Одна буква

               



                ОДНА  БУКВА

                новелла


 
       Рогов стоял у парапета набережной и безнадежно смотрел на штормящее море, до горизонта всё в бегущих белых барашках. Шторм длился уже второй день, и хотя была середина июля, погода была холодная и неприветливая. Шумные набегающие волны заливали пляж и тут же с недовольным ворчанием отбегали, оставляя на песке шуршащую белую пену, под резкими ударами ветра пистолетными выстрелами хлопала мокрая парусина, укрывавшая сложенные горой шезлонги и вдали, ныряя и временами полностью скрываясь в черных волнах, к пирсу с натугой пробивался маленький катер. Да, продумал Рогов, пассажирам его в эти минуты не сладко. Два года назад они с Риммой плыли из Одессы в Сухуми и у берегов Кавказа попали в шторм. Теплоход качало, временами он почти ложился набок, куда-то в живот проваливалось сердце и перехватывало дыхание, а матерчатая штора иллюминатора вытягивалась и на миг принимала горизонтальное положение. Это было фантастическое зрелище. 
      Рогов вздохнул. Начался третий день отпуска, но надежд на хорошую погоду пока-что не было. Да, сказал он себе, напрасно я поддался уговорам Риммы и заказал гостиницу на Рижском взморье. Сейчас можно было бы находиться в Крыму, гулять по солнечной Ялте, купаться в ласковом теплом море, съездить на катере в Ливадию или Алупку, просто поваляться на горячем песке. Это был многократно проверенный вариант. Но Римма настояла. Сейчас было модно отдыхать на Рижском взморье, и отставать она не желала. А он, как обычно, проявил слабость, не настоял. И теперь они здесь.
      Он посмотрел вниз. Под стеной стояла будка спасателей, на ней висел белый спасательный круг и рядом черное, как школьная доска, расчерченное на квадратики табло, куда полагалось вписывать мелом цифры прогноза погоды. Ни позавчера, ни вчера цифр в табло никто не вписывал, и дверь будки с нарисованным на ней красивым морским якорем наискось была перекрыта железной щеколдой. Но сейчас щеколды не было, и в окошке будки горел свет. Значит, там кто-то был. По мокрым ступеням каменной лестнице Рогов осторожно спустился на берег и направился к будке. Тут же навстречу вышел мужчина. Он был в рыбацкой штормовке, высоких, выше колен, резиновых сапогах и держал на поводке крупную немецкую овчарку. «Вы по какому делу?» - хмуро спросил он. «Хотел посмотреть на прогноз погоды, - смущенно сказал Рогов. - Но ничего нет». Мужчина помолчал. «Завтра шторма не будет, - сказал он. Голос у него был низкий и глуховатый. - Будет солнце. К вечеру вода прогреется. До восемнадцати». Рогов обрадовался. «Это что, точно?»  Мужчина кивнул. «Да. Вы откуда?» - «Из Москвы», - сказал Рогов. Мужчина помолчал. «Всё? – не поднимая глаз, спросил он. - Вас что-то еще интересует?» - «Нет, ничего». Мужчина  повернулся, впустил  в будку собаку и захлопнул  дверь.
      
     Рогов вышел на набережную. Было холодно и пусто. Ни людей, ни машин. На залитом водой  асфальте ветер играл измятой пластмассовой упаковкой, гнал её, подбрасывал и с силой швырял на землю. На противоположной стороне набережной стояли в ряд аккуратные одноэтажные домики под красными черепичными крышами, неожиданно, поднимая  фонтаны воды, промчалась мокро блестевшая серая легковушка. И набережная снова опустела. Рогов зашагал к гостинице и вдруг из-за поворота неторопливо выползло такси с зеленым глазком. Рогов поспешно выбежал навстречу. Водитель притормозил и приоткрыл дверцу. «Вам куда?» - «В гостиницу «Регина». - «Знаю. Садитесь».
      
     Через десять минут Рогов был в гостинице. Жена сидела под торшером и что-то читала. Глаза у нее были заплаканные. «Ну? - сказала она. - Как там погода? Ты что-то узнал?» - «Узнал,  - сказал Рогов.- Завтра обещают потепление и солнце. И температуру воды до восемнадцати. Так что можно будет посидеть на пляже в шезлонгах».- «Ты что, шутишь? - возмущенно сказала жена. - Сидеть на таком ветру?! Воспаление легких мне обеспечено. Нет, я не пойду. Даже и не подумаю!» - «Римма,  - сказал  Рогов, чувствуя  подступающее раздражение. - Римма, это не Крым и не Сочи, это Прибалтика. Окунуться и загорать можно и здесь». - «Вот  ты и загорай! - со злостью сказала она.- Было безумием тащить меня сюда. Пропал отпуск». Рогов в растерянности застыл. «Позволь, - сказал он с  недоумением. - Ведь это была твоя идея. Я о Прибалтике даже не думал». Она помолчала. «Да, - сказала она после паузы. - Но я хотела в хорошую гостиницу, типа «Конкордия» или «Европа». А не в эту жалкую «Регину». Рогов усмехнулся. «Что удалось, то и заказали. Кстати, эта тоже совсем  неплохая. А тебе хотелось, чтобы была с персональной погодой? Таких тут нет». Жена надулась и замолчала.      
    
      В номере было тепло, но плащ, брюки, носки и туфли, всё было влажное и холодное. Рогов переоделся и посмотрел на часы. Было около двенадцати. «Римма, - сказал он. – Может, сходим в кафе? Что-то я продрог». Она молча отложила книгу, поднялась, надела туфли, подошла к зеркалу и поправила прическу. Она знала, что хорошо сложена и у нее красивые ноги.  «Идем. В комнате жутко сыро и противно».
      
        Кафе было на втором этаже. Уже в вестибюле сильно пахло жареным кофе. Столиков было мало и почти все заняты, но Рогов успешно перехватил освободившиеся места, усадил жену и подошел к стойке. Очередь была небольшая. Стоявший перед ним крупный мужчина лет сорока вполголоса  убеждал  молоденькую светловолосую девушку съездить с ним в Ригу. Девушка смущалась, опускала глаза, щеки ее пылали. Мужчина повторял: «У меня «Мерседес», комфорт вам будет обеспечен, всего двадцать минут езды. Погуляем, покатаемся, посмотрим город и пообедаем в хорошем ресторане, а к вечеру вернемся».

       Подошла очередь Рогова. Слова мужчины заронили в нем мысль. Продолжая  обдумывать, он взял кофе и вернулся к столику. Жена безучастно смотрела к окно. «Тоска, - сказала она, не оборачиваясь. - И туман, по-моему, даже сгустился». Они вернулись в номер, а Рогов продолжал думать о словах мужчины. Прошло полчаса. Он вышел в вестибюль, выкурил сигарету и подошел к справочному бюро. Девушка в окошке была симпатичной,  по-русски говорила с легким и даже приятным акцентом. Ей было скучно, и она подробно  ответила на его вопросы. 
      
