«Лето Господне 15.. 3-е Сентября. Карпаты. Сагорра.
Вы помните, как я проснулся рядом с мертвецом? Так вот это опять повторилось. В ночи, сквозь сон, я слышал что – то. Будто кто – то стучит в мою дверь. И, Бог свидетель, то, что увидел я, открыв глаза, лишило меня остатков рассудка. Ваш покорный слуга спал в кресле, а не в кровати. Ибо в ней почивал мой знакомец – мертвец. Теперь я знал с кем, так сказать, «имею дело», то был Гораций Кадавер. Там же была и моя пастушка и «страдиоты» доны Беллы. Турки сжимали руки бедняжки, сажая её на возбуждённый член почившего святого. А она, как овечка, тихо стонала и давилась потоками слёз. Я попытался вскочить и вынуть клинок. Я не хотел никого убивать, но и не мог просто сидеть и смотреть на всё это. Однако, поднявшись, я тут же упал. Паденье на пол не принесло даже боли, я рухнул как труп. Хорошо было то, что теперь я не видел того, что вытворяют с пастушкой. Не видел вообще ничего, кроме резных ножек кровати и пыльных сапог проклятых турок на персидском ковре. Но я слышал всё. И от того мне стало ещё хуже. Ваш бедный друг в отчаянье потянулся к ножу, заправленному в страдиотский сапог, но руке его не послушались. Я попытался воскликнуть: «Ублюдки!», но мой язык как будто всё ещё находился в лоне татарки. Разум, божья кара роду людскому, никак не хотел меня покидать. Я кричал в сердце своём и бился с собой в своих мыслях. Это я был повинен во всём! Один только я!
- Ты узнаёшь меня? – вдруг прозвучало в моей голове. Другие звуки исчезли, а перед глазами я видел только белый свет и ясный лик.
- Блажен не тот, кто бога любит
И отбивает у костела лоб
А тот, кто братину пригубит
И откуснёт мясной пирог, - в ответ мне в голову пришёл только любимый отцовский стишок.
А также блажен тот, кто не встаёт раньше обедни. И у кого встаёт… Я вновь заснул и вновь проснулся. Всё, что я увидел, было лишь сном. Дурным сном. Ваш покорный слуга пробудился с головной болью, зато под тёмно – синим балдахином кровати. На столике перед окном стыл аппетитный завтрак, крынка молока и жирные оладьи. Они пришлись очень впрок. И я, почувствовал прилив свежих сил, решил пройтись погулять. Одежда ждала меня в ногах кровати. И я обрядился в нарядный жёлтый кафтан и широкие штаны тёмно - красного цвета, костюм был широк в пояснице, однако, бардовый кушак исправил проблему. Одни только ноги болтались в больших мне восточных сапогах.
Итак, под тяжёлыми взорами «страдиотов», ваш покорный слуга гулял по крепостной стене. Один из стражей был мне особенно знаком. И не то чтобы я был так уж злопамятен, но безнаказанно обижать Альфонсо Голло весьма неразумно. Да, кстати, и меч был со мной.
- Салам, друг! – начал я с идиотской улыбкой, - а как по – турецки будет «Я сношал твою мать!»?
- Ти? (1) – противник повернулся как раз для пинка. Удара в живот сапогом он точно не ждал. Но, к его чести, почти отскочил от него. Почти. Турок не согнулся от пинка, но его всё же толкнуло к стене. Стёганый кафтан спас от боли его тело, но я – то покушался на его честь. «Страдиот» потянулся за саблей, но мой меч был уже в руках и, даже более того, клинком у его шеи.
- Бей, фрязь! – выплюнул он, - за меня отомстят! – и верно, я уже был под прицелом нескольких луков.
- Впредь, будешь бить меня не иначе как по приказу графини! Или всегда будешь получать мой ответ! Ты понял меня, грязный турок?! – я не отнимал клинка с его шеи, стараясь не испортить тёмную бороду.
- Ха – ха – ха! Уберите клинки, христиане! – послышался крик со двора. То был Владомир.
- По рукам, грязный схизматик! – стражник с улыбкой спрятал килич (1), - надо с тобой порубиться.
Откланявшись, я спустился во двор и поздоровался с Владомиром:
- Слава Иисусу Христу!
- Только не когда за кафедрой брат Михаэль, - староста плюнул под ноги, - угораздило же меня прийти в воскресенье и попасть на службу к этому… - «Воскресенье», - сказал я себе, - «я здесь позабуду счёт дней и ночей!», а вслух лишь спросил:
- Ты был у графини?
- Да, на рынке говорят, что Священный Престол собирает поход против турок, - Владомир кивнул куда - то в сторону своей деревни, - папа хочет убедиться в верности мирских владык.
- Инквизиция?
- Вестимо! - невесело он улыбнулся, - я посоветовал графине встретить папских легатов на границе своих владений. И выкинуть к дьяволу их содомита - шпиона, но её светлость считает, что зная грехи человека с ним легче договориться.
- Быть может и так, - мой, только поднявшийся настрой вновь рухнул с крепостной скалы, - а почему ты мне это говоришь?
- А что? – Владомир зыркнул с прищуром, - ещё недавно ты был преступник, чужак. А сейчас ходишь при мече, в фаворе у Беллы, да ещё и в кафтане её мужа…значит, ты здесь надолго! Отрасти бороду, и будешь как местный…
- Ты назвал христианами этих чертей? – я постарался сменить тему.
