Deus ex machina*
Космос. Бескрайние звёздные пустоши, холодное всеобъемлющее пространство, полыхающие и потухшие звёзды, чёрные дыры, неизвестные галактики, малые и большие планеты, скоростные метеоритные потоки. Мы до сих пор и миллиардной доли не знаем о космическом пространстве. И никогда не узнаем. Космос безграничен, страшен, притягателен и загадочен. Он никогда не начинался, и никогда не закончиться. Он был всегда, он суть бесконечность, он одновременно и идеальный круг и дисгармония в себе.
Почему эта тёмная бездна нас так манит? Так притягивает в свои бескрайние недра? Хочет что-то раскрыть нам, или хочет поглотить нас? Что за нашей звёздной системой? Сколько ещё существует солнечных систем помимо нашей системы? Что на других планетах? Как живут другие цивилизации? Убивают ли они свой дом, так как мы убили нашу планету, так как мы отравили Землю?
Вот те мысли, что сопутствовали моему путешествию, в то время как я сидел и всматривался в иллюминатор рейсового космического корабля.
Я рождён на Земле в четвёртом поколении после третьей мировой войны, прогремевшей в 2031 году. Вопреки всем прогнозам сверхдержавы развязали ядерную войну, хотя многие предрекали тактичную бактериологическую чистку. Учебники истории не могут дать точную и объективную причину свершения сего страшного события, но этого и не требуется. Проследив как падал интеллектуальный, нравственный и духовный потенциал человечества в XX – XXI столетия, можно с лихвой найти ответ. Человечество само себя изжило. Тщеславие, амбиции и жадность высших людей, и наивность, глупость и раболепство низших людей в сумме составили никому не нужную расу двуногих скотоподобных созданий, которым ничего лучшего не оставалось, как самим себя уничтожить, так же как они уничтожали всё кругом себя – воду, природу, атмосферу, всю планету.
Всего лишь за несколько часов Землю накрыло ядерными взрывами, и на семьдесят пять лет планету окутала ядерная зима. Из семи миллиардов человек выжили чуть меньше пяти миллионов, которые укрылись в бункерах, что располагались на дне океанов. Бункеры представляли собой большие города-куполы. Самые дальновидные страны начали их строить ещё с 1980 года.
Культурные и научные достижения были сохранены в электронных вариантах, библиотеки и музеи представляли собой большие серверные с голографическими полотнами, где ту или иную книгу можно найти в электронном каталоге и скачать себе на портативное устройство. В детстве я любил часто пересматривать гигантские голограммы, отображающие собор св. Павла, собор Нотр-Дам-де-Пари, Эйфелеву башню, Версальский дворец, Колизей и пр. памятники великих эпох. Я бы хотел родиться в то время, и увидеть всё это великолепие вживую, увидеть собственными глазами. Но я родился в 2156, когда всё это было превращено в руины ядерными взрывами.
Как это не странно, но планета всё же очнулась от ядерного шока, и даже попыталась вздохнуть полной грудью, но все её старания были напрасны. В 2106 году люди вышли на поверхность, однако всё вокруг них изменилось. Мир стал похожим на грандиозные руины. Животный и растительный мир на девяносто процентов был истреблён. Выжили лишь те живые существа, которые находились либо глубоко под землёй, либо глубоко под водой. Озоновый слой был повреждён, воздух стал слишком тяжёлым, и из-за этого людям приходилось носить кислородные маски которые со временем превратились из габаритных устройств, в маленькие приборы – лаутусы, одевающиеся только на нос.
Планета умирала. Это было очевидно. И причиной тому являлось человечество. Мы, потомки, сколько угодно можем осуждать наших предков за содеянное ними, однако уже никак и ничто не можем изменить. Этот стыд и вина душат нас и сейчас.
Человечество восстановило один прежний город, который был превращён в последний оплот цивилизации, единственное, что мы создали до переселения – Ультимум (Ultimum), последний город.
Земля больше не давала ни побегов, ни всходов, на ней почти ничто не могло вырасти. Изредка я натыкался на несколько чёрных корявых мутировавших деревьев, всё же как-то сумевших противостоять ядерному загрязнению. Это было всё, что уцелело из некогда богатого растительного мира. Овощи, зерновые культуры, животный белок – всё это выращивалось в лабораториях.
Когда я был маленьким, я столько раз закрывал глаза, пытаясь представить голубое небо, зелёные трепещущие деревья, маленьких щебечущих птичек на ветках, сочную пушистую траву, но всё было тщетно. То, что я видел на голограммах, никак не могла ужиться с реальностью. Я просто не мог поверить, что мир когда-то был таким живым и красочным. Столько раз я мальчишкой убегал за пределы города, и бродил по пустошам в поисках деревьев, цветов, птиц, животных, но возвращался ни с чем, найдя лишь пару чёрных изогнутых сучьев, отдалённо напоминавших деревья, увиденные мною на голограммах.
С каждым годом воздух ухудшался, и хотя учёные изобретали всё новые и новые технологии по его очищению, они всё равно были бессильны. Планета умирала, и тянула за собой всё живое, что обитало на ней. Со всей серьёзностью стал вопрос о том, что оставшейся части человеческой цивилизации нужен новый дом, нужна новая планета. Марс – четвёртая планета от Солнца, один из ближайших соседей Земли, именно на него и устремились взоры учёных.
* * * *
Учёные и раньше проявляли интерес к красной планете, однако сейчас сконцентрировали все свои усилия втройне. На Марсе нет кислорода, но существовало мнение, что когда-то давно эта планета была такой же, как и Земля. С целью получения корректных новых данных и подтверждения старых, на Марс отправили два беспилотных коcмических корабля. Пред ними стояли две задачи. Первая – определить состав воздуха, и вторая – с помощью мощных буров, взять образцы земельных пород. Три месяца звёздные шаттлы добирались до цели, несколько недель провели на планете, и три месяца возвращались на Землю. Эта пробная экспедиция вернулась с потрясающими результатами. Кислорода и вправду нет, однако его нет на поверхности планеты. В самой же почве, на глубине нескольких десятков километров, были обнаружены подземные воды. А если есть вода, значит, жизнь на планете возможна! И у человечества может появиться новый дом!
