Вечерело. Солнце, устало выглянув из-за тучки, веером разбросало свои лучи по полям уже скошенной пшеницы и золотом отливалось в верхушках дальнего леса. По деревне, оставляя после себя клубы пыли, проскакал всадник и, приостановившись у двора Глотовых, громко окликнул хлопотавшую по хозяйству во дворе женщину:
-Настена, принимай гостей.
-Микола, да каких таких гостей? - удивилась женщина.
- Бабку Матрену дядька Панкрат везет.
- Да брось шутить. Бабка Матрена уже десять лет, как сгинула.
-А вот и не сгинула, вот те крест, -сняв картуз перекрестился он, -своими глазами видел. На переправе их встретил. И мальчонка с ней какой-то. Степана и Прохора уже оповестил об гостях, приказали баньку топить и стол накрывать.
Настена засуетилась, в растерянности забегала по двору.
-Василь, - позвала она младшего из сыновей, - быстро запрягай лошадь, скачи в дядьке Петру на хутор, передай отцу, что бабка Матрена возвернулась.
Младший сын Матрены Трофим, муж Настены, остался жить со своей семьей в родительском доме, как это было принято в России, а старшие- Петр, Степан и Прохор отделились, сколотили свои избы, завели хозяйство, получив свои нарезы от отца. Семья была дружная, работящая. Жили по тем временам зажиточно.
Настена все еще хлопотала по хозяйству, то и дело выглядывала за ворота, всматриваясь на дорогу в ожидании неожиданных гостей.
Бабка Матрена. О ней уже все давно забыли и вдруг- возвращается, как снег на голову.
Матрена, вырастив своих четырех сыновей, схоронив двоих мужей, на старости лет стала пропадать в местном храме, а как-то по весне, собрав себе котомку с сухарями, взяв только старую металлическую кружку и посох, отправилась в Киев поклониться святым местам. Вернулась только к следующему лету, исхудавшая и больная. О своем странствии рассказывала мало, только часто закрывалась у себя в комнате и подолгу молилась. Дети и внуки жили своей жизнью, полную забот и тревог об урожае, а у Матрены была своя жизнь. Как будто жили в параллельных мирах. За зиму бабуля окрепла и поправилась на домашних харчах, а по весне опять засобиралась. Взяв все те же кружку и посох, да котомку сухарей, попрощалась с родней и отправилась в далекое странствие - поклониться Гробу Господнему в сам «Святой Град»- Иерусалим, чтобы не словами, а слезами очистить свою душу у святейших мест, где Спаситель претерпел страшные мучения за грехи человеческие. Дети ее не отговаривали от столь дальнего и опасного путешествия, зная, что бесполезно, ибо это решение, видимо, зрело в ней давно.
-Даст Бог- еще увидимся, - только и сказала она на прощание.
Сыновья молча смотрели ей вслед, невестки не сдержали слез, ибо понимали, что путь ей предстоит долгий и трудный и вернется ли она домой или нет- одному Богу было известно.
Прошло больше десяти лет. Никаких известий от Матрены, естественно, за эти годы не было. И вот, возвращается.
Новость быстро облетела деревню, ко двору стали стягиваться соседские старушки и детвора, шумно обсуждая появление бабки Матрены. Настена затопила баньку, хлопотала у печи. Уже съехались сыновья с женами и детьми, а дядьки Панкрата с неожиданными гостями все еще не было видно.
Солнце почти скрылось за горизонтом, играя своими последними лучами в кудрях облаков, отливаясь разными оттенками от золотисто- желтого до ярко багрового. На дороге, ведущей из лесу к деревне, наконец-таки появилось повозка дядьки Панкрата.
-Едут, -закричал кто-то.
- Едут, едут, - прокатилось эхом в толпе.
Повозка медленно катила по дороге, приближаясь к деревне. Малец восседал на самой верхушке копны сена, Панкрат шел рядом с лошадью, держа ее за уздечку, а бабка Матрена плелась вслед за ними,одной рукой опираясь на посох, другой придерживаясь за край повозки.
Вся многочисленная семья Глотовых вышла навстречу.
-Принимайте гостей, - остановив свою повозку и спустив с нее мальчонку, доложил Панкрат.
Бабка Матрена, молча подошла к крыльцу хаты, перекрестилась и, приподняв подол домотканной юбки, обнажив сбитые в кровь ступни ног, опустилась на колени и поцеловала порог.
-Вот мы и дома, сынок.
-Маменька,- кинулись к ней все четверо сыновей,- как же ты так, ни одной весточки за все 10 лет.
Матрена жестом руки отстранила сыновей и, как будто бы и не было тех 10 лет ее отсутствия, распорядилась:
-Парнишку надобно искупать, переодеть и накормить, а я немного отдохну.
-Что за мальчишка, откуда он? – поинтересовался Трофим.
-Это мой сын, ваш брат, - сухо и коротко ответила она и, зайдя в хату, достала из мешка засохшую пальмовую ветвь и бережно положила ее у иконостаса.
Все стояли в недоумении, ведь бабульке было 68 лет отроду, мальчонке на вид было лет 5-6, не могла ж она родить в 63 года? Но вопросов больше никто не задавал.
Малец, окруженный любопытной деревенской детворой, стоял молча и нервно теребил в руках кончики клетчатого платка, намотанного вокруг шеи. Из-за смуглого цвета кожи и черного кудрявого чуба его можно было принять за цыганенка, если бы не большие голубые глаза.
- Ну и как тебя звать- величать? -обратился к нему Трофим.
Новоявленный брат, глянув на него исподлобья, тихо нараспев ангельским голоском произнес:
- Симеон.
- Значит по-нашему будешь Сенькой, -подбодрил его брат, - ну, что, братишка, пошли в баньку, отмывать тебя будем.
Тайну рождения Семена, моего деда, Семена Мироновича Глотова, 1885 года рождения, бабка Матрена унесла с собой в могилу.
А Семена всю жизнь тянуло в теплые края. Из Курской губернии он с семьей перебрался в Одесскую, где родился мой отец, потом в Крым и, наконец-таки, на Кавказ, где и живем мы, его потомки- внуки, правнуки, праправнуки…
***
Эта семейная легенда, а может и быль, передается в семье из поколения в поколение, но никто над этим фактом биографии Матрены особо серьезно не задумывался.
- Выйду на пенсию - пойду пешком в Иерусалим, как моя прабабушка,- часто шутила я,
при этом не планируя поездку в Израиль даже в отдаленном будущем.
Но неисповедимы пути Господни. Как-то летом я собралась с друзьями отдохнуть в Греции. Перед самым отъездом с Грецией не сложилось, на ходу переиграли на Кипр. Это была моя первая поездка за кордон. В Лимассоле нам предложили экскурсию в Израиль. Не знаю почему, но я восприняла это, как знак сверху. И вот она, Земля Обетованная. Я, агностик по мировоззрению, прикладываюсь рукой к Вифлеемской звезде, с трепетом вхожу в Храм Гроба Господнего, прикасаюсь к камню омовения, на котором Иосиф и Никодим омывали Христа после снятия с распятья, стою у стены плача с мыслями, что здесь когда-то, более века назад, ступала нога моей прабабушки- Матрены и пытаюсь понять, что побудило ее на склоне лет проделать такой тяжкий путь, выжить в этом путешествии и вернуться домой.
Фото из инета