Прага 7 навсегда сделалась для меня тайным обозначением двух особенных людей: Л. и моей подруги-проститутки. Они жили на соседних улицах. Про Л. я ничего писать сейчас не хочу и не могу, а вот про замечательную Ренату готова рассказать.
Да, она проститутка, а еще она малообразованная, но умная и интересная женщина, мой друг, и я люблю ее.
С ней меня познакомил Мануш на Летней Школе. Я уже тогда горела идеей написать научную работу о цыганской диаспоре в Чехии (мой диплом, да). Посему я была очень рада, когда Мануш познакомил меня с той милой девушкой, которая иногда приходила вечером поболтать с Манушем и покурить с нами на крыльце общаги. Я с удивлением узнала, что у этой девушки, оказывается, есть восьмилетний сын и что живет она на другом конце города. Я долгое время не знала, чем именно она зарабатывает на жизнь. Она меня интересовала исключительно с точки зрения своего цыганского происхождения: рассказала простым и незамысловатым языком, какие именно социальные стигмы преследуют цыган в Чехии, парой метких жаргонизмов могла описать, как стигматизируют и ущемляют конкретно ее. Я с Ренатой общалась с удовольствием: мы несколько раз ходили на пиво в маленький и грязный бар в Праге 6, я растворялась в ее корявом грешном нарративе и получала огромное удовольствие от столь атмосферного общения. Мне было глупых 19, я впервые приехала в Европу одна более чем на месяц, и я не могла разглядеть всей ее надломленности. Однажды, заканчивая четвертую по счету кружку пива, она просто взяла и сказала: А ведь ты не знаешь, Мария. У меня грозная праце, Мария. Я курва".
Вот так я и узнала, что Рената курва, что Мануш на самом деле подобрал ее в секс-клубе, куда он был ходок. Вычеркивать ее из своей жизни было глупо и поздно, поэтому я просто забила на то, что она курва. По сути, ничего это уже не меняло, да и имеет ли это какое-то значение? Мне нужен был кто-то из цыган, кто-то, кто смог бы ввести меня в цыганский метатекст. Ренату здорово шпыняли все пражские учреждения, и мне она подходила.
Потом я уехала в Москву, а вернулась лишь спустя 3 месяца на военную конференцию. Мне срочно нужно было бесплатное жилье, и я попросила Лукаса, с которым мы тогда были лучшими друзьями, найти мне "все, что угодно, лишь бы не надо было платить и без того девальвированным рублем". Так я снова попала к Ренате, уже через него. Она узнала, что я приезжаю и любезно согласилась меня приютить у себя дома. Мы зафрендились на Фейсбуке и все было замечательно.
Он с ней тоже просто дружил, и я в это абсолютно верила, потому что таким мужчинам платить за удовольствие не нужно - оно само плывет к ним в руки. Нас таких было много - тех, кто с ней просто дружил.
В 4 часа утра мы зашли в ее крохотную квартиру-однушку на остановке Ортенова площадь в Праге 7, и я тут же провалилась в сон, потому что с долгой дороги из Вены очень устала. Уж не знаю, откуда в ней было такое уважение ко мне, но они с сыном ушли спать к какому-то родственнику, чтобы меня не тревожить. Они пришли утром, мы долго обнимались с ней, я была невероятно счастлива, что снова вижу ее и ее маленького пацана. Она тогда, кажется, нашла себе "нормальную работу" в колл-центре и была очень этому рада.
-Мария, поможешь мне выбрать нормальную одежду для нормальной работы?
-Помогу, конечно, помогу.
Рената всегда была одета нормально, но слишком уж много у нее было фальшивой Chanel и всего такого прочего. Мы поехали в Бершку, купили простую белую рубашку из старой коллекции и изумрудные штаны из новой. Ей очень шло.
Через 2 дня я уехала в Брно, а в Прагу вернулась лишь спустя 4 месяца. Ренату из колл-центра с почетом вышвырнули, но она не особо из-за этого расстраивалась. Просто так сложилось, какой смысл расстраиваться? Пару раз она просила меня ее выручить и посидеть с ее пацаном, когда ей приходилось допоздна задерживаться на своей привычной работе. Мы с мальчиком сидели в ее однушке в Праге 7, я помогала ему делать уроки. Еще я на книжных развалах покупала книги, которые, как мне казалось, могут его заинтересовать. Многократно попробовав себя еще в Москве в качестве репетитора, мне казалось, что я справлюсь с любым ребенком. Но этот ребенок вводил меня в ступор. Рената не объяснила ему, что нужно учиться и стараться, чтобы его жизнь потом сложилась лучшим образом, чем складывалась ее. Не будучи носителем чешского языка, я смотрела его тетрадки и бесконечно исправляла ошибки в домашнем задании. Я осознавала то, что будь я на пару-тройку лет старше, этот паренек вполне мог быть моим сыном. Меня волновала его судьба, но я ничего не могла сделать. Ведь потом все равно приходила Рената, уставшая после своей дерьмовой работы, и тоже ничего, по сути, для него не делала.
Я подарила ему игрушечный Кадиллак. Я была до глубины души поражена, что мальчик до этого никогда об этой машине не слышал, и целый вечер ему рассказывала, что это ну очень крутая машина.
Месячный заработок проститутки - в районе 20 тысяч крон. Ее фиговая квартирка стоила 12 тысяч крон в месяц, а еще нужно было одеть, обуть, накормить ребенка. Вот и считайте.
Она очень любила своего сына, но совершенно им не занималась. Могла дать ему пощечину, огреть тем, что под руку попадется.
-Рената, а почему ты его бьешь? Он маленький, не понимает. Нужно же как-то разговорнее…
-Мария, не лезь не в свое дело. Будь у тебя сын, ты бы его забила до смерти уже с твоим-то характером.
