Без десяти полночь. Большой циферблат напольных часов из красного дерева пытался управиться с обезумевшей секундной стрелкой. Гостиная – не очень большая, но уютная, с песочными ламбрекенами на окнах, с зеркальным столиком, на котором горела лампочка ноутбука, была погружена в тёплый рыжий полумрак. Его разрезал только рассеянный оранжевый луч маленького ночника, висящего над головой Марики. Марика с ногами сидела на диване, перед ноутбуком, окружённая ворохом больших и маленьких подушек и сосредоточенно, медленно грызла картофельные чипсы из салатницы – одну за другой. Доктор Лоррельфельд сидел в кресле, переодетый в обычные светлые джинсы и серую футболку, и курил – задумчиво, сонно, устало.
- Сейчас бить будут. – Дожёвывая чипсину, Марика посмотрела на огромные часы. – У вас ещё не начался нервный тик? Говорят, такие гробы с циферблатом бьют в полночь и в три. Вот спите вы в три часа ночи, а они как начнут. Я бы точно вскочила, взяла на кухне какую-нибудь кастрюлю потяжелее и вдарила бы им как следует, чтоб не покушались на покой спящих. Такие часы нужны водителям общественного транспорта, которые к четырём утра приходят на рабочее место. Вот это, я понимаю, будильник!
- Мы с вами посмотрели уже, наверное, всё, что можно было… - Сонно отозвался Рошель. – Даже гуглили легенду про Немейского льва. Зелёной улицы нет в нашем городе. И дома двенадцать на Зелёной улице, которой нет, тоже нет. Вам что-то понятно из прочитанной нами легенды? – Доктор зевнул и стряхнул пепел в пепельницу в виде головы дракона.
- Ну жил лев. Жил он около города Немеи. В горах жил. И вот пришёл к нему Геракл по поручению царя Эврисфея. Долго искал льва Геракл и нашёл, наконец, его страшное темное логово: оно находилось в громадной пещере, у которой имелось два выхода. Три стрелы пустил во льва Геракл – но лев даже не ощутил на своей чудовищной шкуре острого наконечника. Ну а потом Геракл добил его палицей, когда обезумевшее зверьё кинулось на героя. Потом взвалил льва на плечи и принёс царю в Микены… Вроде бы вся суть. Так?
- Выходит, так.
- Ничего содержательного. Хотя, лев на картинке нарисован был действительно жуткий! – Поёжилась Марика.
- Как связан Немейский лев и Зелёная улица? – Зевнул Рошель. – Ничего не понимаю. Мне, простите, уже кажется, что мы форменно сходим с ума.
– Слушайте, господин Рошель. У меня есть хорошая идея. Существует один человек, который может нам с вами помочь. Он умеет хранить тайны, так что, прошу вас не переживать по этому поводу. А ещё он удобен тем, что ему можно позвонить даже…хм…ну, предположим, сейчас, без десяти полночь – и он приедет к нам с бутылкой Мерло.
- Я не пью алкоголь. – Поморщился Рошель. – И что, этот ваш друг, он уфолог? Историк? Философ? Он нам хоть как-то поможет на практике, кроме того, что может залить в нас Мерло около полуночи?
- Конечно! – Обиженно воскликнула Марика. – Он лучше, чем уфолог, историк и философ. И даже лучше, чем три уфолога, три историка и четыре философа. Он… он вообще непонятно кто… Но он может нам помочь. Я чувствую!
- Опять эти ваши чувствования.
- Всеми фибрами! – Добавила Марика. Из кармана её джинсов в один момент появился телефон.
- Келль?... Ты что, спишь? Ты что, совсем сбрендил? Приезжай сюда. Да. Нет. Я не дома. Я у доктора Рошеля Лоррельфельда. Да. Это мой психолог. Тот самый. Нет. Господи, Келль, протирай глаза и срочно дуй к нам. Я расскажу тебе одну мистическую историю! Записывай адрес…
Доктор Рошель закатил глаза.
- О, Марика… Зачем я с вами связался… - Шёпотом сказал он куда-то в сторону окна.
Через двадцать минут, пока Марика уплетала вторую порцию домашнего ризотто, а доктор Рошель искал всё, что могло называться «Зелёная улица» на просторах Интернета, на пороге коттеджа доктора Лоррельфельда появился заспанный, но очень весёлый и даже трезвый Келль. В руке его красовалась бутылка обещанного Мерло, а бледное небритое лицо было затянуто в зелёный капюшон с верёвочками.
