Конец операции "Ледовый капкан".
Глава 4. Не дай бог!
- Совершенно секретно. ЧИРКУ от ЯНЕКА. 22 января 1974 года.
В связи с прибытием в Париж, перед Вами ставится следующая задача: сделать ксерокопии разработок Пьера Дюшона. Если потребуется временное отсутствие учёного в Париже, дайте знать: будет организовано несколько официальных приглашений доктора Дюшона на научные конференции.
- Совершенно секретно. Лично. Первому секретарю посольства США в Италии из бюро контрразведки Оперативного отдела ЦРУ. 30 ноября 1974 года.
Согласно только что поступившим, вызывающим доверие сведениям, советский резидент №341 (оперативный псевдоним «ЧИРОК»), подозреваемый в причастности к краже новейших разработок компьютерной техники в США и информационных разработок во Франции, в настоящее время находится в Итальянской Республике. Его цель: сведения о новых технологиях, предназначенных для военных нужд.
Так как данные сведения составляют важную государственную тайну, принять срочные меры для выявления резидента. Активизировать агентурную сеть второго уровня. В самом крайнем случае, разрешается обратиться за помощью в соответствующие структуры Италии.
=
Звонок из редакции застал меня во французском Тулоне, в ста восьмидесяти километрах от франко-итальянской границы, и расстроил мои ближайшие планы. Надо же, в Соединённые Штаты съездить успел, во Франции погостил - и вот на тебе, срочно отзывают в Россию! Это в январе-то месяце! К морозам и метелям! Брр...
Правда, «главный» придерживался другого мнения.
- Радуйся! - кричал он мне в трубку, - «дело» Деревцова полностью рассекретили. У меня на столе лежит его адрес. Поторопись: вдруг кто-нибудь возьмёт и раньше времени «сольёт» информацию нашим конкурентам. Поедешь в Скоробогатов. Где такой город? Вернёшься - покажем.
Я бросил всё и прибыл в ближайший аэропорт.
…Зал пустовал: холодно, для любителей отдохнуть на море не сезон. Те пассажиры, которые попадались мне на глаза, по-видимому, испытывали чувства, похожие на мои. Правда, по другой причине: самолёт задерживался уже на тридцать минут.
Ожидающим предложили отдельный зал с мягкими креслами, кофе, какой-то простенький салат из непонятного овоща.
- Не верьте им, синьор, - голос рядом вывел меня из задумчивости, - самолёт вовсе не задерживается. Просто отменили рейс из-за отсутствия пассажиров. Святая Мария, пусть мне в гробу аукнется, если ещё раз куплю билет у этой компании!
Вообще-то итальянский я знал плоховато, но эмоциональная речь соседа, сопровождаемая активной работой каждого мускула, не нуждалась в переводе. Ничего сверхнеобычного: типичный житель Апеннин, лет семидесяти, крепкий, хотя и с седыми висками. В руке местная французская газета. Незнакомец ещё что-то пробормотал на своём наречии, потом протянул руку:
- Будем знакомы, - произнёс он по-французски, очевидно, сообразив, что его плохо понимают на родном языке. - Николо Валетти. Бизнесмен.
- Егор…
- Тоже бизнесмен? Француз? Так я и подумал. Наконец-то, попался человек, с которым я смогу поговорить по-свойски. Как коллега коллеге, в следующий раз обходите эту авиакомпанию стороной, иначе убытков не оберётесь. Кроме того, в здешнем аэропорту всё дорого и невкусно - похоже, без лука повара тут готовить не умеют, а я, как назло, терпеть не могу лук. Скорее уж брошу бизнес и стану политиком.
- Не любите политиков?
- А за какие заслуги прикажете их любить? Ещё год-другой их усилий - и к 2010-му году Италия банкрот.
- Не преувеличиваете?
- Конечно, преувеличиваю. Но без серьёзного кризиса не обойтись. Это я точно знаю - у меня с рождения развита интуиция. Я, к примеру, могу без особых хлопот заработать миллион евро на бирже, ибо загодя чувствую, как себя поведут показатели. Но мне противно зарабатывать таким способом. В отличие от политиков, мы, бизнесмены, их на порядок честнее… Я вас не убедил? Пожалуйста, свежий пример. Неделю назад крупная римская газета опубликовала откровения бывшего депутата парламента, бывшего министра безопасности. Скандал в высшем свете - покойного адмирала Кастильо обвиняют во всех смертных грехах... Не читали? Вот, возьмите: у меня есть приложение на французском...
- Благодарю.
На первой же странице был запечатлён статный военный с семьёй. Но сбоку на фотографии стоял не кто иной как …Иван Деревцов!
Я бегло пробежался по тексту. А итальянец между тем всё не унимался:
- Нет, вы подумайте, какая наглость! Бездарь, не понимающий разницы между доходом и прибылью, смеет утверждать, будто покойный адмирал - предатель Родины, так как переправил за границу сведения военного характера! А черноволосый мужчина рядом будто бы являлся связником между адмиралом и КГБ!
- А это не так?
