И вот мы приехали в этот старинный. сибирский город Омск поступать в ВУЗ.
Меня с моей землячкой встретил в аэропорту брат. Пообедав в столовой, мы поехали искать гостиницу для нашего проживания.
В этот день столько гостиниц обошли втроем — везде сидят администраторы с непробиваемыми каменными лицами, которые только и говорят: «мест нет!»
Перед отъездом мне мама купила сапоги. В то советское время одежду и обувь было очень трудно покупать – это называлось приобрести. Вот и нам повезло, что в магазин привезли четыре пары сапожек фасона «Казачок». Благодаря маме, отстоявшей раннюю очередь, и я оказалась в числе этих четырех счастливых обладательниц красивых сапожек. Только вот размеров меньше не было, поэтому сапоги оказались великоватыми, ведь я носила 36, а они были 39 размера. Мои окинули оценивающим взглядом и сказали мне, что под брюками совсем незаметно, что большие.
И я такая радостная, что главное-- достались и что-- новые, к тому же—модные, приехала в этих сапогах. Но на твердом асфальте, на непривычно высоких каблуках, к тому же в большой обуви, где мои ступни при каждом шаге ходили внутри сапог то вперед, то назад -- скользя, как на лыжах туда-сюда --подошвы моих ног натерлись докрасна и горели!
И в память пришла русалка Андерсена. Когда колдунья по ее просьбе сделала ей вместо рыбьего хвоста человеческие ноги, ей было так больно ступать, как на горящие угли, но она терпела и даже улыбалась и вида не показывала.
А поскольку я на своих подошвах познала в полном и глубоком смысле выражение – ступать, будто на горящие угли -- и потому при каждом своем шаге так сочувствовала русалке, ну как же было больно ей! А что касается ее терпения и улыбки, на этот счет у меня видок, наверно, был не из лучших, несмотря на то, что старалась хотя бы не выглядеть страдалицей.
И вот, во всех гостиницах: « мест нет». Осталась только одна, гостиница ДОСААФ, находившаяся за городом, по дороге в аэропорт. Если там мест не будет, то трудно сказать, что же нам делать. Вот вышли с автобуса на остановку этой гостиницы. Время около семи вечера, уже темно было, но внизу видны окна со светом и очертания корпуса этой гостиницы и мы спускаемся вниз.
Ногам так больно, туловище идет чуточку впереди, а ноги чуть отстают, я их кое-как передвигаю вперед: то одну, то другую – стиснув зубы, превозмогая боль от «горящих углей». Даже руками махать на ходу и то сил не осталось, они сами болтаются по ходу.
А в глазах, точнее в ресницах, то и дело застревают слезинки, которые я быстро-быстро хлопая, заставляю исчезнуть. Они, то ли в виде легких капелек пара улетают в небо, то ли в виде тяжелых дождинок падают на землю.
А в горле стоит комок, вспоминая родной дом с папой и мамой, с собственной кроватью.
Эх! Если б я дома была — я бы сейчас спокойненько спала на ней. Как же я соскучилась по дому, по родным... И зачем же я приехала в такую даль? Что же делать, если и здесь откажут?
В это время я была очень близка к тому, чтобы расплакаться и поэтому, чтобы развеять это и поднять свой дух, я делаю попытку подшутить над собой: -- Вот бы снять в кино мою походку сейчас—какой фильм смешной получился бы!
И смеюсь сквозь слезы, остальные хоть немножко поддерживают меня невеселым коротким смехом.
Вот и дверь – мы, наконец добрались. Я перед входом поправляю свое лицо — измученное от усталости, перекошенное от боли, готовое заплакать от отчаяния и надеваю маску спокойного и нормального вида...
После этого беру бразды переговоров в свои руки, потому что нам никакой мелочью пренебрегать нельзя, в этой гостинице — наша последняя надежда, и поэтому брата пока прошу остаться на улице, поскольку находятся и те, которые нас окидывают подозрительным взглядом.
И вот мы заходим, здороваемся, но и тут сидит, такой же администратор, как и в других, неприступная как крепость, построенная для защиты от атаки варваров. И тоже: »мест нет».
