Присмотрелся – ба! Да это же он сам! Потрогал самого себя лежавшего – рука прошла сквозь тело, не ощутив его. Попробовал включить свет обычный, - пальцы прошли сквозь клавиши выключателя, и тот не сработал. Решил выйти в коридор – ручка двери не поддалась. Поступил просто – шагнул сквозь дверь - получилось. В коридоре тоже струился свет. Подошел к зеркалу – своего отражения не было, но в зазеркалье увидел мать, отца, брата, дедов с бабками, даже обеих тёщ и обеих тестей. Они тоже увидели Серёгу – стали призывно махать руками – иди к нам, к нам, к нам… Серёга вспомнил – они давно умерли, а надо же – зовут, как живые. Пойду, поговорю – как они там? И он шагнул в зеркало…