ОСТРОВА ЛЕТОПИСИ
Казачья песня… Широкое поле и казак, скачущий на коне, веселая пляска и одновременно боль, горечь разлуки… Война, трубочка с турецким табачком. Сорок тысяч лошадей… Черный ворон. Любимые песни. Звучат они и сейчас. Не только в станицах и окраинных городах, но и в Москве. Почему именно казачья песня востребована сегодня и в чем ее особенности? Об этом говорит Сергей Матвеев, донской казак, который сам пишет и исполняет казачьи песни.
– Сергей Александрович, начну с простого. Что такое казачья песня? В словаре сказано, что это народная песня, созданная казаками. Несколько общее определение, на мой взгляд.
– Все казачьи песни – это маленькие повести. Острова летописи, которые рассказывают о жизни народа, основных событиях его истории, устройстве казачьего общества. Казачьи песни лишены пустословия, когда поешь просто так, лишь бы для балалайки. В том-то и красота казачьей песни, что в ней важна не только форма, но и содержание.
Родители
– Казачья песня выделяется своей удалью, разве не так?
– Традиционное казачье исполнение совсем не такое, какое мы обычно слышим на концертах. Другое. Оно имеет минорный оттенок. Мы привыкли, что казаки выходят на сцену и начинают пританцовывать, отбивая сапогами. Такое направление в певческой казачьей культуре присутствует, конечно. Но не надо забывать, что казаки, прежде всего, это служивое сословие. Казак постоянно находится в состоянии между жизнью и смертью. Это человек, который понимает: каждый его день может стать последним. Отсюда печаль и особый взгляд на текущую жизнь как бы со стороны, из другого, вышнего мира. Пение было задушевным, размеренным, медлительным.
Да, конечно, на свадьбах веселились, и еще как! Так, что гармошка дымилась и струны лопались. Но это не самое характерное. Традиционное казачье пение – в необыкновенной напевности…
Я вырос у бабушки на хуторе Арпанчин. И вот слышал, как казаки идут на работу и поют. Заборов не было. Куреня стояли в степи. И пели так изумительно! Раскладывали песню по голосам. Кто-нибудь из женщин дишканит. Не «дискант», а именно «дишкант». Высокий голос.
Поэтому и я пою только голосом, без инструментального сопровождения.
– А где еще сохраняется такая манера исполнения?
– На фестивалях. Фестивали проходят в станице Старочеркасской каждую последнюю субботу летних месяцев, начиная с конца мая. Эти замечательные казачьи фестивали проходят на территории Донского мужского монастыря. Многие коллективы, соревнуясь, показывают исконно казачье исполнение. И пение настолько жизненно, органично вливается в монастырское окружение… Рядом Дон, камышовые берега. Вербы столетние, где совы ютятся. Удивительное место. Буквально в ста метрах от сценической площадки есть причал, с которого началась русская Сибирь. В 1582 году отсюда Ермак Тимофеевич ушел со своими казаками на покорение Сибири на своих «чаечках».
– Вы родились на Дону, в казачьей станице?
– В прямом смысле! Я родился в станице Ольгинская Ростовскй области в 20 метрах от берега, в доме бакенщика. Накануне, 25 марта, тронулся лед. А в 1952 году еще не было мостов, только переправы. Летом – понтонные, а зимой по льду. Но вот тронулся Дон, и в город (Ростов-на-Дону) не было никакой возможности переправиться… Первый мой вдох был не в больничных палатах, а среди живой степи и восставшего Дона. Мама рассказывала, что выходила на крыльцо и смотрела, как дыбились льды. А льды были огромными, высотой с дом! Голубого цвета.
– А колыбельные Вам пели?
– Оба деда погибли на войне. Мама и бабушка пели.
– И Вы, наверное, им подпевали?
– С песнями интересный случай. У меня в аттестате есть две тройки. Одна – по поведению, другая – по пению. Эти тройки взаимосвязаны.
Здесь мне два года. Рядом – прадед, Степан Керсанович, родовой казак. За отказ снять лампасы сидел на Соловках. Умер в 104 года, когда мне было уже 6 лет. Бабушка Ульяна говорила, что я казак 24 золотников. Золотник – это колено. Мы стоим перед летницей. Крыша покрыта чагой. Чага – это пойменный камыш, он растет только в очень чистой воде. Трубчатый, мягкий материал.
– Что же случилось?
– От родителей и бабушек я знал много традиционных казачьих песен. Но в то время ведь как было? Меняли слова известных любимых в народе песен, а мелодию оставляли. «По долинам и по взгорьям», «Орленок», «Полюшко-поле» – это все казачьи песни, но слова у них были другие, переделанные на советский лад. И смысл становился другим. Я демонстративно отказывался на уроках пения исполнять те песни в новом варианте. Пел по-старому, как пели дома, в моей семье. Про это доложили директору, вызвали родителей. Мама с отцом меня пытались вразумить. Но я почему-то не отступал. И говорил в классе: слова этих песен, на самом деле, вот такие. И моим одноклассникам первоначальный текст нравился больше, чем новый!
