Марина долго молчала, потирая виски и морща лоб. А потом вдруг спросила:
- Первые группы приходили с сопровождающими? Но вы говорите, что военных тут нет. Значит, они как-то ушли? Значит, есть отсюда выход!
- Ушли... Да только адрес не оставили! Я помню, как вели нашу группу - наорали, что тут вокруг минные поля и с тропинки ни на шаг. Один вояка спереди, один сзади. После наших с Таней блужданий верится, что лес заколдованный и только одна тропинка из него и выведет. Вот про мины - точно вранье! Жаль, что вспомнить тот маршрут уже не получится. Тане тоже приходила эта мысль, ее по-другому вели. В последний наш раз мы попробовали, но она потом призналась, что до конца вспомнить не может. Вышли, если не сказать выползли тогда с другой стороны леса после очень долгого пути. Уже и припасы почти вышли. По возвращении нам тогда устроили обструкцию и я впервые поняла, что свобода тут мало кому нужна. Оказывается, запуск консервной фабрики важнее! - она глухо засмеялась.
Женщина замолчала, разглядывая, как сильный ветер поднял рябь на воде. Им давно уже надоело прогуливаться, и они продолжали разговор, стоя на месте.
- Мне так жаль вашу дочь и вас... И всех тут, и себя в том числе... - растерянно заговорила Марина. - Я запуталась... Если я миллионый с чем-то житель и только одна я хочу отсюда уйти, а остальным уже плевать... Получается, мне тоже скоро будет наплевать? Нет никакой надежды? И если другие решили тут жить - то почему не жить по-человечески? Я не знаю местной жизни, допустим! Но здесь все слишком странно. Здесь номера вместо имен! Здесь меня раздели и бросили в камеру вместо того, чтобы просто поговорить... Подслушивают друг друга - это просто рак мозга! Кто мешает встать и уйти, всем сразу?! И даже если одна из миллиона выйдет - остальные просто пойдут ее путем!
- Остынь. - женщина взяла Марину за руку. - То, что ты только что сказала, одна моя знакомая называет "дырка в нумерации". То есть был кто-то в городе, а потом исчез. Ушел в лучший мир, так сказать. Мы иногда говорим с ней на эту тему, всегда коротко. Спрашиваю "Дырок в нумерации нет?", она отвечает "Нет". Ну или для разнообразия что-нибудь пошлое... Вот в "неучтенок", из лесу вышедших, я верю больше, чем в тех, кто наоборот, были да сплыли.
Она пристально посмотрела Марине в глаза и продолжила.
- Так что выход один - приспосабливаться! Не мы строили этот город, да, глаза бы его не видели, что внутри, что снаружи. И поначалу много было идей обживаться тут не по книжкам их дурацким, а по-людски, да все уперлось в нехватку работниц. Их надо побольше, понимаешь? Тогда можно запустить больше заводов и наделать красивых шмоток, косметики, роскошных автомобилей, цветных плазм, по которым крутить двадцать программ, особо удачливых делать кино и телезвездами, чтоб остальные тихо завидовали. Ты же все понимаешь, правда? - она прищурилась.
- Не все. Какие-то ублюдки похищали людей, ставили над ними опыты, и все для того, чтобы заставить их жить в городе, рассчитанном на 10 миллионов. А потом ублюдков что-то остановило, так? Допустим, раньше они могли заставлять. Но теперь-то их нет?
- Да не они заставляли, а жизнь! Пойми... хотя да, ты пока не понимаешь, так хоть не отвергай с порога! Вот например - принято жить семьями, дочки-матери какие-то дурацкие, на первый взгляд. А на самом деле работницы должны жить в общагах, питаться в столовках, но как только усох поток новеньких, так начались разные нестыковочки. И сразу же все, кто был при столовых, начали воровать, а девочки - падать в голодные обмороки. Затем начались какие-то дурацкие бунты... И тогда молодежь разобрали по как-бы семьям, и все устаканилось. Ну да, чужие люди вроде бы присвоили себе чуть ли не родительские права. Но! Когда девчонки были у семи нянек, то было еще хуже. Строгие правила, проступки и погашения были всегда, но раньше все это делали в коррекции, а теперь отдали на откуп всем желающим. Просто так больше возможностей свести будущую семью. Это смотрины. С виду - ужас, рабство и садизм, но есть же своя логика!
