- Вот скажи мне, почему, ты Святой-Джонни? – Олег навис надо мной и уставился пьяным взглядом.
- Я не знаю, если узнаешь ответ на свой вопрос, то мне расскажи – ответил я и приложился к бутылке.
- Эй! Народ! Почему этого козла называют Святым-Джонни? – Олег ткнул в меня пальцем и обратился ко всем присутствующим в комнате, но его никто как будто не заметил, все продолжили пить и беседовать на свои темы.
Олег махнул рукой и куда-то ушел. А я продолжил сидеть на старом кресле в углу комнаты и вспоминать– «Почему я Святой-Джонни». Но что бы ответить на вопрос о том как Максим Гринев стал Святым-Джонни нужно было ответить и на вопрос когда я стал алкоголиком, когда связался с этими отбросами общества и когда сам стал одним из них.
Я встал с кресла, в глазах все поплыло, пола я не чувствовал, шатнулся назад, кое как удержал равновесие. Вокруг был хаос: пустые бутылки, окурки, использованные презервативы, мусор, сломанные вещи, содержимое желудков и люди. На все это мне было тошно смотреть, я нашёл чью то куртку одел ее и направился к двери. Я спустился по лестнице обнимая грязные перила, долго провозился с дверью, она никак не хотела поддаваться. Я не вышел на улицу, а вывалился. На улице только начало светать, приятная зимняя свежесть отрезвляла меня. Я покачиваясь из стороны в строну как маятник, побрел по улице, тут было хорошо. Мой разум начали наполнять мысли, одни были приятными и вызванные алкоголем, другие менее приятные, вызванные более трезвым умом. Я думал о том кто я такой, а был я не кем, убитый морально алкоголик. В свои 38 я выглядел на все 60. Пьянство, морщины и шрамы не пощадили моего лица. У меня не было постоянной работы и жил я в дрянной квартире. Когда то я думал что поднимусь со дна, потом понял что поздно и продолжил пить. Я никогда не стремился быть продуктом системы, но хотел стать художником, увы краски стоят денег и нужно было выбирать между вином и красками, я выбрал вино, я ошибся. Сейчас уже мне было плевать на свою жизнь и мне начинал нравится такой подход к жизни, чем больше я существовал тем меньше видел в этом смысла. От моих мыслей меня отвлек какой-то несчастный бездомный, он просил у меня мелочь на хлеб и протянул ко мне руку. Я плюнул ему в раскрытую ладонь, у старика навернулись слезы на глазах, а я заржал и послал его по матери. Бездомный долго еще стоял с раскрытой ладонью на которой в лучах утреннего солнца блестела моя слюна. Я прошел целую вечность, может быть уже прошло несколько часов. Усталость довила на меня всеми своими силами, пыталась сломать мне хребет и разбить череп. Я остановился и оглянулся, на самом деле я прошел совсем ничего, но все же решил сесть и отдохнуть. Нашел в куртке мятую пачку сигарет и зажигалку, в голове промчались строки из песни группы Кино – «если есть в кармане пачка сигарет, значит все не так уж и плохо на сегодняшний день», но тут Цой был не прав, все было ужасно и даже сигарета не спасала меня. Появилась боль, жуткая и не выносимая боль, моя голова стала тяжелой, в глазах потемнело. Я свалился на асфальт так и не поняв что произошло, потерял сознание. Когда очнулся то сразу почувствовал крепкий запах перегара и мочи, значит был дома. Голова шумела и меня жутко тошнило, в глазах все плыло. Бывало похмелье и похуже… Я попытался встать, но тело меня не слушалось, в глазах засияли искры и я опять потерял сознание.
Когда очнулся второй раз, запахи уже сменились, пахло чистотой и спиртом. Я приподнялся на постели и осмотрелся, боже мой я наверное умер. Все было белым и сверкало, а больше всего меня смущала чистота вокруг, я никогда не был в таких чистых помещениях. Но к моему счастью или к несчастью я был жив и находился всего то в больнице. Голова у меня была перемотана, видимо кто-то проломил, но кто?