Окрылённые такими результатами, труды учёных возымели новый смысл. Главными отраслями XXII столетия стали космонавтика и марсонология. Разведывательные корабли вернулись в 2124 году, а на момент моего рождения ещё ни один человек не побывал на красной планете. Мой отец был учёным-инженером, он разрабатывал планы и рисовал чертежи для первых рейсовых космических кораблей и для первых поселений-куполов на Марсе. Я никогда не проявлял особого интереса к технологиям будущего, что очень огорчало отца, он всегда хотел, чтобы я пошёл по его стопам, но я избрал свой путь. Я стал историком и преподавал в университете Ультимума.
В прошлом существовало столько различных профессий; было столько университетов, колледжей, школ; было столько театров, кинотеатров, стадионов, площадей; воздвигнуто столько дворцов, соборов, монастырей, памятников! И что с этим всем стало? Человечество променяло это на 75 лет ядерной зимы, на тотальное уничтожение себя, и всего вокруг себя.
Когда мне было двадцать два, учёные отправили первую полноценную экспедицию космонавтов на Марс. Стоит ли говорить, что кораблестроение и космонавтика двигались семимильными шагами. То ли люди так увлеклись идеей межпланетных путешествий, то ли им было в тягость существовать на этой погибающей планете. Я больше склоняюсь к последнему. Как непреднамеренный убийца, что по случайности загубил душу, боится находиться рядом возле жертвы и бежит; как живое здоровое существо стремиться отдалиться и избежать общения с умирающим существом; так и мы хотели скорей убежать. Убежать от планеты, которую мы так бессовестно увечили. Все Мы, остатки человеческой расы, были невольными соучастниками преступления, отказывались ли мы признавать это или нет. Я говорю так, потому что сам ощущал это в себе, и находил такие же чувства в других людях. Думаю, что наши чувства можно сравнить с комплексом “уязвлённой национальной идентичности” немецкого народа. Представителям которого, было ужасно стыдно и неловко после фашистского нашествия, после арийского культа богоподобной нации, который проповедовал Гитлер. (Полагаю, что это сравнение уместно, если я правильно сделал выводы из хроник). Вот и мы так же, нам так же было стыдно и неловко, мы были в растерянности, и стремились только поскорей скрыться, убежать из этих руин, в которые обратился наш прежний дом.
Год 2182, мне исполнилось двадцать шесть, и на Марс началось масштабное переселение человечества. За четыре года там были построены громадные города-куполы, по примеру подводных бункеров, что были на Земле. Но со временем Марс должен был полностью принять нас, учёные предсказывали что, выпустив некоторые подземные источники на поверхность, можно будит со временем создать аналог земной атмосферы. Сейчас же в городах извлекали кислород из подземных источников, пущенных по гигантских трубам в кислородогенераторы. Я был молод, полон сил, был мечтателен и горд, и моё мироощущение не совпадало с этой планетой. Мне было не место среди этих руин, не место на этой погибающей планете. Я с радостью и безо всяких сомнений отправился осваивать Марс.
На красной планете человечество построило три города: Cублим (Sublime) – возвышенный город, который находился на горе Крафта (гора названа в честь первооткрывателя Шеймуса Крафта); Альтерум (Alterum) – иной город, расположившийся в долине Гроха; и Сомниль (Somniis) – город грёз, что находился в ущелье Ньюмана.
Сублим был промышленным городом, в горе Крафта имелись огромные залежи полезных ископаемых. По приблизительному подсчёту этих залежей человечеству может хватить более чем на полторы тысячи лет, при интенсивном добывании. Гора была пронизана сотнями шахт. Большую часть города занимали заводы, перерабатывающие горные породы, и производящие различные сплавы металлов.
Альтерум – город технологий, в нём средоточие заводов, что профилируются на строительстве спец. техники (краны, буры, погрузчики, перевозчики и пр.), компьютерной и космической техники (наручные миникомпьютеры, голографические стены, звёздные рейсовые корабли, челноки, шаттлы, тяжеловесы–транспортёры и т. д.). Так же в нём находилось несколько текстильных и пищевых фабрик.
Третий город Сомниль – город грёз, был культурной столицей Марса. Он был небольших размеров, и вмещал в себе четыре университета. Именно в этом городе я и решил поселиться. Как было сказано выше, город грёз построили в ущелье, сводами купола он упирался в горы красной планеты. В этих горах геологи обнаружили глубокие пещеры, а на стенах пещер – странные неизвестные человеку письмена. Должно быть, этот незнакомый язык принадлежал цивилизации, что обитала на Марсе до нас. Сенатом был создан специальный отдел (отдел М), существующий и сейчас, занимающийся изучением и расшифровкой сего загадочного языка. От этих пещер и происходит название города. Что-то необъяснимое исходило от них, и от всего города грёз.
Я продолжал преподавательскую деятельность. В двадцать девять женился, всецело отдавался работе и семье. Мой близкий друг Гордон, состоявший в отделе М, позволял мне отправляться в составе его экспедиции в пещеры. Постепенно я привык к новому образу жизни, и научился бороться с тоской по планете когда-то оставленной мною.
* * * *
Со временем я начал воспринимать переселение человечества на Марс как нечто естественное, как закономерность развития. Я всегда был склонен считать, что разумные существа появились на Земле благодаря инопланетным цивилизациям. Разве не странно, что ни один живой организм на планете не был одарён и обременён разумом кроме человека? Почему лишь человек старался изменить мир вокруг себя? Почему лишь человек уничтожал себе подобных ни ради добычи пропитания, а из-за зависти, злобы, гордыни, жадности и пр. своих пороков? Почему лишь человек не знал цели своего существования в мире, и постоянно искал её? Лично я, видел ответ только в одном – человечество было приёмным ребёнком Земли, мы не родились на ней. Животный и растительный мир изначально существовал на этой планете, человеческая же раса была занесена чем-то иным. Мы странники, мы не ведали, зачем оказались здесь. Земля – не наш настоящий дом. Вот откуда истоки ненависти к ней и к самим себе. Мы были лишены своих корней, лишены знания о том, где наше место во вселенной, на которой из бесчисленных звёзд наш дом, наше пристанище. Человека тянуло прочь от Земли. Вот откуда его стремление к прогрессу, лишь, для того чтобы отправиться на поиски своего истинного места возникновения. Необычно то, что мы даже не испытывали благодарности к той голубой планете, которая нас приютила. В этом суть природа человечества, как бы горько это не осознавалось.
