Антоновщина.
Что то ****ь похолодало,
что то ****ь опять не так.
И чего мне было мало,
разгулялся как дурак.
На душе скребутся кошки,
а во рту собаки срут.
Эх, сыграть бы на гармошке,
только суки не дадут.
Заковали кандалами,
а на шею камень мне.
И с последними словами
комиссарик на коне:
- В Красной Армии не пить,
эту суку утопить.
Мой конвойный зубы скалит,
он огромный чех, кабан.
Он по мне глазами шарит,
тычет мне в лицо наган.
*
По первому снегу иду,
в страшном нереальном сне.
Босиком, я чую беду,
к речке ведут, ведут к Цне.
Вот и всё, наган в затылок,
толчок, щелчок, осечка.
А я вывернулся с тыла
и делаю подсечку.
Не помню где и как выплыл,
жизнь снова сладка как мёд.
И скуля раненной выпью,
спрятался в поле в омёт.
Потом на дальнем хуторе
вдова меня согрела.
Вечерами и поутру
она мне песни пела.
Когда Великий пост прошёл
я в лес к Антонову ушёл.
PS.
Расстался я со Стешей
чтоб комиссаров вешать.