Неумолимость. Неизбежность. Неотвратимость. Поступь Эпохи декадами лет шествовала по Миру от века до века, набирая скорость и силу. Её движение, вторя законам Космоса, совершало Преображение. Из мельчайших пылинок: утлых искр мыслей, шепота идей, дуновения чаяний и тусклого свечения мечты, вдохновенные волею к Жизни - созревало Новое Время. Отягощенная человеческой плотью, как организм, страдающий от ожирения - тело Земли уже медленно угасало, гибло. Ненасытная злоба, безумие, хаос - чёрная зависть и ненависть: роились в людских душах, клокотали в их сердцах. Как гранит, выходящий сквозь толщу земли, так и гной разложения человеческой смеси, выходил из неё и касаясь - обращал всё в пепел и прах. На смену тёмному средневековью приходило чёрное новолетие. Кольцами удава и паучьими сетями были объяты, опутаны, пронизаны капилляры и артерии Земли, - несущие жизнь и дающие жизнь. Жизнью во имя жизни - жило всё живое. Ныне, нежить, - водрузив символ Смерти в корону своей власти, - безпредельно пировала. Триумф Чёрной Луны в беззвёздную ночь; вечнодалёкая мечта и неутолимая жажда владычества.
...Мерцание падающих звёзд у тёмной глади воды в полнолунную ночь, оживили воспоминания: "У меня была дочь." Зрелый августовский ветер блуждал по камышу, тревожил ветви древ и волновал траву, но не смел касаться воды. Словно Вечность замерла в этот миг и зачерпнула в чашу красоты, запечатлённой в это мигновение, - вспыхнула яркой мыслью звезда, сгорая в слоях атмосферы. Веретено ткало одежды новой Эры из нитей нарождающегося Человечества. Сего дня, лета, когда пролетела вещая комета, зачиналась Новая Игра. Поле пробуждалось ото сна и зёрна, посеянные в почву, давали долгожданные побеги - их касалась Тень Жизни. Меч рассек воздух и металл издал высокую песнь, движение за движением в подлунном танце, живой металл в единении с духом Его, творили Песнь Пробуждения. Колебания, которые был способен создавать Меч и Он, в резонансе разносили потоки информации; звёздные раны и крылья Земли, горы и скалы, моря-океаны, подземные реки и толща ветров - всё на мгновение замерло, будто грудной ребенок, питаясь млеком от Матери, - Мир предвкусил давно позабытую Соль, Мёд и Хлеб. Священное подношение, честью оглашения,- толкнуло новую кровь. В этот день множество людей Мире видели сакральные сны, вся Жизнь из нововозделанного сада грядущего, начинала путь сошествия в явь.
Ощутила это и Смерть, чей символ власти торжествовал, но даже она эхом вспомнила чувство давно забытого страха - страх изгнания, страх попрания, страх исчезновения её верховластия, когда Она займет уготованное ей место и подчинится. Судорожное оцепенение её иерархов, как отражение на зеркальной глади - пошло кругами на воде, касаясь каждого, кто был сопричастен. Она - Смерть, понимала наступающий конец гегемонии и вступит в схватку со всей её безпощадностью и безпредельностью.
Огонь танцевал победно радея, языки пламени чертили без устали слова, образы; густой, но чистый поток информации вливался в изголодавшийся разум Его, питая голодны корни его Древа, пробудившегося ото сна после долгих веков. Час настал. Маленький караван искр подымался по чёрной пустыне и пропадал в темноте. Извечный Мрак присутствовал при Его пробуждении, Он это знал и был учтив, приветствовав Его - Тенью Жизни. Холод вышних звёзд сиял по особому и хранил Его, как судьба хранит своих избранников. Бремя, которое было Ему дадено, обязывало к несопоставимо большему, чем те силы, которыми он владел, что было неизбежно но необходимо. Победа достигается тогда, когда сломан дух врага, когда его иссякла воля. Всё грандиозное отражается в ничтожном, синие гиганты звёзд - крохотные крупицы на холстах вышины. Карта мироздания - небольшой алгоритм преобразования, который, окрылённый абстрактным мышлением, обретает объем и масштаб. И Он, и Тень Жизни - лишь отражение самой Жизни, в двух их различных ипостасях. Струйка дыма угасающего уголька от весёлого пламени уносилась на Север. Меркла утренняя заря, тихий туман кошачьей поступью пустился по воде и Он на мгновение оказался во сне...
- Здравствуй, Данмир,- в почтенном безмолвии и прекрасной тишине, глаголил высокой силы женский голос. - Ты найдешь свою дочь - заточенную в ночь. На пересечении трёх дорог, у рассеченного Камня. Она приняла Смерть. И этим - откроет последнюю дверь. Ищи тех, кто зачарован медными трубами; поющий огонь на безмолвной воде, где меркнет свет героев, пробудит спящих. Вдохни в его свет, - Жизнь, дающую. Надели его созиданием.
Сон, длившийся меньше минуты и был для Него жизнеречием, тем явлением воли Её, которое направляло Его в меру надобности. Остальное зависит от Него.
Глубокое придыхание исторглось из его груди, так исходила вековая усталость. Лёгкое покалывание: от крыльев носа до кончиков пальцев на ногах, пробежало волнами. Заструилась живая сила по телу, обжигающий холод и ледяной жар обрушились словно вихрь. Челюсти сжались и с силой издался скрежет зубов. Так укрощался Его Зверь. Утробное урчание из чрева разнеслось грозным но приглушенным рокотом. Уста сомкнулись и Он с силой и наслаждением вдыхал носом воздух. Спустя минуту он замер в неподвижности, словно окаменел и затем очень-очень медленно опустил руки к солнечному сплетению, сложив ладони к ладони, буд-то нечто хрупкое бережно поддерживал. Тело выпрямилось и стало как натянутая струна. Через губы доносился слабый звук а ладони медленно ползли вверх, постепенно раскрываясь как бутон цветка. На уровне груди руки начали расходится в стороны и уже зычный голос из приоткрытых губ продолжал крепчать. Раскинутые как крылья над головой, немного назад, руки, гортанный глас и встречный - не весть откуда взявшийся поток ветра - создавали ощущение что он парит, летит. Когда напряжение голоса дошло до апогея и сила вибрации создавали эффект громогласности, он медленно начал затихать. Дойдя до молчания, воцарилась гармония звука и цвета. Буд-то природа обрела свою сокрытую красу а всё живое - здесь - двигалось и существовало в такт движению звёзд.
Меч исчез и стал незримым, космы волос убрались назад, лицо обрело вид зрелого мужа с очень многомерными чертами. Такой физиогномики человек, мог быть и сгустком доброты и исчадьем пекла, и бездушным сатрапом и жовиальным альтруистом - одновременно. Лишь одухотворенный взор его соколиных очей, выдавали грандиозную внутреннюю силу.
Он стал на свой Путь...