Основано на реальных событиях.
Любые совпадения с существующими лицами случайны.
А июль в том году был дивный, романтичный и полный ожиданий. Люди радовались и горевали, смеялись и плакали, спорили и ссорились, калечили и убивали друг друга за выдуманные кем-то идеалы. Все знали истину в последней инстанции и готовы были за эту истину отправить на костёр любого. Сказочники казались реалистами, а реалисты сказочниками. Историки соперничали с сочинителями анекдотов. Людям срочно потребовались старинные друзья и извечные враги, новые союзники. Даже откровенная некромантия с уничтожением памятников и ритуальным вызыванием покойников для наведения порядка в стране казалась многим радостным и прогрессивным деянием. Война шла совсем недавно, трупы ещё не принесли в каждую семью, убивать бывших сограждан за другой акцент пока считалось правильным и почётным.
И произошла эта история, незначительная и совсем незаметная на общем фоне грандиозных событий.
Начиналось всё прозаично. Прозвенел звонок мобильного телефона. Женщина в Неаполе выслушала информацию и побежала покупать билет на самолёт. Прямой рейс доставил пассажирку в Киев. Дальше автобус из аэропорта Борисполь на Донецк.
Дорога она и есть дорога. Во время гражданской войны отличие только в блокпостах. Женщина с недоверием смотрела на украинских солдат и с ненавистью на правосеков и нацгвардейцев. После услышанного по телефону другой реакции и быть не могло.
Мать ехала забирать сына. Уже в Донецке она понимала: «У нас все настроены стоять насмерть. По крайней мере, взрослые, старшее поколение. Это наша земля, нам некуда уходить. Эту проблему можно решить только атомной бомбой, чтобы сразу уничтожить всех сразу, а иначе мы будем стоять до конца. Чеченцы, осетины, армяне, греки тут есть, они воюют, так это те, кто здесь живёт, местные, мы с ними росли вместе, учились, работали, они за свою землю воюют. Да и наши донецкие мужики – пару дней не побреются, от чеченца не отличишь».
Сыну до начала истории тоже всё было ясно: «С матерью понятно. Сейчас сепаров добьём, войдём в Европу, у неё зарплата в Украине будет больше, чем сейчас она в Италии зарабатывает. Пусть возвращается. Как только всё утрясётся. Ждать уже недолго. Уже натовские войска вводят, американцы подходят, сепаров и москалей раскатают в блин. А вот с отцом сложнее. Засрали ему мозги коммунисты при совке, и до сих пор рассуждает непонятно как. Про службу в десанте раньше любил рассказывать. Мало того, что Украину москали издревле оккупировали, так тогда ещё и в Афганистан влезли. Ладно, наведём порядок, мы с ним побеседуем, как следует. Может и посидеть ему придётся. В тюрьме времени много будет, чтобы подумать нормально, зато выйдет с нормальными мозгами, ведь не дурак же. У друга та же самая проблема, отец порывается в ополчение идти, и мать при слове майдан плюётся. Поговорили и решили записываться в армию. Кто то же должен спасать страну и нацию».
С украинскими военными связаться проблем не было. Добровольцев принимали нормально. Спросили сколько лет, что умеет делать по военной части. Когда сказал, что в веб дизайне хорошо разбираюсь, посмеялись, и обещали отправить к связистам, помогать, пока не совершеннолетний. Другу повезло больше, ему уже восемнадцать исполнилось, его направили в военкомат.
Через пару дней домой заехала пара военных. Два весёлых львовских хлопца, бывшие студенты компьютерщики. Вместе поехали к ним на базу связистов.
По дороге связисты рассказывали всякое. Было непонятно, шутят или нет. Говорили, что в качестве проверки для зачисления в часть надо участвовать в расстреле сепаров. Все через это проходят. Только тогда выдадут автомат. Вот сейчас приедем, и первого своего сепара и расстреляешь.
Отцу в штаб информация поступила своевременно. Двое военных с нашивками нацгвардии зашли к нему в дом и увели единственного сына. Вывели из дома, посадили в машину и увезли. Марку машины свидетели запомнили.
Запрос по блокпостам сразу выявил машину, где она проезжала и куда свернула. Достаточно одного взгляда на карту. Дорога там тупиковая, упирается в здание шахтоуправления. Шахта сейчас не работает. Зачем они туда поехали? Для чего повезли сына, может быть знают, кем отец служит у ополченцев?
