Сначала была темнота. Мокрый лес, скользкая трава, звон ручьев и голоса осторожно переговаривающихся птиц. Потом к ней добавилась тишина. Липкий пот покрыл всю спину, руки. Совсем, как много лет назад. Но много лет назад это было так интересно, загадочно, жутковато- совсем, как первое чувство. Они всегда были едины- он и этот лес. Что бы ни случалось, он всегда был половинкой леса, едва ли не самой важной его частью. Смолкли сосны, успокоились кусты и каждая травиночка стала частью самой тишины. А потом, с каждым шагом, тишина стала потихоньку впитывать и его. И в этом темном молчании, укравшем даже его шаги, Август чувствовал, что возвращение в уютный Брокен все менее реально. Точно бы он спал, крепко, долго и вот наконец пробудился в ночи. И его явью стал ночной лес, его темное Белополье.
А сегодня Чертов Четверг. Близость лета невыносима. Этот день многие зовут Остарой. В этот день все становится каким-то новым, каким-то незнакомым пока, но на переломе дня и ночи это все равно Чертов Четверг.
“Демон…демон белого поля…унеси меня…слышишь? Не могу…демон…демон..прочь, прочь. Не могу так больше. Больно. Больно как мне.“
Дыхание перехватывает и нет ничего кроме боли- трех болей сразу- боли тела, боли сердца и боли всех его каналов. С этим нельзя шутить- но тайна- тайна всегда неумолимо манит к себе.
Август не знал, бредил ли он, или то почудилось ему. Что-то яркое, точно вспышка, опрокинуло его и сотней голосов припало к его ушам, стопам и векам. Он полз, цепляясь руками за траву, шепча все, что помнил из школьных уроков, но незнакомое не давало ему покинуть это место. Мысли его сбивались, картинки воспоминаний сбивались и перемешивались. Сами собой сплетались ноги и загибались колени. Рот был уже полон земли. Кто-то схватил его за голову и несколько раз встряхнул. Если б Август мог кричать, он закричал бы. Но губы не слушались его. Бесполезно бороться с тем, что ты не знаешь. Бесполезно строить из себя героя, если ты не герой или даже не можешь. Август потерял сознание.
Он не видел, как движется небесный свод над его головой, как смыкаются и размыкаются макушки самых высоких деревьев. Он покоился в прохладной темноте. Его глаза были закрыты, а тело было холоднее льда. Наступало утро. Он был без сознания несколько часов. А солнце встало. Проснулись дневные птицы, зашелестела жухлая осока по берегам серых озер. Поселяне вышли в лес. Август был- где-то между жизнью и летаргией.
*****
-Мы были первыми и будем последними. Надеюсь, что так.- сказал Ла Флор и пригубил крепкий и горький чай из маленькой розовой кружки. Его слушательница только головой покачала. Сидевшая на хромоногом стульчике Златана, неподалеку от Олафа и госпожи Корделии ловила каждое слово. Ла Флор был спокоен, даже немного раскован.
-Нет смысла начинать все сначала или докладывать Совету. То, что здесь происходит не укладывается в рамки закона.
-Август редко следовал правилам.-осторожно сказала госпожа Корделия. Поводя плечом, она закуталась еще сильней в свой платок. Весной женщина зябла сильней чем всегда.
-Подкинь-ка дровишек.- обратился Ла Флор к Олафу.
-Годы ж не молодые.- улыбнулась, словно извиняясь, женщина. На ее светлом лице естественно рыжей кроме мелкой россыпи веснушек было всего лишь несколько морщин. Ла Флор бережно пожал ей руку.
-Нам придется запечатать подземелья, уничтожить множество бумаг и, самое неприятное, выжечь огнем поляну. Мне потребуется ваша помощь.
-Но как?
-Вы были с нами и Брокеном всегда. Вы знаете то, что знаю и я, то что знал господин бывший директор. Вы человек, тем не менее. Как и мой ученик.- Арсений покосился на Олафа.- Но ваша воля сильна. А еще нам нужно разобраться с этим прежде, чем вернется черт-те куда пропавший действующий директор.
-Получится ли?