Я слабо понимал, что случилось, но оставаться в этой чистоте, ради того что бы расспросить врачей о том какого черта происходит я не хотел. Я с трудом поднялся, кряхтя и стоная, нашел свои тряпки, быстро оделся и вышел. В коридоре было безлюдно хотя был день, но мне это на руку, ведь если меня сейчас увидят, то им не понравится, то что я пытаюсь уйти. Я не знал где выход, прошелся сначала в один конец коридора, потом в другой. Дверь ведущею к лестнице я заметил со второго раза, быстро решил, что нужно идти в низ, но там оказался тупик, вроде подвал. Поднялся этажам выше, услышал голоса, испугался и пошел еще выше, там тоже было тихо, я поблуждал и по этому этажу, опять нет выхода, подошел к окну, прыгать слишком высоко. Кто делает эти чертовы больницы? От сюда вообще кроме как через морг есть выход? Морг… Там в подвале мог быть морг, там всегда есть дверь наружу. Но мне нужно было пройти через все эти трупы, но выход из дерьмовой ситуации никогда не может быть простым. Я спустился опять к этому подвалу, по дороге чуть не упал и не проломил себе голову во второй раз, очень скользкие ступеньки, они наверное специально их чем то мажут, что бы клиенты были. Металлическая дверь, без таблички, темная и мрачная, там однозначно морг, ну или детский садик, но доброго за такой дверью не могло быть ничего. Я долго стоял и не мог решиться дернуть ручку, подступила тошнота и головная боль, захотелось покурить, мне по-настоящему было страшно. Я никогда не видел больше чем одного трупа за раз, а сейчас мне казалось, что их там сотни или тысячи, лежат и ждут меня, хотят сломать меня. Я бы мог простоять тут вечность и не заметить, тошнило все сильнее и сильнее.
- Блять! – крикнул я в тишину, мое «блять» унеслось куда то верх по лестнице подальше от этой двери. Я развернулся и собирался уже уходить следом, но потом подумал, что там наверху меня ждут тупые разговоры с медиками. Нужно было выбирать между трупами и медиками, я выбрал трупы, они хотя бы молчат, наверное. Я собрался с силами, пытаясь убедить себя в том, что я крутой мужик. Дрожащей рукой дернул ручку, быстро и яростно. Закрыто. Втрое мое «блять» побежало по лестнице, а за ним и другие самые красочные слова русского языка. Я выругался и пошел вверх по лестнице, поднялся до этажа где слышал голоса, подошел к первой встречной медсестре спросил где тут выход, она показала направления и я побрел отсюда прочь. Шел я мимо врачей и больных, никто мне и слова не сказал, но я был настолько зол на ту дверь, что мог просто и не заметить этого. Я вышел из парадной двери, всем было плевать, что у них больной уходит, люблю нашу медицину, в ней чувствуется либерализм «хочешь умереть, умирай, мы не стань помогать, но и мешать не будем». Я отошел подальше от больницы быстрым шагом, было довольно худо, появилась даже мысль вернуться, но потом я передумал. Я дошел до автобусной остановки, сел на лавочку. Голова гудела, начинало поташнивать, я сидел и думал, что меньше всего я сейчас хочу встретить знакомых, ведь придется отвечать на их глупые вопросы «Что с тобой? Почему голова перемотана? Когда вернешь долг?».
- Святой-Джонни? – надо мной нависла Алиса Ким, наркоманка со стажем хоть и совсем молодая.
- Вы ошиблись – прохрипел я, неуверенным голосом.
- Да это ты, чего с тобой стряслось?
- А сама как думаешь?
- Кто-то все-таки поднял руку на Святого.
- Угу.
- Кто?
- Я откуда знаю.
- Хрен с тобой, мудак старый – говорила она без злобы.
Она достала из кармана пачку сигарет, протянула одну мне, я отказываться не стал. Она поднесла сигарету к бледным, потрескавшимся губам и подкурила. Потянула огонек ко мне. Я сделал затяжку и почувствовал, как все мои сжатые нервы успокаиваются, каждый сантиметр тела был благодарен никотину в этот момент. От удовольствия у меня произвольно закрылись глаза и я выпустил большое количества дыма из своих легких. Ким заржала, видимо заметила с каким удовольствием я сделал эту затяжку.
- Трудны денек? – спросила она с улыбкой, в этой улыбки не было злобы, было понимание и сочувствие, Ким могла меня понять как никто другой.
- Просто, ужасный, уж поверь мне – я ответил уже добрее, я проникся симпатией к ее улыбке.