- А где ты видал турок с такими вихрами? – мне вспомнились длинные волосы стражников Беллы, - это ромеи, они охраняют Фронтир.
- Фронтир – это граница?
- Фронтир, это весь мир, - в покоях было светло, но свечи горели, как и вчера, - на самом деле это весь мир, Альфонсо, - от Беллы пахло вином и цветами.
- Это всего лишь, рубеж между Западом и Востоком, - я медленно целовал её шею. Вставать с кресла мне не хотелось, и я лишь кивнул в сторону противоположной стены, - вот это весь мир.
- Это старая карта, - моя графиня смеялась. Она была права, на пергаменте был пёстрый клевер из трёх известных в старину континентов с Иерусалимом в центре планеты.
- Это средневековая карта…
- Это моя карта! – Белла капризно меня царапнула, - давай ты будешь учителем, - расскажи мне о мире, давай!
- В центре мира стоит Град Господен, - я ласкал языкам её ушко.
- Стоит, я чувствую, что стоит, - она поелозила бёдрами по моим чреслам, - есть три стороны света…
- Четыре…
- Три, ты что слепой! – Белла ущипнула меня под ребром.
- Ладно, три: Европа, Азия и Африка, - предал я всё достижения Итальянского Возрождения.
- И что там?
- В Европе верят в Бога и правят его короли, в Азии славят Дьявола, а народами Гога и Магога (2) правят султаны, а в странах Африки…
- Африка - это страна!
- Нет, это множество стран! - не удержался ваш покорный слуга, - я видел её берега!
- Значит, я ошибаюсь?! – она вскочила с моих колен, - да что ты знаешь об Африке? – она дёрнула один из шнуров у двери и погасила все свечи.
- Очень смешно, - заметил я, как только глаза приспособились к темноте. Дверь бесшумно открылась и в покои просочилась чёрная тень. Не успел я и удивиться, как Белла зажгла одну из свечей. Между нами лежала чёрная дева. Графиня раздвинула ножки, и негритянка проворно её оседлала. Она ритмично возилась на чреслах моей госпожи и тихо стонала. А затем, вошла во вкус и принялась подпрыгивать на моей Белле и громко кричать.
- Ну что ж ты сидишь, мой образованный фрязь?! – прошипела графиня, - это и есть Африка, познай же её!
Желание хозяйки – закон! А значит, и мои желания обретали свою легитимность. Спереди чёрную диву сношала моя Белла, а ваш покорный слуга вошёл в неё сзади. Было неловко и узко, но в процессе я понял, что она готова уже ко всему. Я стал двигаться в такт с чёрной и белой богиней. Негритянка извивалась ужом, но не могла долго стерпеть этой пытки. Раздался сладостный вздох и вот уже она поднялась и слезла с наших «орудий». Белла дала ей свой нехитрый инструмент из фаллоса и трёх ремней, а после легла под неё. Служанка изрядно старалась, будто мстила хозяйке за сладкую пытку. А вот я пролетел не удел. Но где наша не пропадала?! Встав над ними обеими, я ткнул в лицо чернокожей свой меч, но она разозлилась и хлестнула ладонью по члену. Наступила тишина, дамы остановились. А ваш добрый друг отвесил служанке приличную оплеуху. Негритянка тихо заплакала. Я впал в ступор, из которого вырвал меня голос графини:
- Сделай это на нас…но сделай это сам! – я, опомнившись, виновато чмокнул служанку. Довольно видел я и рабство и рабов! Встав на колени, я начал целовать негритянку. Она продолжала сношать Беллу, а я удовлетворять вашего покорного слугу. Я ждал, когда кончит графиня. Как только стоны её стали похожи на крик, я стал ускоряться и напрягаться изо всех сил. Она крикнула! И получила в лицо моим семенем.
- Ублюдок! – она выплюнула в меня часть того, что попало ей в рот. Я снова рассвирепел.
- Я познал уже чёрную Африку! А как насчёт твоего Фронтира, принцесса?! – моя ладонь сжала её уста, - познай меня хотя бы и на вкус!
Отпрянув, Белла вскочила и умчалась из этих покоев. Дверь громко захлопнулась. А я, сорвав одну из занавесей, укрыл ею служанку. Как только я вздумал одеться, дверь опять распахнулась. Страдиоты с обнажёнными клинками неслись по мою душу. Штаны я одеть не успел, но скьявонеска уже сверкала в моих руках. Нападавшие плели узоры рубящих ударов, а я держал их на расстоянии короткими выпадами и отчаянной «мельницей». Долго так не могло продолжаться. Но кончилось всё очень скоро. Боль расколола затылок, и я упал на колени. Ещё раз! И я лежал ниц…»
Глассарий:
1)Ти? – так (или примерно так) звучит по – гречески вопрос: «Что?»
2)Килич (кылыч) - один из видов турецкой сабли. Рубяще - колющее оружие, использовавшееся как пешими воинами, так и всадниками. Массивная елмань позволяла использовать его против воинов в доспехах высокой степени защиты.
3) Гог и Магог - в иудо - христианской эсхатологии названия народов, которые пойдут войной на народ Божий, но будут повержены огнем с неба. В книге пророка Иезекииля место обитания данных народов простирается «от пределов севера». Так что, в этом месте Альфонсо Голло извратил не только современные ему представления о мире, но также средневековые, античные и древневосточные.