-Да.- Арсений подвернул полу длинного пиджака и вытащил на стол тетрадь в мягком светлом переплете.-Это было в вещах Сварта. Я мало что понимаю в темноязе. Признаюсь, я в этом вообще не знаток, но владею некоторыми навыками. Прошу вас, откройте ее. Не бойтесь. Не укусит.
Госпожа Корделия кончиками пальцев, точно грязный платочек потянула к себе тетрадь. Раскрыла на первой странице, пролистала.
-Я ничего в этом не понимаю. Но мне не нравится эта штука, Арсений. И ваша идея, честно говоря, не кажется мне удачной. То, что я видела в вашей юности было безобидными, ничуть не пугающими фокусами. То, что происходило за пределами школы вызывало мое недоумение. Но вот эти записи, непонятные мне...тут все, даже почерк, не нравится мне. А эти рисунки.
Арсений взял тетрадь.
-Тогда, быть может, спросим у потенциальной ведьмы?
Взгляд его- мягкий, тихий- пробежался по Златане. Девушка пожала плечами. Понимала бы она что-то в этом, но ведь ее мысли были сейчас только об Августе. Августа нет уже два дня. И записки не оставил. Печально и неправильно, как-то безответственно с его стороны. Он же знает, что именно она начнет первой волноваться. Ведь всего неделя осталась до ее окончания школы-интерната. Ла Флор, похоже, об этом совсем не беспокоится. Он словно бы рад воспользоваться подвернувшейся ситуацией и вычистить, вымести все вокруг. Олаф ходит в его лучших друзьях, но явно не понимает, что за друг Арсений. Нельзя сказать, добрый он или злой, умный или просто себе на уме. Лечив ее, Арсений говорил ласково *Спаать-спаать- спаать.* и интонации его нежного, как оказалось голоса убаюкивали ее. Он спокоен, если не сильно злить его, но вот что скрывается за этим спокойствием. О чем плачет его фортепиано? И словно бы читая ее мысли, Арсений ответил тихонько:
-Пять утра, Златана, спаать-спаать-спаать.
А Олаф улыбнулся. Только ему было позволено в любое время дня или вечера ходить за Арсением. Взяв девушку под руку, Олаф повел ее старыми коридорами особняка. Совсем немного осталось до выпуска. Скоро приедет фотограф- делать их карточки. Злате больше всего хотелось сфотографироваться с Августом. Хотя она так и не ответила четкого да или четкого нет на его предложение изучать настораживающее искусство оживлять неживое, открывать закрытое и возвращать старым вещам их прежний вид. Олаф же размышлял о том, что недавно услышал. Занимаясь музыкой под руководством Ла Флора и проползав несколько километров в подземельях с братом, он держал ухо востро. Подозрительные и необъяснимые вещи происходили всегда- и до назначения Августа директором этого симпатичного особняка и даже до того, как близнецы попали в Брокен. Их долгое бродяжничество и кочевание из одного приюта в другой было всего лишь путем сюда- был уверен Олаф. Вильгельм, скептик до мозга костей, считал, что им просто повезло. Но именно здесь оба они смогли полностью раскрыть свои таланты и заниматься тем, что при постоянной кочевой жизни весьма трудно- искусству и точным наукам. Вильгельм взрослел быстрей- он уже год переписывался с потенциальными работодателями и выискивал университет. Олаф четкого плана не имел. Им двигало вдохновение. Ему нравился Брокен, и он подумывал, стоит ли поинтересоваться насчет работы у Августа. Подумывал, но несерьезно. Тот человек с черным веером висящим на локте- то странное создание с осиной талией и целым шлейфом холодно-приторных духов, бывший директор Брокена- уверял его, что жизнь его будет удивительна, главное не закапывать в землю таланты и не грустить ни о чем. И убедил ведь. А Злата так вообще умудрилась вступить в переписку с тем чудным человеком- и он видел эти письма- где тот Марцеллий отговаривает, жестко и твердо отговаривает ее доверять в чем бы то ни было Августу. Злата уверена, что Август ее друг, хотя казалось бы, что это за дружба такая- гонять чаи да болтаться в выходные где-то? На любовь это не похоже, но и на сколько нибудь нормальную дружбу тоже. Август не шибко приятный человек- он если и улыбается, то только губами. Глаза у него холодные, какие-то хитрые. Да, он беспокоился за Злату- у него дар чувствовать ее на расстоянии, сколько раз проверено. И цветы он ей носил все прошлое лето- просто как хорошенькой молодой леди. А Злата верит во все похоже. Злата доверчива- не в меру- и с головой у нее что-то не то. Половину зимы проплакала, потом вдруг смылась куда-то- уединиться, и если б не Арсений, никто б ее в той проруби не нашел. Вряд ли Злата намеревалась попробовать утонуть по причине неразделенной и большей частью надуманной любви к этому бывшему директору с его изящными оборотами речи и каллиграфическим почерком. Скорей всего просто не выдержал ее лед. Арсений ее и вытащил и вылечил, и вообще он молодец. Зря Злата называет его Вороном. Ворон-то ворон, а душевность не спрячешь.
