Когда закончились праздники я все же купил билет до Санкт-Петербурга. Билет в один конец, сюда я больше не вернусь. Что меня ждет впереди я не знал и знать не особо хотел. Я решил плыть по течению, а в этом случае два варианта: либо прибьюсь к берегу, либо выловят мой труп. Оба варианта мне нравились. Поезд отправлялся в девять пятнадцать утра. Уже в восемь сорок, я стоял на перроне, немного поддатый. С собой у меня была только не допитая бутылка вина, никаких вещей я брать не стал. Я никому не сказал о своем решении уехать, я боялся это говорить. Боялся я не того, что меня начнут отговаривать или плакать от того, что я их покину, а боялся того что им будет без разницы и они даже мне «удачного пути» не пожелают. Они и не заметят, что я пропал. Но меня даже это радовало, я не хочу что бы хоть кто-то переживал за меня. Когда за тебя переживают, появляется больше ответственности, ты не хочешь подвести того кто за тебя переживает.
Время шло невыносимо долго. Я уже не мог ждать. Нервничал, руки не могли успокоиться, я занял их тем что начал крутить в них сигарету, иногда подносил ее ко рту, но не закуривал. Появилась тревога и подступила тошнота. Что ждет меня там? Ничего хорошего. Я покидал родные, но успевшие стать отвратительными края. Ехал туда где меня никто не ждет. Тут у меня было хоть что-то, там не будет ничего. Я умру лазая по помойке. Стану бомжем, может повезет огреть какого-нибудь пьяного ублюдка по голове, за то что он не дал мне денег. А потом в новый год буду ходить по городу с тележкой набитой одеялами и укрывать людей, хотя нет не буду, такое благородство мне чуждо.
Ну что ж осталось дождаться поезда, потом два дня дороги и я буду бомжем. Я хотел что-то изменить в жизни и я изменю. Поезд начал приближаться, а у меня начали трястись колени. Чем ближе он был к пирону, тем сильнее тряслись колени. Поезд с шумом подобрался в плотную, издал ужасающий звук, от которого я вздрогнул, поезд начал тормозить. Казалось, что он прибыл из самой преисподние. Мне было страшно и алкоголь не глушил моего страха. Я глотнул еще вина и все таки подкурил измученную сигарету. Двери открылись и из них вышли проводники. Люди начали прощаться со своими провожающими и заходили вовнутрь. Я продолжал стоять, решил докурить и уже тогда забраться в свое купе. Я проверил билет. Там все верно, поезд тот и пришел сука без опоздания. Я последний раз глубоко вздохнул сочинским воздухом.
Поезд тронулся и начал быстро набирать скорость, а я стоял на перроне и провожал его взглядом. Мимо меня проплывали окна и люди в них. Одна маленькая девочка помахала мне из окна, а может и не мне, но я все равно показал ей средний палец. Я выкурил еще пару сигарет стоя на перроне. Поезд давно скрылся из виду и его даже не было слышно. И вот я опять остался тут, мне снова не хватило мужества сесть в купе, так же как и в первый раз, так же как и в следующий раз. Это уже не первая моя попытка уехать, но каждый раз я остаюсь, меня каждый раз, что-то держит в этом городе.
Я поехал домой. Печаль разъедала меня изнутри, я начинал ненавидеть себя за то что не сел в тот поезд. Вернувшись домой я хотел лишь одного, напиться до потери памяти и больше не вспоминать это день. Не вспоминать день у меня получилось, не помнил я вообще последнюю неделю своей жизни. Были лишь смутные отголоски памяти. Я помнил как взял Олега с Андреем отвоевывать мою спальню от каких то мудаков. Отвоевали довольно удачно, только удачно для Олега, он отвоевал и спальню и девушку что там была, а же лег спать в ванне. Потом припоминал, что приходила Рита со своим пидорком, она ходила с ним как с собачкой. Олег пытался научить его драться и сломал ему нос, за это Рита уделала и Олега и меня, она была сильной женщиной, хоть и маленькой. Еще я припоминал как кто-то выкинул мой телевизор в окно. Больше я ничего не помнил и почему спал на это раз даже не в ванной, а в подъезде тоже вспомнить не мог. Я поднялся с пола и снова упал. В висках работал отбойный молоток. В желудке был водоворот, который перемешал мои внутренности и вывернул их наизнанку. Я не чувствовал половины тела, вторая половина болела. Было ощущение что вместе с телевизором, выкинули и меня тоже. Похмелье после недельного запоя, намного хуже падения с четвертого этажа. Бывало похмелье и похуже…
Я опираясь о стену поднялся и сделал рывок к двери. Опять упал и не слабо приложился головой об металлическую дверь, вот только сотрясения мне сейчас не хватало. Я снова поднялся и открыл дверь, ввалился внутрь. От того что я растряс алкоголь в желудке, меня вырвало. Блевал я долго и обильно, от своей блевотины мне становилось противно и я начинал по новой блевать. Когда мой желудок полностью очистился, я с трудом добрался до ванной комнаты. Сбил с раковины все баночки и тюбики. Какой мудак их сюда поставил? Видел я плохо, все плыло и мутнело. Казалось, что я ослеп. Я умылся, прополоскал рот и пытался отмыть глаза от не понятной пелены. В ванную-комнату кто-то зашел.
