Конец операции "Ледовый капкан".
Глава 3. Афина.
- Совершенно секретно. Срочно. ЯНЕКУ от ЧИРКА. 1 марта 1972 года.
Операция по внедрению нашей резидентуры в среду учёных, занятых разработками новых электронных носителей, близится к завершению. Прошу разрешить формирование группы американок в количестве до пяти человек, которые могли бы составить брачные пары для одиноких сотрудников лаборатории.
- Совершенно секретно. Лично. Срочно. ЧИРКУ от ЯНЕКА. 3 марта 1972 года.
Ваша просьба признана целесообразной. Людей отбирать из общедоступных баз данных, используемых брачными агентствами США. Проверить биографию и послужной список каждого отобранного. После выполнения основной задачи Вам лично надлежит немедленно перебраться во Францию.
=
Не ожидал я от Парижа такого сюрприза!
Нет, Эйфелева башня, это нелепое железное чудовище, про которое туристам все уши прожужжали, стояла на том же месте. Подозреваю, что Триумфальная арка, Версаль и Лувр тоже остались нетронутыми. Изменились …сами французы, вернее, цвет их кожи. Не Франция, а какая-то Африка: чернокожие мужчины и женщины, количество которых, кажется, выросло в сто тысяч раз, резко выделялись на фоне невыразительных, бледнолицых аборигенов.
Впрочем, этнические вопросы меня особо не волновали - гораздо более интересной представлялась мне встреча с некой Афиной Дюшон, по отзывам людей, её знающих, личностью авторитарной и эгоцентричной. «Настоящая железная леди, решительна - никогда не проронит ни слезинки», - уверяли те немногие, кто встречал её раньше.
Когда я ехал к Дюшон, предположил, что встречу если не красавицу, то, по крайней мере, женщину с привлекательными чертами лица: русский разведчик не мог влюбиться в посредственность. И почти не ошибся: на пороге дома меня встретила худая миловидная особа с красивыми чёрными волосами:
- Мсье, Крачкин? Прошу.
Перед входом в холл женщина неожиданно поинтересовалась:
- Не желаете ли вымыть руки?
На всем пути от прихожей до гостиной царил идеальный порядок - ни пылинки.
При подходе в гостиную я едва не столкнулся с ещё одной дамой, чрезвычайно похожей на первую. Возраст солидный, худа, на руках белые перчатки. От меня не ускользнуло, как умело она скрывает под гримом свои морщины.
Встав между двумя дамами, я уже хотел обратиться к той, что помоложе, но вдруг осёкся и почему-то взглянул на пожилую. И только тут до меня дошло: я направлялся именно к ней.
- Афина Дюшон, - подтвердила мои сомнения «пожилая». - Моя дочь Сирена. А ваше имя?
- Егор Крачкин. Можно просто Егор… А у вас редкие имена, - заметил я, вспомнив совет подполковника Щёкина.
- О, мсье Егор, - женщина смущённо улыбнулась.
«Разве она авторитарна и эгоцентрична?» - усомнился я.
- Люди всегда удивляются экзотическим именам. Но стоит ли? Какие только мысли не приходят в головы свежеиспечённых родителей, сходящих с ума от счастья. Не так ли? Сирена, милая, принеси нам чай, если тебя не затруднит… Друзья предупредили меня о репортёре из России. Это хорошо, что русские становятся всё любопытнее; но советую не забывать: любопытство часто оказывается нездоровым. Так какое дело у вас ко мне?
- Вы знали его? - я с волнением протянул Афине фотографию Деревцова. - Мы собираемся написать об этом человеке книгу.
- Шутите? - укоризненно удивилась леди, не отрываясь от карточки. При этом в её глазах вспыхнули два хищных огонька, грим на лице уже с трудом скрывал морщины.
Собственно, я готовился к такому повороту событий. Конечно, престарелая дама не захочет вспоминать о том, как однажды её соблазнил агент советской разведки…
- Вы определённо шутите, - повторила Афина, - знала ли я Антуана Беланже? Свою жизнь я делю на два периода: до Антуана и после… Так вот, в первый период молодые люди ходили за мной вереницей. Подумать только, какая перспектива: дочь знаменитого программиста Дюшона! Бездетна. Небедна: распоряжается пакетом акций коммерческой аптеки, в которой работает, да плюс «папочкино» наследство. Правда, два раза побывала замужем и дважды развелась; но разве такие «мелочи» волнуют сильный пол?