Я неоднократно пытался осмыслить и оправдать отношение человечества к голубой планете, однако чувства тревоги и вины вновь просыпались во мне. Снова и снова нечто оживало во мне и говорило: ты соучастник преступления, ты безликий убийца, ты без вины виновен! Ты можешь убежать, можешь скрыться, дабы не слышать стонов своей жертвы, но ты всё равно виновен! Твоя совесть по-прежнему знает, твоя совесть по-прежнему помнит!
А что будит с красной планетой? Какая участь ожидает Марс? Уготован ли ей такой же конец, как и Земле? Выучило ли человечество урок, готово ли измениться? И самый главный вопрос: способно ли оно меняться?
Эти вопросы я задавал своим студентам, а они в ответ лишь растерянно и сконфуженно глядели на меня, не зная, что сказать.
* * * *
С рождением детей, я обрёл полную гармонию в себе. Я с наслаждением отдался первым незабываемым впечатлениям: первое слово, первые шаги, первые стишки, первые рисунки моих сорванцов сынишек и нежная улыбка моей жены Умы составляли всё моё счастье. Прогулки с семьёй по пещерам, походы в горы, экскурсии в Сублим и Альтерум, путешествия к чистым голубым подземным рекам. Всё это подарила мне красная планета, и я стал заслуженно называть её своим домом.
Моя жизнь протекала спокойно и размеренно до 2193 года. В этом году произошло непредвиденное. Учёные сообщили, что на Землю движется огромный метеорит, который, по-видимому, является частью расколовшейся планеты. Через одиннадцать дней и четыре часа он врежется в планету, и Земля, точнее то, что от неё останется, будит смещена с орбиты. С имеющимися на данный момент технологиями, было возможно уничтожить этот метеорит ещё в космосе, предотвратив его столкновение с планетой. Однако встал вопрос: зачем? Зачем нам тратить собственные ресурсы для спасения планеты, на которой никто не живёт и которая совсем не пригодна для жизни? В этом абсолютно никто не видел смысла, и это был окончательный и бесповоротный отказ человечества от своих старых корней.
Я помню то смятение в душе, граничащее с отчаяньем, когда я услышал эту новость. Как?! Вы же отравили, умертвили эту планету, и теперь даже отказываетесь дать ей спокойно самой умереть? Отказываетесь дать ей самой сделать последний шаг, и просто бросаете её на произвол судьбы, дабы, пролетающий мимо метеорит, раскрошил её на части и снёс с орбиты? Как вы можете это допустить? Как вы можете быть так безразличны к планете, которая давала вам кров и пищу на протяжении тысяч лет? А теперь, когда она уже больше ничего не способна вам дать, вы выкидываете её как что-то ненужное, как что-то отработанное, изношенное, оставляете её на верную погибель? Это было жестоко, и это было вполне ожидаемо от человечества.
Некий отчаянный пилот решил совершить прощальный рейс к голубой плане. Пассажиров с ним набралось до ста человек. Среди них был и я, среди тех немногих, кто пожелал увидеть и попрощаться с местом, где вырос. Полёт совершался обычным рейсовым кораблём серии LEX 007. Мы имели десять дней на перелёт, день чтобы побыть с планетой, и десять дней на обратную дорогу. Полёт представлялся рискованным, у пилота был ограниченный срок времени, и только несколько часов в запасе. Ума бы никогда меня не отпустила. Поэтому пришлось попросить Гордона выдать мне фальшивое командировочное, подтверждающее, что я отправляюсь с ним на три недели в экспедицию к Малым Кристальным горам в качестве консультанта. Получив этот фиктивный документ, я продемонстрировал его Уме, собрал рюкзак, поцеловал её и детей, и тайно отправился на посадочную площадку.
* * * *
Космический корабль был судном средней грузоподъёмности, сконструированным по разработкам моего отца. Я никогда не находил полного взаимопонимания с моим родителем, однако это не мешало мне гордиться тем что треть космических кораблей были сконструированы его руками. Шаттл имел форму треугольника с одним удлинённым углом, вмещал грузовой отсек и пассажирский отсек. Бегло взглянув на часы, я закинул сумку на плечо и, что есть духу, побежал к LEX-у, я опаздывал. К счастью успел вовремя, как раз проходила посадка пассажиров. Добежав до корабля, я влился в толпу людей поднимавшихся по трапу.
Спустя десять минут корабль взмыл вверх, преодолел атмосферный барьер Марса и погрузился в бескрайнюю пучину космического пространства. Хотя полёт предстоял не долгий, тем не менее, пассажиры начали готовиться к погружению в криогенный сон. Капсула для криосна представляла собой мягкое белое ложе, которое накрывалось прозрачным куполом. Внизу под ложем было место для багажа. Я стал укладывать сумку, и постарался успокоить дыхание.
Я поставил таймер криосна на девять суток, десятый день оставил на то, чтобы собраться с мыслями. Капсулы находились в одном просторном зале, располагались в центре по кругу в нескольких метрах друг от друга. Зашумели одежды, пассажиры кругом меня переодевались в белые комбинезоны, предназначенные для капсул криогенного сна.
- Как странно?.. – услышал я женский голос. Это проговорила женщина с синими волосами, что сидела на соседнем ложе.
- Как странно?.. – вновь повторила она, непонятно к кому обращаясь.
- Что именно? – спросил я.
- Странно, что пассажиров так мало, - проговорила она, посмотрев на меня, - всего лишь девяносто три человека пожелали попрощаться с голубой планетой. – И она направила взгляд в сторону.
- Да, мало. – Бросил я.