- Ну, привет – мужской, грубый голос.
- Ага, здорова. Как сам? – ответил я, продолжая тереть глаза.
- Да, все нормально, а тебе я смотрю совсем худо.
- Вообще ****ец. Я походу ослеп.
- Ха. Ну столько то пить.
- Иди ты на ***. Сам не пьешь, да?
- Ну, пью.
- Ну вот тогда заткнись.
- Лады, не злись. Мож тебе пива?
- О, нет. Я лучше потерплю. От бухла уже тошнит.
- Да я вон вижу. Ты ****ец как заблевал. Убирать сам будешь.
- *** с ним.
- Что значит «*** с ним»?
- *** с ним уберу. Я бля ослеп, а ты мне про блевотину загоняешь. Вообще пошел нахуй из моей квартиры.
- Твоя квартира ниже.
И тут я начал понимать, что находился не в своем жилище. Меня охватил страх. Надо мной жила семья отставного генерала армии. Я повернул голову и тут же прозрел. Передо мной стоял этот самый генерал, из-за его плеча на меня смотрела его дочка подросток.
- Ой. Я сейчас все уберу и пойду, ладно? – спросил я, пытаясь изобразить улыбку раскаяния.
- Уберешь это точно. Жрать хочешь? – генерал улыбнулся мне в ответ.
- Да не, я приберусь и пойду. Вы мне только тряпку дайте.
- Ну как хочешь. И это, братан, вы там не шумите так сильно.
- Так точно.
- Служил?
- Никак нет.
Я сам не понимал зачем я ему так отвечал, но это говорил страх, а не я. Генерал лишь поржал и сказал своей дочке дать мне швабру. Они оба куда-то ушли, а я остался стоять там радоваться тому, что так все гладко прошло. Вернулась генеральская дочка и дала мне швабру и ведро. Я наполнил ведро водой, вышел в прихожую и оценил совою картину на полу. Зрелище было ужасным. Я залил весь пол и немного даже брызнуло на шкаф. Я принялся убирать эту композицию. Мне довелось поработать уборщиком четыре раза, но я никогда так тщательно не мыл как сейчас. Генеральская дочка стояла рядом и следила за мной, меня это напрягало, я и так был с дичайшего похмелья, так еще и надзиратель давил на меня своим пристальным взглядом. Я продолжал мыть, а отмываться весь этот ужас не хотел, я уже несколько раз сменил ведро с водой, но все было как будто на прежнем месте.
- Знаешь, кожура помидор долго усваивается в желудке – вдруг сказала генеральская дочка, разглядывая кусочек помидора на полу.
- Я заметил.
- Я люблю помидоры.
-Их тут дохуя и почти целые, хочешь?
Хамить ей было глупо, я уже начал ждать когда она пойдет и расскажет все своему папаше, но она продолжила стоять и разглядывать помидоры из моего желудка.
- Я лучше куплю новые – ответила она невозмутимым голосом.
- Это лучшее решение.
- Ага, а вы там весело время проводите.
- Веселее некуда.
- Я часто тебя вижу прижатым к стене, когда ты куришь. Ты боишься упасть?
- Я боюсь, что дом упадет, вот и поддерживаю его. Я как Геракл, тот держал небо, а я держу дом.
- И как успехи?
- Ну, он же не упал еще.
- А ты герой.
- Пытаюсь как могу быть героем.
- Угу. Меня Юля зовут. Тебя вроде Святым все называют?
- Святым-Джонни. Но меня зовут Максим.
- Почему ты Святой-Джонни?
- Не знаю.
- Знаешь, но не хочешь говорить маленькой «дурочке»
- Может и так.
- Я думала, ты добрый.
- Да какой я нахуй добрый? Посмотри на меня, посмотри как я живу, я разве могу быть добрым?
- Угу. Злые люди успешнее добрых.
- Я исключение. И вообще иди в куклы поиграй, хули ты меня достаешь? Мне и так ***во сейчас.
- Я вижу. А еще я вижу, что ты добрый, просто пытаешься это от всех скрыть. Кстати пьешь ты тоже поэтому. Ты любишь когда у людей о тебе плохое мнение. Тебе приносит это все удовольствие. Ты моральный мазахист.
- Какой нахуй моральный мазахист?
- А вот такой. Скажи же, что ты любишь когда о тебе плохо думают. Ну?
- Отъебись ты от меня, дай мне спокойно домыть полы.
- Ладно.
