Читая мои прежние записи ты, не могла не заметить, что со мной постоянно происходят, какие-то невероятные истории. Буквально несколько часов назад я температурил на протяжении всей ночи и, ломая голову над тем, как буду работать с такой температурой утром, незаметно для самого себя уснул. Но стоило проснуться, как от жара не осталось и следа. Кажется, что и насморка тоже нет. И чтобы не терять в пустую время, я стал искать «курсы обучения языкам», одновременно вспоминая свой хорошо забытый немецкий и плохо выученный со словарем английский, как вдруг наткнулся на знакомую фамилию. Зайдя по ссылке на один из сайтов, с удивлением обнаружил, что моя первая учительница немецкого, до сих пор занимается переводами и персональным обучением. Может, припомнит своего "любимого" двоечника и наконец, отыграется на мне, взяв на заведомо сомнительное до обучение. Наверно, будет забавно, вспомнить вместе о моих бесчисленных проделках на её уроках немецкого языка. Проходивших в некогда одном из самых лучших и возможно единственном, лингафонном классе нашего города. Который и был собственно оборудован благодаря её напору и неиссякаемому энтузиазму. Вероятнее всего, она не возьмет меня.. или возьмет с меня тройной тариф, за все испорченные нервы. Думая обо всём этом, я быстро отправил ей коротенькое письмо. Где, не вдаваясь в подробности, просто упомянул о желании, продолжить обучение. Самое забавное, что она была еще и нашим классным руководителем. И я всегда был в центре её всеохватывающего, и никогда не ускользающего внимания. Будь-то урок, заседание педагогического совета школы или повестка родительского собрания, я был образчиком самого негативного, необъяснимого и потому весьма противоречивого примера плохого поведения. Правда, еще не совсем запущенного своими родителями. Фраза «не совсем запущенного..» говорилась с легкой иронией и добавлялась скорее всего, в оправдание своей собственной несостоятельности, как педагога-воспитателя начальных классов. Так, как вслед за любыми укорами в «родительский угол», из него тут же следовал отпарированный укол, в самое, что называется уязвимое, мягкое место любого из преподавателей: - А вы на что?! Вы, классный руководитель! Вы воспитатель, вот и.. воспитывайте! Для этого мы и отдаем вам своих детей.. – и уже чуть слышно, сквозь плотно сжатые, поскрипывающие зубы: - Уважаааемая.. Имя и Отчество педагога-воспитателя, сразу же сжималось до презрительных «о.в.» или вообще терялось, где-то далеко в спазмующе-сжимаемой гортани. Среди многочисленных не до произнесённых, неудобопроизносимых на людях слов и еще реже употребляемых при этом «пушечных местоимений». Настолько ярко, окрашенных эмоционально, с всевозможным причмокиванием, поскуливанием и закусыванием губ, что одно созерцание того, что может произойти в следующую секунду, приводило в ужас всех присутствующих. Разумеется, всецело-поддерживающих, пусть и не до конца выразившего общее мнение родителя.. Терпеливо выждав, когда «бушующий вулкан» страстей чуть стихнет или запнется, на бесконечно-повторяемых, но так и не произнесённых «в..» и «на..», чуть кашлянув, чтобы отвлечь на себя внимание и выдержав еще одну небольшую паузу, она продолжала. Также дипломатично, натянуто улыбаясь, по-немецки, немного сдержано и четко произнося слова, продолжала «доносить» не услышанную всеми мысль: ..