Синеволосая всё смотрела в одну точку ничего не говоря, должно быть, задумавшись о чём-то своём. Я лёг в ложе, накрылся прозрачным куполом и закрыл глаза.
* * * *
Мне снилось нечто странное. Я бежал, бежал, чувствуя, что не успеваю, и не успею всё равно, как бы не старался. С разных сторон возникали образы родных: то отец появлялся и строгим басом спрашивал – куда ты бежишь, упрямец?; то возникал образ жены и спрашивал – для чего ты бежишь, милый?; то детишки со всех сторон восклицали и смеялись – зачем, зачем, зачем, папочка? А затем впереди раздался совершенно иной голос, который спросил: Quid vis ut reperio in hac tellure mori?**
Я очнулся, вздохнул полной грудью. Таймер остановился, и купол автоматически приоткрылся. Я сел на ложе и окинул зал сонным взглядом, все остальные пассажиры спали. Переодевшись, я проследовал в комнату-ресторан, и заказал у робота-бармена яблочный сок, кофе со сливками и четыре круассана с шоколадом. Меньше чем за тридцать секунд заказ был готов, и я присел за стол возле широкого окна-иллюминатора. Отхлебнув немного кофе, я взглянул на время. Двадцать три часа и тридцать четыре минуты до прибытия. Ещё столько времени, а в моих мыслях по-прежнему сумбур и смятение. Как набраться смелости, чтобы ступить на Землю? Что мне ей сказать? Что мы отреклись от неё как от прокаженной, и убежали, оставив умирать в одиночестве? А сейчас явились лишь за тем, чтобы уведомить, что она вот-вот погибнет? Это мы её уничтожаем, а не метеорит, он только воплощение нашего безразличия и нашей жестокости.
Что суть природа человека? Откуда произошёл человек? Кто его породил?
Некогда человечество верило в религию, у каждой культуры был свой единый бог или множество божеств. Но всё изменилось после ядерной войны. Наш бог, это наш бог, а божество природы, планеты, нечто совсем иное. Наш бог являлся воплощением интеллектуального триумфа человечества, был оправданием жажде убийства и жестокости, был сознательным барьером пред животным внутри нас, искусственным прикрытием пред похотью, ленью, злобой, завистью, гордостью и отчаяньем. Однако сей бог, канул в вечность, человечество вступило в эру постмодерна, пережило ядерную войну и полностью отказалось от религиозного бога. Оно создало себе новое божество - Deus ex machina. Сформировалось иное мироощущение, новая постфилософия. Культ машины и машинной души поселился в сердцах наших инженеров, он правил ими в создании первых звёздных кораблей, и он теперь большая часть души всех новых обитателей Марса. Истина в прогрессе, чувства суть программа, воспоминания на жёстком диске, мечта в проекте, а любовь стала звёздной пылью.
Сейчас это более чем очевидная истина, человечество суть раса-странник, переселенцы с планеты на планету. Была ли Земля нашим первым домом, или мы появились на ней по той же причине что и на Марсе? Где наш настоящий дом? Кто тот, кто отправил нас на Землю? Кто позволил уничтожить Землю?
Кто даровал человеку разум и силы, позволившие создавать эти колоссальные звёздные корабли? Кто даровал идеи моему отцу, когда он проектировал города-куполы и космические корабли? Кто дал мне силы с такой легкостью оставить родную планету и отправиться на новую, неизведанную, чужую? Кто создал меня, мои мысли, мой разум?! Кто создатель человеческой расы?! Кто может являться этим абсолютом, этой мыслеформой, этим божеством? За что он сделал Землю жертвой жестокости человечества? Чем руководилась Земля, пуская нас к себе, пропуская нас в себя? Знала ли она, ощущала ли её душа что, создавая человечеству благоприятные условия для существования и развития, она тем самым обрекает себя на смерть? Если планета живая, живая каждая травинка и росинка её, она дышит, она чувствует и мыслит. То как же она могла так необдуманно, так нежно принять нас в свои объятья, и заразиться раковой опухолью, имя которой – человек, неизлечимая болезнь Земли?
Одиноки ли мы во вселенной? Существуют ли подобные нам расы-странники? Учёные уже обнаружили множество звёзд, похожих на наше Солнце, множество солнечных систем и множество планет в них. Я уверен, что должны быть планеты подобные Земле и Марсу. Пока наши корабли не могут преодолеть триллионы световых лет, но скоро смогут. И тогда, тогда возможно мы найдём другую расу, подобную нам. И зададим им уйму вопросов, увидим, как они живут, как живёт их планета. И быть можем, узнаем, зачем мы так жестоко обошлись с голубой планетой.
* * * *
LEX уверенно преодолевал космическое пространство. Для него эта чёрная бездна не была пугающей и чужой, ведь его предназначение заключалось именно в этом – твёрдо смотреть в глаза звёздной пучине. Большую часть времени я просидел в комнате-ресторане, наблюдая за космическими широтами, погружённый в собственные мысли. Несколько раз я вставал, чтобы размяться, прохаживался отсеками корабля. В комнате, где находились криокапсулы, было по-прежнему тихо. Все остальные пассажиры спали, лишь один я сновал будто тень меж их ложами, вглядываясь в их спящие лица. Синеволосая женщина во сне имела задумчивое выражение на бледном лице, тонкие губы её поминутно вздрагивали.
Вернувшись в отсек-ресторан, я вновь расположился за своим местом возле иллюминатора, и растворился мыслями в звёздном пространстве. Спустя несколько часов я увидел очертания планеты, когда-то ярко голубой, сейчас же имевшей бледно зеленовато-голубые оттенки. Вскоре ресторан стал наполняться недавно проснувшимися пассажирами, сонные люди зевали и подтягивались, и все как один заказывали роботу-бармену свежий кофе. По кораблю раздался голос капитана, звучащий из аудиоустройств находящихся в стенах: “Через полчаса прибываем на Землю. Всем пройти в технический отсек для получения радио-маячков”. В тех. отсеке каждый пассажир LEX-а получил радио-маячок, сконструированный в виде тонкого наручного браслета.