Юля замолчала, оперлась о стенку и продолжила наблюдать за мной. Но как же мне было плохо, я все еще с трудом мог контролировать свое тело. Я кое-как перебирал ногами идя в ванную что бы сменить воду. Генерал не появлялся, а вот его дочка сверлила меня взглядом.
- Я тебе нравлюсь? – неожиданно спросила она меня, с ехидной улыбкой.
- Слушай. Тебе скучно, да? Иди проиграйся или мультики посмотри. Чем там занимаются маленькие девочки?
- Маленькие девочки сосут ***.
- Вот только по себе судить всех не надо.
- Я прислушаюсь к твоему совету.
- У-у-у-у… Я могу дать много советов, особенно как не надо жить.
- Ну, так дай.
- Совет первый. Нет. Заповедь один – «Не беси старого алкоголика, когда он с похмелья убирает за собой блевотину.»
- Ты не старый. Ты хочешь думать, что старый, но ты не тупой, ты прекрасно понимаешь, что не старый, просто ты думаешь что в старости твоя жизнь станет легче. Я все правильно сказала?
- Слушай, Фрэйд, может мне на кушетку лечь?
- Хочешь, ложись. – она указала на пол.
- Я лучше постою.
Оля молча развернулась и ушла. Я начал думать, что она пошла и наговорила, что-то генералу. Но она вернулась со стаканом воды и какими-то колесами, протянула это мне. Я не долго думая выпил и продолжил мыть, я был уже почти у финиша.
Когда домыл, Юля показала большой палец и ушла. Вернулась с генералом, он окинул помещение взглядом и не найдя к чему придраться, сказал, что я свободен, если конечно не хочу остаться на завтрак, я отказался и вылетел из этой квартиры. Промчался на лестничный пролет вниз. Осторожно открыл дверь и принюхался, пахло помойкой, значит, теперь я был дома. Я прошел в гостиную взял банку пива, сел в свое кресло и стал потягивал пиво. Похмелье смешалось с ненавистью к генеральской дочке. Я ее ненавидел наверное из за того, что говорила она все верно. Значит я моральный мазахист, любящий призрение к себе, так оно и было, но эта малолетка придумала этому даже термин, а может и не она придумала, а кто-то до нее, но раз я услышал его от нее, значит, придумала она.
Было худо, я думал, опять напиться и успокоить свой организм. Выпей я сейчас станет легче до утра, а утром все повторится с новой силой. Замкнутый круг разорвать который может лишь страдания. И я решил страдать, ограничится лишь банкой пива и все. Нужно было придумать занять себя, занятий кроме пьянки я не знал если по сути. Еще нужно было сделать так, что бы никто не пришел ко мне сегодня. Если кто-то заявится, то я не смогу удержать себя от желания выпить, в таком-то состоянии. Я подошел к двери и повернул ручку замка. Он со скрипом щелкнул. Я стоял и смотрел на дверь, неужели все так просто? Можно было просто закрыть дверь и тогда сюда не сможет никто зайти, никто не займет мою кровать, никто не будет мусорить и никто не будет мне мешать заниматься своими делами. Я опустил дверную ручку и потянул дверь на себя, она не поддалась. Она действительно была закрыта, она отгородила меня от внешнего мира. Я был свободен, замкнут в четырех стенах, но чувствовал себя птицей парящей по бескрайнему небу.
Я начал ходить по квартире и осматриваться, я как будто был в новом месте. Вся квартира была завалена мусором. В ней валялась чья та забытая одежда и другие вещи. Я наткнулся на mp3 плеер, воткнул наушники и включил его. Музыка была не в моем вкусе. Что-то из нового или хиты рок музыки. Хиты были не плохими, но я много раз их слушал, знал почти все наизусть. К счастью я нашел, то что можно было послушать. Старина Игги Поп ублажал мои уши, а я продолжал бродить по квартире и изучать ее. Моя не большая двух комнатная квартира казалась мне, огромным замком, с лабиринтами, потайными дверями и ловушками. В гостиной была концентрация мусора, тут все было разбросанно. Я подумал, что нужно написать свод правил для тех кто тут бухает. Еще можно было просто не открывать дверь, но я не знал хватит ли у меня мужества на это. Я сел на подранный диван по среди комнаты и стал смотреть на полку в то место где когда-то стоял мой телевизор. Телевизор валялся под окнами, а на его месте сидел большой, одноглазый плюшевый медведь. Мы сверлили друг друга взглядом. Я достал из ушей наушники не отводя глаза от медведя.
- Это, ты сука, выкинул мой телевизор? – спросил я у плюшевого медведя – да, это был, ты, освободил себе место, но я не люблю смотреть телевизор – медведь молча смотрел на меня – Ты знаешь, почему я не смотрю телевизор? А вот почему, там только пропаганда, тупое зомбирование, я больше люблю читать книги. Я кстати уже давно не читал книг. Какую же я читал последнюю, ну подскажи… Эм… О, это был Пелевин, роман его «Омон Ра», ***ня книжка. Ну а ты то хотя бы ее прочитал? Нет? Конечно нет, ты же просто плюшевый медведь. Но с тобой хоть поговорить можно. Я назову тебя Антон, Антон Михайлович. Да, теперь ты Антон Михайлович и не спорь.