Лукас тоже любил вставить свои пять копеек: Ну что ты лезешь к ним, это не твой сын, она совсем конченая, пацан тоже будет конченый. Ты сюда учиться приехала? Вот и иди хоть поучись немного.
Мы ругались по этому поводу тоже, до крика и осипшего голоса, потому что я не понимала, как они могут не видеть то, что вижу я.
Почему женщины становятся проститутками? Не потому что у них есть выбор, а потому что у них этого выбора нет. Им приходится брать деньги за то, что подавляющее большинство людей делает друг с другом бесплатно. В этом бизнесе нет незаменимых, и в этом заключается главная трагедия. Если ты слетаешь - то замену тебе найти очень просто. Не знаю, откуда берутся мифы о том, что проститутки огребают за ночь тысячи долларов. И смех, и грех. Какие там тысячи...Какие там доллары...Да и какие там ночи, раз уж на то пошло. Проституция, по сути своей, вполне себе дневной бизнес. Работа для женщин, которые не умеют больше ничего. Они не ходят на шпильках, они носят разве что неброский макияж, они возвращаются вечером домой – уставшие, как и все мы. Едят суп с кнедликом, ложатся спать. Все. Никакой ночной эпопеи.
Те, кто знал о нашей с Ренатой дружбе, почему-то все до единого успели поинтересоваться Маш, это вообще адекватно? О чем вы с ней можете говорить? Со шлюхой? Да ты на себя посмотри – и на нее. Ну она же шлюха…
Объясню. Я вас никогда не просила за ручку вести меня с собой в туалет и смотреть, как вы там срете. Тот же принцип всегда действовал и с Ренатой: она не просила меня идти к ней на работу и смотреть, что, как и с кем она там делает. Я не могу при полном отсутствии какой-либо партиципации со своей страны осуждать человека, который никого не убил, не обокрал и не предал. Все остальное не имеет значения. Я не могу осуждать то, в чем не разбираюсь.
О чем говорили? Да обо всем. А о чем я говорю с вами? Большую часть времени ни о чем абсолютно. Ни о чем. Боюсь вас разочаровать, друзья, но большую часть времени мы рассказываем друг другу истории-пустышки, чтобы заслонить эту всеобъемлющую пустоту. А вот с ней мы говорили. Действительно говорили.
Однажды, возвращаясь в общагу от Лукаса, я решила зайти к Ренате на чай. По пути же все равно. Она была мне рада, мы выпили чаю (почему-то с пивом), она попросила проводить ее на работу. Это здание, как ни странно, гордо возвышается в чреве Пражского рынка (Prazska trznice). Я согласилась прогуляться с ней, потому что на рынок мне все равно было нужно: Ирода просила купить несколько хозяйственных мелочей, а еще я собиралась в общаге готовить фаршированные перцы и нигде не могла найти толковый фарш. Уж на рынке он должен быть, решила я, надела шапочку и пошла с Ренатой.
Уже на улице она достала наушнки и что-то там у себя включила.
-Послушаешь со мной?
Я всегда трепетно относилась к тому, что люди слушают. Я мало с кем делюсь своей любимой музыкой и предпочитаю в музыкальное пространство других не лезть. Боялась представить, что может слушать Рената, но наушник взяла. Ну да. Rihanna. Ок. Могло быть и хуже.
-А ты знаешь, что баллада была очень неплохая, пока туда не влез Eminem и все не испортил?
А ведь правда. Хорошая была песня. Мы шли, искали мне фарш, слушали ту самую балладу и Рената мне рассказывала, что слова “I love the way you lie” напоминают ей про отца мальчугана. Просто сам повествовательный фон. Кстати, про отца. Ребенка он Ренате сделал, когда им было по 17 лет. Потом его посадили, а они с Михалом остались одни. Она отказывалась говорить, за что именно Мишин отец сидит.
Я оставила ее у входа в этот ее Showpark, забралась в трамвай со своими неподъемными пакетами и поехала домой готовить фаршированные перцы. В этот вечер я впервые залипала на Рианну и пела в душе “Just gonna stand there and watch me burn…”. Сосед-словак начал греметь на кухне посудой и мне показалось, что это скорее в укор моему пению, нежели чему-либо еще.
Я искренне дружила с Ренатой и мне жаль, что это закончилось. Она одна из немногих знакомых мне женщин, что действительно за базар отвечают. Почему поругались? Потому что в июне я, как и всегда, приехала пить чай и просить совета по болезненному вопросу. Ее совет мне не понравился категорически, и я накосячила. Потом мне стало не до нее, а ей не до меня. В сентябре уже я узнала, что Рената уехала в Амстердам. Из друзей на Фейсбуке она меня по какой-то причине удалила, чему я долго удивлялась. Ведь даже ее идиотскому совету я в итоге последовала. Поразительно. Весь мир, казалось мне, сошел с ума. (Люди вообще обожают удалять меня из друзей. И я почти всегда немного на это обижаюсь. И даже не немного. Я могу казаться эдакой девочкой, которая над всеми ржет и никого не любит. Оно и правда. Но почему-то мне дико обидно, когда те немногие люди, которым я доверяю свой контент, вдруг перестают меня читать. Вероятно, их напрягает этот временами специфичный контент, но уж не знаю, что могло напрячь Ренату. Скорее всего, я просто перестала быть нужна. С ней, как и со всеми остальными, я этот вопрос уже не разбирала. Потому что у меня были другие дела. Да и потому что на это обижаться глупо, хоть я и люблю на это обижаться).
Мне закончить это нечем, итогов нет. Просто знай, Рената, что я буду думать о тебе каждый раз, покупая продукты на Пражском рынке. И баллада Рианны тоже напоминает мне о тебе.