Я коротко несколькими словами рассказываю ей нашу проблему: -- Мы приехали из далекой Якутии поступать. Несколько дней не спали, пробыли в аэропортах с неделю. Устали очень… –Ничем не могу помочь. -- Мы сегодня все гостиницы вашего города обошли—нигде мест нет! Вы наша последняя надежда! -- Сожалею, но помочь не могу. – Можно обратиться к Вам по имени и отчеству? - -Меня зовут Ванда Антоновна. –Спасибо, Ванда Антоновна! В этом городе мы никого не знаем. Нам больше некуда идти. Помогите, пожалуйста, Ванда Антоновна! – Понимаю, конечно, но что я сделаю, если мест нет. В это время зашел мой брат. Она спросила: -- А это еще кто? Он с вами? --- Он мой брат родной, у него есть общежитие. – Брат? --Если не верите – посмотрите наши паспорта.
Мы отдали ей наши паспорта, она посмотрела, убедилась и отдала обратно.
У меня слов не осталось. Если здесь не получится, не найдется у меня сил больше ни на что, я и шагу не смогу ступить. Просто сяду посреди холла прямо на пол и буду плакать навзрыд, во весь голос, хотя я никогда раньше не голосила и боюсь, что никакая сила в эти минуты не сможет меня остановить в этом некрасивом и бесславном поприще.
Ну что же делать? Как утопающий хватается за соломинку, чтобы не утонуть – я ухватилась за одну осенившую меня «эврику»!
Я вспомнила, как однажды женщина -- знакомая нашей семьи -- рассказывала, что когда не смогла попасть в гостиницу во время поездки на юга, то дала деньги и это помогло устроиться… что ж, не нами придумано и не нам судить -- каждый живет, выживает как может, если зарплата маленькая, а расходов больше нее... Я вытащила из бумажника пятерку и сказала Ане, чтобы и она дала. Эти две пятерки я вложила в паспорт и сунула прямо в руки администратора. Она машинально взяла, открыла и опешила: -- А это что такое? Взятка? И с достоинством четко произнесла: --Я взяток не принимаю! А я: --Ну что Вы? Это же не взятка—это от чистого сердца и от чистой души. – Ну зачем же, не надо! --Возьмите пожалуйста, Ванда Антоновна, это просто знак благодарности за вашу доброту и за вашу гуманность по отношению к нам! --Я может и вовсе не добрая! --А я знаю, что Вы -- добрая! --А откуда вы можете знать, что я --добрая? --Все люди добры, только некоторые и сами не знают этого!
Когда-то мне посчастливилось прочитать книгу Фазиля Искандера—сборник рассказов. Мне один такой трогательный рассказ очень понравился и запал в душу. И там было, за дословность не ручаюсь, такое выражение, в истинность которого я сама очень верила тогда. Против этого довода у нее ни одного словечка не нашлось. Она молчала.
И я – чувствуя, что словно, появилась оттепель и чтобы не спугнуть удачу как птичку, молча ждала. Это выражение может, окажется ключевой и откроет дверь для исполнения нашей самой близкой, и очень нужной, в данное время мечты, казавшейся мгновения назад невыполнимой.
Она молчала и с каждой секундой моя надежда возрастала: может мысли Фазиля Искандера — мудрого человека, произнесенные моими устами возымели свое действие? Наконец она воскликнула, вопрошая и уже с вполне человеческими эмоциями: --Ой, девочки, даже не знаю что делать, как помочь?— Она долго смотрела на развернутый ватман, в котором была схема номеров, пытаясь искать для нас место. – Ну что же делать, что же делать? Она опять искала в этой схеме. – А вот! Один номер вроде есть… Произнесла она, а я ушам своим не поверила. – Ну вот, девочки, ваши ключи и устраивайтесь! Вправду так устали, наверно! Она протянула нам желанный ключ. -- Ой, спасибо, Ванда Антоновна! Спасибо большое, как Вы нам помогли!
Исполнение мечты, казавшейся неисполнимой — это большое счастье! С благодарностью отправив брата к себе в общежитие, мы зашли в свой номер. И это была радость невыразимая — спать наконец-то на кровати, иметь крышу над головой!