- еще не совсем запущенного своими родителями и, да-а-же.. подающего большие надежды!, - произнося «даже» тон ее голоса всегда подымался, а указательный палец правой руки начинал дергаться, вслед выделенному слову, словно стремился насадить его. И видимо промазывая, успевал попасть только в «надежды», где застыв на некоторое время у нее над головой, собирался вместе с оставшимися пальцами руки, в кулак и резко опускался к груди. В этот момент, она очень напоминала моложавую старушку-ковбойшу. Именно такой, с короткой мальчиковой, пацанской стрижкой, в широкополой ковбойской шляпе и чуть прищуренным глазом я и, изображал ее потом в карикатурах. Для полноты воображаемой картины, ей оставалось только дунуть на ствол своего грозного, еще дымящегося кольта. Который, по моему мнению, у нее обязательно должен был быть. И мне все время казалось, что она вот-вот это сделает. Не смотря на то, что учился я на отлично и всегда принимал участие в разных школьных мероприятиях, с немецким языком у меня сразу не сложилось. Я был большим непоседой и всегда отвлекал кого-нибудь на ее уроках. Ни сам, толком не учился, ни другим не давал. А если учесть свойственную всем немцам педантичность и аккуратность во всем, то мои выходки ее очень раздражали. Обычно урок начинался с того, что мне ставили двойку за нарушение дисциплины и потом все оставшееся время, пытались удержать в классе. Так, как из класса она никого не удаляла и пыталась приструнить, я в свою очередь делал все, чтобы меня из него выгнали. Даже выучил наизусть несколько длинных фраз на немецком, и по нескольку раз за урок повторял их как попугай. То, прося отпустить меня в туалет, то на прием к доктору, говоря, что у меня разболелся зуб. Одним словом мы оба друг, друга недолюбливали. Хотя она была молодой, умной и очень даже симпатичной учительницей. Всегда красиво и модно одевалась, была очень аккуратна, вежлива и носила забавную, на мой взгляд, мальчиковую стрижку. Очень короткий «ежик». Сейчас вспоминая ее прическу, не могу не отметить ее вкус и стиль. Стрижка ей была к лицу. По тем временам не многие могли бы отважиться на такое. В 70-е еще очень сильно притесняли все веяния западной культуры, и увидеть на территории школы учительницу младших классов, одетую в "джинсу" – было, просто невозможно. Только за одно это, могли запросто уволить. А она умудрялась делать это, постоянно шокируя пед состав школы и пацанов из старших классов. Одним словом мы были с ней, как два противоречия. Я - не учил ее немецкий, назло ей, а она в свою очередь пыталась «перековать» меня. Так, как с двойками в следующий класс не переводили, я был вынужден ходить к ней на дополнительные занятия, для пересдачи зачетов и контрольных. Тем более, что до ее появления я был круглым отличником. Могу себе представить, что говорили ей другие учителя, считавшие меня тихим и скромным мальчиком. В это трудно поверить, но все именно так и было, на ее уроках я становился сущим дьяволом. Она всегда говорила, что этого не может быть, что они просто меня защищают. Пару раз ее даже приглашали на другие уроки в качестве наблюдателя и понятное дело, что там я был паинькой. Возможно, наша вражда так и продолжалась бы, если бы не один случай...