*****
“Не трожь меня. Больно, как же больно.”- бормотал человек. Староста перевернул его, поправил одеяло. Из-за ожогов сложно было узнать того, кого нашли в лесу. От одежды осталось совсем ничего. Был б какой-то бродяга, так проще. Вечером все же пришел фельдшер, помотал головой, удивляясь, как бедняга все еще жив, сменил повязки и увидел цепочку и подвес.
-Парень не из бедных.- сказал фельдшер.- Золотое яблоко на серебряном поле.
До старосты дошло сразу. Невозможно было узнать в этом изуродованном, измученном человеке того, кто иногда приходил к ним, того кто разделял их празники, но это был он. Герб на воротах старого дома. Яблоко. Все до удивительного просто.
-Нужно послать кого-то в особняк.
Что случилось с беднягой в лесу прошлой ночью? И почему его так и не хватились свои? Староста отправил вестником своего зятя. Через час пришло распоряжение- никуда найденного не везти, вопреки возражениям фельдшера, утверждавшего, что с такими ожогами не живут. А еще через два пожаловал тот, кого в деревне на дух не переносили и крестились каждый раз при встрече с ним. С ним пришла девушка- частая спутница пострадавшего. Но вот тот, худой и строгий, даже не смог переступить порога. Он только хмурился, не понимая, что за сила не пускает его в дом. Бился в открытый проем точно в закрытую дверь, фыркал и упрямо стоял на улице. Девушка же зашла в дом, подошла к пропавшему и едва сдержала слезы.
-Нужно его доставить в особняк.- сказала девушка. Староста только руками развел. Нести куда-то пострадавшего казалось ему неразумным.
-Что тут думать? Вызываем медицинский экипаж и увозим в больницу.
Тот, кто стоял снаружи, только хмыкнул. Уж он-то наверняка знал, что произошло- мелькнуло у старосты.
-В особняк.- в голосе девушки был металл.-Лучше господина Ла Флора о нем никто не позаботится.
На том и сошлись.
Август открыл глаза следующим днем, к полудню. Раны начали потихоньку зарубцевываться, новая кожа медленно начала обтягивать его. Лицо и руки пострадали больше всего. Злата боялась, что Август ненароком попросит зеркало или что-то в этом роде. Усталый как десять грузчиков Ла Флор сидел рядом, фиксируя все симптомы.
-Он мне сказал: не ходи в Белополье на чертов четверг. А я не послушал.- пробормотал Август.
-Да, тебе упрямства не занимать.- вздохнул Арсений.-Два раза на одни и те же грабли. Ты полагаешь, что обрел бессмертие? Кто тебя оттуда вытащил в этот раз?
-А не ты?
-Нуу.. ты мне льстишь. Тебя нашли деревенские, твои..тьфу.. поселяне.
-Христиане.- подсказала молчавшая до того госпожа Корделия.
-Вот-вот. Христиане.- усмехнулся Ла Флор.- Первый раз тебя спас вампир, второй- проходившие мимо христиане. Что там дальше? Вервольф какой-нибудь?
-Уйй, и не говори. Лучше в шкафчике моем посмотри. Корень аконита вскипятить с отваром синих лютиков. Там, на третьей полке, за наперстянкой.
-Ты хочешь напиться отравы? Ты что-то путаешь. Я знаю множество лекарств.
