Растерянная и какая-то внутренне опустошённая Анна молча шла с Романом, пытаясь хоть как-то объяснить самой себе так неожиданно случившийся поворот в собственной судьбе, представить который ещё час назад просто не могла… «Ну, и куда делись все твои твёрдые убеждения, Кораблёва?» - задавала она вопрос неизвестно кому в собственном подсознании. По-видимому, той неведомой сущности, которая порой имела наглость возражать и даже руководить её некоторыми поступками. «Ты же так мечтала работать здесь, где тебе всё и близко и понятно! Так почему же теперь, как только появился этот смазливый нахал ты, забыв про всё, тут же повисла у него на шее, легко отбросив принятые решения? Вот, куда он тебя сейчас тащит? Что ждёт тебя там? Ох, как бы ты горько не пожалела об этом своём легкомыслии и чрезмерной доверчивости, девочка!» «Ну, и пусть! Пусть я потом тысячу раз пожалею и вздохну, но только бы быть рядом с ним, только бы не расставаться! Не знаю, любит ли он меня… а только мне без него и жизнь не нужна… Дура? Пусть дура… Пусть так… Господи! Как же я его люблю… Аж сердце болит… Никогда по своей воле не оставлю, не уйду… никогда… Что бы с ним не случилось… Гнать станет, умолять буду, забыв про собственную гордость…»
Роман шагал широко, уверенно, держа в одной руке её чемодан, а второй взяв под руку и, как казалось, был погружён в какие-то не очень весёлые раздумья, судя по сведённым к переносице чёрным, словно нарисованным, бровям. Казалось, он старательно исполнял какой-то очень важный обет, взятое на себя обязательство, но почему-то слишком отстранённо, совсем не обращая внимание на ту, что никак не могла приспособиться к его стремительной походке… «Ром! – осмелилась, наконец, отвлечь его Аня – Куда ты меня тащишь, объясни, пожалуйста!» И он, словно со всего маху налетев на какую-то невидимую преграду, внезапно остановился, с удивлением заметив в её глазах слёзы. «Ты чего ревёшь-то, глупенькая? – вдруг задохнувшись от какой-то неведомой ему доселе щемящей, пронзившей все внутренности, нежности, обернулся он к ней – Анька! Милая моя! Солнышко моё! Если бы ты только знала, как же я тебя люблю! Если бы ты только знала это…» - шептал он никогда ранее непроизносимые слова, целуя её зарёванное лицо, глазищи, и щёки, и алые, неизменно пахнувшие лесными ягодами губы… И плевать ему было на то, что редко кто из прохожих не обернулся, качая головами, глядя на целующуюся прямо посреди улицы парочку – плевать! Всё это было настолько второстепенно по сравнению с тем, что они, наконец-то, вместе, любят, и им так хорошо вдвоём, как никогда и ни кому до них не было и вряд ли уже будет!
«Ром! – переведя дух, вновь произнесла Аня – Ты, что, сейчас правду сказал?» «Что ты имеешь в виду? Когда?» «Да вот только что… Когда признавался мне в любви…» «Ну, конечно же! Никогда в этом не сомневайся, счастье моё!» «Прости, но это первое признание от тебя за столько лет… Ты никогда до этого не говорил, что любишь…» «Серьёзно?! Да, ты что?! – удивился тот – Да быть такого не может! Наоборот, мне всегда казалось, что это ты…» «Я?! Да я влюбилась, наверное, с первой же встречи! Иначе, почему же оставалась с тобой? Ты, что, думаешь, кроме тебя никто не подъезжал с определёнными намерениями?» «Вот об этом сразу говорю: можешь забыть! Ты – моя! Только моя! И пока я жив по-другому не будет, поняла?» «Нет! Ну, а я разве против? И всё-таки, что случилось-то? Ты можешь мне объяснить? С чего вдруг такая внезапность и куда мы с тобой так спешим?» «Всё узнаешь и всё поймёшь через несколько минут… Сразу скажу, что тебе предстоит познакомиться… А, впрочем, сейчас ты сама всё увидишь!» - загадочно улыбнувшись, Роман снова чуть ли не потащил её вперёд.