- Все дни ужасные, одни больше, другие меньше.
- Вот только философствовать не надо.
- Боже, какой ты мудак – Она притворно закатила глаза, белок был весь изрезан красными капиллярами.
У нее были большие голубые глаза и очень красные. Алиса Ким была самой странной из всех моих знакомых, она была доброй. Даже когда мучилась от кумаров и приходила ко мне за колесами, она просила их с улыбкой и это была не притворная улыбка, она была больной, но все же искренней и доброй. И тут я вспомнил почему я Святой-Джонни. Святым я стал из-за того что давал наркоманом Лирику, таблетки против приступов эпилепсии, которые помогают тем кто на кумарах, ну и конечно же можно получить приход. Я забрал справку у своего знакомого, он был эпилептиком, надеюсь он не умер без этих колес. Но они были мне нужнее, я не плохо тогда заработал, продавал в три дорого всем желающим, а желающих было довольно много. А потом, со мной что-то произошло и я начал раздавать эти таблетки бесплатно, но только тем, кто хотел слезть с иглы, кто же знал, что от этих колес тоже привыкание есть, не мои проблемы если так подумать, я просто давал чего хотели все эти наркоманы, а они за это называли меня святым. А вот почему я был Джонни я так и не мог вспомнить.
Ким стояла рядом и больше со мной не разговаривала, я этого и не хотел. Она иногда смотрела на меня. О чем она думала? Может быть ей было интересно, что со мной стряслось, а может быть было меня жалко. Насрать.
Тут я понял что денег у меня вообще нет и идти до дома мне придется пешком, а идти мне далеко, конечно я мог попросить рублей 20 у Ким, но что-то меня останавливало. Я выкинул окурок и втоптал его в асфальт. Поднялся и снова почувствовал тошноту.
- Рад был повидаться, но мне надо идти – сказал я Ким
- Я думала, ты ждешь автобус…
- Да не я прогуляюсь, подышу свежим воздухом, полезно же это.
- Слушай, Святой, я могу чем то тебе помочь? – тон у Ким был какой-то растерянный – Ну знаешь у тебя вон голова перемотана, помощь не помешает, я думаю…
- Ээээ да, дай мне 20 рублей – сказал я оборвав ее.
- 20 рублей и все? – Ким была удивлена.
- Да и все, ну так что?
- Ну, ты увере…
- Да, да, просто дай мне 20 рублей, пожалуйста – я ее перебил.
Ким с удивленным видом достала из кармана деньги, 20 рублей у нее не оказалось, только 100, она протянула их мне.
- Спасибо, я верну – сказал я и быстро начал уходить.
Я испугался ее. Испугался ее отзывчивости, слишком уж это было не привычно для меня. Пусть она поможет кому-нибудь другому, тому, кто более достоин ее доброты и помощи. Я же не был из достойных, во мне было слишком много зла, я бы убил ее доброту. Бедняжке Ким и так от жизни досталось, она сирота и наркоманка, но у нее осталась детская доброта, что и пугало в Ким больше всего.
Я дошел до следующей остановки и поймал первое попавшееся маршрутное такси. Они почти все ехали в центр. В этом кишкообразном городе было сложно уехать с окраины, порой приходилось ждать по 40 минут, но вот если ты ближе к центру, то уедешь куда угодно и быстро. Я не любил Сочи. Тут было всегда душно и потели яйца, просто жутко. Хотя зимой было немного по легче, да и то когда солнце не светило. Вообще-то мне не нужно было ехать в центр, но я решил прогуляться по набережной, перевести дух и попытаться обдумать, что со мной вообще произошло прошлой ночью. В маршрутном такси я чувствовал себя ужасно, там было душно и много людей. Люди как назло пытались говорить все сразу и их голоса превращались в убивающий меня ультразвук. Я и так не любил людей, а сейчас просто хотел поубивать каждого из них. Начал бы я с ребенка который сидел впереди со своей тупой мамашей и постоянно спрашивал у нее «где бабушка?», а его мамаша была слишком занята телефонным разговором, что бы ответить своему спиногрызу, я надеялся, что его бабушка умерла. Вторыми в списке моих жертв стали два молодых парня сидевшие рядом со мной и обсуждавшие размер чей то груди, как будто кроме сисек больше нет тем для разговоров, хотя может быть и нет. Не успел я продолжить список и выбрать им всем способ умереть, как