Мою милую беседу прервал непонятный звук. Он был похож на звонок стационарного телефона, но у меня не было такого телефона. Потом раздались глухие стуки в дверь и я понял, что непонятным звуком был всего лишь дверной звонок. Я продолжал сидеть и смотреть на медведя, открывать дверь сейчас я не собирался. Не званный гость позвонил в дверной звонок еще несколько раз, побарабанил в дверь, потом раздался сильный удар и все затихло. Меня охватило чувство радости, я был один и никто мне не помешал. Я могу делать все, что угодно и не боятся, что какой-нибудь мудак заглянет в самый не подходящий момент. Первое что я решил сделать это полежать в своей постели. В спальне у меня был минмализм: один шкаф, двух спальная кровать и немного мусора. Вроде бы тут когда-то было больше мебели, но сейчас это было не главное, хрен с ней с мебелью. Я подошел к кровати, содрал грязное покрывало и лег на пожелтевший матрас. Моя спина была на мягкой поверхности, я не мог в это поверить. Я закурил и всунул в уши наушники. Играла опять хреновая музыка, но мне было лень переключать ее. Я просто закрыл глаза и наслаждался моментом. Похмелье казалось куда-то исчезло, оно решило не портить мне сейчас настроение. Казалось, что сейчас все хочет сделать меня счастливым. Я взглянул на шкаф. Там должны быть мои вещи, но я почти никогда туда не заглядывал, только иногда кидал туда постельное и забирал его. Но что именно лежало в нем я уже не мог вспомнить. Я встал с прекрасной кровати и подошел к шкафу. Медленно открыл его и на пол упало мое постельное. В шкафу не было одежды, но было то чего я не ожидал тут увидеть. К задней стенки шкафа были прислонены две картины. Мои картины. Я достал их и положил на кровать. Это были мои последние две картины: на одной красовалось огромное дерево состоящие из тел людей. Вторая картина была более простая, на ней был металлический волк, который грыз деревянного зайца. Я стоял и думал о том какие же это ужасные картины, более отвратительного я никогда не видел. Я схватил картины и пошел с ними на улицу. Дошел до мусорных баков и выбросил. Вернулся домой. Снова закрыл дверь. Мне захотелось почитать какую-нибудь книгу. Я посмотрел на полке где у меня когда-то стояли книги. Книг там оказалось всего три и те я уже читал. Ну кто-то украл у меня хотя бы книги, уже хорошо, пусть читают и просвещаются. Потом я искал еду, нашел только заплесневелый хлеб и пропавшие шпроты. В дверь снова позвонили, я опять решил не открывать, но кто-то за дверью очень настойчиво пытался попасть внутрь.
- Ну, кто там? – спросил я через закрытую дверь.
- Открывай, а то я сейчас дверь нахуй выломаю – это был Олег.
- Ладно, только не надо ничего выламывать, без двери мне вообще херово будет.
Я щелкнул замком и дверь тут же открылась чуть не ударив меня по лбу.
- Ты хули закрылся? – спросил Олег подойдя ко мне в упор.
- Ну, это случайно вышло.
- Еблан ты, а че это за ***ня у тебя под дверь стоит?
Я выглянул из двери. У стены стояли мои картины. Я схватил их и снова пошел к мусорным бакам, запихал их туда и вернулся. Олег принес выпивку, я сел в свое кресло с банкой пива, Олег рассказывал о том как избил кого-то до полу смерти, а я пытался делать вид, что мне интересно и думал как бы сделать так, что бы он не заговорил меня до полу смерти. Входная дверь открылась, послышались шаги и в комнату зашел Андрей, держа в руках мои картины.
- Ты нахуй это сюда принес?! – заорал я.
- Они это, под дверью стояли.
- Да какого ***?
Я снова схватил картины и уже побежал к мусорным бакам. Снова их выкинул. Выкурил две сигареты стоя там и смотря на грязные мусорные баки. Я схожу с ума, вот он начался необратимый процесс. Эти чертовы картины пытаются добить меня, они преследуют меня как чертовый маньяк, хотят, что бы я ебнулся окончательно и загремел в психушку. Коварные суки, я их создал и я создал чудовищ, да еще и таких уродских. Я вернулся к Олегу и Андрею. В квартире появились и не знакомые мне люди. Единственный толк от них, это то что они приносят выпивку. Я снова сидел в своей кресле и пытался поскорее напиться запивая дешевый виски пивом. В комнату зашла Ким.
- Мы прямо как в Питере, там вон в подъезде произведения искусства стоят.