      Рогов погулял по вестибюлю, обдумал советы девушки, прикинул возможные расходы и вошел в номер. «Римма, - сказал он.- У меня появилась идея. Давай съездим в Ригу. Правда, нам обещают организованную экскурсию, но можем поехать и сами. Ты как?»      
      Она вмиг оживилась. «В Ригу? Очень хорошо! Там, по слухам, роскошные универмаги.  В Москве мне говорили, что таких у нас нет. А как туда доехать?» Рогов кивнул. «Я всё узнал. Есть несколько способов. Можно поехать электричкой, а можно рейсовым автобусом. И еще есть третье - взять такси. И заодно уже и посмотрим город».
      Римма обрадовалась.  «Я  согласна, - сказала она. - И походим по универмагам, да?» - «Да, - вяло сказал Рогов. Перспектива хождения по магазинам его не вдохновляла.  Но для Риммы это было главным. Настроение её сразу улучшилось. «А когда?» - нетерпеливо спросила она. - «Да  хоть завтра, - сказал он. - Так как? Заказывать  такси?» - «Конечно!»  Рогов подошел к телефону и снял трубку.

      В десять утра они уже сидели в машине и через полчаса были в Риге. Был легкий туман, но день обещал быть солнечным. Они прокатились по улицам города, посмотрели не выходя из машины улицы со старинными зданиями - от средневековых до модерна, - и вошли в Домский собор, оставив такси ждать на улице. Органный концерт уже шел. Они  послушали и рассмотрели внутреннее убранство, но Рогов видел, что Римма торопится и нервничает, Всё увиденное входило в обязательный набор туристских посещений, о чем можно будет рассказывать по возвращении домой, но сейчас её интересовали только магазины.      
      Было двенадцать, когда  они сошли у большого  универмага.  В магазине было людно и хотя на стенах гудели кондиционеры, было душновато и стоял гул голосов. Повсюду висели указатели с цветными  стрелками на латышском и английском языках. Римма недовольно нахмурилась. «Что, а русских указателей у них нет?» - «Как видишь. Но есть английские. Я тебе буду переводить». Она помолчала. « Хамство, - гневно сказала она. - Просто хамство. Английский язык, видите ли, им подходит, а русский нет. Сволочи!». Рогов поморщился. «Нет, Римма. Просто у них хорошая память, они ничего не забыли». Она с удивлением на него посмотрела. «Что? Чего они не забыли? Того, что Россия сделала для них?» - «Именно так, - сказал он. - Не забыли 1940-й год, советскую оккупацию, массовые аресты, разгром всей их жизни и насильственную русификацию. - Он покачал головой. - Конечно, того поколения уже почти нет, но нелюбовь к России передается детям и внукам. Генетически. Она у них в  крови. Поэтому и любви к русскому языку тут не ищи». Она зло усмехнулась. «А ты их еще защищаешь! Они тебя ненавидят, а ты защищаешь».- «Я им не враг и не оккупант. Я их гость. И хватит об этом. Ладно, решай, что тебя интересует. Слева гастроном и ювелирный отдел, часы и люстры. За ними посуда и холодильники, справа электроника, телевизоры, магнитофоны, что-то еще. - Он всмотрелся в указатели. - Дальше галантерея, обувь, головные уборы. Одежда на втором этаже. Так куда?» - «На второй этаж, - раздраженно сказала она.- Посмотрим, что интересного найдется у твоих друзей».   
      
      Здесь пахло кофе и одеждой. Ровным хором гудели кондиционеры. Это был огромный, заполненный снующими людьми зал со множеством свисающих с потолка светящихся указателей. Как и внизу, все они были на латышском и английском языках. У самого входа располагалось кафе. стояли столики и у них полукресла, шумели кофеварки и толпились посетители.
       «Ну?- саркастически сказала Римма. - И что теперь? Куда нам идти? Ты хоть что-то понять сможешь?» - «Конечно, - сказал Рогов. - Перевожу. Впереди и слева пальто, куртки и плащи. За ними шубы и дубленки. Ты хочешь туда?» - «Зачем? – недовольно сказала она.- А что еще?» - «Справа мужские сорочки и костюмы, белье, галстуки, свитера и спецодежда. - Он всмотрелся. - А еще дальше женская одежда. Бельё, платья зимние и летние, халаты, свитера, кофточки. Да, и еще - женские костюмы. Кажется, всё. Выбирай». - «Костюмы, - решительно сказала она. - Мне нужен новый костюм. Идем туда». Рогов вдруг разозлился. «А мне, кстати, нужен новый галстук», – сказал он. Римма с удивлением посмотрела на него. «Зачем? У тебя их что, мало?» - «Вдвое меньше, чем у тебя костюмов», - сказал он.  Она промолчала. «Ладно, - сухо сказала она. - Купим потом, после костюма».

      Костюмов - самых разных - всех цветов и фасонов - были десятки, если не сотни. Глаза у Риммы светились лихорадочным блеском и щеки возбужденно горели, как при высокой температуре. Все костюмы были красивы, один привлекательнее и изящнее другого. Уже несколько  раз Роговы пересекли огромный зал из конца в конец, переходя из ряда в ряд. Но Римма ни на одном не могла остановиться. Она искала. Это было нетерпение охотника, выслеживающего прячущуюся дичь. Рогов устал и пришел в раздраженное состояние. Болели ноги и хотелось курить.
      Прошло около часа. Три костюма были отобраны, и вежливая улыбающаяся продавщица пригласила Роговых в только что освободившуюся примерочную кабину. Соседние были заняты,  возле  них  в  ожидании  стояли  мужчины.
      
      Первый костюм розового цвета Рогову активно не понравился. «Тебе он не по возрасту, - сказал он, оглядывая Римму. У нее была хорошая фигура и красивые ноги, но возраст сказывался. - Это для девушки не старше двадцати пяти. И еще эта юбка мини! Поздновато, Римма. В общем, мне не нравится». - «Ладно, - сказала она. - Тогда выйди. Я примерю другой». Прошло пять  минут. Римма отодвинула шторку кабины. «Входи. А как этот?»  Этот был лучше. Он был светло-серый, изящного покроя, жакет очень короткий, с закругленными полами и короткая юбка с разрезами. Римма сделала поворот - обнажилось бедро в колготах. «Ну? - сказала она. - Как этот?» - «Никак,- сказал Рогов. - Не лучше первого. Тебе не подходит». - «Хорошо, - раздраженно сказала она. - Тогда я примерю третий, а потом решу сама. От тебя пользы, как от козла молока. Выходи». Рогов послушно вышел.
      