маршрутное такси начало приближаться к моей остановке. Теперь я надеялся, что хоть какая-нибудь сволочь решит выйти тоже на этой остановке и мне можно будет просто молча выйти, не выкрикивая просьбу остановить это корыто. К моему счастью любителям сисек тоже нужно было выходить именно тут и они сделали всю грязную работу за меня, за это можно даже их простить. Я опять был на воздухе и почувствовал прилив сил, я не мог долго находится в замкнутом пространстве, тем более если там были люди, я начинал задыхаться и нервничать. В гробу мне будет не уютно, наверное по этому я все еще пытаюсь выживать. Я потопал к магазину и купил себе пачку сигарет L&M красные. Закурил по дороге. Перешел по подземному переходу. Я был на площади искусств, большая и почти пустая, на одной стороне стоял батюшка Ленин, а на другой красовалось большое здание в античном стиле, с большие колонами и выкрашенное в песочный цвет, художественный музей. Раньше я туда часто заходил, когда еще был пьющим художникам, а не просто пьющим. Там было красиво, картины, а главное ощущение чего-то по-настоящему прекрасного. Я бы и сейчас туда мог зайти, но тогда бы я нарушил гармонию, испортил бы все ощущение прекрасного одни своим видом. Я докурил сигарету и пошел подальше от туда. По дороге опять закурил. На набережной было безлюдно и поэтому я мог насладится шумом волн, а не ужасными голосами людей. Я ненавидел плавать в море, вообще не любил появляться на пляже или около моря летом. Весь берег наполнен людьми которым нравится прожаривать себя до золотистой корочки. А вот зимой тут было хорошо, нет людей и море тусклое и серое. Вообще зимой я чувствовал себя намного лучше. Зимой, когда не светит солнце, все становится серым, тусклым и безжизненным, но от этого таким родным и приятным. Наверное все дело в том, что я и сам был серым, тусклым и безжизненным, но вот только приятным не становился, а совсем наоборот.
Добрался до дома я довольно быстро, даже удивился, хотя все равно успел пожелать парочке попутчиков смерти. Прошел до своей квартиры, мне повезло, что не встретил знакомых. Дверь в мою квартиру была как всегда открыта, тут постоянно были какие то люди. Вот она ирония, я ненавидел все живое, но был им окружен, а те кому нужны люди страдают от одиночества. Если бы бог был он бы этого не допустил. Вся квартира была завалена мусором и пустыми бутылками. Меня встретили в дверях две совсем молоденькие девушки, почти одинаковые, обе блондинки с хорошенькой фигурой. Они странно посмотрели на меня, я им кисло улыбнулся, но они не стали улыбаться мне в ответ, я был не достоин. Из спальни доносился чей то накуренный смех, его легко отличить от обычного, если смех не прерывается и слышны звуки задыхающегося тюленя, то значит кто-то ржет под травкой. Из другой комнаты, гостиной, доносилась музыка, ужасная музыка, что-то из нового. Я прошел на кухню, там было спокойно и пусто. Я нашел банку пива и выпил пол банки одним глотком. Голова закружилась и начало сильно подташнивать. Я уже долго нечего не ел. Открыл холодильник и меня окутал сладкий, тошнотворный запах пропавшей еды. Вообще надо было бы выгнать всех, прибраться и купить еды, но это казалось совершенно невозможным. Я глотнул еще пива, тошнота усилилась, но стало уже плевать. Я зашел в гостиную, там сидел Олег и показывал свои шрамы худенькой девушке. Олег был здоровым мужиком. Одно его лицо вызывало страх, всё в шрамах и сломанный нос. Нос был почти вбит в череп. Олег всегда брил голову под ноль. Он был скинхедом, наверное единственным в городе. Странно быть расистом к большинству, когда ты в меньшинстве, но Олега это не останавливало. Он меня не заметил, слишком сильно был занят девушкой. Я прошел мимо них и сел в свое любимое кресло, потягивал пиво, так и оставаясь незамеченным, я был невидимкой, если бы я даже умер никто бы и не заметил этого, мое существование никого не волновало, поэтому я и не называл никого друзьями, у меня их просто не было, а были лишь собутыльники и мимолетные знакомые. Девушка взглянула на меня из под плеча Олега.