- Блять, сука, твою мать, ****ый рот! – завопил я и помчался за «произведениями искусства»
Я вылетел с ними на улицу и на бегу зашвырнул их в мусорный бак. Потерял равновесие и растянулся на асфальте. Я лежал и матерился, я был на грани истерики, на грани того, что бы начать рыдать как маленькая девочка. ****ая живопись почти добилась своего. Я сошел с ума. Я вернулся, все смотрели на меня как на конченого идиота, но никто не сказал ни слова. Я выдернул из рук какого-то парня бутылку абсента и начал пить ее с горла. Ким забрала у меня бутылку, за это что чуть не получила от меня по лицу. Она во время увернулась и мой кулак пролетел в паре сантиметров от нее. Она быстро куда-то убежала, я хотел догнать ее, но меня кто схватил сзади и швырнул на кресло. Это был Олег, он что-то мне сказал, но я его не слышал в голове стоял шум, в глазах все плыло от ярости. Мне пора было одевать смирительную рубашку и смотреть на желтые стены. Я просто сидел, тяжело дыша и смотря в одну точку. Вокруг был полный вакуум, ни единого звука. Потом в этом вакууме послышался дверной звонок, единственный звук, что я слышал. Я встал и пошел к двери, Олег схватил меня за руку, но я резким рывком освободился. За дверью стояла генеральская дочка.
- Хули тебе надо? – я не говорил, я рычал.
- Ну, я шла вниз и увидела возле твоей двери картины. Они твои?
Я издал не человеческий звук, похожий на стон тигра, схватил картины и побежал с ними на улицу. Я разбил рамки об бак продолжая парадировать стонущего тигра. Они разломались на четыре части, потом я помял холсты и запихал это все в бак. Я вернулся в подъезд, но подниматься не стал. Встал в углу около двери. Мне стало интересно как эти маньяки попадают ко мне под дверь. Через минут пять дверь открылась и в подъезд зашел бомж который ударил меня по голове. В руках у него были мятые хосты и сломанные рамки. Этот старый хрен точно меня убить хочет. Я выскочил из-за угла и начал на него орать.
- Какого *** ты творишь? Нахуй ты приносишь их обратно? Тебе заняться нечем? Иди блять голубей поджарь или кошку выеби. Хватит блять их носить ко мне под дверь. Ты реально тупой? Когда люди выбрасывают мусор, они не хотят что бы какой-нибудь уебок возвращал его обратно!
Бомж молча посмотрел на меня и пошел к лестнице и начал подниматься. Я преградил ему путь.
- Слушай, забери эти картины себе. А? Повесь где-нибудь в своем бомжатнике и наслаждайся – говорил я уже спокойнее, хоть и голос у меня дрожал.
Бездомный так же молча обошел меня и начал подниматься выше. Я тоже молча пошел за ним. Мы поднялись на мой этаж, подошли к моей двери и бомж положил остатки моих картин на пол перед дверью. Я проводил его взглядом. Весь мой гнев прошел, остался лишь один вопрос «почему все так сильно хотят полазить у меня в разуме?». Генеральская дочка психолог, бомж любитель живописи, чего им всем от меняя вообще нужно?
Я подобрал то что осталась от моих картин и уже не стал идти с ними к мусорным бакам, я занес их в дом и положил туда откуда и взял. В шкафу им самое место, пусть лежат, не так уж сильно они и мешали. Мне нужно было извиниться перед Ким. Она сидела за столом на кухне, рядом с ней стояла бутылка абсента. Когда я зашел она схватила бутылку и прижала к себе, испугано взглянув на меня.
- Ким, слушай, ты это извини меня, я просто сегодня какой-то злой с утра, у меня выдалось не самое лучшее утро – сказал я, не подходя близко, что бы не напугать ее сильнее.
- Ладно, все нормально, извинения приняты, но бутылку я тебе все равно не дам, как не проси.
- И не надо, извини еще раз.
Я вышел с кухни, нашел свое пальто. Люди от меня шарахались и смотрели как на сумасшедшего, только без «как». Я поскорее выбрался на улицу, дошел до остановки и уехал до центра. Вышел на остановке рядом с Ж/Д Вокзала. Посчитал деньги, что у меня были. На билет мне не хватит, а значит куплю на них выпивку. Уже стемнело, зажглись фонари. Я бы с удовольствием заменил солнце на неоновую лампу. Я любил ночь и свет, что давало нам электричество. Было чувство какой то причастности к этому. Фонари изобрели мы - люди, они не появились хрен знает откуда. Это мы сделали, пошел ты нахуй создатель, ты тут не причем. Я начал искать где бы купить выпивку. Но тут я наткнулся на канцелярский магазин. У меня появилась мысль купить бумагу и карандаши и нарисовать хоть, что-то за эти десть лет. Я уже был не уверен, что умею рисовать, но стоило попробовать. Денег у меня хватит только либо на бумагу с карандашами, либо на выпивку. Снова передо мной встал этот вопрос «Вино или краски?» Что мне нужно сейчас больше: тупые попытки начать рисовать опять или напиться и забыть об этом. Шанс изменить решение принятое когда то, этот шанс глобально не повлияет на мою жизнь, но почему бы и нет.