Сергеич стоял возле машины, даже не пытаясь скрывать раздражения. Как только молодая пара приблизилась, он демонстративно оглядев девушку с ног до головы, процедил сквозь сомкнутые зубы: «Ну и стоило ли за такой красоткой делать крюк чуть ли не в сотню километров? Что ты в ней нашёл-то?» Роман даже остолбенел от того количества желчи, которое тот посмел выплеснуть на ничего не подозревающую девушку… Ему стало так стыдно и вместе с тем обидно, что на какое-то мгновение он просто лишился речи… А Анечка словно проросла неизвестно откуда образовавшимися корнями прямо в глубь земли и настолько основательно, что не смогла бы сдвинуться с места… Ей очень хотелось заплакать, но «не смей!» приказала она себе и, глубоко вздохнув, подняла взгляд на Ромку: «Орлов! Это что такое? Как прикажешь понимать? Как мне относиться к подобному? Ты почему разрешаешь своему шофёру так разговаривать со мной? Почему, как только я попытаюсь поверить тебе, так ты тут же показываешь мне насколько я наивна? Что у тебя за практика такая? Я, разве, набиваюсь тебе? Навязываю своё общество? Вот твой товарищ говорит, что в состоянии предоставить любую красотку на выбор…» - и, явно исчерпав силёнки, неожиданно всхлипнула, быстро отвернувшись ото всех.
Сбросив ступор, в который попал из-за бестактности Сергеича, Роман ошеломлённо заговорил:«Старик! Ты в своём уме? Как ты посмел говорить в таком тоне с моей невестой?» «Ой, да ладно тебе! - издевательски хохотнул тот – Подумаешь цаца…» «А вот думать про мой выбор не твоя прерогатива вовсе! Тебе Антон не за это деньги платит! Но дело даже не в этом, а в том, что для него ты - начальник службы охраны, а для меня…» «А вот это уже интересно! – вскинулся Сергеич – Ну-ка, дорогой мой крестничек, объясни мне старому дураку, кем же я для тебя являюсь?» «С этой минуты – никем! Ясно или по буквам повторить?» «Вот оно как - огорчённо протянул тот, нахмурившись – Ясно... Но и тем не менее, как быть с приказом Антона Сергеича? И – почему, позволь тебя спросить!» «А потому, что впредь я не могу тебе доверять. Я молчал, когда ты до слёз довёл Софийку, и кляну себя за это потому, что внутри всё переворачивалось от твоей бесцеремонности, если не наглости, но сейчас ты перешёл все границы! Запомни – я не нуждаюсь ни в твоей опеке, ни, тем более, в оценке чего бы то ни было из того, что принадлежит мне лично!» «Остынь, Роман! Я же пошутил… Может быть, слегка неуклюже, но готов принести свои извинения: барышня! Неужели вы настолько обиделись, что мне нет и не будет прощения?» «Я не просто обиделась, я оскорблена вами! Можете не тратить понапрасну усилий: я не нуждаюсь в ваших извинениях и не представляю себе дальнейшего общения с таким человеком, как вы… Вы, сударь, хам и невежа, несмотря на уже преклонный возраст…» «Слышал? Дальше мы поедем без тебя!» «Да?! А ты не забыл ли часом, что машина принадлежит мне лично…» «Ах, вот оно что? Нет проблем! – и, раскрыв заднюю дверцу, скомандовал сидевшим там – На выход с вещами!»
"Что такое?" – недоумённо откликнулся Васька. « Ничего, о чём стоило бы сожалеть: мы просто меняем вид транспорта, вот и всё!» - ответил ему и Роман и, заметив, приближающееся такси, призывно взмахнул рукой. «Что случилось-то? – продолжал тот – Сергеич! Ты-то хоть можешь ответить, но только так, чтобы я понял?» «Да вот изволишь видеть, крестник, королевишну его словом задел…» «И что теперь?» «Все вопросы к Роману Сергеевичу! У него, похоже, имеется собственное мнение на дальнейшее развитие событий… Я ему не указ, тут он, безусловно, прав! Я служу не у него, а у Антона и совсем, как оказалось, не важно то, что я считал себя… Ошибался, старый дуралей, ошибался… Поделом мне…» «А уж как я-то ошибался! – вмешался в их разговор Роман – Ты и представить себе не можешь! Так, ребят, перегружаемся в такси!» «Ром! – возмутился брат – Мы хоть куда-нибудь сегодня приедем? Я устал, сил нет…» «Приедем, брат! Обязательно приедем! А пока, вот познакомься: моя невеста, Анечка!» «Очень приятно! – улыбнулся Васька и вытащил ничего не понимающую Сонечку – А вот моя!»