Приземлиться мы должны в космическом порту Ультимума. Время было распределено так: пять часов предназначались на то чтобы погулять по городу и его окрестностям, и резервный час на тот случай если возникнут непредвиденные обстоятельства. Именно для этого и нужен был маячок, чтобы если кто-то заблудиться, его быстро могли найти. Капитан брал на себя значительный риск, он был один, и команды, которая бы в случаи поломки, поиска пропавшего пассажира или другого чрезвычайного происшествия могла бы помочь ему, рядом не было. Думаю что все мы, пассажиры LEX-а, были готовы к определённым опасностям, отправляясь с отчаянным пилотом в последний раз на Землю.
Шаттл стал готовиться к посадке, он выпустил шасси и активировал вспомогательные тормоза-хлопушки. Корабль порядком встряхнуло, но приземлился он вполне благополучно. Стоило отдать должное капитану корабля, он был не плохим пилотом.
Открылся входной отсек, выдвинулся автоматический трап, пассажиры одели лаутусы и стали выходить. Слышались радостные восклицания и возгласы, имевшие в себе толику смущения и грусти. Понадёжней закрепив браслет-маячок, я глубоко вздохнул и уверенно шагнул на твёрдую землю. Я был на голубой планете пятнадцать лет назад, и не смотря на все обстоятельства, рад был снова оказаться здесь, где родился и вырос.
Космодром стоял заброшенным, пустым и покинутым. Гигантские механизмы вокруг застыли в величественном молчании, и понемногу, мирно и тихо, никого не упрекая, приходили в негодность. Ультимум – город мёртвых машин, Некрополь прежней цивилизации. Я хмуро осмотрел покинутые колоссальные механизмы. И мне подумалось, что в какой-то мере, и мы подключены к машинам, а не только они к нам. Эти машины давали нам тепло, свет, очищали воздух и воду, и сейчас они оставлены по своей ненадобности, созданные нами, брошенные нами. Тогда мы взаимозависели друг от друга: они создавали нам зону комфортного обитания, мы – обеспечивали им тех. обслуживание. Приятно думать, что у них нет души, что они не держат злобу и обиду на нас, что им не больно и не грустно. Однако душа создателя всегда остаётся в его создании. Нам кажется, что мы делим себя на части, но все мы едины, люди и машины, порождённые нами. У нас одна на двоих машинная душа.
Я шёл по Земле, по городу моего детства и юности. Пассажиры группами, парами и большей частью поодиночке, покинули космодром и разбрелись по городу. Возле космодрома располагалось высокоскоростное наземное метро, вагончики которого вели в любой конец города. Энергия ещё до сих пор была, тем не менее, машины не могли её самостоятельно использовать во благо себе, поэтому они всё также стояли на своих местах, покорно ожидая, когда придёт человек и нажмёт на кнопку, призывая их к работе. Вызвав вагончик метро, я поднялся на эскалаторе наверх, вошёл в распахнутые двери и занял место возле окна. Машина понесла меня по высотной транспортной линии над опустевшими зданиями. Я направлялся к себе домой, в район именовавшийся Южным Ультимумом. Волна воспоминаний нахлынула на меня. Я вспомнил, как по этой линии ездил подростком к отцу на космодром смотреть звёздные корабли; как делал небольшие наброски карандашом в блокноте, глядя в окно; как радовался, смотря ночью на раскинувшийся подо мной огромный пестрящий огнями город. Сейчас же не были ни огней, ни шума, ни той поэтической мечтательности. Была тишина. Мрачный тёмный город пребывал во власти мёртвой тишины.
Вагончик доставил меня к пункту назначения. Пред глазами предстали знакомые улицы и дома. Мной неожиданно завладела странная, не присущая всему моему путешествию, радость. Выскочив из вагончика, я побежал что есть духу по улице. Кругом всё было таким знакомым! Как же хорошо было бежать, как же хорошо было видеть эти дома, и ощущать прилив жизни и радости! “Я дома!” – закричал безудержно я. Но только эхо ответило мне. Пустые улочки и пустые дома, сумбурные образы и фрагменты прошлого, безжизненные коробки никому не нужных воспоминаний, покрытых толстым налётом временной пыли. Кругом тихо, кругом пусто. Как я мог радоваться каких-то десять минут назад? Незачем было радоваться. Сбавив шаг, я спокойно побрёл по изученной дороге, туда, где был мой дом. В многоэтажном доме, на пятом этаже, находилась наша квартира.
Поднявшись на лифте, я оказался пред знакомой дверью с номером тридцать один. Далее тихонько открыл незапертую дверь и вошёл в квартиру. Как бывало в детстве, на цыпочках проследовал на кухню, надеясь застать маму за приготовлением чего-то вкусненького. Но мамы здесь не было. Мама умерла в далёком 2170-том году, когда мне было двенадцать. Внезапно на работе ей стало плохо, у неё остановилось сердце. Она была кремирована, и развеяна над океаническими водами. Мама была ласковой и доброй женщиной, умела во всём видеть хорошее. Мы были полноценной счастливой семьёй при её жизни. Все самые нежные и трогательные воспоминания о детстве связаны у меня с её образом. После смерти мамы, мы с отцом отдалились друг от друга.
Всё в этой квартире осталось без изменений, всё было на своих местах, застывшим в плену пыли и фантомов прошлого. Проходя из комнаты в комнату, я видел себя маленького, резвящегося в гостиной; видел маму, наблюдающую за мной карими добрыми глазами; видел отца, поглаживающего бороду и добродушно глядевшего на нас. Мне стало грустно вспоминать всё это, и я решил уйти.
* * * *
Оказавшись на улице, я куда-то медленно побрёл. В моей душе роился фонтан противоречивых чувств: опустошённость и печаль, смятение и отчаяние. Нечто важное я оставил на этой планете, что-то, что уже никогда ко мне не вернётся. Мне тридцать семь. Все мои детские и юношеские годы были проведены здесь. Неужели ностальгия за юностью привела меня сюда? Тоска по родине, по дому, по лону планеты из которой я вышел? И я как сумасшедший полетел к призраку моего детства, чтобы ещё раз, хоть на мгновение, вернуться в прошлое? Как странно… маленький мечтательный мальчишка всё ещё живёт в моей душе.