Я зашел в магазин, купил детский альбом для рисования и набор карандашей. Рисовать этими карандашами конечно же ужасно, но выбирать не приходится. Я побрел к «поющим фонтанам». Сел рядом с ними, открыл альбом и взглянул на чистый лист. Как же я сейчас хотел, что бы моя жизнь тоже оказалась чистым листом, на котором я бы нарисовал совсем другое, совершенно другое и более хорошее. Долго не решался осквернить бумагу, но потом сделал набросок, не до конца понимая, что получится. Света от фонарей мне хватало, что бы все хорошо видеть. Рисуя, у меня отключился мозг. Рисунок начинал вырисовываться в что то понятное. В итоге у меня получился старый, облезлый олень с четырьмя сигаретами в пасти, вокруг него валялись пустые бутылку, а на спине у него сидел енот. Я перевернул лист, опять стал рисовать. В этот раз у меня получился лев, худой и тоже с сигаретой в зубах. Больше мне рисовать не хотелось. Возвращаться в квартиру тоже. Я достал телефон и стал смотреть свои контакты, пролистал их несколько раз. Хотел позвонить Кристине, но потом передумал и набрал номер Риты.
- Алло, да… - это была не Рита.
- Дай мне Риту.
- Сейчас.
Не долгое молчание.
- Эй, Святой-Джонни звонит мне. Это что случилось, то у тебя? – спросила Рита радостным голосом.
- Ничего, просто стало скучно и я решил позвонить проститутке.
- Ну, ты попал куда надо, чего хочешь, малыш?
- Чего я хочу? Ну а ты точно дашь мне то чего я хочу?
- Конечно, сладкий.
- Ну, тогда дай себе по роже за малыша и сладкого, а мне подгони оленя.
- У-у-у-у… Потянуло на коняшек?
- На оленей, ты совсем уже отупела от наркоты?
- Ой, какой ты злой.
- Короче, мне скучно.
- Ну я собираюсь в Т2. Ты там бывал?
- Нет, но у меня есть повод. Куда мне подойти?
- Приди к морскому порту, а то боюсь ты сам не найдешь и заблудишься.
- Ну, тогда там и встретимся.
Рита скинула. Я был не далеко от морского порта, по-этому быстро дошел до него и стал ждать Риту. Альбом я взял с собой. Пока ждал нарисовал единорога и он тоже был с сигаретой. Риты все не было, женщины, даже такие как Рита любят когда их ждут. Я мало знал о женщинах, никогда не умел с ними общаться как с женщинами, но то что знал давало мне право их ненавидеть. Хотя я любил женщин, любил я их как музыку или картины, как произведение искусства, мне нравилась их утонченность, красота и сложность. Женщины очень сложные и непонятные создания и от этого они меня манили к себе. Так же было и с психоделической музыкой и с картинами Сальвадора Дали. Я жаждал не ****ь женщин, а понять их, от этого наверное я и не мог с ними найти общий язык, мы хотели разного.
Я все ждал Риту, попытался нарисовать море, но рисовать пейзажи у меня никогда не получалось, им некуда воткнуть сигарету. Я скурил пол пачки сигарет. Рита все никак не приходила. Звонить снова я не стал. Уже собирался уходить, когда увидел направляющеюся ко мне Риту. Она подошла и обняла меня, долго не отпуская, просто обхватила меня руками и стояла.
- Ты под кайфом? – спросил я у нее пытаясь вырваться из смертельной хватки.
- Не сегодня, у меня сегодня просто праздник, сам мать его Святой-Джонни позвонил мне - она была радостной и явно под кайфом.
- Я бы не радовался на твоем месте.
- Ну, хватит тебе, ты постоянно такой злой и грубый. Давай хотя бы этот вечер ты проведешь в хорошем настроении?
- Ты предлагаешь мне наркоту?
- Совсем чуть-чуть – она прищурилась и посмотрела на меня сквозь два пальца.
- Оу, ну я предлагаю тебе сходить на *** в таком случае.
- Только на твой.
- Не для тебя я цветочек растил.
- И что? Большой цветочек вырос?
- Огромный просто, но он маскируется, стеснительный.
- Главное не размер, хотя нет, главное, а ты неудачник.
- У тебя даже маленького нет, так что я тебе сделал.
Рита начала смеяться. Люди под кайфом такие жизнерадостные. Идиоты и наркоманы, счастливы, их это объединяет, и у тех и у тех нет мозга. А может быть это у меня нет мозга и я слишком тупой, что бы быть счастливым.