- Ты похож на Хутси Бишопа. – Сказала Марика вместо приветствия. – Садись на диван и внимай.
- Добрый вечер, господин Келль. – Немного высокомерно улыбнулся доктор Рошель. - Прошу, проходите.
- Здравствуйте, господин Рошель. Очень много наслышан о вас от Марики. – Что вы прекрасный человек, доктор и вообще, Марике снитесь.
- И кем же вы ей приходитесь? – Рошель поднял бровь.
- Да я так… Заблудший странник. Никем и всем. – Пожал плечами Келль, снял толстовку с капюшоном, повесил её на крюк. – Если вы не хотите вина, то налейте бокальчик хотя бы мне.
Они втроём прошли в гостиную. Марика залезла с ногами на диван, Рошель упал в мягкое кресло, а Келль сел на полу в позу лотоса. Мерло полилось в изящный бокал на тонкой резной ножке. Доктор Рошель и Марика весьма осторожно выложили Келлю своё вечернее приключение. Марика три раза заверила, что этому человеку можно рассказывать всё. Келль медленно пил вино и внимательно слушал.
- И мы представления не имеем, что такое «Зелёная улица»… - Закончил Рошель, разведя руками.
- Я был пол года назад в Индии, в Уттар-Прадеш. Перед тем, как уехать туда, - медленно сказал Келль, как будто силясь что-то вспомнить, - я покупал путеводитель. Он называется «Зелёная улица». Может быть, нам нужно его поискать? Не исключено, что там есть какой-нибудь ответ?
Доктор Рошель тут же вбил название «Грин Стрит, путеводитель» и компьютер выдал множество карт, полный разворот всей местности, предложенной в виде схем и чертежей.
- А что если, дом 12, это квадрат 12?
- Квадрат 12, город Варанаси… - Прочитал Рошель. – Что ещё за Варанаси? Тот самый, священный город-Рим? Город паломников и джайнистов?
- Ого! Вот это да! – Выдохнул Келль. – Ну да, Варанаси – это же сосредоточение космической энергии, Рим индусов! Может, вам туда, господа хорошие?
- И что же, мы разгадали смысл записки? Нужно ехать в Варанаси? – Ошарашенно приподняла брови Марика. – Нет уж. Извините. Я никуда не поеду. Дайте-ка мне сюда ваш ноутбук, господин Ро…
- Господин Ро – отлично звучит! – Перебил её Келль.
- Так и буду называть вас, господин Ро. Это коротко и звучно. – Хмыкнула Марика. – Пожалуй, ты прав, Келль.
«Зелёная улица, название». – Тонкими бледными пальцами вбила она.
- Есть несколько пиццерий с таким названием, в них есть 12-ый столик, есть несколько улиц с таким названием, но не в нашем городе, есть несколько парков за тысячи километров от нас, есть магазин детской одежды, детский сад, магазин для садоводов, цветочная оранжерея… Мне кажется, всё это бесполезно. Почему обязательно Варанаси? Я не уверена. Это всё ваши предрассудки и помешанность Келля на святых местах. Посмотрите, сколько информации. Мы не можем с уверенностью исключить ни один вариант. Если бы к этой истории не примешивалась мистика, я бы даже заниматься этим всем не стала. – Хмыкнула Мари.
- Это да. – Покачал головой Келль. – Мы действительно не можем отметать ни один вариант.
- Нам надо отвлечься, а то мы с ума сойдём. – Рошель встал и подошёл к окну, заложив руки за спину.
- Давайте выпьем чаю. – Улыбнулась Марика. – У меня голова кипит. – И поговорим уже, наконец, о чём-то другом…
- Расскажите о себе, Келль. – Доктор Рошель прогулялся по своей изысканной гостиной, задумчиво потрогал рукой подбородок и, прищурившись, уставился на нового знакомого.
- Я интроверт. Социофоб. – Келль простодушно улыбнулся. – Но, впрочем, люди, которые мне нравятся, не вызывают у меня отвращения. А дети Кали – даже вызывают ощущение духовного родства. Я ищу Кали в каждом.
- Кали? – Не понял Рошель. – Но разве Кали не является богиней смерти и разрушения? Зачем вам искать Кали?