Ванда Антоновна и на самом деле оказалась добрейшей души человеком. Бывали дни, когда мы иногда не могли в столовую зайти по вечерам – туда привозили пиво в пивные дни после обеда, и тогда до вечера стояла длиннющая очередь, состоящая из одних мужиков, да еще с такими неприятными тяжелыми взглядами. Некоторые еще и отпускали в наш адрес колкие словечки, что нам легче было не ужинать, чем стоять в такой очереди. И тогда Ванда Антоновна жалела нас: -- Ой, бедные девочки, как же вы ляжете спать голодными! Дай я принесу вам что-нибудь поесть. Их, гостиничных работников обслуживали вне очереди , она быстро возвращалась, принося на тарелке нам ужин и даже отдавала сдачи до одной копейки. А когда я спросила: -- Ванда Антоновна, у вас есть работающий душ? -- Она предоставила нам ключи от ванны, где мылся персонал гостиницы. Там была очень просторная комната, а в ней стояли три большущие, старого образца ванны. И в дни ее дежурств, мы там купались, мылись с удовольствием.
Иногда по вечерам мы спускались к ней поговорить и подолгу разговаривали.
Мы тут пробыли месяц, пока поступали и пока общежитие не дали. В целом гостиница всегда казалась пустой. Наверно почти все «квартиранты» уходили утром в город и возвращались поздно. И поскольку эта гостиница была ДОСААФ – в первую очередь предназначалась для военных. Но солдат, даже если они и прибыли и проживали здесь -- их не видно было, они, вероятно, тоже рано уходили на учения и поздно возвращались, лишь иногда сквозь сон мы слышали их шумный топот по коридору.
А спать мы укладывались рано, поскольку по времени Якутии наш организм на три часа раньше, около семи часов вечера, уже начинал засыпать.
Ванда Антоновна, каждые десять дней поселяла нас на разных этажах, говоря при этом, что по правилам гостиниц срок проживания десять дней, если проверка придет и обнаружит, что мы дольше жили, то им придется худо, а нас просто могут выставить на улицу. Такие дни выселения наступали и когда предстояло прибытие солдатов, тогда в холле много людей оказывалось с мешками, баулами, ящиками. В основном это были среднеазиатские торговцы фруктами.
Когда мы проходили мимо них, они удивлялись вслух, как бы между собой: -- И чем же они их так подмастили? Ведь, они давно тут живут! И почему нас выселяют, а их нет?— Они- то люди бывалые и подмастить сами умеют.
Так что дело может и в волшебных словах, прочитанных в книге Фазиля Искандера.
А ведь книги — они кладезь мудрости, светлые мысли человечества, оставленные в наследство для последующих поколений.
В жизни, оказалось, бывают случаи, когда прочитанная мудрость в трудных ситуациях оказывает помощь.
И чего же не сделают такие, творящие волшебство, добрые слова: они даже могут оттаивать лед оледеневших сердец, освободить от камня окаменевшие души. И даже показать во всей красоте, как эти обнаженные сердца и открытые души людей, как бриллианты, заиграют всеми своими лучшими гранями человеческого существа…
Ванда Антоновна, на прощание, когда мы получили общежитие и собрались переехать туда, обратно вернула нам наши две пятерки. А когда мы отказались, она решительно вручила деньги со словами благословения: -- Ну что вы, девочки, вам же сейчас самим очень много денег потребуется для проживания в общежитии: на посуду, на питание, будут и другие расходы – так что вам самим очень пригодятся эти деньги. Учитесь, старайтесь, и заканчивайте институт, родителям на радость и себе на будущее.
Через год, соскучившись по Ванде Антоновне, мы решили проведать ее – поехали в ту гостиницу. Но, к сожалению, ее не застали, но хоть передали ей наш искренний привет через другую администраторшу, дежурившую в тот день.
Вот так, благодаря моему любимому писателю и тому, что любила чтение книг, наш первый день пребывания здесь завершился хоть в конце дня -- удачным устройством в гостиницу.
И здесь пройдут мои самые счастливые годы юности, молодости; и навсегда останутся в моей памяти прекрасные воспоминания об этом ярком, солнечном городе и его таких же солнечных жителях.