- Нам нужно еще подождать Брайна Молко – сказала Рита и прикурила сигарету.
- Кого?
- Ну, парня похожего на Брайна Молко, твой дружок еще сломал ему нос. Ты знаешь ему пришлось ехать в больницу, что бы выровнять нос.
- Браяйн Молко пидорас, да?
- Не совсем. Он би.
- Как Фреди Меркури, если уж выбирать, то я бы выбрал кого-нибудь похожего на Фреди.
- Ну, если я найду парня похожего на Фреди, я устрою вам свидание.
- Это будет замечательно.
- И давно ты перешел на темную сторону.
- Под новый год.
- Те хачи?
- Да.
- Понравилось?
- Нет.
- Им мне кажется тоже.
- Ну, их проблемы, я тоже был не в восторге.
- Тебя убьют когда-нибудь, старый ты пидорас.
- По скорее бы.
- Хочешь сдохнуть? Так повесься.
- Я слишком ленив для этого, пусть уж кто-нибудь потрудится за меня.
- Слушай, если ты хочешь сдохнуть и тебе похуй на свою жизнь, то почему ты не подсядешь на наркоту?
- Я что похож на дауна?
- А я похожа?
- Да, даже очень.
- Вот за что я тебя люблю Джонни, ты такой тактичный.
- Почему я Джонни?
- В смысле почему ты Джонни?
- Почему меня зовут все Святым-Джонни?
- А ты не знаешь?
- Я забыл.
- Ну, ты раздавал колеса на халяву. Вот поэтому и святой, а Джонни, потому что всегда когда кто-то к тебе приходил у тебя играл Джонни Кэш. Вот так тебя и прозвали Святым-Джонни.
- Я давно не слушал старину Джонни Кэша.
- Ясен ***, ты только и делаешь, что бухаешь, ты вообще ничего не делаешь.
- Ну, я тут нарисовал – я протянул Рите альбом.
Она начала смотреть мои рисунки. Каждый она разглядывала по долгу.
- Я не знала, ты умеешь рисовать – сказала она, возвращая мне альбом.
- Я тоже не знал.
- Скрытые таланты.
- Пропитые.
- Талант не пропьешь!
- Мне так же говорили про душу.
- Ее тоже невозможно пропить.
- Я сделал невозможное.
- Что с тобой не так? А? Почему ты всегда такой печальный? Ты хоть когда-нибудь улыбаешься?
- Только когда мне бывает радостно.
- А когда тебе бывает радостно?
- Никогда.
- Я знаю в чем твоя проблема.
- В чем же?
- Когда ты последний раз трахался?
- Пару лет назад.
- Слушай, найди себе бабу.
- Я на мели, у меня нет денег на проститутку.
- Зачем проститутку, найди нормальную девушку.
- На нормальную у меня уж точно денег нет.
- Выеби Ким, она не откажется.
- Только не Ким.
- Почему?
- Она как ребенок, трахать ее это как трахать ребенка.
- Многие так не думают. Ну ладно хочешь я тебе помогу?
- Я лучше собаку трахну, чем тебя.
- О, боже я что такая уродливая?
- Не мне говорить об уродстве, ты мне просто не нравишься.
- Блять, а как насчет парня, что похож на Брайна Молко?
- Я подумаю, но нет.
- Да в чем твоя проблема? Аааа. Я поняла, ты импотент, ну точно, ты же алкоголик, вот и стал импотентом. Я же права?
- Точно! Я импотент, а теперь отъебись.
- О, а вот и Молко.
Брайном Молко Рита называла свою собачку. У неё их было много, но с этим она таскалась больше всего. Я даже стал думать, что у них любовь, но потом вспомнил, что ее нет.
«Молко» подошел к нам извинился за опоздание и тряханул челкой. Нос у него был припухший и на нем была ссадина, но он его и вправду выровнял, меня это расстроило. У него было слишком смазливое лицо, вообще не похожее на мужское, так еще и глаза подведены тушью. Он был похож на девочку с короткой стрижкой. Я ему завидовал, сам то я не был похож не на мужика, не на девочку, я похож на жертву ядерной войны. Овальное, припухшее лицо, изрезанное морщинами. Узкие глаза, напоминающие мне о моих далеких восточных корнях, хотя мне это не мешает быть расистом. Длинный нос и большие уши. Короткие каштановые волосы и щетина. Мной можно пугать детей.
Мы дошли до бара Т2. Рок бар в котором редко выступали хорошие группы, в основном это были какие-нибудь местечковые группы, я не могу сказать хорошие они или нет, я их просто никогда не слушал. Мы сели за столик. Меня пыталась убить ударная установка. Каждый удар барабанной палочкой я чувствовал на себе, понимал какого сейчас бочке. Рита заказала выпить, мне виски, а себе и «Молко» какие-то коктейли. Я выпил виски почти залпом. Мне начала нравится музыка, играла какая-то мне совсем не известная группа, но они мне нравились. У вокалистки был приятный голос, а главное она пела на английском, я не знал этого языка, поэтому не понимал о чем она поет, но в этом и был плюс.