      У соседней  кабины стоял коренастый мужчина лет под пятьдесят. У него было красное обветренное лицо и седоватая бородка. Было видно, что он нервничает. Прошла минута. Мужчина приблизился к кабинке. «Эй! - крикнул он.- Кристина, ты там что, заснула? Нельзя ли поживее?» - «Сейчас, Эдгарс, сейчас», - ответил женский голос. - Еще две минуты!».
     Рогов обмер. Прошло много лет, но это имя, голос и его интонации он мгновенно вспомнил. Шторка отодвинулась и женщина вышла. Она была худенькой и светловолосой, с большими  серо-голубыми  глазами в темных ресницах.
     Рогов перестал дышать. Это была она. Сердце его бешено застучало и зашумело в ушах. Он едва удержался на ногах. Откуда-то издалека до него донесся голос Риммы.  Она всё еще находилась в примерочной кабинке. «Вадим, а как этот костюм? Как он тебе?» Она отдернула шторку. Этот костюм был строгий, темно-синий с узкой белой оторочкой. Рогов невидяще мельком глянул на неё. «Да, да, нравится», - проговорил он, не отводя глаз от женщины. Римма с удивлением посмотрела на мужа. «Ты всё же посмотри! - сказала она и вдруг осеклась. Она увидела, что он сильно побледнел и с ним что-то происходит. - Вадим, ты что, заболел? Тебе плохо?» - «Нет, - незнакомым осипшим  голосом сказал Рогов, глядя на женщину. - Нет, нет…Всё в порядке…». Римма в недоумении вышла из кабинки и приблизилась к Рогову. «Вадим, что с тобою?» Он не ответил. Наступила странная пауза. Рогов неуверенно шагнул к соседней кабинке. «Кристина?» - сказал он, обращаясь к вышедшей женщине. Она удивленно подняла глаза и лицо её вмиг побледнело. «Вадим, - прошептала она. - О, Господи, не может быть…»        Стоявший рядом мужчина с бородкой непонимающе посмотрел на неё и перевел взгляд на Рогова. Первой опомнилась Римма. Она уже сообразила, что происходит что-то странное. «Вадим, - решительно сказала она. - Этот костюм я беру и мы уходим». Интуитивно она поняла, что мужа нужно уводить. Цепко взяв за рукав, она его потянула, но он руку выдернул. «Минуту, - хрипло сказал он. - Еще минуту...». Он приблизился к женщине. Она неотрывно смотрела ему в глаза. Глаза её были широко раскрыты. Нужно было что-то говорить, но Рогов утратил дар речи. Он сделал еще шажок. «Кристина, - с трудом проговорил он. - Кристина, это я. Ты меня узнаешь?» - «Да, - полушепотом сказала она. - Конечно, я тебя узнаю…». Стоявший рядом мужчина с удивлением за происходящим. Лицо его вдруг налилось багровостью. «Кристина, что происходит? - недоуменно сказал он. - Кто этот человек? Объясни!» Женщина растерянно посмотрела на него. Она попыталась что-то ответить, но в разговор мгновенно вмешалась Римма. Лицо её стало жестким, губы  сжались в ниточку. «Вадим, - сказала она приказным тоном. - Вадим, ты же видишь, ты обознался. - Она посмотрела на мужчину с бородкой. - Это ошибка, извините нас. Мы уходим». Она снова попыталась взять Рогова под руку, но он руку с силой освободил. «Нет, Римма. - сказал он, взволнованно и часто дыша. - Это не ошибка и я не обознался.  Кристина, сколько лет мы с тобою не виделись?».- «Много, - вполголоса сказала она. Голос её задрожал. - Почти двадцать. Нет, все двадцать. Ровно двадцать». Снова вмешался мужчина. «Кристина, это чёрт знает что! Кончай эти штуки! Ты выбрала костюм? Нет? Ну, всё равно, на сегодня хватит, мы уходим!» Рогов уже взял себя в руки. «Одну минуту, - сказал он. - Кристина, оставь мне свой телефон. Мы созвонимся и поговорим в спокойной обстановке» - «Что?! - возмущенно выкрикнул мужчина с бородкой. - Какой телефон?! Никаких телефонов! Я не разрешаю!». Рогов удивился. «Почему? Что в этом плохого? Хорошо. Кристина, тогда запомни - гостиница «Регина», найдешь по справочной». - Он вдруг вспомнил о Римме. Она стояла рядом, очень бледная и напряженная, всё еще в костюме с висящей сбоку фирменной этикеткой. Стоявший рядом мужчина схватил Кристину под руку. « Пошли! - грубо сказал он.- Мало ли кого ты еще встретишь! Так что, со всеми будешь созваниваться? Да если бы я созванивался со всеми своими бывшими…Ладно, замнем. А костюм купишь в другой раз. Идем же!». Кристина, бледная и сникшая, безвольно подчинилась. Он потянул ее и они отошли. На короткий миг она обернулась. Глаза ее и Рогова встретились. Это был то ли прощальный, то ли что-то обещающий взгляд, Рогов не понял. Сердце его колотилось и лоб покрылся испариной. Еще через минуту Кристина и её муж растворились в толпе. Римма уже оправилась и порозовела. «Стой тут, - решительно  сказала она.- Я мигом, только переоденусь. Костюм этот я беру».
       Прошла минута. Рогов с трудом очнулся. «Хорошо, - сипло проговорил он. - Возьми бумажник и оплати, а я на несколько минут в курилку. Жди меня у касс». Она внимательно посмотрела на него и молча взяла бумажник. Лицо ее было бледным и напряженным.

       Домой они ехали молча. Вечерело, вдоль шоссе горели фонари. Ветер улегся и хотя море еще слегка волновалось, шторма не было. Они  молча поужинали в кафе, и только в номере Римма нарушила молчание: «Вадим, так всё же. Кто такая эта Кристина? Была очень странная реакция как с твоей, так и с её стороны». Он помолчал. «Мы с нею старые друзья». Она ехидно хмыкнула. «И всего-то? Не больше?» Он нахмурился. «Сейчас это уже не имеет значения».- «А всё же? Если честно». - «Честно? Ладно, скажу. Да, больше, чем друзья. Ну и что? Теперь ты удовлетворена?» Она усмехнулась. - «Вполне. Тогда ответь: это было до меня? Или после?» Он иронически хмыкнул. «А ты подумай сама. Ведь мы с нею не виделись двадцать лет.  А женаты мы с тобою  восемнадцать. Конечно, это было до тебя». Она кивнула. «Ладно, - сказала она после долгой паузы. - Я ложусь  спать. Что-то я не в форме,  устала».
      