– А как Вы написали свою первую песню?
– Я работал в станице Казанской – это верхний Дон. Станица Казанская находится в 70 километрах от основной трассы и вдалеке от железной дороги. Работая там, я подружился с одним из сотрудников отдела комитета Госбезопасности. Он был сам из казаков и любил петь. Это нас и сблизило. И вот этот мой друг принес закрытые материалы о том, какие казни происходили в период расказачивания на Дону (в январе 1918 года по указу Троцкого). В этих документах я прочитал о страшных преступлениях. Ведь брали не только взрослых казаков, но и малолетних детей. Их определяли в высельные ямы – «выселки». Что собой представляли эти выселки? Вырытые ямы, которые сверху закрывались жердями. Такие клетки. И в этих ямах под охраной взрослые казаки и мальчики ждали конвойных обозов. И были такие случаи, что обозы не приходили. Тогда, из-за дефицита патронов ямы приказывали засыпать. С живыми людьми. Все это документально засвидетельствовано. И на хуторах, которые находятся недалеко от станицы Казанской, люди до сих пор помнят про выселки и ставят на их месте кресты. Так было по всему Дону! И в Волгоградской области, в Даниловском районе близ хутора Крепенький… Так я впервые написал песню, которая называется на «Высоких берегах», – в память о тех, кого сожгли в огне репрессий. Я почувствовал необходимость записывать такие факты. Мелодия – какая на душе лежит.
– Мне запомнилась Ваша песня «По реке по Дону плыли лебеди»…
– Это явление уникальное! Больше такого нигде не видел. Взрослый лебедь начинает воспитывать своих малышей. И где-то в середине лета лебедь с подросшими лебедятами плывут по Дону. Но плывут против течения. Всегда. А течение на Дону сильное. Я, здоровый крепкий парень, с трудом плыву против течения. И меня очень удивляло, как скользят лебеди по глади…
– А исторические сюжеты?
– Например, есть баллада про Азов. Баллада «По утесу белому» посвящена 250-летию атамана Платова и Первому всемирному конгрессу донских казаков. Свою наивысшую славу казачество обрело под царским скипетром. И поэтому можно смело сказать, что казачество – это войско царское.
Роду казачьему нет переводу,
Роду казачьему доблесть мила,
Русь собрала себе много народа
Только казачья доля одна.
Были баллады, которые повествовали о заблуждениях, ошибках, греховных состояниях души. Казаки не боялись показывать отрицательных стороны своей жизни, чтобы преодолевать их.
– Греховные состояния, отрицательные стороны… О чем конкретно шла речь?
– Дерзость, например. Мы знаем, что Степан Разин шел против царя. Кстати, по поводу Степана Разина среди казаков не существует единого мнения. Когда я с восторгом рассказывал про него, моя бабушка отвечала: «Ну чего ты говоришь? Разбойник – он и есть разбойник».
– Что еще важно в казачьей песне?
– Нравственная чистота и строгость. Честь семьи была в высоком почете. Сюжет «Тихого Дона» был дополнен любовными отношениями Гриши Мелихова и Аксиньи скорее для литературной окраски. А вообще на хуторах такие отступления от христианской морали преследовались и очень сурово карались. Заблудившихся казаков с казачками выселяли за Дон.
– А вот баллада «Воскресение»… В чем ее смысл?
– Военно-исторические справочники говорят нам о том, что в казачьих войсках был самый низкий уровень боевых потерь. Это обусловлено, прежде всего, тем, что не было страха смерти. Казаки с отвагой, первыми шли в бой и были уверены в том, что если они погибают, то воскреснут. Даже поминальные чаши, когда их поднимали за ушедших, выпивали стоя и чокались, как за живых. Так громко, что чарки иногда разбивались! Для того чтобы было слышно и на том свете.
Полюшко, солнышко светит,
Жавороночек поет.
Нет меня больше на свете,
Но душа моя живет!
– Во многих Ваших балладах, а их у Вас более 50, равноправным героем является Дон…
– Это не случайно.
Любо мне, когда Дон разливается,
И зеленеют рощи по весне,
И туман над рекой расстилается.
Ай, до чего же любо мне!..
– Думаю, что подобная весенняя картина «люба» и всем нам, москвичам. Пусть мы не видим, как сходит по реке лед, как расцветают сады и скачет в поле казак. Но мы можем об этом спеть. Или послушать…
Анастасия Чернова
18 августа 2014