Это произошло вовремя одной из больших перемен. Наш класс (класс немецкого языка) находился на четвертом этаже. Последний этаж и лестничная площадка с многочисленными пролетами широкой лестницы, которые хорошо просматривались сверху, всегда привлекали внимание местных хулиганов, вроде меня. Не было ни одного ребенка в школе (имеются в виду мальчишки) который бы никогда не катался на лестничных перилах, практически у каждого можно было разглядеть на школьной форме, характерные потертости, от постоянного совершенствования методов скоростного лестничного спуска. Достаточно было лишь одного короткого взгляда, что бы с 100% уверенностью сказать, чем мы только, что занимались на этой перемене. Катания на перилах были строго запрещены! Но, что такое запрет для ребенка? – Правильно, если быстро - то можно! И дежурившие на переменах старшеклассники снимали нас с этих самых перил, просто охапками. Доходило до того, что перила пытались, чем-то смазывать или натирать, чтобы мы не катались. Но ни один из способов так и не прижился, ввиду того, что школьная форма начинала страдать из-за этих самых средств. Оставалось только присылать постоянные наряды на лестничные пролеты. Так было и в тот самый день, за маленьким исключением. Дежурили тогда не парни, а девчонки. Две высокие, грудастые дылды с одного из 9-х или 10-х классов. И вот. Спускаясь в очередной раз с верхнего пролета на своей, уже блестящей от постоянных поездок заднице, я неожиданно влетел прямо в руки разъяренной дежурной. И все бы ничего, если бы меня не взяли за ноги и не подняли над лестничным маршем. Вися в такой неудобной позе и выслушивая их колкие замечания в мой адрес, я просто зверел. Тем более что все происходило на глазах у моих сверстников. И вот, улучив момент, когда улыбающееся лицо одной из моих обидчиц снова опустилось ко мне, с вопросом: - «Не надоело ли мне валять дурака?» Извернувшись, я изо всей силы врезал ей сжатым кулаком в глаз! Опешив от такой неожиданности меня, выпустили из рук, а я в запале разгорающейся драки с ходу врезал и второй обидчице. И тоже.. в глаз! Все произошло настолько стремительно, что никто и понять даже ничего не успел. Свидетелей инцидента не оказалось, в такой суматохе никто не заметил, что бил их именно я. Вырвавшийся из рук своих мучителей и подгоняемый громким воем, с какими-то громкими всхлипываниями, и перепуганный до смерти я летел вниз по бесчисленно-бесконечным ступенькам. Ступеньки, клумбы, заборы, все мелькало, как кадры киноленты, а я бежал и бежал без оглядки домой, боясь даже оглянуться на своих возможных преследователей. Позже, находясь уже дома, я нервно вздрагивал при каждом подъеме постоянно проезжающего мимо нашего этажа лифта и прислушивался ко всем шагам у двери, боялся, что сейчас в нее позвонят. Просидев весь день тише воды и ниже травы, я с облегчением решил, что все обошлось. Вечером я сделал вид, что учу уроки и старался, как можно меньше показываться на глаза своим родителям. Но, на следующий день, меня ждало принеприятнейшее известие. В школе устроили самую настоящую облаву. По всем классам, искали хулиганов, отмечу еще раз - Хулиганов! Совершивших жестокое избиение выпускниц 10-го класса, с нанесением тяжких телесных повреждений. На опознании присутствовали потерпевшие и их родители, участковый милиционер, классный руководитель, ну и.. директор школы. Можешь представить их удивление, когда войдя в очередной класс, пострадавшие, не задумываясь, единогласно ткнули в меня пальцем, а я был самым маленьким из всех ребят нашего класса. И, как говорят, дышал обеим в пуп. Краснея и сгорая от стыда я смотрел в пол и боялся поднять глаза.. Когда же через пару минут недолгого допроса, я все же поднял их, моему взору предстала следующая картина. На лицах обеих старшеклассниц красовались огромные синяки, причем оба с одной стороны, как будто они стояли передо мною на коленях, а я со всей дури наносил прицельные удары в глаз. Не говоря уже о росте и пропорциях. При всем желании я бы и до груди не смог достать, таким маленьким и худеньким казался перед ними. Потом над ними смеялась вся школа, а я стал местным героем. Но все это было уже потом, а в тот день. С работы в спешном порядке был вызван мой отец, который, как ты уже, наверное, догадалась, особо со мной не церемонился. - Ремень, ремень, и еще раз ремень! - почти по-ленински сказал тогда, мой батя.. Выходные и следующие за ними, еще несколько дней в школе я так и не появился. Ввиду того, что сидеть на своем, «по-ленински наказанном» мягком месте физически не представлялось никакой возможности. Тогда-то и произошло наше долгожданное примирение. Сжалившись надо мной, классная стала меньше обращать внимание на мои выходки. В итоге, потеряв, всяческий прошлый интерес к внезапным шалостям я перестал ее дразнить. Занятия стали проходить спокойнее, а к концу года я и вовсе, получил по немецкому языку – Заслуженную, твердую четверку!
PS. Из не опубликованного сборника «Записки сержанта»