      Она легла, а Рогов еще долго сидел в кресле у раскрытой двери на балкон, курил и всё думал о встрече в магазине. Конечно, она изменилась, Двадцать лет не шутка. Сейчас ей тридцать восемь, а тогда было восемнадцать. И всё же это она. Тот же взгляд, тот же голос, тот же общий облик. Тогда их необъяснимый разрыв для него надолго стал душевной драмой. Ни на одно его письмо, даже на две телеграммы она не ответила. Он был растерян, расстроен, не мог понять причину.  Время шло, а он ждал. Ни одна девушка по-настоящему ему не нравилась. Лишь через полтора-два года он стал оживать. Но Кристину забыть не мог. И всегда сравнивал. Это ему мешало, но происходило невольно, от него не зависело. Это уже позже текущая жизнь, квартирные дела, работа и диссертация мало-помалу стали заполнять его мысли. Кристину он вспоминал уже всё реже, через два года женился и почти её забыл, родился сын… Где Кристина, как живет и что послужило причиной их внезапного разрыва, он так и не понял. И догадаться не смог. А потом даже не пытался. Хотя иной раз вдруг всплывало. Какое-то горькое сожаление, боль души, ощущение утраты чего-то главного и единственного, бездарно упущенного. Позже проходило, растворялось в потоке жизни. Так, в суете, прошло двадцать лет.      
     Он снова погрузился в воспоминания. Через два года после их непонятного разрыва он снова оказался в Киеве, в короткой командировке, всего на два-три дня.  Дом Кристины, её парадное, крутую лестницу на третий этаж, большую комнату и сестру Ингу он не забыл.
      Это был теплый сентябрьский вечер. Он стоял у парадной двери, волновался и  колебался - так подняться наверх? Или не нужно?  Узнать - что же произошло? Что стало причиной такого резкого разрыва с ее стороны? Ведь перед его отъездом в Москву, в тот последний их вечер, разрыва ничто не предвещало. Так всё же - пойти или нет? Он решился, выкурил сигарету и вошел в узкое темноватое парадное. Здесь тоже всё было прежним. И по-прежнему не работал лифт. Он поднялся на третий этаж. Та же дверь, круглая кнопка звонка. Учащенно стучало сердце. Он позвонил один раз, это было к ним, Кристине и Инге. Два звонка было к соседям, это он помнил. Он замер. Что сейчас произойдет? А вдруг дверь откроет сама Кристина? Что ей сказать? Послышались легкие шаги, щелкнул замок. Это была Инга. Она его узнала. Лицо ее застыло. «Вадим, - растерянно сказала она.- Это вы, Вадим. Входите».
     Комната была та же, то же старинное желтое пианино на том же месте. Кристины не было. Прошла минута. «Инга, - сказал Рогов. От волнения голос его охрип. - Я хотел бы узнать…Так странно всё вышло, я до сих пор ничего не понимаю, я…» Лицо Инги напряглось. «Вы хотите знать о Кристине? Полтора года назад она вышла замуж и живет в Риге».- «Но….» - «Я больше ничего не знаю. Адрес ее у меня есть, но вам его я не дам».- «Почему? Я хотел узнать, что послужило причиной…» - «Нет, - сказала Инга. - Я ничего не знаю. И о вашем визите ей не сообщу. - Она помолчала. - Это всё, Вадим. Извините».
      Рогов поднялся. «Что ж, - огорченно сказал он. - Не смею настаивать. До свидания, Инга».
      На следующий день он уехал.
      От этой встречи и разговора с Ингой в его душе надолго осело горькое воспоминание, чувство какой-то незавершенности, неясности. Недоговоренности о чем-то очень важном, чего он  ждал и чего, как ему казалось, ждала и она, Кристина.   
      Потом острота притупилась, вспоминалось уже всё реже, о Кристине он почти забыл. И вот сегодня в магазине…Вдруг он обмер и похолодел. Об этом двухминутном эпизоде он совсем забыл. Потому что в такое вообще не верил. А сейчас вдруг вспомнил и заволновался. Сильно забилось сердце. Это произошло всего две недели назад в Москве, незадолго до этого отъезда их сюда, в Прибалтику. Он стоял на заполненной людьми платформе и ждал электричку Рижская - Нахабино, зная, что Римма его ждет. Начинало темнеть. Вечер был теплый. До прихода электропоезда оставалось минуты две-три. Рогов докурил сигарету, нашел глазами урну для мусора и направился к ней. И в этот момент к нему подошла цыганка. Почему-то в тот вечер на платформе  их было много. Она была в длинном темном платье и платке в ярких цветах. «Дай,  красавчик, рублик», - сказала она. Рогов удивился. «Чего  вдруг?» - спросил он. Она сощурилась. «Дай, тогда скажу. Скоро её увидишь». - «Кого увижу?» - «Свою светловолосую». Рогов весело рассмеялся. О Кристине в ту минуту он и не думал. «Нет, милая, жена у меня темная шатенка. Не угадала». Цыганка усмехнулась. «Не про жену речь. Дай  рублик, скажу!». Рогов вынул из кармана пиджака металлический рубль. «Ладно, - сказал он. - Держи. Так что за светловолосая?» Цыганка  начала  что-то говорить, но в этот момент с грохотом подкатил электровоз, двери вагонов с треском раздвинулись, поднялся шум, толкотня, кто-то выходил, другие ринулись в вагоны. Рогов поспешно вскочил на подножку и втиснулся в вагон, дверные створки уже сдвигались, но он еще услышал голос цыганки: «Светловолосая, что любила тебя! И ты любил её! Давно! Да только потерял её! По своей вине! - Двери уже почти закрылись, но Рогов еще успел расслышать: - Скоро с нею увидишься!» Она кричала что-то еще, но слышно уже не было. Рогов протолкался в вагон и с трудом нашел свободное место. Рядом кто-то закурил, окно было закрыто, стало душно, поднялись крики и скандал, и о словах цыганки Рогов забыл. Затем он встретился с Риммой, начались предотъездные закупки, разговоры, потом какие-то телефонные звонки, позже пришли друзья на прощальный ужин и об этом событии на платформе Рогов забыл. А сейчас его остро кольнуло. Светловолосая…Ведь это Кристина! Цыганка всё предсказала верно.  Но почему она сказала, что виноват он? В чем? Что еще она хотела сказать?..Волнуясь, он закурил сигарету и глубоко затянулся дымом. И снова возвратился мыслями о сегодняшней встрече. Что, увидев Кристину, он испытал? Какие чувства? Да, это было чем-то вроде удара молнии, даже потрясением. Конечно, она стала старше, но внешне изменилась мало. Ни одну женщину после неё он так уже не любил. Но прошло двадцать лет. И её теперешнюю не знал. За эти годы она изменилась, могла стать капризной, сварливой, недоброй. У неё наверняка были мужчины, кого-то она любила, похоже, что этот усач -  ее муж, возможно, у неё есть дети.  Это была она, но не прежняя, а какая-то иная, уже не та, чужая. Он докурил и взял другую сигарету. А сегодня в магазине… Появилось ли у него желание обнять её, поцеловать? Он задумался. Пожалуй, да, было. Но не прежнее, молодое, любовное, жаркое, бездумно бросающее в объятия. Просто  радостное, дружеское, с примесью грусти, печали о невозвратном. И уже невольно отчужденное, как к некогда близкому, но уже ставшему чужим, человеку, с незнакомым характером и привычками. Он задумался. Ну, а если бы она ему вдруг сказала: «Вадим, давай бросим всё и вместе уйдем!» - ушел бы он? Вряд ли. Скорее, нет. Не потому, что так уж любит Римму. А потому что привык к своей нынешней жизни. Привык за эти промелькнувшие двадцать лет, обленился, утратил мобильность, стал суше, холоднее, безразличнее, медлительнее. Давно ничего волнующего от жизни не ждал. И вот  сегодня  эта  невероятная, взбудоражившая всё его нутро, встреча…Он посмотрел на часы. Скоро двенадцать, пора спать. Но не хочется. Он выкурил еще одну сигарету, погасил настольную лампу, разделся и лег. В комнате было довольно светло. «Белые ночи, - подумал он. - Вообще-то, не ночи, скорее, сумерки». Он закрыл глаза, но сон не шел. И облик Кристины стал путаться  - этот, сегодняшний, в магазине, и прежний, светлый, легкий и теплый, из далекого  времени. Да, всё в жизни случай. Броуновское движение человеческих душ, непредсказуемость, хаотичность встреч…Тогда он кончал институт и проходил практику на заводе в Киеве. Оставалось еще две недели  и уже хотелось домой, в Москву. В тот вечер он погулял по Владимирской горке, прошел по паркам и постоял у металлического ограждения  откоса, рассматривая вечереющие заднепровские дали. Вечер был теплый и безветренный, но небо затянуто тучами, где-то очень далеко на горизонте время от времени вспыхивали молнии и потом доносилось глухое ворчание грома. Рогов вернулся в парк и вышел к концертной эстраде. Здесь ярко горели фонари и было многолюдно, в центре эстрады стоял черный сверкающий рояль с поднятой крышкой и иа скамьях уже собирались слушатели. В ближних рядах мест почти не было, но одно Рогов заметил. Он добрался до него и спросил у сидящей белокурой девушки: «Это место не занято?» - «Кажется, нет, - неуверенно сказала она. - Должна была прийти сестра, но, как видно, ей не удалось уйти с работы». Рогов сел. «Тогда пока сяду я, - просительно сказал он .- Но если придет ваша сестра, то место я тут же освобожу, обещаю». Девушка улыбнулась. Она была очень хорошенькой. «Спасибо, - сказала она, порозовев. - Может быть, сестра еще придет, только опоздает. Она очень хотела послушать этот фортепианный концерт». Рогов помолчал. «А что за концерт?» - «А вы разве афишу у входа не видели?»- «Нет, я подошел с другой стороны». Девушка снова улыбнулась. «Это концерт Эдварда Грига, мой самый любимый». Рогов удивленно вскинул брови. «Да что вы! Я тоже очень люблю этот концерт! Даже, признаюсь вам, сам когда-то играл первую его часть, правда, с вторым роялем, не с оркестром». Теперь удивилась девушка. «Так вы музыкант?» Рогов рассмеялся. «Нет, я учился в музыкальной десятилетке. Но дальше не пошел». - «Как жаль! Почему?» Рогов пожал плечами. «Понял, что таланта  нет. А играть в эстрадном оркестре или учить в музшколе детей  не хотелось. И поступил в институт». - «В какой?» Рогов усмехнулся. «В технологический. Видите ли, я москвич. А в Киеве я сейчас на практике, на заводе. И еще я…».- «Тс-сс! – прошептала девушка.- Они уже выходят!»       
