Дрррррррр...
Дребезг каталки разрезает тишину отделения. Этот звук близится, достигая пика в узкой щели двери палаты, и постепенно угасает в безвестности.
Но не в этот раз. Щелчок. Вспышка света обрывает смутную дрему. И выясняется, что приехали за мной.
Мой час пробил.
Освободившись от уз одежды, я, под чутким руководством, располагаюсь между двумя бесконечно разными и параллельными друг другу веществами. Снизу — вязкий холод угловатых форм, сверху — лишь тонкая мембрана, отделяющая мое естество от окружающих.
Отрезками моего недолгого пути служат, расположенные с одинаковым интервалом, потолочные лампы, которые проносятся точь-в-точь как в больничной сцене фильма.
Единственное, к чему я не был готов — это обманный лифт. Тот, который выглядит так же, как все прочие лифты: куда заходят с одной стороны, но потом двери открываются напротив. В этом механизме есть что-то совершенно инфернальное; это как дорога без возврата, путь в никуда, как начало чертова фильма ужасов.
Совершенно не ясна мне важность транспортировки больного головой вперед. Боюсь назвать это суеверием, поскольку далек от всех тонкостей гиппократова ремесла, но почему трупы гордо пролагают свой путь ногами, а изголовьем живого человека вышибают двери?
Пока я размышлял над природой чудовищной машины и этой дуалистической дискриминации человеческого тела, не заметил как был брошен. Вроде как, в одиночестве, но вокруг меня находилась масса таких же каталок, на которых точно так же лежали люди. Так же накрытые одеялами и молча смотрящие в потолок. Со стороны, наверное, очень странное зрелище.
Подкатывают еще одну каталку. На ней, столь же холодна как и все кругом, обнажив белые плечи, в ореоле светлых локонов, лежит милейшей красоты девица, что еще утром сидела со мной в одной очереди. Тогда я не имел возможности подойти к ней, а сейчас времени на флирт с пациентками мне положено не было. Снова движение, мимо сонма, одетых в совершенно зеленое, фигур, оказываюсь в операционной.
Чудесное по своей стилистике место. Будь моя воля, я бы просто приходил проводить там время. Обстановка, цветовая гамма — все на высоте! С потолка свисают здоровенные машины, вероятно созданные, чтобы моя неразумная жизнь не оборвалась в самый неподходящий момент.
Слева, скрытые от взора одним из приборов, воркуют медсестрички, а анестезиолог беззаботно расспрашивает меня о моих татуировках. Рассказываю ему, как сделал первую еще в школе, а потом о той самой, что осталась в коридоре. Он обнадеживает меня шуткой, а сам я не замечаю, как под кожу проникает хрупкая сталь игл, унося в долгую и глубокую дрему без сновидений.