выделилси интерес
и замер настороженно,
покачиваяси, приплясывая,
переливаяси лунной радугой.
пришол в ентот мiр
чиловек, ушол из евонного,
порадовался ли чому, опечалилси
об чом, хто ж евонного знает, сердешного?
одежка из слов
скрывала намерений
наготу, а воспоминания
грели чуйвства охладевавшия.
в словесную форму вылить,
да шоб и не расплескать содержимого,
не бывать тому, не бывать, пущай
про енто фсе врут одержимые.
вот и фсе,
не буду ждать
ответы, прощевай,
в жисти фсе не такоси.
по чужому мiру,
какоси по музеуму, нать бы
неторопко вентилировать, оглядываясь
с подозрением, шурша приготовленными тапочками.
"не помучишься - не научишься",
"учиться, учиться, учиться", "век живи, век
учись - дураком помрешь", "ученых свет, а
наученых тьма", "ближе к телу, товарисч".
путешествуя со вниманием по разным
страничкам свого сознания, челик никакоси не мог
отыскать те самые первые впечатления от жисти,
к-рую, фсеж, дала евонному мать-наносущность.
штампы сознания
выполняли роль защиты
от неведомого и незримого,
опасного в непредсказуемости.
чиловека челик
не понимал - ужо
енто оченно странное
было сусчество косноязычное.