      Концерт начался. Светлая, яркая, блистающая и романтичная первая часть концерта окончилась, оркестр замер и стало очень тихо. И после короткой паузы началась часть вторая. Медленная, задумчивая, элегичная. Рогов слушал с удовольствием, но вдруг увидел, что по щекам его соседки, одна за другой, медленно скатились две слезинки. Она была вся в музыке, своих невольных слёз не замечала. Рогов замер. С ним тоже что-то произошло. Музыку эту он хорошо знал и любил. Но сейчас он был растроган. Слезы девушки вызвали в нем непонятное душевное движение, чувство сопричастности к её душевному переживанию. Такое с ним было впервые в жизни. Сам себя не понимая, он вынул носовой платок и легко прикоснулся к её щекам. Она вздрогнула, непонимающе глянула на него и страшно покраснела. «Извините, не надо, - прошептала она. - Это со мною иногда бывает». Концерт продолжался, уже зазвучала третья часть, как вдруг неожиданно налетел и ударил сильный шквал, испуганно громко зашумела листва, вспыхнула ослепительная белая молния, раздался мощный удар грома и упали  первые тяжелые капли дождя. Началась гроза. Нужно было уходить, но оставить девушку Рогов почему-то уже не мог. Произошло что-то, что уйти ему не позволяло. Публика поспешно поднималась и разбегалась, кто-то уже открыл зонты, ряды почти опустели. Рогов секунду колебался, затем сбросил легкую курточку, оставшись в тенниске, и укрыл плечи девушки. «Что вы! - прошептала она - Не надо!» - «Надо!» - твердо сказал он. Дождь уже усилился, шумела листва и вспыхивали молнии, небо гремело, публики перед эстрадой  почти не осталось, а Рогов с девушкой всё еще не уходили. Дирижер на миг оглянулся, посмотрел на пустые скамьи и сделал знак оркестру, Музыка вмиг стихла. «Бежим!- сказал Рогов. - Спрячемся где-нибудь под навес, ведь вы совсем промокли!» Они выбежали на аллею, по склону, друг друга обгоняя, катились быстрые водяные струи, а на ногах девушки были туфельки на высоких каблуках. Бежать ей было трудно, туфли то и дело слетали, ноги опасно подворачивались. И тогда Рогов решился. Нагнувшись, он решительно снял с ее маленьких ступней эти уже мокрые туфельки и, держа их в одной руке, в тот же миг  поднял девушку на руки. «Держитесь!- крикнул он. - Хватайте меня за шею! Обнимайте! Крепче!» Снова ударил шквал, над аллеей раскачивались фонари и в мокрой листве и залитом водой асфальте метались пятна света, небо гремело, сильным ровным звуком шумел ливень. Аллея была пуста. Рогов с девушкой на руках добежал до какой-то будки, под узким козырьком которой уже стояли, прижавшись, несколько человек. «Пустите же меня, - сказала девушка. Она дрожала от холода. - Где мои туфли?» - «У меня, - сказал Рогов. - Но  как  вы доберетесь домой? Где вы живете? Далеко?» - «Нет, - сказала она. - Близко. Пустите меня, я добегу».- «Нет, - сказал Рогов. - Даже и не думайте, я вас доставлю. Кстати, как вас зовут?» - «Кристина. А вас?» - «Вадим». - «Так вот, Кристина, дождь, по-моему, немного стих и мы сейчас побежим. А вы будете указывать мне дорогу». – «Но как же…» - «А вот так ,- сказал Рогов, - Хватайтесь за мою шею. Обнимайте! И покрепче! И двинулись. Вам на какую улицу?» - «На Институтскую, мой дом вблизи здания госбанка».- «Знаю. Хорошо, побежали». Они пересекли широкую улицу, по которой вниз на Крещатик мчались водные потоки и пробежали по короткой улице с табличкой «Садовая». «Вот моя Институтская, здесь мне направо, - сказала Кристина, - Это уже совсем близко, отпустите меня!» - «Нет».  Гроза ушла дальше, гремело уже издалека, но тротуары были залиты водой и дождь еще шел. Кристина умолкла, но шею Рогова не отпускала. Прошло несколько минут. «А вот и мой дом, это мое парадное. Всё, всё, Вадим, спасибо, вы мой спаситель».- «Нет, - сказал он. - Еще не всё. Вам на какой этаж? На третий? Лифт тут есть?» - «Есть, но не работает. Это ничего, пустите меня, я привыкла, доберусь». - «Ясно,- сказал Рогов. - Мне всё ясно. Поехали!». Он внес Кристину в парадное и, держа на руках, стал подниматься по лестнице. У неё было легкое упругое тело, а он вдруг ощутил её теплые тугие бедра, увидел обнажившиеся крепкие босые ножки с круглыми коленями и крохотными полудетскими ступнями, ощутил прижавшуюся к нему маленькую мягкую грудь и её горячее дыхание. Было темно. «Пустите же меня, - тревожно сказала она. - Здесь это уже ни к чему…» - «Молчи, - сказал он,  вдруг переходя на «ты». Почему он на это решился, объяснить он  не мог. Он ощутил в ней женщину. - А пока…пока вот что». И крепко поцеловал в губы. Она вздрогнула, замерла, но не оттолкнула, обхватила за шею и прижалась. Сердца их стучали. Останавливаясь и целуясь, они добрались до третьего этажа. На площадке горела слабая лампочка. «Всё, всё, Вадим, это моя дверь, - растерянно сказала Кристина. - И отдай же, наконец, мои туфли! Я хотя бы стану на ноги». И сильно нажала кнопку звонка. В тот же миг дверь распахнулась. В двери стояла высокая бледная девушка с испуганным лицом. «О, Боже!- сказала она. - Слава Богу! А я тут с ума схожу! Куда идти, где тебя искать?» Вдруг она заметила Рогова. Лицо её выразило недоумение. «Инга, -  сказала Кристина.- Это мой спаситель, его зовут Вадим. И впускай же нас скорее в дом, мы насквозь промокли!». Они вошли. В коридоре горел свет. «Всё, - сказал Рогов  Инге. - Получайте вашу сестричку. Советую хорошенько растереть ей ноги спиртом. Она очень простыла».- «Спирта у меня нет, - растерянно сказала Инга. - Есть водка». - «Годится, - сказал Рогов. - Ну, а я убегаю. Завтра я вам позвоню». - «Нет,- сказала Кристина. - У нас нет телефона. И никуда ты не побежишь, ты тоже промок насквозь». Инга с удивлением посмотрела на сестру. То, что она с Роговом на «ты», показалось ей странным. «Хорошо,- сказала она после паузы. - Но, понимаете, у нас одна комната. Устроить вас на ночь…» - она пожала плечами. Рогов усмехнулся. «А это не требуется. Тут  вблизи  метро, значит, я запросто доберусь домой». - «А вам куда?» - « В Святошино. Там мое общежитие. Только на дорожку налейте и мне, если хватит, полстакана водки. И еще, Кристина, отдай мою курточку». Кристина удивилась. Лишь сейчас она заметила на себе мокрую курточку Рогова и покраснела. «Конечно! – сказала она, сбрасывая курточку.- А я ничего не вижу! Инга, а где водка? Налей же Вадиму! А у нас есть, чем закусить?» - «Ничего не надо, - смеясь, сказал Рогов.- Нужна лишь корочка хлеба. Не закусить, а занюхать. Ведь я москвич, у нас так говорят. Ну, так как? Водка есть?» Инга бросилась к буфету. «Вот,- сказала она, протягивая Рогову початую бутылку «Столичной» и граненый стакан. - Налейте себе сколько хотите. Это у нас осталось еще с апреля, когда мы отмечали  восемнадцатилетие  Кристины».- «И еще корочку хлеба». – «Да, да, извините, вот». Рогов выпил и, смеясь, корочку понюхал. «Всё, спасибо, теперь я бегу. Боюсь, что приближается  вторая волна грозы. Слышите? Снова близко гремит. И, по-моему, опять льет. Но до метро добежать я успею». Инга метнулась в коридор и тут же вернулась. «Возьмите,- сказала она. - Это очень старый плащ, с капюшоном. Еще нашего прадеда. Ему, наверное, лет сто, но от дождя он вас защитит». Это был серый плащ из какой-то жесткой и плотной ткани. «О-о! Роскошная вещь! - восхищенно сказал Рогов. - Завтра вам его верну. - Он надел плащ. - А ножки Кристине всё же хорошенько разотрите водкой. Она у вас такая нежная». Кристина вмиг залилась краской и отвела глаза. Инга с подозрением смотрела то на сестру, то на Вадима. Прошла минута. «Ладно, - сказала она. - Конечно, разотру. А завтра я буду дома после шести. Приходите. Нам звонить один раз».      
      …Вот так у них и началось. Почему-то  сейчас  припомнилась, как вечерами пили чай, сидели на балконе, потом он что-то играл им на пианино, но настороженность на лице Инги оставалась. Она была сестрой старшей и чувствовала за Кристину ответственность. Родителей у них не было, а спросить о них Рогов не решался. Это уже потом он узнал, что комната досталась сестрам по наследству. Еще в прошлом веке здесь жила семья прадеда, известного киевского ветеринара. Тогда вся большая семикомнатная квартира с помещениями для животных и операционной принадлежала прадеду. Но в годы революции  её  отобрали  и  превратили  в  коммунальную. Прадед с горя заболел и умер, а деда за что-то арестовали и выслали. Жить стало не на что. Продали все картины, дорогую посуду, ковры, редкие книги, потом бабушка что-то пекла и торговала на базаре. Но вскоре умерла и она. Родители уехали куда-то на заработки, кажется, на Дальний Восток, одно время присылали бодрые письма и деньги, а потом тоже пропали. Инга поступила на курсы телеграфистов, а Кристина тогда еще была школьницей. Всё это сейчас вспоминалось с трудом, кусками. Но главным было не это. Вечерами они с Кристиной уходили в парк, слушали музыку, а потом забирались поглубже в темные уголки, сдвигали  в глубину зарослей скамейку и целовались. Но два раза вышло так, что у Инги  были  ночные смены, и в те вечера они никуда не уходили, оставались дома, одни.  Гасили свет, целовались, обнимались, ласкали друг друга.  Потом всё случилось. Дважды. Опыта ни у него, ни у неё не было. Это было не то, чего ждали, но они догадались, что нужно время и терпение. Тем более, что ему предстоял отъезд, через год защита диплома и какая-то работа. Где и какая? Неизвестно. Не в Москве, но где - предвидеть было нельзя.
      Он  уехал, но они договорились, что это ненадолго, на время. Что потом он приедет и как-то всё образуется. Он писал ей почти ежедневно, до востребования на главпочтамт,  как  договорились, письма были жаркие, любовные, но ответа не было. Ни разу. И ни одного. Рогов удивился и выждал неделю. Потом еще одну. Но писем не было. Это его озадачило. Он испугался, заволновался и дал телеграмму – тоже на главпочтамт, Но и на неё ответа не было. Хорошо было бы дать телеграмму ей домой, но домашнего адреса Кристины он впопыхах не узнал. Прошел месяц, а он всё ждал. А потом ждать как-то перестал. Понял, что что-то произошло. Что его отвергли. И узнать теперь уже ничего нельзя.
     Потом всё закрутилось, пошли печально-знаменитые 90-е годы, начались волнения с устройством на работу, какие-то ознакомительные поездки, с кем-то встречи. Сейчас всего и не вспомнить. И время пошло, побежало. Появились новые люди, приятели, потом возникли какие-то девушки, одну звали Куклой, другую по-дурацки Салфетой, лица их давно забылись, а вот имена помнятся. Смешно. Всё это вдруг вспомнилось, стало путаться, сливаться в какую-то безликую кутерьму, серые тени, возникла невнятица…И Рогов уснул.
      
