В ГСК была тишина. На территории части было пустынно и тихо. Сопровождающий нас майор рассадил нас по местам, а капитан Плетнев раздал всем карандаши и формуляры. В формуляры каждый написал свои личные данные, домашний адрес, увлечения и ключевые навыки. Пока мы писали, нас по два человека вызывали на сцену для прохождения ритуала типа «стрижка». Брили на голо быстро и умело. Видно, что сержантам это было не впервой, и дело у них спорилось. По окончанию парикмахерских работ, нас построили и отправили в холл. Там нас уже ждали незнакомые нам офицеры.
- Меня зовут подполковник Котейко – представился один из офицеров похожий на носатого гуся – и я являюсь исполняющим обязанности заместителя командира соединения по воспитательной работе. Добро пожаловать в нашу часть. Скажу сразу: в нашей части дедовщины нет. Единственный фактор, которому здесь подчиняются все – это Устав.
Затем нам представили наше командование, а именно: командира батальона, его замов, командира роты, замполита и командиров взводов. Были пламенные речи о замечательной службе, о порядках и устоях и т.д., и т.п. Ну и в завершении провели краткий опрос о знаниях и навыках нашего призыва.
- Кто умеет красиво писать? – спросил Котейко – Сделать шаг вперед.
Почему-то шагнул только я. Хрен его знает кто меня дернул, но писал я действительно не плохо. Котейко записал мою фамилию и отбыл по своим делам.
Ну а дальше нас повели в баню. Наш старшина Старший прапорщик Никифоров командовал грамотно:
- Если кто-то что-то из своих вещей хочет отправить домой, аккуратно складываем одежду в мешок – говорил своим зычным басом он – Остальное скидываем в кучу и отправляем на ветошь.
Я из своих вещей ничего не жалел. Единственное что было годным – это полупальто из черного драпа, которое мать шила на заказ для меня. Но и его я жалеть не стал. Как я узнал позже, в моем пальто уехал домой сержант Молчанов, хотя достоверно я этого не знаю.
Нас загнали в душевую, и мы отчаянно драили свои бритые головы и туловища серым хозяйственным мылом «Слоненок». Ох что за было мыло. Это настолько универсальная в армии вещь, что применение имело самое обширное. Но о нем речь пойдет значительно позже.
После помывки нам выдали двойное нательное белье (теплое и холодное), безразмерные резиновые тапочки и отправили в соседнюю комнату для получения обмундирования. Камуфлированные костюмы (или в простонародье комки) выдавал какой-то незнакомый прапор быстро и точно по размеру, определяя его на глаз. Ему помогало несколько старослужащих: один выдавал сапоги и портянки и шинели, другой - шапки, ремни и рукавицы бушлаты и теплые штаны, третий - петлицы, подворотнички и носовые платки с расческами, кокарды. По окончанию получения вещей нас построили в две шеренги в предбаннике. Наших лохмотьев уже не было.
- Первая шеренга 4 шага в перед шагом марш!!!- скомандовал сержант
Мы повинуясь прикажу прошли как попало.
- Первая шеренга кругом!
Мы повернулись. Сержант поставил табурет в начале строя между двух шеренг и сказал:
- Показываю, как мотать портянку! Повторю 3 раза. Больше повторять не буду. Не научитесь мотать портянки, вашим ногам ****ец. И так смотрим внимательно, и повторяем.
Меня мотать портянки научили еще на вахте. Дело это было не хитрым, и я быстро намотал сначала тонкие, потом теплые портянки. Мои товарищи были менее опытными, и эта наука давалась им с трудом.
После бани нас повели в расположение роты. А находилось оно в пятиэтажной казарме на четвертом этаже. Вообще было многое странным и непонятным. Мы двигались по заснеженной «улице» мимо гауптвахты, какого-то бокса, вдоль квадратных и ровных сугробов к нашей казарме.
- Дуууухиии!!! Вееешайтесь! – кто-то кричал из окон.