Ноги брели по старой памяти к станции наземного метро. Кругом всё было пусто, тихо, безжизненно. Но вдруг мне послышалось нечто похожее на шаги. Я остановился и прислушался. Тишина… но нет. Я вновь, и на этот раз отчётливо, услышал звук чьих-то шагов. Справа от меня кто-то медленно шагал. Я затих в минуте ожидания, и вскоре из-за близлежащего здания вышла синеволосая женщина, с которой я летел на корабле. Она была задумчивой и печальной, и не сразу меня заметила.
- Ах, это вы?! – удивилась она, - Почему вы здесь?
- Я вырос здесь, Южный Ультимум мой дом. – Ответил я.
- Вы тоже здесь жили? – пробормотала она в смятении, - Должно быть мы в детстве были знакомы.
- Должно быть.
Женщина выглядела растерянной и взволнованной, оглядывалась по сторонам, бросая жадные взгляды на дома.
- Я кругом вижу их, - тихо проговорила синеволосая особа, - эти люди, события, эмоции… я словно попала в водоворот воспоминаний… как странно… странно… снова искать звёзды в волосах… - женщина замолчала, погрузившись в задумчивое созерцание.
Я тоже молчал, смотря на неё. Правильные зрелые черты лица, длинные ярко-синие волосы, бледное лицо, пытливые карие глаза, возле которых было множество меленьких морщинок. На шее у синеволосой особы висел медальон, который она сжимала в руке.
- Воспоминания зовут… - проговорила она, и вдруг взглянула на меня, будто вспомнив, что я ещё здесь, - Вас тоже они зовут?
- Да, меня тоже. – Проронил я.
Синеволосая, не замечая меня, сделала несколько шагов в сторону, затем последовало молчание, длившееся пару минут, в течение которого она стояла спиной ко мне, должно быть, на что-то пристально смотря. Я вглядывался в неё, соображая – здорова ли она?
- С вами всё в порядке? – наконец спросил я.
Она не ответила. “Возможно, она меня не слышит… или не понимает”. – Подумалось мне.
Женщина вдруг повернулась. Никакой потерянности в её взгляде больше не было. Была чёткость и ясность, а ещё решительность, некая фатальная решительность, как мне показалось.
- Прощайте. – Быстро молвила она, и уверенно зашагала в свою сторону.
- Прощайте. – Ответил я ей вслед, и направился в сторону вагончика метро.
Вагончик нёс меня до конечной станции, недалеко от которой была граница города, а за ней пустоши, пустоши умирающей планеты. Подростком я любил гулять по этим бескрайним просторам: находил и осматривал пещеры, корявые изогнутые деревья, изучал развалины былых строений. Я представлял себя космическим пиратом, который в поисках приключений оказался на неизученной планете. Иногда я мог уходить на несколько километров от города, я составлял себе карту и план маршрута, и отправлялся в путь к неизведанным местам. И сейчас, как в былые времена, я направлялся к этим пустошам с тем же детским трепетом и нетерпением.
Вагончик нёс меня мимо высоких зданий, небо изредка мелькало из-за них. Озоновый слой ещё до конца не был разрушен, однако небо было серым, всегда было серым, сколько я себя помню. Лишь голограммы могли рассказать, каким оно было когда-то давно, таким чистым и мечтательно голубым.
Вот и она, конечная станция. Квартал, большие третьи городские ворота, и бескрайние пустоши. Тяжёлый механизм ворот всё также исправно работал, я потянул за рычаг, противовес опустился, и массивные ворота, поскрипывая, отворились. У меня есть ещё три часа до отбытия с Земли. Два часа на прогулку по пустошам и час на то чтобы добраться до космодрома.
Выбрав знакомый маршрут, я отправился на север. Сей путь, должен был привести меня к пещере полной голубых сталактитов. “Пещера клинков” – в детстве называл её я. Эта пещера была моим секретом, моей находкой, которую я никому не показывал. Преодолев три километра триста двадцать четыре метра, это был чётко измеренный мною путь до “пещеры клинков”, я узрел знакомую скалу. Как хорошо, что я не ошибся, что я всё также отлично помнил! Словно мне не тридцать семь, а лишь пятнадцать, и словно мир ещё так прост и красив.
С южной стороны от меня, скала скрывала полутораметровое отверстие. Пригнувшись нужно было пройти несколько десятков метров сырым коридорчиком, похожим на нору вырытою кроликом, странным животным увиденным мною на голограммах. (Быть может данное сравнение не совсем уместно в этом контексте, ведь я никогда вживую не видел ни кролика, ни его нор. Однако мне кажется, что именно так кроличьи норы и выглядели.) Мне всегда вспоминалась Алиса, бегущая за белым кроликом, когда я спускался в эту пещеру. Вспомнилась и сейчас. И это маленькое воспоминание было мне приятно. Я извлёк из внутреннего кармана куртки широкий браслет, на нём сидело множество механических жучков. Закрепив его на правой руке, я активировал питание, обитатели браслета всполошились и засветились изнутри, освещая сырой коридор по которому я пробирался. Преодолев “кроличью нору”, открывалась просторная широкая пещера, с высокого потолка которой свисали голубые сталактиты. Я обтёр рукав куртки, повернув пластину на браслете, отпустил светлячков, которые рассредоточились по комнате, и радостно осмотрел свою тайную находку. Блестящие голубые сосульки, за то время что меня не было на Земле, совсем не изменились, разве только немного выросли в размерах. Жалко, что сейчас со мной нет моей любимой Умы. Она единственный человек, которому бы я хотел показать свою секретную пещеру. Но если бы я сказал жене куда отправляюсь, она бы меня, конечно же, не пустила. Так что “пещера клинков” так и останется для всех тайной, и исчезнет вместе с моей планетой. Вместе с этой планетой исчезнет и часть меня, исчезнет безвозвратно.