      Утро был светлое, комната залита желтым солнцем, он открыл глаза и увидел Римму. Она стояла у зеркала  в цветастом японском халатике и возилась с прической. «О!- сказала она. - Проснулся? А то я уж собралась тебя будить». Рогов сел. «Час сейчас который? - спросил он сонным голосом.  - Что-то я заспал».- «Скоро девять. Вставай, а то опоздаем в кафе». Рогов потянулся. «Не опоздаем, там до двенадцати. - Он сладко зажмурился.- А день-то какой! Солнце! Точно сказал  тот человек на берегу. Лето!».
     Он это сказал и вдруг вспомнил вчерашний день, Ригу, универмаг и Кристину. Вмиг сильно забилось сердце и настроение погасло. До чего глупо всё вышло. Ни телефона, ни адреса. После двадцати лет - и вдруг такая встреча. И снова пустота. И снова та же мучительная неясность. Он поднялся и молча ушел в ванную комнату. Он принимал душ, брился и думал - найдет  она его или нет? Название гостиницы он успел ей назвать, второй такой здесь, кажется, нет, но запомнила ли она его? И захочет ли искать? Решится ли? Остались ли у нее какие-нибудь чувства к нему? Вчера, увидев, застыла и страшно побледнела, лишь тихо проговорила: «Не может быть!» и потом, уходя, оглянулась. Взгляд этот запомнился,  но что было в нём - прощанье? Надежда? Обещанье встречи? Или простое любопытство?
       