- Нет, вы не поняли меня доктор. Вы рассуждаете с логической стороны. То есть, если богиня Кали – является для вас неким воплощением смерти, разрушения и зла, то вы думаете, что это страшно, неправильно и дико. Но Кали нужно принять. Обычно мне сложно объяснить, как приходит Кали, как ты постигаешь её. Не скажу же я, что для того, чтобы познакомиться с Кали, нужно сидеть на берегу Ганга у костра мёртвых, вдыхать запах горящих тел и впитывать энергию тысячелетних жертвенников и ждать, пока в медитации тебе явится сама Кали, в бусах из человеческих черепов. И вот здесь уже стоит выбор перед каждым отдельно. Некоторые влюбляются в Кали и падают ниц перед ней, некоторые всем сердцем начинают её ненавидеть. Кали является к каждому – вот в чём секрет. Она стучится в дверь и ждёт, когда либо её пустят в дом, либо навсегда выгонят. Для этого не обязательно сидеть на пепелище древнего костра, где сжигают мёртвых. Достаточно просто жить. Но есть дети Кали. Они с рождения обречены идти с ней бок-о-бок. Они как чёрные воронки Хаоса – огромны, властны и губительны. Они не живут, чтобы искать Кали. Они сами являются тем, кто в поиске, чтобы открыть их истинное сердце – злое или доброе. Если дитя Кали встретится человеку злому, сгнившему по року судьбы, то ожесточит его ещё больше. А если человеку прекрасному – то пробудит в нём нечто ещё более прекрасное. Но проблема в том, что добрых людей в своём сердце так же мало, как детей Кали. И они почти никогда не могут отыскать друг друга.
- Как интересно… - Завороженно покачал головой доктор Рошель. – Какие аллегории. В этом действительно есть смысл, если под Кали подразумевать Зло. Ведь каждый в жизни однажды встаёт перед выбором – отдать свою душу, как говорится, дьяволу или свету.
- Но как быть, если вы и есть – Дьявол? – Улыбнулся Келль.
- А вы что же, считаете себя Дьяволом? – Улыбнулся Рошель в ответ.
- Нет. Мы с Марикой – дети Кали…
- Ну, в общем-то, да, наверное. – Простодушно хмыкнула Мари. – Я не против. Всё равно жизнь дерьмо.
- Вот вы счастливы, доктор? Вы осознаёте, что для вас – счастье? Вы ответили себе на этот вопрос? Вы же психолог. – Спросил Келль.
- Ну, наверное, да. Ответил.
- Нет. Нельзя быть «наверное» получившим ответ. Вот вы искали ответ на вопрос «Что такое счастье?». И вы нашли ответ. Либо да, либо нет?
- Да.
- Вы счастливы, что обрели знание?
- Не знаю.
- Так не может быть. Значит, вы обрели неправильное знание. Ведь знание делает нас счастливыми. Значит, вы нашли неправильный ответ.
- Значит, это неправильный вопрос. – Добавила Марика.
- Или неправильный задающий вопрос. – Парировал Келль.
Келль уехал через час на такси, а Марика и Рошель, подавленные и сонные, всё также сидели на своих локациях. Марика зевала. Висела тишина – даже ноутбук был выключен и не нарушал её своим жужжанием.
- Знаете, господин Ро, - вздохнула Марика. – А давайте-ка с вами накатим винца. А то что-то мне грустно быть этой самой… ну как её… дочерью Кали. Надо это обдумать.
- Марика… - Протянул Рошель, наливая в изящные бокалы Мерло. – Загуглите, будьте любезны, что-нибудь о Кали и прочтите мне, если вас не затруднит. Уникальный образ.
Марика несколько раз простучала пальцами по клавишам, открыв ноутбук, отложенный временно в сторону и принялась с выражением читать:
- Эта уникальная богиня имеет, пожалуй, самый ужасающий вид среди всего сонма богов. Она изображается как четырехрукая худая женщина с черной или синей кожей, обычно обнаженная или полуодетая в шкуру пантеры.
- Ого! – Воскликнул доктор. – Чего только с вами, господа, не узнаешь.
- В одной руке Кали держит меч, в другой — голову убитого ей демона, двумя остальными она благословляет своих последователей и делает жест, прогоняющий страх. В качестве серег у нее два мертвых тела, на груди — ожерелье из черепов, пояс сделан из отрубленных человеческих рук. Ее язык высунут изо рта, глаза сверкают кроваво-красным огнем, лицо и тело залиты кровью. Одной ногой она попирает тело своего мужа, Шивы. Жуть какая. Класс. – Прокомментировала Марика, взвизгнув.
- Продолжайте!