- Эт что за хрен перебинтованный? – спросила она у Олега.
Олег резко развернулся и посмотрел на меня удивленным взглядом.
- О, это мой кореш Святой-Джонни, я тебе про него говорил – Ответил Олег.
- Рад вас видеть всех тут, у меня дома, да я тот самый хрен про которого тебе рассказывал Олег – Сказал я с саркастическим тоном.
Девушка встала и ушла в другую комнату, ей явно не понравилось мое присутствие.
- Ты че ****утый? – спросил Олег.
- Да.
- Тебе не могли так быстро выписать, ты че опять свалил?
- Да.
- Слыш, ты походу реально головой не слабо так ударился.
- Ой, только не грузи меня.
- Сейчас я опять отвезу тебя в больницу и если ты свалишь снова, я тебя убью нахуй.
Олег встал и начал одевать свою спортивную куртку. Я же продолжал сидеть и пить пиво.
- Слушай, а может ты меня просто сразу убьешь? Мне не придется опять убегать из больницы, облегчим жизнь друг другу – спросил я.
- Эт самое, ты больной, в натуре больной.
- Олежка! Я знаю!
- Ну и *** с тобой, делай что хочешь – Олег махнул рукой. Он всегда махал рукой когда терял смысл говорить дальше, так он ставил точку.
Я допил пиво, Олег принес мне еще банку и тогда поведал мне о том как кто-то пришел и сказал, что я там лежу без сознания, потом рассказал как они втащили меня в квартиру и положили в углу. Они думали, что я просто перепил, а потом кто-то предложил отвезти меня в больницу, когда заметил у меня кровь. Они загрузили меня в багажник, а потом забыли про меня и поехали в бар, к счастью быстро опомнились и все же отвезли меня в больницу. Точнее в детскую поликлинику и бросили меня в холе. От туда меня видимо и отвезли уже в нормальную больницу. Но никто не знал, что случилось со мной. Я сделал вывод, что мне кто-то ударил по голове, а может быть это был не кто-то, может быть на меня упал метеорит. А может я просто отключился и ударился головой. Наверное это останется тайной, но пусть будет так. Я был жив и это меня почему то радовало, я не когда не любил жить, но когда понял, что мог ее решиться, то появились чувства к этой суке
Я выпил еще несколько банок пива, отказываясь от крепких напитков. К вечеру моя квартира опять ломилась от людей. Олег всем рассказывал историю о том как весело меня отвезли в больницу, он заканчивал и все пили за мое здоровье, потом через время он опять начинал ее рассказывать и в конце все опять пили за мое здоровье. Сразу было приятно, но к разу пятому надоело и я решил пойти подышать свежим воздухом. На улице была глубокая ночь, любил я ночь, она манила меня, я был готов бодрствовать только ночью, а днем спать. Я стоял прижавшись к грязной стене и озирался по сторонам, получить по голове второй раз я не хотел. Из темноты на свет фонаря вышел тот бездомный, которому я плюнул в руку тем утром, он мог знать кто меня ударил. И тут я вспомнил, о таком понятии у буддистов как карма. Я плюнул этому несчастному на руку, а эта стерва карма ударила меня по голове, вроде все честно. Я решил выпросить у кармы прощение, выгреб оставшуюся мелочь из кармана и пошел к бомжу. Когда расстояние между нами сократилось, бомж заметил меня и начал убегать. Я побежал за ним и стал кричать что бы он остановился, но он от этого только стал бежать быстрее. Меня быстро одолела отдышка, легкие курильщика не справлялись с возложенными на них обязанностями. Бездомный скрылся в темноте. Я выругался и бросил мелочь на землю, она со звоном разлетелась в разные стороны. Бездомный убежал со своей тайной, а я стоял и думал, что он наверное меня сейчас ненавидит больше чем кого либо. Не ты один дружище, не ты один.
Я выкурил две сигареты подряд, стоя на том же месте, потом решил вернуться в квартиру. Когда зашел услышал, что Олег опять рассказывает туже историю, я подался в спальню, но там было занято, кому то перепало немного потрахаться. В ванной комнате было свободно, тут я и решил лечь спать. Взглянул на себя в зеркале, до чего же я уродлив. Лежа в ванной я закурил и подумал, что так больше жить нельзя, пора что то менять, но уж точно не на этой неделе, я был слишком занят пьянством.