Потрясённая полнейшим сходством братьев, Аня молча переводила взгляд с одного на другого и обратно… «Ром… Вы – близнецы?» «Ну, да! – засмеялся над её растерянностью тот – Здорово, правда?» «Здорово… - проговорила она – А почему ты никогда не говорил мне о том, что у тебя есть ещё один брат, помимо старшего?» «Анечка! Садись рядом с Софийкой и Васькой – нам пора ехать… Такси, сама понимаешь, счётчик включён… А на все вопросы мы тебе, клянусь, обязательно ответим, но уже дома! Больше никаких секретов, никаких тайн!» «Домой? – переспросил его Васька – Как я понимаю, монастырь отменяется?» «Рано нам с тобой, брат, в монастырь-то! Там женатые не приветствуются… Или, может, ты уже передумал жениться?» «Я ему передумаю! Да поехали уже! И, в правду, пора бы уже хоть куда-нибудь приехать! Кочуем, как цыгане…» «Да, но, а как же Сергеич?» «А вот так получается, что с Сергеичем наши пути-дороги временно расходятся!» - поставил точку в конфликте Роман.
Они были в дороге уже около часа. Машина Сергеича, словно на верёвочке, неотступно следовала за ними, не приближаясь, сохраняя дистанцию в один-два корпуса, но и не теряя их из виду… Василий не выдержал первым: «Шеф! – обратился он к водителю такси – Тормозни-ка!» «Вась, ты что?» «А ничего, брат, ничего! Просто я не могу так… Крёстный, он… Ты же знаешь… И потом, он уже старик, нервы ни к чёрту, а мы…» «Ладно, понял я… Но, что ты предлагаешь?» «Да, не знаю я! – заорал Васька – Не знаю, но и вот так нельзя!» «Хорошо, иди… поговори, а мы подождём» - и подал знак таксисту. Остановился и Сергеич. Увидев приближающегося к его машине Василия, распахнул дверцу и тот нырнул в салон.
Прошло уже более десяти минут. Брат не возвращался... и Роман сдался. Чертыхнувшись вслух, пошёл туда к ним, не очень представляя себе зачем. Он уже, конечно, раскаялся в собственной горячности, в том, что непозволительно грубо и неуважительно разговаривал с крёстным, несмотря на то, что по прежнему отказывал тому в праве оскорблять ни в чём не повинных девчонок. В конце концов, они не являлись претендентками в его собственный гарем, а потому он и не должен был демонстрировать своего отношения к их избранницам! И однако же... Однако, Роман чувствовал и за собой некую долю вины, которая состояла в том, что нужно было постараться как-то обратить всё в шутку, сгладить острые углы... Вообще, руку на сердце, для Сергеича совсем было не свойственным и такая откровенная грубость, граничащая с наглостью, и такое многословие, чуть ли не болтливость. Роман знал его с самого детства, но знал совершенно другим. В его глазах он всегда был сдержанным, молчаливым, даже излишне, чуть ли не замкнутым, бегущим от общения, и вдруг… Вот уж действительно: чужая душа – потёмки! Всё это в совокупности могло бы служить и ему, Роману, неким оправданием, но вот в чём штука-то: оправдываться он и не любил, и никогда до сегодняшнего дня не делал... И тем не менее… Не хотелось вот такого разрыва отношений… совсем не хотелось…
Роман подошёл со стороны водителя, определённо зная, что ему просто так не собираются открывать, а потому первым, вздохнув, легонько постучал в стекло, привлекая к себе внимание сидящих внутри машины. Сергеич, демонстративно выждав ещё какое-то время, словно бы нехотя, опустил стекло вниз и посмотрел прямо в лицо парню:«Что?» «Ладно, Сергеич – заговорил тот – Проехали! Давай забудем… Я же понимаю всё, но и пойми и ты – у меня нервы тоже не железные…» «А давай! - неожиданно легко согласился тот, резко меняя тему – Ты, что, всех домой везёшь?» «Да!» «Про блок-пост не забыл? Пока объяснишь, что к чему… А у Васи справка об освобождении... Не проще всё-таки на этой тачке, известной там каждому постовому?» «Ну, допустим, меня в лицо знают…» «Конечно–конечно… Однако…» «Да, прав ты, прав! Только я не пойму, к чему ты клонишь-то?» «О, вовсе не к чему! Решение только за тобой! Впредь, поверь уж на слово, я не посмею в твоём присутствии высказывать собственное мнение… Спасибо огромное тебе, крестничек, что указал мне моё место… Увлёкся малость… да, и с девчонками вашими… Не прав! Признаюсь и каюсь…» «Кончай ты это: признаюсь, каюсь… Что мне перед тобой на коленях, что ли, прощение вымаливать? Сказал же уже: проехали! Ты, знаешь, тоже…» «Знаю, знаю…»