Претенденты на моё сердце забыли одно: спросить меня, хочется ли их возлюбленной испытывать судьбу в третий раз. Возможно, в моей душе ещё теплилась надежда на чудесного принца, но ухажёры просто из кожи лезли: говорили о своих невероятных сексуальных способностях, хвастались огромными связями. Словом, всё более убеждали меня в своей бесстыжести. И, в конце концов, своего добились: я окончательно уверовала, что 99 мужиков из ста - просто грязные свиньи. Простите… У маленьких детей и людей преклонного возраста есть одно общее: они имеют право не стыдиться ничего. Мне за семьдесят, поэтому я могу позволить себе откровенность.
- Ничего-ничего, журналистам к подобным вещам не привыкать, - успокоил я. - Как вы познакомились, если не секрет?
- В моей аптеке. Вообще, если вы думаете, что продавцы мгновенно запоминают всех новых покупателей, то глубоко заблуждаетесь. Сразу в память откладываются лишь обладатели тугих кошельков и особо приятные мордашки. Вечером, лёжа в кровати, ты мысленно перебираешь стройных, голубоглазых, богатеньких… Но что же заставило меня вновь и вновь, словно киноленту, прокручивать в голове запись нашей первой встречи? Ведь Антуан - вполне обычный посетитель: невысокий, черноволосый, в синей облегающей майке, с обнажёнными бицепсами. Да и приобрёл сущую мелочь: витамины, средство от насморка… Может быть, меня привлекли его белоснежно чистые руки? Или какой-то необыкновенный аромат, исходивший от его волос?.. Провалявшись в раздумьях почти до двух ночи, я, наконец, опомнилась и постаралась уснуть. Знаете, на этот счёт у меня имеется свой надёжный способ: ругаться. Я сравнивала новенького со смердящим животным, микробом, медицинской пиявкой, ползущей по телу…
Женщина виновато улыбнулась, встала и подошла к открытому окну.
- Вам плохо? - забеспокоился я.
- Скажите, молодой человек, вы можете обожать губы, которых не целовали; говорить нежные слова тому, кто не в силах ответить вам тем же; боготворить глаза, в которые никогда не заглядывали?
- Ну, если это любовь, то немножко странная… Или …исключительная, - наконец, подобрал я нужное слово.
- Странная… Исключительная… Хм… А между тем она выше всех самых горячих страстей и пылких признаний вместе взятых. К тому же, не такая уж и редкость… Ладно, не гадайте: вам всё равно не понять моих слов. Первым из мужчин, которому выпадет счастье понимать женщину, станет тот, кто первым родит.
Будучи беременной, я часто ловила не себе ехидные мужские взгляды. И когда меня, с большим животом, мужики ставили в один ряд с кошкой на сносях, они были слепы; более слепы, чем новорождённые котята. У женщин всё происходит не так. Ты чувствуешь себя мессией, способной дать шанс новому человеку. От тебя требуется делить с ним всё: еду, настроение, сон, саму жизнь… Вы словно скованы одной цепью, вы неразлучны - и уже непонятно, кто для кого существует.
А потом наступает самая интересная пора: пора знакомства. Мучения родов позади - цель твоей миссии у тебя в руках. Тебе, наконец, позволили выразить свои чувства. С каким наслаждением ты целуешь своё дитя, говоришь ему самые ласковые слова в мире, с каким удивлением вы смотрите друг другу в глаза!.. В 75-м году Бог наградил меня дочерью. Когда дочурку впервые положили рядом со мной, я знала: всё то время, когда она была во мне, мы безумно любили друг друга. Для меня только она могла родиться! Только она и никто другой!
Женщина тяжело вздохнула, потом взяла пачку сигарет, предложила мне. Я не отказался.
- А почему вы сейчас вспомнили о дочери?
Афина Дюшон, казалось, не слышала моего вопроса:
- С первого дня нашей встречи с Антуаном я уже не могла обходиться без него, а он без меня. Но, представьте, мы не целовались, не ласкали друг друга нежными словами, не обжигали страстными взглядами целых девять месяцев!
Вам, Егор, конечно, известно, сколько требуется времени, для того чтобы ребёнок появился на свет - все те же девять месяцев. Вы не находите здесь никаких ассоциаций? Почему судьба отвела точно такой же срок для нашего сближения? Я поняла это в тот миг, когда мы впервые познали друг друга: мы вынашивали свою любовь, словно ребёнка!
В комнату вошла Сирена с тремя тарелками и тремя стаканами на серебряном подносе. Афина любезно пригласила меня перекусить. В полном молчании мы разместились за круглым столом.
Чай без сахара, крохотный кусочек сыра, яблоко… Кажется, француженки не изменились со времён Наполеона: ради красивой фигуры они готовы заморить себя голодом. Вот только мужчины-то в чём провинились?