Весь бар был наполнен множеством странных людей. Неформалы, малолетки, мужики с кризисом среднего возраста и просто психи. Мне нравились они и с каждым стаканом виски все больше и больше. В глазах стало мутнеть, руки стали плохо слушаться, голова болела все сильнее. Стаканы все появлялись и появлялись, я пил их не раздумывая.
- А, это, ну, кто платит? – спросил я заплетающимся языком.
- Стасик – ответила мне Рита.
- Кто?
- Ты с ним рядом сидишь.
Стасиком был «Молко». Я уставился на него пьяным взглядом.
- Ну раз, ты платишь, то тащи мне еще виски.
И стакан снова появился передо мной, я выпил и осмотрелся по сторонам.
За соседним столиком сидел здоровый, жирный мужик, с длиной бородой, а на толстой золотой цепи у него висел большой тоже золотой крест. С ним сидели две молоденькие девушки, на вид им было лет по шестнадцать. Мужик обнимал их, лапал, иногда запускал руки под футболки. Девушки смущались и пытались убрать его руки, он только ржал и продолжал их лапать. Одна из них постоянно озиралась по сторонам. Им обоим не нравилось сидеть с этим жирным и старым извращенцем, но у него по всей видимости было много денег, а всем нужны деньги и все добывают их как могут. Вот этим девушкам и приходилось терпеть, что бы получить от него денег. Я пересекся глазами с одной из девушек и улыбнулся ей, она тут же отвернулась.
- Эй, посмотри на того мужика с малолетками – обратился я к Рите указывая взглядом на направление куда надо смотреть.
Она сидела спиной и обернулась, кинув взгляд на педофила, тут же повернулась обратно.
- Он похож на священника, тебе так не кажется? – спросил я
- Ну он и есть священник – ответил мне Стасик - Отец как-то там. Утром крестит детишек, читает молитвы и отпускает грехи верующим, а вечером прыгает в свой инфинити и мчится на встречу похоти. Не плохая у него работка, бабла у него дохуя. Да и билетик в рай тоже есть, он же с Иисусом свой в доску.
- Ты откуда это знаешь? – спросила у Стасика Рита.
- Мне сестра рассказывала. Он ее **** как-то, заплатил нормально.
- Твоей сестре же всего семнадцать – Рита опять взглянула на священника – а потом нам говорят, что нельзя грешить, священнику можно, а нам что нет?
- Я хочу стать священником – ответил я – ну а почему бы и нет? Я аморальная мразь, у меня получится, я вообще буду самым лучшим священником в мире, даже круче Папы Римского, я в отличие от него хотя бы Библию читал.
- Ты, читал Библию? – спросила у меня Рита и заулыбалась.
- Ну, на толчке же нужно, что-то читать.
- За Иисуса! – Рита подняла стакан.
- За плотника! – добавил я.
Мы стукнулись стаканами и выпили. Я взглянул на священника, теперь для меня он был не удачливым старпером которому перепало немного молоденькой ****ятенки, теперь он для меня был самым конченым ублюдком. Он наебывал всех. Особенно он наебывал бога. В этом вся проблема верующих вообще, они постоянно пытаются наебать своего бога. Не соблюдают догм, но потом просят прощения и молятся ему. Атеисты не наебывают бога, мы просто в него не верим, не о чем не просим и не лицемерим перед ним. Будь я богом, мне бы такой подход понравился больше.
Рита и Стасик ушли от меня ближе к сцене. К толпе. Толпа была по-настоящему сумасшедшая. Люди: бились в припадках, орали, свистели, скакали. На сцене сменилась группа, теперь это были суровые мужики исполняющие тяжелую музыку. Их музыка начала насиловать мой мозг через уши. Особенно старались барабанная установка и бас-гитара. Они ебли мои уши очень грубо и жестоко. Голова раскалывалась, но мне нравилась музыка, она меня насиловала, но нравилась. Стокгольмский синдром.
Я уже не знал сколько выпил, мне захотелось проблеваться, где находилась уборная я даже не догадывался. Пришлось выйти на улицу. Меня тут же вырвало в клумбу рядом с входом. Внутрь я возвращаться не стал. Как бы я не любил музыку, позволять ей насиловать меня уже слишком. Свои рисунки я оставил в баре и решил не возвращаться за ними, они не были мне нужны. Я ненавидел, то что создавал. Оно вызывало у меня отвращение. Художник был из меня такой же как и священник из мужика, что сидел за соседним столиком в баре. Многие говорили, что у меня есть талант, они лгали и я себе когда-то лгал так же. У меня только один талант- это проебывать жизнь. Тут дело было даже не в моей заниженной самооценки, а дело было в том, что я был реалистом и не любил ложь.