-Я щас там кому-то повешусь! – громко пробасил наш старшина, и мы его очень за это зауважали.
Мы кое как поднялись на свой этаж, ноги отказывались идти в расположение и были будто ватными. Но делать нечего, и движимый стадным инстинктом я шел вместе со всеми. В голове больной мозг представлял, что как только мы зайдем с казарму нас начнут бить. Бить точно. Медленно и больно. Бить так, как никогда не били. Я часто бывал в драках, бывало, что получал, бывало и сам бил от души. Но больше всего пугало, что тут нельзя дать в ответ. Все бравады и слухи о том, что если сломать главного «деда», то тебя сразу зауважают и будут с тобой до утра пить в каптерке водку – это полный ****еж и сказка для лоха. Никогда не верил, что «старики» простят такой проступок. На улице же все проще – по****ились и разошлись. Можно на худой конец выйти один на один, и не бояться что в спину тебя ударят. Армия такого не допустит.
-Построились в расположении – сказал прапорщик – Молчанов командуй
Сержант, который учил нас мотать портянки провел нас в расположение роты.
- Строимся в одну шеренгу по росту! – скомандовал Молчанов – на первый второй рассчитайсь!
Мы послушно выполнили.
- Те, кто под номером один – шаг вперед, сомкнули строй. Запомните, теперь вы будете стоять именно так. Свои сумки оставляем на месте. Строй, на пра-во! Выходим строиться на обед.
Мы шли в столовую, но есть почему-то совсем не хотелось. Нас завели в старое обшарпанное здание которое находилось рядом с ГСК. В столовой стояло около сотни массивных старых столов и около двух сотен деревянных скамеек на металлическом основании. Повара: один был невысокого роста, оттопыренными ушами и огромным фингалом под глазом, второй высокий, носатый и с рассеченной губой. Мы шли по раздаче, брали алюминиевые подносы, ложки, затем нам накладывали в алюминиевые тарелки пустой суп и второе. Чай был разлит по железным кружкам, а черный хлеб разложен огромными кусками на таких же подносах. Его можно было брать сколько угодно.
Я выпил только чай. Суп был пустой баландой с 2-3 картофелинками и капустным листом, второе – это «шедевр» местной кулинарии: взорванная горькая камбала вперемешку с бикусом (квашеной капустой подданой термической обработке). Желание жрать отпало видимо на долго. Я будучи студентом привык к разной еде, даже самой плохой, но есть такое было просто не возможно.
По прибытию в расположение роты нас построили. Всех. И оказалось нас около двухсот человек. Как позже выяснилось, тут были команды из Пензы, Мордовии, Кемеровской области, Приморья, Амурской области и Сахалина. Наша команда из Марий Эл прибыла самой последней и все смотрели на нас так, как будто они уже отслужили не по одному году… К стати сумки наши значительно похудели. Остались только конверты и мыльно-рыльные принадлежности.
Сержанты построили нас на «взлетке» и долго объясняли правила поведения и устои. Закончилось объяснение так:
- Пока вы еще даже не духи, потому как присягу еще не приняли. Ваша задача учиться и вникать в то, что вам говорят. – сказал зам ком 2 взвода младший сержант Дреллинг. – Повторять по сто раз и вытирать сопли вам никто не будет. Кто не поймет в первый раз, тому я ****ану по голове. А если не поймет во второй раз, прост отъебашу.
Мы долго и нудно учились заправлять кровати, подшиваться, клеймили свою форму, приводили себя в порядок. На ужин ходили повзводно, ели гороховую кашу быстро, потому как дел было невпроворот. Только перед отбоем я взглянул на себя в зеркало… Вид был жалкий: комок болтался на мне как мешок, шапка полуторка торчала на башке огромным кумполом, а сапоги-танки выглядели страшными говнотопами… Мда… Хорошо, что я за несколько тысяч километров от дома – подумалось мне – хоть мать не увидит этого зрелища.
Мы готовились ко сну. Мой первый день отпечатался в мозгу и просыпаться в завтрашнем дне просто не хотелось.