После обеда Афина обратилась ко мне:
- Сожалею, но с 12-ти часов до 14-ти я сплю и никогда не изменяю своим привычкам. Если никуда не торопитесь, можете пока расположиться в небольшой комнате для гостей, там есть журналы и телевизор. Хотите, заварите себе кофе.
Мне ничего не оставалось, как принять условия хозяйки дома.
Молодая женщина оказалась сообразительнее, чем пожилая: через пять минут передо мной лежали два бутерброда с ветчиной. Отлично, теперь два долгих часа пролетят незаметно, взбодрился я.
Вызов к Афине, однако, последовал уже через час. Сирена суетилась возле меня:
- Прошу вас, постарайтесь её не волновать - учтите, недавно у мамы случился сердечный приступ.
Следуя советам Сирены, я вошёл в спальню почти на цыпочках. Прикрытая лёгким покрывалом, хозяйка полулежала на кушетке. Грим уже не скрывал морщин на её лице.
- Судя по вашей осторожной походке, Сирена напугала вас, будто у меня может вот-вот случиться приступ. Болтушка... Я целый час пыталась уснуть, но мой испытанный метод сегодня почему-то не срабатывает - не спится и точка. Тем лучше: зачем откладывать? Ведь вам как журналисту не терпится узнать подробности наших интимных отношений? Не так ли?
- Как вам сказать… Во всяком случае, не стал бы отговаривать вас от откровенности.
- Значит вы такой же, как и все газетчики, - разочарованно заключила Афина Дюшон. - А я-то надеялась… Репортёров почему-то не интересуют проблемы простого человека, если за всю свою жизнь этот человек не подстроил никому ни одной гадости. Что ж, слушайте, только потом не жалейте... Однажды папа уехал на очередную конференцию по программированию, и дом пустовал. Вообще отец очень часто разъезжал по Европе, оставляя свою «славную девочку» без присмотра. Хотя какая там девочка в тридцать восемь лет… Я пригласила Антуана к себе домой…
Афина вдруг замолчала, закрыла глаза и тяжело задышала. Я не на шутку встревожился, но хозяйка решительным взмахом руки заставила меня не двигаться с места:
- Сидите! Если я не выговорюсь сейчас - то уже никогда… Оставшись одни, мы набросились друг на друга, словно бешеные волки, абсолютно утратив чувство реальности, забыв даже, где находимся! И так происходило при каждой нашей встрече в течение нескольких недель!
Страстные, необузданные… Нет, это не те характеристики, которые в полной мере соответствовали нам - скорее, нам подошла бы кличка «безумные». Впрочем, последняя тоже приблизительна… Не знаю, как вам ещё объяснить... В отношениях между мужчиной и женщиной на некоторые вещи существует своего рода табу, ограничения, что ли. Ограничений довольно много: около тридцати. Почему я так уверенно говорю? Потому что мы с Антуаном скрупулезно подсчитали их, а затем выписали на лист бумаги.
- Зачем?
- Чтобы нарушать их, чёрт возьми! Каждое! Не упуская ни одного!
Теперь вам известно всё. Но вы, газетчик, не уйдёте от меня просто так, не дослушав до конца. Пресса пишет, что Антуан - советский шпион, который охотился за рукописями моего отца, что его настоящее имя Иван. Действительно, пока папа находился в командировках, мой друг часто приходил ко мне и мог незаметно, без особого труда взять любую вещь. Но… Если бы все были такими шпионами!
Пресса только-только начала раздувать скандал, а я уже всё для себя решила: я не знала никаких Иванов и знать не хочу. Признаю только одного: моего Антуана.
Вы вряд ли опубликуете мои признания: это шокирует наше чопорное общество. Но если даже опубликуете, вам всё равно никто не поверит. И правильно сделают: за недоверие к себе пресса должна «благодарить» себя. Мой покойный отец говорил: «Не верьте газетам, даже если всё сказанное ими - правда»… Уходите, видеть вас не могу!
Я поднялся и поплёлся к двери.
- Подождите же! - послышалось вдруг сзади.
Мадам Дюшон наскоро смахнула слёзу; голос её дрожал:
- Вы не посмеете не выполнить мою просьбу. В России вас обязательно сведут с Антуаном. Передайте - но только ему одному - что во Франции у него дочь. Если у Антуана осталась хоть капля человечности, он даст о себе знать. Иначе я просто умру… А теперь убирайтесь вон! Сирена, милая, открой окна: мне тяжело дышать, комната полна микробов!!