А в это время в такси тоже вёлся не совсем простой разговор, инициатором которого была София:« Мы, конечно, ещё так мало знакомы с тобой, но Сергеич, он… Я тоже сначала чуть ли не плакала от него: то цыгане ему очень не нравятся, то лично я, на его взгляд, не пара Василю… Так и шпилял… Я сначала огрызалась, а потом решила не обращать на него внимание… Он цепляется, а я молчу… Отстал. Мы с тобой ему чужие совсем, а вот ребята… Он же их обоих крестил, крёстный…» Аня молча слушала, исподволь любуясь на необычную красоту молоденькой цыганочки, невесты, как было ей сказано, так неожиданно появившегося у Романа брата-близнеца, о котором он никогда прежде ей не говорил. «Знаешь, я сама себе удивилась – решилась она признаться Софийке – Веришь, я никогда прежде не позволяла себе говорить в таком тоне ни с кем вообще! А тут… С пожилым человеком… Стыд-то какой… Подумаешь, не понравилась кому-то… Я, что, доллар, чтобы всем без разбору нравиться? Так неудобно перед вами… Что вы теперь будете обо мне думать?» «Вот уж этим не морочь себе голову! Разберёмся! Знаешь, мне почему-то кажется, что мы с тобой подружимся! Тебя не шокирует моя национальность?» «Нет! Какая мне разница? Ты – цыганка, я – русская… и – что? Будем устраивать недели национальной кухни для своих мужчин!" «Всё гениальное – просто! – обрадовалась незлобливости Ани София – Только для начала, давай заберём свои чемоданы и присоединимся к нашим! Помирись со стариком или хотя бы не реагируй так резко на его замечания!» «Давай!» - согласилась Аня. Но тут неожиданно воспротивился водитель такси: «Э, нет, дорогие мои! Так дело не пойдёт! Сначала оплатите мне, а дальше хоть пешком идите!» «Да, не переживайте так! Оплатим! С этим проблем не будет! – воскликнула более смелая Соня – Ань! Я посижу тут пока, чтобы шеф наш не волновался, хорошо? А ты ступай туда к ним! Пришли сюда Романа!»
«Ань! Ты что?» - спросил приближавшуюся девушку Роман. «Мы с Соней вот что придумали: отпусти такси, поедем на этой машине!» «Почему? Что случилось за это время, пока нас с братом не было рядом с вами?» «Ничего не случилось, просто я была не права и пришла извиниться перед вашим, как уже поняла, крёстным…» И, чтобы не раздумывать слишком долго, обратилась прямо к Сергеичу: «Я прошу у вас прощения за то, что так непозволительно грубо разговаривала с вами. Простите меня, пожалуйста!» Чего-чего, а вот этого Сергеич, похоже, не ожидал вовсе: «Да, ладно тебе… Я тоже хорош гусь… И ты прости меня, дурака старого… Да, я и не хотел обидеть вовсе… характер… Ты очень даже симпатичная дивчина! У моих ребят вкус, что надо!» - мямлил он себе под нос, совсем не зная куда деваться от смущения и растерянности. «Ну, а раз так – уже более смело продолжила Аня – Давайте знакомиться по новой!» «Ой! Для этого мне нужно выбраться отсюда… - проговорил тот, выбираясь наружу – Ну, что же? Можешь называть меня Дмитрием Сергеевичем, или просто, как все зовут, Сергеичем! А ты, как я уже понял, Анна!» «Правильно: Анна Кораблёва!» «Ну, положим, в Кораблёвых тебе не долго осталось ходить! – поспешил с уточнением Роман, укладывая чемоданы в багажник – Потому, как в скором времени…» «Но пока-то я Кораблёва! – рассмеялась девушка – И, вообще, я ещё подумаю – стоит ли менять такую красивую фамилию на твою птичью?» «На царскую, заметь себе, на царскую!» «Ладно, ладно! – продолжала улыбаться она и, обернувшись вновь к Сергеичу, спросила – Надеюсь, инцидент исчерпан?» «Проехали, как говорит твой избранник! – откликнулся тот – Забыли! Рассаживайтесь вы, наконец! Господи! Какой же тяжёлый день… Это что-то… - и, обернувшись к Роману – Куда прикажете?» Братья, переглянувшись между собой, заулыбались: «На кудыкину гору воровать помидору!» «Подловили, подловили! – поддержал он их веселье – С кем поведёшься, от того и наберёшься!» «Дядечка Митечка! – воскликнула Соня – А ты водись со мной! Ну их всех! Как ты говорил-то про них?» «Охламонов! – уже вовсю улыбался Сергеич – И всё-таки, Ром?» «Домой, крёстный! Поехали домой! Нутром чувствую, что там всё чисто!» «Ну, глядите – вам жить!» - ответил тот.