Здравствуй. Присядь. Хочешь историю? Она не грустная и не веселая — самое оно под чай с мятой и чабрецом, и… Еще черт знает, с чем. Кстати, чай… Будешь? Славно.
Я обычно завариваю его без особого пафоса: не в старом керамическом чайничке и не в тонком высоком стеклянном френч-прессе, а просто бросая в большие кружки чайные листья и немного трав. Запах разносится по всей кухне, или где там еще мне доводится готовить чай. Обычно это кухня.
Иногда я тщательно подбираю травы, обращая внимание на запах и вкус каждой, чувствуя себя творцом… Художником, если пожелаешь. В такие моменты мне особенно тепло и настроение мое настолько хорошо, что даже такая мелочь, как смешивание чая, приносит невыразимое удовольствие. Но обычно я просто беру случайные травы из своего большого мешка и завариваю их, получается неплохо.
Обычно одну чашку я ставлю перед собеседником, а вторую подношу к губам и несколько секунд вдыхаю аромат трав, прежде чем отпить горячего напитка. Сегодня все как обычно.
Была обещана история. Наверное, ради истории ты и смотришь на меня так внимательно своими ясными глазами; ради истории и пьешь горячий, раскрывающий несколько вкусов разом и ни одного конкретно, совершенно не сладкий чай. Наверное, ради историй ты обычно и приходишь, а сегодня же все как обычно, так что настало для меня время перевоплотиться в мудрого видавшего виды рассказчика.
Тебе доводилось тонуть? Я знаю человека, человек этот тонул много раз и много раз рассказывал мне о том, что происходит в самый последний момент. Но ведь история на то и история, чтобы не переходить так сразу к логическому финалу.
Началось с того, что человек тонул. Он отчаянно хватался руками за воздух, за поверхность воды — решительно за все вокруг; старался набрать в легкие больше воздуха, оттолкнуться ногами от воды под ним, от такого далекого, такого недосягаемого дна… Плавать человек не умел. И чем больше сил он тратил на попытки спастись, чем отчаяннее сжимал губы, не давая остаткам воздуха покинуть его, чем сильнее бил руками и взмахивал ногами, тем плотнее смыкались над ним холодные объятия волн.
Человек был умен и понимал, что такое смерть. Он не боялся смерти, но сама мысль о том, что до спасительного воздуха уже не один метр, а со следующим вдохом вместо необходимых азота и кислорода он до рези в легких глотнет воды, приводила человека в ужас. И этот ужас давал ему силы, чтобы биться за жизнь отчаяннее и отчаяннее.
Но любой запас не вечен. И когда в его теле совсем не осталось больше сил на борьбу, человек расслабился. Остатки воздуха покинули его тело, лопатками человек коснулся дна, и дно показалось ему более родным и уютным, чем любая самая мягкая кровать. «Останусь здесь», — подумал человек. — «Здесь хорошо». И это было последнее, что он подумал.
Обещалось, что история не будет грустной, но достижение дна это всегда грустно. Впрочем, такое часто случается с обещаниями: «Это будет весело», — обещают тебе, и вот, ты сидишь в одиночестве и думаешь о том, как будешь разбираться с внезапно возникшими последствиями веселья.
Как сказал бы один мой хороший друг: пренебречь, вальсируем. С моими обещаниями обычно не случается вышеописанной ситуации. А сегодня ведь все как обычно.
Поэтому у истории был и другой вариант. Вариант, в котором именно в тот момент, когда человек уже был готов сдаться, когда остатки сил покидали его тело, а губы почти уже разомкнулись, чтобы выпустить последний воздух, пришло спасение. Кто-то схватил его за руки, за ноги, за волосы, или за что там еще можно хватать людей. Кто-то не сдался, что называется, «за себя и за того парня». Кто-то выплыл сам и человека не оставил. И человек потом даже был ему благодарен… Пожалуй, первые недели две после спасения. А потом оба вернулись каждый в свои серые будни, и спасение утопающего было забыто. Но в момент, когда кто-то вытаскивал человека, кто-то подумал: «Я не могу оставить его. Не могу позволить ему достичь дна».
Истории о проявлениях доброты обычно вселяют слушателю излишнюю радость, но обещана была не веселая история. Я обычно держу слово, а сегодня, напоминаю, все как обычно.
Поэтому у этой истории и была еще одна, третья сторона: истории не было. Человек просто умел плавать, или был достаточно умен, чтобы не заплывать слишком далеко. Или человек был дико упорным, сражался до последнего и, даже достигнув дна, оттолкнулся от него ногами, словно желая взлететь навстречу спасительному кислороду. И все у него получилось.
Обычно истории, которые я рассказываю, вовсе и не о том, о чем я говорю прямым текстом. Сегодня все как обычно.
Я — не самый умный человек в галактике, и плавать я не умею.
Позволь мне долить кипятка в твой чай? Он, полагаю, уже остыл.