- Этот грозный образ подробно описан во многих древних и современных текстах. Однако, несмотря на то, что он наполнен, казалось бы, исключительно символами смерти, страха и уничтожения, первое впечатление неполно и неправильно — все эти символы, включая и само ее имя («кали» на санскрите означает «черная») имеют гораздо более глубокий смысл, а чаще всего — множество разных смыслов. Кстати, у Кали много других имен и прозвищ: «излучающая ярость», «одетая в гирлянду из черепов», «космический гнев». Но те самые же люди называют Кали «океан радости», «верховный даритель радости в мире», «высочайшая божественная милость и очарование», помня о том, что она защищает их от зла и дарит материнскую любовь, нежность и заботу. Неисчерпаемый и непревзойденный символизм. Чернота Кали символизирует ее всеохватность и комплексный характер, поскольку черный цвет является основой для всех остальных, поглощает и растворяет их. «Подобно тому, как все цвета исчезают в черном, все имена и формы исчезают в ней» . С другой стороны, чернота представляет собой полное отсутствие цвета, опять же, обозначающее содержание Кали как высшей реальности. На санскрите это называется «ниргуна» — качества, не поддающиеся спецификации.
Доктор Рошель подлил себе ещё вина.
- Черный цвет означает незамутненное состояние чистого сознания, бесконечность космоса и вечность времени. Он же символизирует превосходство Кали над всем сущим, в том числе и над царством смерти. Поэт пишет, что Кали воспринимается черной только с большого расстояния и сравнивает ее с небом или океаном — они имеют, казалось бы, голубой цвет, но вглядитесь в небо пристально или возьмите воду в ладонь — и вы убедитесь, что они вообще не имеют цвета. Нагота Кали имеет аналогичное значение. Во многих случаях она описывается как одетая в небо или в пространство. В своей абсолютной, первозданной наготе Кали свободна ото всех иллюзорных покрывал. Она представляет собой природу, материю («пракрити» на санскрите), рассматриваемую в ее истинном виде, безо всяких мистификаций, ложных эффектов, искаженного сознания («майя»). Кали символизирует яркий огонь истин, который не могут быть сокрыты под грубыми одеждами невежества. Такие истины просто сжигают их.
- Образ, сравнимый с целой Вселенной. – Заметил Рошель, рассматривая бокал. – Интересный у вас друг, Мари.
- Полная грудь Кали символизирует материнство как непрерывный акт творения, растрепанные волосы образуют завесу иллюзии, ткани пространства-времени, которая организует материю из морской пены первозданного хаоса. Ее ожерелье из пятидесяти человеческих голов — череда человеческих воплощений, а каждая из этих голов представляет собой одну из пятидесяти букв санскритского алфавита, что в целом символизирует кладезь знаний и мудрости. Она носит пояс из отрубленных человеческих рук, которые являются основными инструментами человеческого труда — таким образом обозначается действие кармы. Но обязательность кармы можно преодолеть и разорвать в одностороннем порядке — через преданность Кали: она может вырвать посвященных ей из цикла кармы. Ее белые зубы являются символом чистоты, а высунутый красный язык отражает то, что она принимает и потребляет все вещи, в том числе и те, что считаются обществом «запретными». Четыре руки богини представляют полный круг созидания и разрушения, который содержится внутри нее, четыре стороны света, четыре основных чакры, а также как созидающие, так и разрушающие ритмы космоса. Ее правые руки, делая знаки благословения и изгнания страха, представляют творческий аспект Кали, в то время как левые руки, держащие окровавленный меч и отрубленную голову, представляют ее разрушительный аспект. Сами же эти предметы, меч и голова, символизируют уничтожение невежества и рассвет знаний. Кроме того, этот меч знаний рубит узлы невежества и разрушает «ложное сознание» (отрубленная голова). Этим же мечом Кали открывает врата свободы, срезав восемь уз, которые связывают человеческие существа. Наконец, три ее глаза представляют собой Солнце, Луну и огонь (или молнию), а также творение, сохранение и разрушение. С их помощью Кали имеет возможность наблюдать за тремя периодами времени: прошлым, настоящим и будущим. Этот атрибут объясняет также истинное, скрытое происхождение имени Кали: оно является женской формой слова «кала» — санскритский термин для обозначения времени. Уф… - Марика выдохнула, закончив читать статью.
- Страшная женщина – эта Кали. Не дай Бог встретить. – Вздохнул доктор.
- А вы пожалейте её, доктор. Ну куда ей такой, сунуться? Ей же тоже хочется счастья…
- Нет. Ей хочется жизни ломать и убивать.
- Она случайно. Она просто женщина. Она не нарочно. – Как-то даже обиженно парировала Марика.