Я снял куртку, постелил её на землю, и присел задумавшись. Механические светлячки замелькали вокруг сталактитов. Должно быть, я устал от людей, устал от техногенного города, в котором живу, устал от ландшафтов красной планеты. Но ведь теперь Марс мой дом?! Там я познакомился с Умой, там родились мои дети. Что не так?! Что не так со мной?! Здесь, сидя один в этой пещере, где свет мехо-светлячков пронизан голубым свечением сталактитов, я чувствую себя хорошо и как-то особенно счастливо. Смешно… я смешной… я не вырос ещё… в волосах седина, а я всё бегаю за призраками юности. Я рассмеялся. Замолчал. Погрузился в лёгкость тишины, наблюдая за хаотично кружащимися вокруг каменных сосулек светлячками.
* * * *
Опустив глаза, я упёрся взглядом в конец пещеры. Точнее раньше она заканчивалась именно там, а сейчас, она вела куда-то вглубь. Я переместил пластину браслета в изначальное положение, светлячки вернулись ко мне, и закружились вокруг правой руки. Поднявшись и выставив правую руку вперёд, я направился в ту неизведанную сторону. Как оказалось скала начала трескаться в этом месте, то ли небольшое землетрясение спровоцировало этот разлом, то ли нечто иное. Возбуждённый интересом исследования, я сделал несколько шагов вглубь разлома. Тут же споткнулся об какой-то камень. “Надо бы повнимательней смотреть под ноги…” – в одно мгновение мелькнула в голове мысль, в другое мгновение я уже чувствовал, как земля уходит из-под ног. Невольно вскрикнув, я полетел вниз.
Помню, как очнулся. Было темно, и болела нога. Я лежал на животе на земле. Светлячки суетились надо мной, их свет неприятно бил в глаза. Пришлось на ощупь переместить пластину браслета, механические жучки рассеялись на пятиметровый квадрат. Слегка приподнявшись, я сел и ощупал ушибленную ногу. Судя по всему, я легко отделался, нога болела, но перелома не было. Потерев ушибленную лодыжку и посмотрев на слегка счесанную руку, я поднял голову и осмотрелся. Вверху виднелась трещина, через которую я провалился, для пяти метров свободного падения ушибленная нога была мелочью. Хорошо, что сверху меня не привалили камни. Местом, где я оказался, являлась шахта, древняя шахта, о которой позабыли лет так двести назад. Нужно найти выход. С трудом поднявшись, прихрамывая на левую ногу, я пошёл направо.
Не преодолев и двадцати метров, я наткнулся на грузовой лифт. Похоже, удача улыбнулась мне. В шахте лифта должна быть лестница, ведущая на поверхность. Я опёрся о стену, чтобы передохнуть, и неожиданно ржавые двери тяжело раздвинулись. Как такое могло быть возможным?! У лифта было питание?! Откуда он мог брать энергию? Должно быть, где-то поблизости находился реактор, хранящий энергиею столетиями. Оправившись от удивления, я поскорей забрался в лифт и нажал почти стёртую кнопку со стрелкой вверх. Ну же, скорей, скорей! Подыми меня на поверхность! Лифт затрясся, подъёмный механизм заскрипел. Вот-вот и я отсюда выберусь. Однако всё произошло, не так как я ожидал. Стальные тросы, что держали лифт, в мгновение ока оборвались, и тяжёлая железная коробка молниеносно полетела вниз. Что есть сил, я схватился за ржавые поручни, пытаясь удержаться на ногах. “Это конец, - пронеслось в моей голове, - Ума, моя любимая жёнушка, прости меня… я люблю тебя и сынишек…” Лифт стремительно падал вниз, унося меня в тёмную бездну.
* * * *
Лифт трясло и кидало в разные стороны. Меня резко отнесло вправо, и я ударился головой о железную стенку. Пред глазами поплыло и зазвенело в ушах, и, по всей видимости, я потерял сознание. В себя я пришёл от сильного столкновения с чем-то, и последующего ощущения влаги кругом себя. В глазах ещё не было чёткости, и картина, что представилась им, была довольно странной. Где я нахожусь? Кабина лифта была растрощена от удара, я же уцелел, должно быть, потому что лифт рухнул в нечто вязкое. Этим вязким являлось необычное вещество вокруг меня, это была тёплая алая густая жижа, словно кровавое болото разлилось вокруг. Находясь по пояс в этой жиже, я принялся осматриваться, и обомлел. Где же я?!
Оказался я в гигантской пещере, размером в квадратный километр, потолок её достигал несколько сот метров. Разбитая кабина лифта лежала возле стены. Все стены были пронизаны красными широкими нитями органической материи, похожими на вены. Величественный ужас сковал меня, когда я увидел свисающий с потолка огромный кроваво красный комок. Это был живой организм, живое существо! Вся эта пещера вокруг меня была живой, являлась единым гигантским организмом: и пульсирующие нити-вены, вросшие в землю, и темная кровавая трясина, и это Существо. Поверхность тела этого живого комка с виду была шероховатая, по всему туловищу организма находились глубокие трещины, похожие на язвы. Этот живой комок слегка надувался и раздувался, было похоже, что он дышит. С каждым его редким вздохом, из трещин его тела обильно сочилась кровавая жижа. Неужели всё то болото, в котором я стою по пояс, это кровь, сочащаяся из ран сего Существа?!
По шершавому телу существа произошло волнение, стали различаться складки, очертания и ужимки. И вскоре поднялось огромное веко, распахнувшее овальный широкий глаз, белок которого был розоватым, а зрачок имел тёмно-багровый оттенок. По бокам тела существа появились впадины, и сей организм, издал неясный звук, напоминающий песнь горбатого кита. Словно заворожённый я слушал эти необычные звуки, и медленно стал шагать в его сторону, глядя в его большой глаз. “Ууууууррррр…” – звучало от него. Я испытывал трепетное волнение, и не доли страха. В его взгляде не было угрозы, он казался мне добрым, ласковым и измученным. “Ууууууррррр…” – застонало существо, и из трещин на его теле вновь полилась багровая жижа. Я шёл всё ближе к нему. Преодолев около четырёхсот метров, я остановился. Багровый организм всё также дружелюбно на меня глядел. Из его тела возник тонкий красный отросток, эта алая нить стала удлиняться и направляться в мою сторону. Но даже сейчас я не боялся. Отчего-то в моей душе поселилась уверенность, что зла мне сие существо не причинит. Красная жилистая нить приблизилась ко мне и замерла. Существо моргнуло, словно в нерешительности. Я же на это, кивнул ему головой. Алая нить вздрогнула, а затем прикоснулась к центру моего лба. Прикосновение было тёплым и влажным.