- Да, я кажется начинаю понимать... Особенно свой собственный "проступок". Попала сюда - уже виновата! - Марина в шутку часто заморгала.
- Ой, да не ерничай ты! Как лесную девочку заставить принять вот это все? Поговорить по душам? А она скажет - розыгрыш, не может такого быть. И все одинаково глазками хлопают. На десятой девочке это надоедает, согласна? А так - берешь большую ложку, зачерпываешь здешнюю жизнь, прямо с гущей, и в рот ей! И нос зажимаешь, чтобы глотала! Есть, есть смысл в этой марочной системе!
Марина чувствовала легкое смущение и одновременно, ее терзали сомнения, как бы не решиться на что-то по глупости, а потом жалеть. Очень уж неприветливое место для туристки, чтобы уйти в никуда. Но ей не понравилась позиция психологини: такое пережить, и вместо жгучей ненависти к этому месту - держаться за должность? А оброненная ею фраза о нехватке работниц в городе просто покоробила! Наверное, взрослые женщины здесь попросту занимают привилегированное положение... Им лучше знать, что можно сделать в этой ситуации, но что же они создали? Систему тотальной слежки?
Марина твердо решила, что останется только из-за Рыси. Однако психологиня отчего-то не спешила с предложением... Уж не прийдется ли ее упрашивать?!
- Спасибо вам огромное, что на ноги подняли! Я-то думала, что только заблудилась тут, а оказывается, еще и заболела...
Женщина обняла ее.
- Это дочке спасибо скажи, она возле тебя сидела постоянно, а мне же еще на службу надо ходить. Осложнения тяжелые, ты задыхалась, но я решила - не буду сдавать в медслужбу, это потом прямая дорога в донорский центр. Повезло, что вот так неожиданно нашлась сиделка, я и удочерила ее на этой почве... Выходили тебя, вот теперь и цвет лица вернулся! - она засмеялась, и похлопав девушку по плечу, отстранилась. Это напоминало прощание...
Все решил мгновенный импульс. Марина сомневалась, да и стеснялась просить, но вот так внезапно остаться одной и пойти на все четыре стороны было невыносимо.
- Ой, а можно... - Марина густо покраснела, - можно вы меня тоже удочерите? Не в смысле по-настоящему, а как у вас тут принято...
Психологиня серьезно взглянула на нее.
- А слушаться будешь?
У девушки ком в горле стоял, но она часто закивала головой.
- Держи.
Марина получила... большие портняжные ножницы. На одном из лезвий были зачем-то высверлены две дырочки, а к одному кольцу - привязан отрезок шпагата.
- Заготовь, пожалуйста, тридцать ивовых прутиков. Длиной как веревочка, лишнее почикай. А толщину такую подбери, чтобы в большую дырочку могли пролезть, а в маленькую - нет. Пятнадцати минут хватит?
Девушка открыла рот от изумления, но ее будущая мама уже стояла к ней вполоборота.
- А если не хватит, то бери пятьдесят. - сказала она с таким задором, как будто речь шла об угощении на праздник. - Я тут пока прогуляюсь. И да, передумаешь - ножницы-то хоть верни!
Времени на раскачку не оставалось. Размотав веревочку, Марина подняла ножницы почти на уровень глаз прежде, чем кончик оторвался от земли. Длинная, прийдется залезть на иву повыше. Она выбрала не ближайшую, а чуть поодаль - там ствол раздваивался почти у самой земли. К ветвям еще нужно было старательно тянуться, и Марина отрезала все, что могла достать. Резала и резала, пока не оступилась и чуть было не грохнулась на землю. Сердце бешено колотилось.
Пожалуй хватит, теперь надо посчитать и померить... Счищая ладошкой листья и чувствуя упругую поверхность прута, Марина ощущала какую-то сладкую тревогу внизу живота. Конечно же, ее не будут сечь. Нет-нет, это просто местный ритуал, символ, обряд прописки в квартиру, пышно называемый удочерением. Жирный таракан в коллективной голове этого бесноватого города, в котором все равно ведь некуда идти... Тыкая толстыми концами прутиков в меньшее отверстие, она отбросила несколько штук, а уж проверка по длине стала чистой формальностью. Слишком толстых веток в ее наборе тоже нет, так что раз, два, три... пятьдесят две штуки! Обрезаем концы - и готово. Лишние она решила не выбрасывать...