- Конечно, не так! Кастильо мне родственник. Он рассказывал, что Марио - так в своё время он звал черноволосого - спас его сына. Когда семья путешествовала по Африке, мальчик подхватил неизвестную тропическую заразу, и никто из местных врачей не мог ему помочь.
Слава святой деве, подвернулся Марио. Как он поставил диагноз и каким образом достал лекарство, даже мне, своему лучшему другу, Кастильо не рассказывал. Естественно, в благодарность за спасение адмирал ввёл Марио в высший свет, представил многим влиятельным итальянцам. Но что касается предательства, это ещё доказать надо.
- В газете нет ни слова о болезни мальчика.
- Правильно, адмирал не стал распространяться о недуге сына: тридцать лет назад тем, кто её перенёс, власти закрывали доступ в некоторые государственные структуры Италии. То ли болезнь рецидивы давала, то ли считалась неизлечимой, не помню.
- А мальчик сейчас жив?
- Не то слово - просто пышет здоровьем. Да и не мальчик он уже.
- Понятно. И вы, конечно, узнали об этом случае из уст самого адмирала?
- Нет, он молчал до последнего дня своей жизни.
- Тогда как же вы узнали о случае с его сыном?
- Мне пришёл на помощь …сам адмирал.
- Ничего не понимаю… Он воскрес?
- Можно сказать и так. После смерти Кастильо согласно завещанию мне достался его личный архив. Там я обнаружил дневник покойного...
- Дневник? - обрадовался я. - Он сейчас у вас дома?
Валетти подозрительно покосился:
- Вы мне сейчас напоминаете репортёра, который нащупал сенсацию.
- Простите.
- Да ладно, не извиняйтесь… Так вот, в своём дневнике Кастильо пишет о том, что власти заподозрили Марио в шпионаже; а самого адмирала уговаривали дать показания против Марио. Причём, даже самого Кастильо заподозрили в измене, несмотря на прошлые заслуги: он участвовал в партизанском движении против Муссолини. После одного из таких «приглашений» у моего друга случился инфаркт.
- Скажите, ваш друг Кастильо всё-таки дал показания против Марио?
- А вы как поступили бы на его месте?
- Трудно сказать. Либо дал бы, либо отказался бы - третьего не дано.
- Кастильо нашёл свой путь: он не только отказался от показаний, но и предупредил Марио об опасности. Он прекрасно понял, чем могут обернуться его показания, тем более, когда в дело ввязываются «специалисты» из-за океана. И тем самым вернул долг за спасённого сына. За несколько дней до смерти Кастильо говорил мне: «Запомни, Николо, каждый из нас - капитан корабля под названием Честь. Береги же его денно и нощно. И если твоему кораблю грозит гибель, умри, но не покидай его». Он поступился интересами страны, но не совестью.
Вы мне сейчас возразите: ты не прав, Николо, место любого шпиона в тюрьме. Всё так, но разве можно осудить человека, который спас итальянского мальчика, рискуя своей собственной жизнью? И прежде чем вести Марио в камеру, не следует ли вначале его наградить? Видите, как всё перепуталось, а мы пытаемся найти истину у политиков…
- Думаю, многие вопросы отпадут, когда вы предъявите полиции дневник синьора Кастильо.
- Ах да, дневник… Я скажу, где находится дневник адмирала… Нигде. Я его сжёг.
- Но почему?
- Если я обнародую дневник, общество расколется на тех, кто поддержал бы адмирала, и на тех, кто осудил бы его. Начнутся дискуссии на тему морали... Если разжигать большой скандал, он затухнет нескоро. Уничтожая дневник, я ставил своей целью подвести черту под этой затянувшейся историей. Правда не всегда приятна, молодой человек, гораздо чаще она горька, едка, как лук, и не вызывает ничего, кроме изжоги и слёз…
Валетти печально прикрыл ладонью глаза.
- Чем же вы так расстроены, если престарелый адмирал унёс секреты с собой, а его личный дневник уничтожен? - осторожно поинтересовался я в надежде «разговорить» собеседника и получить ещё хоть немного информации.
- Я опасаюсь журналистов: вдруг кто-то возьмёт, да и напишет обо всём этом книгу…
- Понимаю, начнёт писать о Марио и постепенно доберётся до вас и до Кастильо?
- Да. Но не только… Нет, не подумайте, самого Марио я не проклинаю - в шпионских похождениях тридцатилетней давности из всех действующих лиц он выглядит самым достойным. Когда-нибудь мы все вознесёмся на небеса, так пускай же и Марио, когда придёт его срок, свои последние часы проведёт дома, в своей кровати, в окружении самых дорогих людей… Но, понимаете, меня не покидает ощущение, что рассказанное мной отдаёт какой-то зловещей незаконченностью. Всё вроде бы предельно ясно, но финала нет, словно кто-то сознательно забыл поставить точку.
- Поговорив с вами, я, пожалуй, не отказался бы узнать, чем закончится эта странная история.
Валетти испуганно взглянул на меня и едва слышно пробормотал:
- Нет-нет, не дай бог, нам узнать её продолжение…