Нахлынуло волнение, и я закрыл глаза. В ту же секунду в голове у меня раздался голос.
“Как славно, что ты не испугался меня… Мне так хотелось, чтобы перед концом хотя бы одна живая душа побыла здесь немного.
Близится финальная фаза… После неё я исчезну… Небесное тело уже близко, совсем близко…
Моё предназначение быть пристанищем для странников, вскармливать и давать жизнь, жить ради жизни. Жизнь суть меня, эта есть первая истина, что мне открылась, когда я приняло вас. Вы были такой странной, отчаявшейся формой жизни – человек, человечество. Странники… вечно ищущие, вечно ненасытные, вечно одинокие. Любовь со страшной силой пробудилась во мне к вам. Ни один живой организм вышедший из моих недр и вскормленный моими соками не был так любим, как был любим мною человек – чужеземное существо. Несмотря на то, что человек терзал моё тело, истязал мою оболочку, я всё равно пламенело любовью к нему.
Как же странно вы ненавидели сами себя, как же странно вы уничтожали себе подобных. Я знало, что он творит сиё от безысходности, от того , что он лишён своих корней, что он не знает - кто он? Человечество – безумные одинокие безликие странники, ты умертвило меня. Ваш разум есть необычный инструмент пытки. Сколько ещё подобных мне вы уничтожите? Как же вы наивно жестоки!
Я пыталось, так часто пыталось показать, донести человеку, что истина не в ненависти, не в поиске, не в прогрессе, а истина в жизни.
Сейчас я знаю, что это не так. Любовь – начало и конец, любовь – жизнь и смерть. Не познав любви, нельзя быть готовым к смерти. Смерть – возвращение к истоку, высший акт любви.
Жизненные соки покидают меня. Моё предназначение быть пристанищем, и оно выполнено. Я призвало исток, и он откликнулся на мой зов. И сейчас, небесное тело летит, дабы уничтожить останки меня.
Я не знаю, откуда вы и куда идёте. Я не скажу вам, сколько вы ещё будите идти и придёте ли, когда ни будь. Я никогда не могло найти ответ ни в вас, ни в себе. Но ответ лежит на поверхности, только любовь подарит вам суть жизни и смерти. Погибая, я не обвиняю вас ни в чём, я всё также люблю вас, и желаю вам найти свой дом”.
Голос умолк. Алая нить отпрянула в сторону. Я открыл глаза и заплакал.
Существо негромко заурчало и захлопало большим глазом. Прошло несколько минут, а я всё не мог унять град обильно льющихся слёз.
Красный организм издал громкий звук, словно горбатый кит. Я взглянул на него, алая нить указала вверх. Подняв голову, я увидел, как земля надо мной разверзлась, образовав воронку. Красная жижи стала пениться, и вдруг неожиданно, словно гейзер, взмыла вверх и понесла меня через воронку. Я вскрикнул и лишь на мгновение в последний раз успел встретиться взглядом с Багровым организмом – душой планеты.
* * * *
Когда моё стремительное движение окончилось, я открыл глаза. Я лежал на земле, в метре от меня вглубь тёмной воронки заползала багровая трясина, которая вынесла меня наружу. Я встал и сделал несколько шагов, нога больше не болела. Взглянул на время. Оставалось десять минут до отправления LEX-а. Я не успею добраться до космодрома. Моё время вышло, я навсегда останусь здесь! Браслет на руке стал издавать неприятный звенящий сигнал. Этот браслет… он ведь маячок… маячок, который мне дал капитан. Вдалеке послышался гул турбин, и на сером небе показался рейсовый космический шаттл. Я радостно замахал руками.
LEX быстро приземлился, и я очутился на его борту.
- Вы не ранены, вы весь в крови? – спросил капитан, когда корабль покинул орбиту планеты.
- Нет. – Отвечал я.
- Хорошо, что мы хоть вас нашли. Я предчувствовал, что маячки обязательно пригодятся.
- Да, вы всё верно сделали… А кто-то ещё пропал? – рассеяно проговорил я.
- Как же, вот… - и капитан показал мне браслет-маячок, - я нашёл его в Южном Ультимуме.
- В Южном Ультимуме? – переспросил я.
- Рэйчел Стамб… женщина с синими волосами… это её браслет. Должно быть, она хотела, чтобы её не нашли, и сняла его сама.
- Рэйчел Стамб. - Повторил я.
- Смотрите, смотрите!.. – послышались взволнованные крики пассажиров.
Испуганные люди сбежались к большому окну-иллюминатору. В иллюминаторе виднелась Земля, и к ней очень быстро двигался метеорит, по размеру где-то в четыре раза меньше её. Считанные секунды и космическое тело столкнулось с планетой. Разнеслась страшная звуковая волна от удара, проносясь сквозь корабль, отчего LEX изрядно тряхнуло. Очами полными слёз, я видел, как взрывной волной Луну снесло с орбиты, и затем унесло в космос, а Земля, после столкновения, раскрошилась надвое. Ужасающее своим грандиозным великолепием крушение планеты, патетическая гармония разрушения, смерть как акт высшей любви. Миллионы частей разлетелись в стороны, как брызги крови. Раскрошенные куски планеты сдвинулись с орбиты, и направились в бездну комической черноты. Люди кругом меня плакали навзрыд. И я плакал с ними.
Земля исчезла, унеся с собой “пещеру клинков”, женщину с синими волосами, мои детские и юношеские грёзы, и часть меня самого. Прощай голубая планета, я больше никогда не увижу тебя. Больше никогда.
___________________
*Бог из машины (лат.)
**Что ты хочешь найти на этой погибающей планете? (лат.)
июнь-ноябрь 2013