      Он вышел из душа и стал молча переодеваться. Римма тоже молчала. Что-то после вчерашнего еще не совсем прошло, не рассосалось. Он одел тенниску и вдруг сердито сказал: «А галстук себе я так и не купил». До этой минуту о галстуке он даже не вспоминал. Римма удивилась. Она тоже о галстуке забыла. «Купишь здесь,- миролюбиво сказала она. - Тут отличный выбор, я видела. Я тебе помогу». Он кивнул. «Ладно, - сказал он.- Поможешь. Сейчас он мне не нужен. Пошли в кафе».
      Людей в кафе было немного, у стойки стояла небольшая очередь. Столик у окна был свободен, яркое солнце било прямо в глаза, и Римма даже слегка сдвинула штору. За соседним столиком  сидели  мужчина и девушка, те, которые подсказали Рогову идею поездки в Ригу. Тогда мужчина уговаривал краснеющую девушку ехать с ним, а сейчас было заметно, что их взаимоотношения изменились. Мужчина тихо что-то говорил, а она  явно капризничала, хмурилась и даже в сердцах сердито шлепнула его по руке.
 
      Потом они с Риммой сидели на пляже в удобных шезлонгах с откидным верхом спиной к морю, мягкий ветерок обдувал их и было тепло. Хотя песок еще был влажный и холодный, но повсюду были проложены удобные дощатые переходы, и Рогов даже рискнул и вошел в воду по колено. Было очень мелко, глубина для плаванья начиналась далеко от берега, идти туда было холодно, да и не хотелось. Но, в общем, день удался, обветрились, надышались и к полудню, уходя на обед, обнаружили, что даже загорели.  Римме загар шел, она была довольна, а  Рогова это не интересовало. 
      Второй день был не хуже, даже теплее. А в день третий Римма и сама рискнула войти в воду - в резиновых туфельках, в шляпе и только по щиколотку. Но для будущих рассказов о купанье на Рижском взморье этого было достаточно. И о том, что случилось три дня назад в Риге, постепенно стали забывать. Уже определился быт: утренний душ, кафе, пляж, потом обед в гостиничном ресторане, послеобеденный отдых в гостинице и вечером - с новыми знакомыми прогулки по набережной. Потом чтение в постели до одиннадцати - и сон. Уже  об  Ялте или Сочи не было и разговоров. Всё шло хорошо.
      Так прошло четыре дня. А на пятый день, когда Рогов, уже по обыкновению вошел по пояс в воду, его вдруг окликнули. Он обернулся. Мужчина лет тридцати стоял рядом и смотрел с вопросом на него. «Извините, - сказал он. - Вы Рогов?  Ваше имя Вадим?» - «Да, - удивленно сказал Рогов. - А в чем дело?» Мужчина неловко улыбнулся. «Понимаете, вышла путаница. Сегодня, примерно в десять утра горничная вдруг вызвала меня к телефону, в приемную директора. Я никакого звонка не ждал и даже испугался. Это был женский голос. Она сказала: вы Рогов? Вадим? Нет, сказал я. Я  Раков, Евгений. А кто вам нужен? О, Боже,  сказала  она, мне нужен  Рогов, Вадим, как видно, горничная перепутала или плохо поняла, он живет в гостинице «Регина», и если вы можете, то найдите его, это очень важно. Хорошо, сказал я, попытаюсь. И вот я вас нашел. Если это действительно вы, то я должен передать вам её слова».
       Рогов уже все понял. Сердце его забилось. «Да,- сказал он. – Я Рогов, Вадим. Так что она просила передать?» Мужчина кивнул. «Вот что. Завтра с одиннадцати до двенадцати утра она будет вас ждать в кафе «Парус». Это вблизи  концертного зала в Дзинтари. Еще она сказала, что если вы не придете, то больше никогда ее не увидите». - «Да, да, - сказал Рогов. - Спасибо, я всё понял».
       Купаться в море перехотелось. Уже волнуясь, он вернулся на берег, надел халат и сел в шезлонг. Римма удивилась «Что так быстро? Замерз?» - «Нет,- сказал Рогов. - Вода даже теплая. Просто перехотелось». Для видимости он взял книгу, но читать не мог. Завтра, подумал он, завтра он её увидит. И Римме об этом скажет. Но только завтра утром. А сегодня пусть всё идет заведенным порядком.
      
      Утро тоже было светлое, солнечное. Рогов спал плохо, тревожно, и проснулся очень рано. Он принял душ и сел читать. Римма еще спала. Но не читалось. Он был взволнован. И в кафе кроме чашки кофе, есть ничего не мог.
     Было около десяти утра, когда они вернулись в номер и Рогов сказал: «Римма, сядь, я тебе что-то скажу». Она удивилась, испугалась и села. Лицо ее было в косметике, волосы в беспорядке. Глаза выжидающе смотрели на Рогова.  «Римма, - сказал он. - Мне нужно ненадолго уехать. Часа на два-три. Это близко, в Дзинтари.  Там у меня встреча. А потом я вернусь. Но ты не волнуйся, иди на пляж. Я приеду». Она побледнела и непонимающе смотрела на Рогова. Прошла минута. «Это та женщина, что была в универмаге? - сказала она. Голос её слегка охрип.- Ты с нею договорился? Когда?» - «Нет, - сказал Рогов. - Она меня нашла по справочной, но по ошибке вызвала к телефону другого человека. А он передал мне ее слова». - «Когда всё это было?» - «Вчера». - «И ты мне ничего не сказал!» - « Не хотел заранее тебя волновать. Но, как видишь, говорю сейчас. И вполне откровенно. Мы с нею не виделись двадцать лет. Всё это было, как ты знаешь, еще до знакомства с тобою. А сейчас нам просто хочется поговорить. Сейчас мы просто друзья».
      Опять наступила пауза. «Что ж,- сказала Римма. – Спасибо, что сказал правду. У меня до тебя тоже были мальчики, и не один». - «Не сомневаюсь,- сказал Рогов.- Захочешь - расскажешь. Теперь всё это уже история. А сейчас, извини, я тороплюсь. Через пятнадцать минут у меня электричка».      