-Не забывай, я отличник.
-Ага. Вот только не помогало это тебе никогда.
-Будет. Возьми гадючий зуб в жестяной банке и разотри с аманита верна до тех пор пока порошок не посереет.- и Сварт продолжил диктовать странный рецепт.
-Как бы не пошло заражение с твоего зуба.-Арсений покосился на его перебинтованную руку. Сварт быстро спрятал руку под одеяло.-Ага, так я и думал. Покажи.
-Обойдешься хорошист!
-Покажи, иначе не буду готовить тебе эту страшную настойку.
-Я тогда Злату попрошу. Златана, дорогая, ты ведь сможешь?
Златана подошла и попросила очень мягко:
-Пожалуйста, покажите нам руку.
Август показал язык. Госпожа Корделия рассмеялась и поманила ее за собой, за дверь.
-Что с ним случилось?
-В Белополье ходит что-то по нечистым четвергам. Ни люди, ни знахари не отваживаются в ту пору заходить в самую середину леса. Даже директор, бывший директор, разумеется.
-Ага.-крикнул из-за двери Сварт.-Пренебрегал своими владениями!
-Ты мне друг, Арсеша?
-Друг я тебе, олух.
-Вот и чудненько. Вари-вари, Брокен тебя не забудет.
-Ах Август, Брокен сейчас только ты.
-Да, Брокен это я. Резать меня наверно будешь?
-Оно само собой. Уж терпи.
-Аах, еж твою налево! Ты что это…аах! Отца твоего об корягу! Зараза!
-Кричи-кричи, отличник. Пусть подрастающая молодежь послушает, как почтенный ведьмовин склоняет верного товарища.
-Лешак ты! Кто ж так рвет-то?!- охая и подвывая тоненько стонал Сварт.
Злата не знала что ей делать. Корделия ее не пускала. За дверью истошно кричал Август. Август, обычно, почти не кричал.
-Чтоб тебе жаб наглотаться! Внук лешего!
-От сына ведьмы слышу!-ответил, посмеиваясь, Арсений.-Я, кстати, по знахарству защитился.
-Помет ты лягушачий, а не знахарь.-вздохнул Сварт.
Госпожа Корделия крепко держала ее в руках. Так крепко, словно бы Злата собиралась оттолкнуть ее и броситься к нему, а ведь это было ее самым сильным желанием сейчас, пока он мучается, но идет на поправку, а она тут, бесполезная, вроде как друг, но толку от нее мало, и от этого так обидно, что понимаешь- желание выучиться на медсестру самое правильное из всех ее желаний, всех ее маленьких и больших мечт и мечтулек.
Сварт шептал что-то. Злата приложила ухо к двери и различила: “песий ты хвост”. Была уверена, что услышала это собственными ушами, хотя вот шепот его за закрытой дверью точно не могла.
-Ругается, следовательно жив.-улыбнулася госпожа Корделия.- Пойдем, пусть мальчишки отдохнут. А ты запомни- не все, что тебе предлагают может быть однозначно хорошо или плохо. То, что Август мог тебе предложить не обязательно плохо. Но то, что с ним происходило после выпуска и после войны...мне трудно это объяснить.
-Вам тоже предлагали магию? Он говорил, что вы учили его, но выглядите вы гораздо моложе его.
-Нет. Мне не предлагали магию.-улыбнулась госпожа Корделия.- Мне предложили интересную и хорошо оплачиваемую работу. Тут я встретила замечательного человека, моего покойного мужа.
-Он работал в Брокене? Он колдовал?
-Да. Как и все обитатели особняка того времени. Он запретил мне особо вникать во все это. Просто проделал какие-то манипуляции и время меня теперь щадит. Его, к сожалению, уже нет. Так или иначе, между тобой и Августом образовалась какая-то связь. Попробуй оборвать ее. Ведь тебе говорил нечто подобное Марцеллий?
При упоминании имени Марцеллия Златана вздохнула. Только-только начнешь забывать его, как кругом напоминают.
-Не ходи в Белополье никогда, дорогая моя. Чудища не ушли в саги и сказки. Они живут среди нас. И таких чудищ в мире очень много. Больше чем мы знаем.