А у вас никогда не исчезала мама?

Шац Анастасия
   Я безумно люблю маму.  Какая она у меня красавица.  Худенькая,   с длинными кудрявыми волосами цвета пшеницы и  неземными глазами,  огромными, небесно-голубыми, как у принцесс из моих любимых детских  мультфильмов.  А еще,  у  нее  большое, самое большое  в мире, сердце.  Но иногда моя мама пропадает. Словно солнце, понимаете? Ведь солнце не может светить  постоянно. Так и она, уставшая от нас, от разных просьб (отказать кому-либо в помощи она не может), просто исчезает.

Я помню то самое утро. Она как всегда встала рано,  испекла блинчики нам с братом  и ушла на работу.  Наступил вечер. Потом ночь. Мама не приходила.  Я ждала. Так пролетела неделя.  Я возвращалась из школы и могла часами смотреть в окно,  рассматривая людей, в надежде   увидеть ее.  Но нет.  Брела на кухню, ела холодные макароны, запивала сладким горячим чаем. Потом возвращалась  в комнату, подходила к заветному окну и до самой ночи продолжала ждать. Когда на улице совсем темнело,  я принималась за уроки. Серые дни. Никто и не догадывался, что мы с братом  снова под присмотром бабушки.  В школьных сочинениях я  часто упоминала маму,  я ее так любила, я смотрела на нее как на божественную фею.

В этот раз она не появлялась  особенно  долго.  И я решила отмечать каждый день  без мамы полоской, которую  проводила прямо  по подоконнику, единственным в доме,  цветным карандашом, представляете, карандаш  цвета ее глаз. Я никогда не считала сколько отсутствовала  мама, но эти полоски, со временем их стало так много, что деревянный подоконник в моей комнате издалека казался выкрашенным  в голубой цвет.  Я не плакала. Я ждала.  Я уже  не замечала, что я ем, как выгляжу, я не бегала во дворе с подружками, я просто сидела у окна. О моей драгоценной пропаже не   знал никто. Уроки я  стала делать на своем разрисованном полосатом подоконнике,    просто очень боялась проглядеть мамочку.  Меня не пугали  следы карандаша на одежде, руках,  обложках.

Однажды,  правда, учительница  попросила выйти к доске и  отругала за  внешний вид;  только тогда  я заметила,   что рукава   блузки из белых превратились в серовато-голубые.  Она даже пригрозила, что в следующий раз вызовет в школу маму.  Я испугалась. Я так испугалась, что учительница обо все узнает.  Это был один единственный раз, когда я чуть было не расплакалась. Но вспомнила улыбку мамы  и успокоилась. Она умудрялась греть и поддерживать меня даже на расстоянии.

Мамочка, моя любимая.  Каждый день я мысленно разговаривал с ней, умоляла вернуться: «Мамочка, приди,  я сама буду делать  уроки,  прибирать, я уже научилась печь блинчики, я буду самой лучшей дочерью на свете".

Я знала, знала, что мама обязательно услышит и   вернется, есть ведь материнское чутье.   Вернется совсем скоро.

Однажды я  задержалась в школе, а когда подошла к квартире, вдруг  увидела, что дверь приоткрыта. Я влетела в нее, скинула в коридоре сапоги и прямо в одежде ринулась в спальню.  Мама спала. Это был самый счастливый день в году. Она вернулась! Я сбросила куртку и нырнула к ней под одеяло, обняла крепко-крепко и так пролежала до позднего вечера.  Затем встала, сняла с нее кофту, ботинки. Мама,  видать, так устала, что даже не почувствовала, что я ее немножко потревожила.

У кровати валялись несколько пустых  бутылок из под пива.

«Мамочка, я все уберу, я все выстираю, сейчас вот твою обувь  помою. Я буду очень прилежной. Ты только больше меня одну не оставляй. Мне так страшно засыпать без тебя»,  - прошептала я ей и затем  поцеловала в  щечку.

Мама спала,  спала  моя любимая  фея, я погладила ее золотые волосы  и  на цыпочках вышла из комнаты.

Надо было еще отмывать подоконник.