Времени на рассуждения не оставалось, только выскочить одному во двор, сесть в машину и ехать.
Возле шахтоуправления никого, дверь полуоткрыта. Полумрак и тишина, только в конце коридора какие-то признаки жизни. Справа дверь, табличка «КИП и Автоматика», там слышны голоса. Не закрыто, зашёл без стука. Тесная комнатка, сын сидит на стуле и двое стоят с автоматами. Всё, приехали, шансов ноль. Как говорится, сам пришёл с ножом на перестрелку, и пожаловаться некому.
- Папа!
Время остановилось. Они сейчас начнут стрелять. Тело само нашло мгновенное решение. Два удара ножом, оба в горло, один режущий и второй колющий, как учил инструктор. Минимум шума и максимум результата. Столько лет прошло, а рука помнит и выполняет приёмы автоматически. Тогда ни разу не пришлось человека резать, а вот теперь своих уложил.
Сын такое видел только в деревне у деда, когда осенью поросёнка резали. Тогда поросёнок визжал сначала на всю округу, а хлопцы молча попадали, руками за горло схватились и хрипят, и кровь хлещет. Как у отца такое получилось, вообще не понятно. Тошнота накатывала волнами, только рвать было нечем, сегодня не успел пообедать.
- Тебе плохо?
- Да.
- Голова кружится?
- Да.
- Били по голове?
- Да.
- Чем били?
- Не знаю.
- Прикладами били?
- Били.
- А ногами били?
- Били.
- Сюда зачем тебя привезли?
Вспомнился разговор по дороге.
- Для расстрела.
- Тебя хотели расстрелять?
- Да.
Вытащил сына под руку, посадил в машину, вернулись в штаб.
Отцу принесли радиоперехват: «Эти дебилы опять по мобильнику переговариваются. Говорят, что у них террористы на связистов напали, два двухсотых и одного в плен уволокли, или сбежал. Не твои работали? Нет? Может казаки резвятся?».
Через неделю приехала мать. Сразу начали собираться в дорогу. До границы ехали просёлочными дорогами. Дальше по трассе в Ростов и поездом в Москву. У матери там друзья институтские остались.
В Москве находиться было морально невозможно. Оккупанты лезли с сочувствием и советами, предлагали учёбу или работу. Сейчас, работать он на них будет, как же. Сраная рашка. Утром в метро у всех рожи хмурые. Явно скоро восстание устроят, недолго уже осталось. Друзья матери предлагали устроить медицинские исследования, томографию и УЗИ, только сроки запредельные и цены, если в гривны перевести, заоблачные. Через две недели улетели в Италию, в Милан, а оттуда поехали в Неаполь.
Неаполь этот вообще тошноту вызывает. Мусор, теснота, жара, движение хаотическое, никто спокойно не разговаривает, все кричат.
Не успели сойти с поезда в Неаполе, как знакомый матери отвёл в госпиталь, и там сразу, в этот же день сделали все исследования. Томография мозга, ультразвук и радиографию. Три часа на три исследования. Заключение врачей – абсолютно здоров. Мать обрадовалась, сразу начала звонить отцу.
Через день сходили в префектуру, в отдел для иностранцев, там сообщили, что без проблем украинцам из Донбасса дают вид на жительство, как беженцам. Подвох в том, что при этом отбирают загранпаспорт и нельзя пять лет выезжать из Италии. Это была пятница, сказали приходить в понедельник на восемь утра, с паспортом, заявлением на политическое убежище и с гербовой маркой шестнадцать евро.
Мать про приватовскую карточку не знала. Пришлось срочно покупать билет на самолёт через интернет. В воскресенье в пять утра тихо оделся, вышел из дома и пошёл на вокзал. Дальше всё просто. Электричка до Рима, там пересадка на аэропорт. Прямой рейс украинской авиакомпании на Киев. Восемнадцать уже исполнилось, можно идти прямо в военкомат.
Прошло почти два года, а история эта не закончилась. Так всё и тянется. Мать работает в Италии на день и ночь и плачет по ночам. Отец и сын воюют друг против друга в Донбассе. Ничего не меняется в подлунном мире.
«Отец будет против сына, и сын против отца…». Евангелие от Луки, 12:53.
Неаполь, январь 2016 г.