Двери легко расступились.
Сходя на перрон, я протягиваю руку последовавшей за мною даме.
Мы не сразу видим едва заметную в захолустном воскресном сумраке старушку.
Она сидела тут и днем - на маленькой, принесенной ею же, скамеечке, у самого края ступеней.
- Бабушка, что ж вы тут сидите? Скоро ночь.
- Спасибо, деточки, спасибо!
- Идемте - мы проводим вас. Где вы живете?
- В счастье живите, жалейте друг друга, дай вам бог!
- Вы дорогу помните?
- Уступайте, не гневайтесь, - нет там ничего.
- Пойдемте! Это ваша палочка?
- Деточек вам побольше - на радость всем.
- Не слышит.
- Слышу, деточки, слышу.
Она стала подыматься.
Поддерживая ее, мы шли в направлении, которое указывали ее выбеленные светом глаза.
Вскоре залаяла собака, и вышла к нам молодая, лет тридцати, особа:
- Спасибо, я уж и сама хотела...
Бабушка хрупко отделилась от нас и пошла к дому, - тукая впереди себя палочкой, и забыв - о скамеечке, что я держал, о нас...