       Кафе «Парус» Рогов нашел быстро. Время было раннее, и людей в небольшом зале было мало. Рогову даже показалось, что все столики пусты.  Люстры и  стенные бра были выключены, но день был светлый, шторы раздвинуты, и зал залит яркими солнечными лучами, рисующими на ковровом полу непонятные узоры. Рогов стоял в двери и осматривался. Было пусто. Но вдруг он увидел и перестал дышать. Она сидела в дальнем конце зала, за последним столиком. Она тоже увидела Рогова, вскочила и быстро пошла ему навстречу. Он замер. Это была она, Кристина. Та же изящная фигурка, та же походка. И те же волнистые светлые волосы на плечах. Она была в строгом сером платье с легким шарфиком на плечах и туфельках на высоких каблуках. Сейчас она показалась ему той Кристиной, с которой он расстался двадцать лет назад. Он бросился к ней, молча схватил ее руку и поцеловал. Так же молча, держась за руки, они сели за столик и посмотрели друг на друга. Ничего не было сказано, но каждый уже видел разрушительные следы времени. Наконец он опомнился. «Кристина, что-нибудь тебе заказать? Хочешь?» Она покачала головой. «Нет, только кофе».- «А пирожное, круассан?» - «Нет, не хочу». Рогов кивнул и подозвал официантку. «Два кофе,- сказал он. - И пятьдесят граммов коньяку, самого лучшего». Официантка ушла. Кристина посмотрела на него. «Ты что, стал пить?» - «Иногда, - он вдруг рассмеялся. - Как в тот день, когда мы с тобою познакомились. И твоя сестра Инга налила мне полстакана «Столичной». Ты еще помнишь?» Наступила  долгая пауза.  «Да, - сказала она. В голосе её была печаль. - Я всё помню». - «И я всё помню, каждый наш день, каждый вечер. - Он на миг умолк. -  Кристина, скажи хоть теперь - почему ты так резко разорвала наши отношения? Я с ума сходил! Я перестал спать, я похудел, я ничего не мог понять». Она изумленно  раскрыла глаза. «Что? Я разорвала? О чем ты говоришь!» - «Но ведь ты не ответила мне ни на одно письмо, даже на телеграммы! Почему?» - «Вадим, на какие письма? Я ждала,  я плакала, но от тебя я ничего не получила! Ни строчки! И я решила, что ты решил забыть легкое летнее приключение где-то в провинции. Что у тебя в Москве кто-то есть и я тебе не нужна».
    Теперь изумился Рогов. «Кристина, - сказал он. - Ведь я писал тебе каждый день, клянусь! Я мучился, страдал, сходил с ума, корил себя за то, что не узнал твоего почтового адреса и не мог написать домой! Да я и по сию минуту всё помню - все твои реквизиты, Кристине Александровне Малевич. А ты говоришь!»
     Она вдруг застыла и побледнела. «Что? Как ты сказал? Малевич?» - «Да. А что? Ведь ты мне так сказала, а я запомнил. Помню и сейчас. Так я и писал. Но что случилось, Кристина, почему ты плачешь? Что-то не так? Говори же!» Но она молчала, и только две слезинки медленно выкатились и сползали по ее щекам. И как тогда в парке Рогов достал носовой платок и промокнул её слёзы. «Боже мой, - растерянно сказала она. - Какие же мы с тобою были дураки! Глупые, легкомысленные дураки. Вадим, ведь моя девичья фамилия не Малевич! Моя фамилия Омалевич. Теперь понятно, почему я ничего от тебя не получила. Ни строчки!  Просто ты эту первую букву не услышал. Ведь я не написала, а сказала. Вот и всё».
       Рогов потрясенно молчал. Он ждал любого объяснения, был к нему готов, но не такого простого и такого разрушительного. Разрушившего их жизни. Сердце его колотилось. Он схватил её руки и стал целовать. «Кристина, теперь об этом говорить поздно, наше время ушло, но ведь я никого так не любил, как тебя! Два года никаких женщин в моей жизни вообще не было. Да и потом…Я всё время сравнивал, ты была моей мукой, болью, страданием, тоской. Я корил себя, искал свою вину, иногда, не понимая причин, винил тебя. Теперь мне всё понятно. - Он замолчал и закурил сигарету. - Боже мой, девочка, и как же ты жила дальше? Как оказалась в Риге?» Она покачала головой. - «Всё было очень просто. В  Киев по каким-то делам приехал Эдгарс, ты его видел. Он был какой-то дальней родней нашей бабушки. Он лесник, старше меня на двенадцать лет, но в те дни мне всё уже было безразлично. В Риге у него свой дом. Он сделал мне предложение, и я его приняла. Не думая, вполне равнодушно. И уехала с ним. У нас есть дочь, ей семнадцать лет. А я окончила музшколу по классу игры на струнных инструментах и теперь преподаю гитару и мандолину. Вот и вся моя жизнь. А ты? Что у тебя?» Рогов усмехнулся. «Тоже скучная и вполне стандартная жизнь. Кончил институт и отработал три года на заводе, потом поступил в аспирантуру. Защитился, сейчас работаю в НИИ. Женился без страстной любви, есть сын шестнадцати лет, сейчас он на даче у родителей жены. Возможно, решусь защищать докторскую. Это моя башня из слоновой кости. Попытка как-то спрятаться от реальной жизни. Вот и всё». Она посмотрела на часы. «Вадим, мне пора. Да и тебя, думаю, тоже ждут. Всё у нас могло быть иначе. Но так вышло. Одна буква - и вся жизнь».
     Она поднялась, и Рогов тоже встал. «Вадим, проводи меня к электричке. И на прощанье поцелуй. В виде слабой компенсации за так глупо утраченные годы».

     Римму Рогов застал еще на пляже. «Ну?- сказала она. - Повидался со своей шлюшкой?» Рогов вспыхнул. «Римма, какое ты имеешь право так её называть? Ведь это просто хамство!» Римма ехидно усмехнулась. «Почему? Если девушка спит с парнем до замужества,  то другого слова для неё я не знаю». - «Да, - сказал Рогов. - Ты очень многого не знаешь. И ничего не поняла. Ладно, на обед идти ты думаешь?» - «А как же! - весело сказала она. - Твои  прошлые похождения аппетит мне не портят. Сейчас соберусь. И не кури перед обедом, это вредно!».      
     И всё покатилось по проторенной дорожке.